Глава 40

Стефани стояла на низкой деревянной террасе офицерского дома в Кэмп-Верде и смотрела на красные горы и холмы. С минуты на минуту должен был подъехать дилижанс, который отвезет ее и отца к поезду, идущему на Восток. Начиная от Флагстафа с ними поедет опытный врач, чтобы лечить Джулиана, в Нью-Мексико в Гэллапе они встретятся с Клодией. Потом вся компания отправится домой, в Нью-Йорк.

Стефани вздохнула и вспомнила, как долго они добирались к Кэмп-Верду оттого места, которое она теперь называла Магическим камнем. В форт их сопровождала кавалерия. Скачка по жаре и пыли казалась бесконечной и в то же время слишком скоро кончилась.

Стефани вспомнила, что всю дорогу Райан был холоден, а в форте избегал ее. Пока Стефани тряслась на армейском муле до форта Кэмп-Верде, у нее было время обо всем подумать. Хотя большую часть пути Джулиан был без сознания, она получила достаточно информации, чтобы понять, что она опять несправедливо осудила Райана. Информатором, сам того не подозревая, был Бинго. Он жизнерадостно подтвердил большую часть того, что говорил ей Райан.

Стефани подумала и решила напрямую попросить прощения. Она ждала возможности поговорить с Райаном наедине, такая возможность представилась незадолго до того, как они приехали в Кэмп-Верде. Повернув мула так, чтобы ехать рядом с Райаном, Стефани тихо извинилась за свое поведение.

— В этом нет необходимости, мисс Эшворт, — безразлично сказал Райан, когда она с запинкой начала свои извинения, — я понимаю.

— Нет, — с отчаянием сказала Стефани, — не понимаешь! Я… я говорила то, чего не следует, хотя на самом деле не имел а это в виду, и…

Он вяло махнул рукой, останавливая поток слов:

— Стефани, я сказал, что нет необходимости объясняться. Мы с тобой из разных миров, вот и все. У тебя свой взгляд на вещи, у меня — свой… — Он улыбнулся, но так и не поднял глаза на нее. — Должен признаться, я предпочитаю свой. Временами я могу осуждать людей, но всегда выслушиваю противную сторону.

Своенравная Стефани вспыхнула:

— О, разве это так? Тогда почему же ты решил, какой