Лорд Грешник

Глава пятнадцатая

Йэн, сидевший в библиотеке за огромным письменным столом отца, поднял глаза на кузину. Перед ним лежал только что подписанный банковский чек.

Барбаре следует покинуть Синклер-Холл — так решил Йэн. Тем не менее, он в некотором долгу перед ней. Пусть невольно, но он разбил ее надежды на брак.

Как он обманывался! Надо было быть слепцом, чтобы не видеть: и Барбара, и отец надеялись, что в один прекрасный день она перестанет быть лишь компаньонкой графа и опытной домоправительницей. В Лондоне ходили слухи о тяжелом финансовом положении семьи Барбары, и теперь Йэн надеялся, что она примет его дар без обид.

Барбара сидела в кресле, скромно сложив руки на коленях.

— Вы хотели меня видеть, кузен Йэн?

Как всегда, прекрасный образец женской покорности. Казалось невозможным представить, что ей могло прийти в голову причинить кому-то вред. Но даже если Барбара ни в чем не виновата, она не может дольше оставаться в Синклер-Холле. Мэри — его жена, и только о ее чувствах он должен заботиться.

Йэн кивнул и перешел прямо к делу:

— Да. Барбара, я хотел сказать, что своим присутствием в Синклер-Холле вы оказали колоссальную помощь и поддержку моему отцу. Я чувствую, что мы больше не можем злоупотреблять вашей добротой и расположением вашей семьи, удерживая вас здесь.

Ее глаза округлились.

— Но дядя Малькольм нуждается во мне! Я не могу уехать. Моя семья это очень хорошо понимает. Они не хотели бы, чтобы я…

Йэн поднял руку, прерывая поток ее слов.

— Мэри возьмет в свои руки ведение дома. Мы благодарны вам за то, что вы оставались здесь, пока она привыкала, но уверяю вас: теперь вы свободны и можете возвращаться домой. — Йэн протянул ей чек. — Надеюсь, вы примете этот маленький знак благодарности за все, что сделали.

Когда Барбара увидела сумму чека, что-то мелькнуло в ее глазах.

— Вы очень щедры, но… — Она нахмурилась. — Ваш отец не захочет, чтобы я…

— Я уже обсудил это с милордом. Он тоже считает, что мы не имеем больше права навязываться вам.

Барбара потупилась.

— Йэн, не отсылайте меня. Я… — Она подняла голову, в ее глазах сверкало отчаяние. — Как вы можете отослать меня прочь? Вы должны знать, что я чувствую к вам.

Угрызения совести заставили Йэна заговорить ласково:

— Простите, я не знал…

Наклонившись к нему, Барбара взмолилась:

— Но как вы могли не знать? Я ждала вас, делала все, о чем меня просили, без жалоб и сожалений. Как могу я вернуться к своей семье, когда моя жизнь здесь? Я должна быть рядом с вами.

Йэн в замешательстве взъерошил волосы.

— Как это случилось? Я что-то сказал или сделал, чтобы дать вам основания?.. Если так, простите меня, ибо вы — моя кузина, и не более того.

Барбара покачала головой, ее глаза наполнились непролитыми слезами.

— Нет… ничего такого… но я думала… все думали… все понимали, что когда-нибудь мы поженимся. Я была готова ждать вас, Йэн.

— Барбара, мне очень жаль, но никто никогда не спрашивал меня. — Йэн встал. — В данных обстоятельствах единственный разумный выход — ваш отъезд. Я женат и удовлетворен этим.

— Как вы можете? Она не…

Чего бы ни добивалась Барбара, но критика жены вызвала в Йэне лишь раздражение.

— Вы ничего не знаете о моей жене! И она пострадала во всем этом деле. — Пройдя к двери, он сказал: — Я прослежу, чтобы к утру вам приготовили экипаж.

Йэн остановился у входа в зимний сад.

— Надеюсь, ты хорошо спала?

Мэри оторвала взгляд от своего письма к Виктории и кивнула.

— Да.

Как он красив в темно-зеленом сюртуке и обтягивающих бежевых бриджах для верховой езды!

Отец Йэна, весь день ни на шаг, не отходивший от невестки, отложил прибывшую из Лондона газету и встал.

— Прошу прощения, у меня кое-какие дела.

Мэри ласково кивнула.

— Увидимся за обедом, милорд!

— Да, конечно. — Проходя мимо Йэна, старый граф кивнул ему: — Здравствуй, сын.

— Здравствуй, отец.

Когда старик вышел, Мэри взглянула на мужа.

— Йэн, совершенно ни к чему ставить у моей двери охранника.

— Я не стану рисковать твоей безопасностью, пока мы не обнаружим виновника.

С того момента, как деревенские мужчины привезли их накануне в Синклер-Холл, Йэн был очень учтив с ней… слишком учтив. Йэн запустил руку в волосы, и Мэри поняла, что он чем-то взволнован. Не отрывая от него взгляда, она отложила письмо.

— В чем дело? Что случилось?

Йэн подошел ближе, но Мэри не смогла разобрать выражение его глаз.

— Тело Уолли Кэмпа вынесло на берег.

Мэри задохнулась. Итак, он мертв! Мелькнувшее сочувствие, которое она испытала бы к любому, даже самому презренному существу, погибшему в такой шторм, тут же сменилось облегчением. Он не вернется, чтобы убить ее!

— Я должен поехать и посмотреть сам, нет ли на трупе каких-нибудь улик. С тобой все в порядке?

— Конечно. Ты не должен проводить со мной каждую минуту. Я вполне способна позаботиться о себе. Ты не несешь за меня ответственность.

Йэн нахмурился.

— Я не чувствую ответственность… Я чувствую… — Мэри с интересом посмотрела на него, но Йэн заговорил о другом: — Хорошо, Мэри. Ты действительно ни в ком не нуждаешься. Я это понял. Тем не менее… будь осторожна до моего возвращения.

— Конечно!

Йэн скованно поклонился.

— Я вернусь как можно скорее.

Часы шли, а Йэн не возвращался.

Долго еще после ужина Мэри и Малькольм сидели в гостиной. Барбара провела с ними совсем немного времени, но была молчалива и казалась погруженной в свои мысли, судя по всему, не слишком счастливые.

Сразу после ужина она извинилась и ушла.

Взглянув на сидевшего у камина свекра, Мэри заметила, что плечи его опустились и старик клюет носом. Как же она эгоистична! Граф не уйдет спать и не оставит ее одну.

Мэри встала.

— Милорд, я собираюсь спать. Надеюсь, вы сделаете то же самое.

Как старик ни пытался, но не смог скрыть облегчения.

— Отличная мысль! Вы так намучились и нуждаетесь в отдыхе.

Мэри поднялась в свою спальню. Франсис помогла ей приготовиться ко сну и с явной неохотой подчинилась приказу уйти.

— Франсис, тебе совершенно не о чем тревожиться. В своей комнате я в полной безопасности!

На глаза горничной навернулись слезы.

— Миледи, я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Вы… я…

Мэри порывисто обняла девушку.

— Я отношусь к тебе точно так же. А теперь, пожалуйста, иди спать.

Франсис ушла, и Мэри осталась наедине со своими мучительными мыслями.

Когда раздался стук в дверь, Мэри сидела у окна, вглядываясь в темноту.

Решив, что пришел Йэн, Мэри поспешно ответила, но, к ее изумлению, в комнату ворвалась Барбара, одетая в длинный плащ и необычайно взволнованная. Мэри насторожилась и встала.

— Что случилось?

Барбара приблизилась к ней, ломая свои холеные руки.

— Это Йэн, он ранен.

Мэри задохнулась.

— Ранен? Но как?..

— Его конь поскользнулся и упал со скалы.

Мэри схватила Барбару за руки.

— Он не?..

Барбара покачала головой, печально глядя на Мэри.

— Нет, но он так плох! И, как ни больно мне это признавать, он зовет вас.

Мэри закрыла глаза, пытаясь справиться с болью в груди.

— Я должна пойти к нему. Где он?

— В конюшне. Я провожу вас.

— Почему его не принесли в дом, не сказали отцу?

Барбара нетерпеливо взглянула на нее.

— Его отец там. И именно он послал меня за вами. Йэн… его ушибы… ну, мы побоялись передвигать его до того, как вы… — Барбара всхлипнула.

Мэри окинула ее долгим взглядом. Да, она не доверяла Барбаре, но какие у нее на это причины? За последний день эта женщина не сделала ничего подозрительного. Презрительные взгляды, которые она прежде бросала на Мэри, сменились неуверенностью и застенчивостью.

Что, если Йэн действительно ранен и зовет ее? Невыносимая мысль!

Времени на размышления нет. Либо она идет с Барбарой, либо нет. И если есть хоть малейшая вероятность того, что Барбара говорит правду, надо идти.

— Хорошо, не будем терять времени. Мэри достала из гардероба плащ и накинула его на прозрачный пеньюар.

Барбара подхватила со столика в коридоре зажженный фонарь, видимо оставленный ею, и пошла впереди, показывая дорогу. Проходя по дому, они никого не встретили. Никого не было и позади дома. В кромешной тьме женщины поспешно пересекли двор. Мэри убеждала себя, что только страх за Йэна вызывает в ней такую сильную тревогу, однако дурные предчувствия усиливались с каждым шагом.

Мэри постоянно следила за Барбарой, но та даже не оглядывалась на нее, явно стремясь поскорее вернуться к Йэну.

Барбара открыла боковую дубовую дверь кирпичной конюшни и посторонилась, пропуская Мэри.

— Почему никого не слышно? Почему темно? — Мэри насторожилась.

— Они все с другой стороны.

Мэри вошла внутрь и резко повернулась назад.

— Где они, Барбара? Где Йэн?

В свете фонаря виднелись лишь две оседланные лошади. Сердце Мэри словно прыгнуло к горлу, когда она осознала, что Барбара все-таки обманула ее. Она уже готова была броситься бежать, но та вынула из кармана пистолет, а другой рукой с необычным проворством схватила Мэри за предплечье.

— Помогите! — вскрикнула Мэри. Барбара сухо улыбнулась.

— Никто вас не услышит! Я кое-что подсыпала конюхам, чтобы они спали покрепче… немного, так что утром ни у кого не возникнет подозрений…

Кузина говорила спокойно, без всяких эмоций, отчего ее голос казался еще более устрашающим.

— Мы с вами прокатимся верхом. — Барбара потянула Мэри к лошадям. Мэри тщетно попыталась освободиться от длинных пальцев и содрогнулась. Такой силы от Барбары она не ожидала.

— Боже милостивый, не делайте этого! Но Барбара продолжала тащить ее все с той же силой, породить которую могло лишь безумие.

— Я не позволю вам украсть у меня Йэна! — вдруг с дикой враждебностью выкрикнула Барбара, подтверждая подозрения Мэри о ее безумии.

— Я не крала у вас Йэна! — Мэри попыталась урезонить ее.

— Неужели? Он приказал мне покинуть Синклер-Холл из-за вас!

Это сообщение так изумило Мэри, что она замерла.

— Вы не знали?

— Нет!

Ответ, видимо, лишь подлил масла в огонь, так как Барбара грубо дернула свою пленницу.

— Это не имеет никакого значения! Как только вас не станет, Йэн поймет, как сильно нуждается во мне.

— Ничего подобного! Он догадается, что это сделали вы.

— Не догадается, так как я не давала ему никаких поводов для подозрений. На заре я уезжаю. К тому времени, как кто-то обнаружит ваше отсутствие, я буду уже далеко, и никто не свяжет меня с вашим исчезновением.

С этим Мэри не могла спорить. Йэн действительно не верил, что его кузина может причинить кому-либо зло. Даже сама Мэри начала подвергать сомнению свои впечатления об этой женщине.

Горло сжималось от отчаяния, выхода не было, но тут из каких-то неведомых глубин поднялся, разрастаясь, гнев. Слишком многие оскорбляли ее в последние месяцы! Единственный, кто может избавить ее от роли жертвы и игрушки в чужих руках, — она сама. И сейчас всему этому будет положен конец! Она не сделала этой женщине ничего плохого.

Мэри ощутила в себе силы, удивившие ее еще больше, чем сила Барбары. Упершись каблуками в пол, она подалась назад и так резко остановилась, что Барбара потеряла равновесие и выпустила ее руку… но быстро пришла в себя и взмахнула пистолетом.

— На лошадь!

— Как вы смеете так поступать со мной? Я не крала у вас Йэна!

— Если бы не ты, он женился бы на мне! — Барбара чуть не захлебнулась от ярости. — Ты явилась сюда, ничтожество, дочь деревенского священника! И все тут же заплясали под твою дудку. А я… я, покорная и терпеливая, ждала, пока он обратит на меня внимание, оценит мои достоинства! И все зря. Он пренебрегал мною все эти годы. Меня презирают за то, что я выполняла приказы, за то, что знала свое место и требовала того же от слуг и деревенской черни! Я повиновалась каждому капризу дяди Малькольма, подавляла свою волю, чтобы показать, какой покорной женой готова стать. И я была счастлива делать все это, лишь бы Йэн заметил меня, лишь бы женился и полюбил меня.

— Вам не следовало идти против своих принципов. Никто не мог требовать этого от вас.

— Я с радостью подчинялась, ибо делала это ради того, чтобы Йэн женился на мне!

— Барбара, вы имели право выбора. Все было в ваших руках.

Барбара еще яростнее замахала пистолетом и закричала:

— Легко тебе говорить, мисс Высокомерие! Ты стала женой графа. А мне придется возвращаться домой ни с чем. И это после того, как мой отец отдал все, что мог себе позволить, на мой гардероб, чтобы я произвела хорошее впечатление! Деньги, которыми Йэн попытался откупиться от меня, — ничто в сравнении с богатством, что было бы у меня как у жены будущего графа Драйдена. Они, мои родители и сестры, надеялись, что я обеспечу их.

— Так это вы наняли Уолли Кэмпа, чтобы он утопил меня в море?

— Кретин! Когда не удалось скинуть тебя с лестницы, пришлось искать союзника. Только жалкий пьяница оказался ни на что не способен! — Барбара злобно сощурилась. — Следовательно, мне самой придется завершить дело. Сегодня ночью ты встретишь свою смерть на скалах. Это единственный выход.

Мэри отступила на шаг.

— Моя смерть не принесет вам никакой выгоды. Йэн попросил вас уехать домой.

Мэри не видела холодную улыбку Барбары, но почувствовала ее в голосе:

— Когда станет известно о твоей смерти, я немедленно вернусь в Синклер-Холл предложить посильную помощь Йэну и его отцу. Смерть обожаемой жены и невестки раздавит их. Йэн будет нуждаться во мне, пока не придет в себя.

Мэри не стала спорить с сумасшедшей, не стала объяснять, что вряд ли Йэн будет раздавлен смертью «обожаемой жены». Барбара не могла бы ошибиться сильнее, но нельзя ли как-то использовать ее ошибку в своих целях?

— Йэн заподозрит вас.

Барбара заколебалась, но лишь на мгновение.

— Ошибаешься!

— Я говорила ему, что вы, возможно, связаны с этим. У нас не было доказательств, поэтому он и отослал вас домой, а не выдвинул обвинения. Даже если он не заподозрит вас вначале, вам не избежать следствия. Я не сяду на эту лошадь, и можете стрелять. Кто-нибудь услышит выстрел!

Барбара в ярости вскинула руки.

— Может, ты говоришь правду, а может, и лжешь! Но даже если это правда, мне все равно. Слышишь? Мне уже на все наплевать! Даже если Йэн не захочет меня, тебя он не получит! Если ты не лжешь, моя жизнь разрушена. Так пусть будет разрушена и твоя! — Она махнула пистолетом в сторону лошадей. — Теперь быстро на лошадь, или я пристрелю тебя на месте, и будь что будет!

Образумить Барбару уже было явно невозможно. У Мэри оставалась одна надежда — перехватить пистолет. В голову пришла одна мысль. Мэри не знала, удастся ли воплотить ее в жизнь, но постараться стоило. Нельзя поддаваться отчаянию. Только бы удалось усыпить бдительность Барбары, притворившись покорной.

Она обреченно ссутулилась и как бы неохотно двинулась к лошадям, намеренно стараясь пройти как можно ближе от Барбары, не забывая, однако, о пистолете в ее руках и мысленно молясь о счастливом случае.

И случай представился: одна из лошадей фыркнула, чем на мгновение привлекла внимание Барбары. Но для Мэри этого мгновения было достаточно. Она подскочила к Барбаре и вцепилась в пистолет. Та отреагировала немедленно, ее пальцы сжались сильнее, но Мэри с решимостью, рожденной отчаянием, не отпускала.

Женщины яростно боролись за оружие, когда Барбара вдруг споткнулась о кучу сена, пошатнулась и выпустила из рук не только пистолет, но и фонарь.

Пистолет остался в руках Мэри, фонарь упал на пол, разбрызгивая горящее масло… Огонь немедленно перекинулся на сухое сено. Мэри бросилась затаптывать его, но было слишком поздно, и она попятилась от пламени, лизнувшего ее тонкий пеньюар.

Лошади в страхе заржали, и Мэри кинулась отвязывать их. Развязав наконец узлы, Мэри побежала открывать двери конюшни и увидела бегущую впереди Барбару.

— Лошади Йэна! Его лошади! Мы должны спасти их, они для него — все! — кричала Барбара со слезами на глазах. — Он никогда не простит меня, если они погибнут.

Желание убить Мэри, кажется, было благополучно забыто, и Барбарой завладела новая навязчивая идея — уберечь Йэна от страшного удара.

В этом Мэри могла с ней согласиться. Йэн никогда не оправится от потери любимых лошадей. Но тут, почуяв огонь, запаниковали остальные животные, и Мэри поняла, что вдвоем они не справятся.

Моля Бога, чтобы Барбара действительно не слишком сильно опоила своим зельем конюхов, Мэри побежала к их комнатам в дальнем конце конюшни. Здесь лошади еще не почуяли пламя, но уже были беспокойны.

Мэри в отчаянии заколотила в двери, призывая на помощь. В конце концов, из одного помещения появился явно одурманенный, шатающийся Лестер.

— В конюшне пожар! Мы должны разбудить остальных и вывести лошадей. Быстро.

Ужас появился в затуманенных глазах Лестера, и он как будто очнулся. Вскоре и остальные четыре конюха — правда, далеко не такие бодрые, как хотелось бы Мэри, — выползли из своих комнат и стали надевать на лошадей шоры и выводить их из конюшни.

Огонь уже распространился по всему зданию, и Мэри побежала проверить, не остались ли животные в дальнем конце. Все двери конюшни теперь были распахнуты, сквозняк лишь раздувал пожар.

Дышать становилось все труднее, каждый вдох обжигал горло и легкие. Необходимо покинуть горящее здание, но тут она услышал хриплое ржание. Сквозь дым и огонь она разглядела фигуру в длинном плаще, возившуюся у дверцы денника, где белый жеребец Йэна в страхе вставал на дыбы и колотил по воздуху копытами.

Мэри бросилась туда, оттолкнула Барбару и легко отодвинула щеколду. Странно, что Барбара столько возилась, подумала она и быстро пригнулась к полу, чтобы не попасть под копыта выпрыгнувшего из денника жеребца. Бог даст, он как-нибудь выберется из конюшни.

Подняв голову, Мэри увидела, что Барбара лежит на спине. Мэри позвала ее, но Барбара не шевельнулась. Вероятно, она надышалась дыма, уже такого густого, что невозможно было разглядеть что-либо на расстоянии нескольких дюймов.

Мэри пробралась к лежащей женщине, но не смогла привести ее в чувство, подхватила ее под мышки и поволокла к двери.

Барбара открыла потускневшие глаза.

— Боже, Мэри, ты хочешь спасти меня? — Одинокая слеза скатилась на грязную щеку. — Прости… — И Барбара снова потеряла сознание.

Мэри вдохнула обжигающий дым и закашлялась, но не бросила свою ношу. Может быть, в этой женщине еще осталось что-то хорошее?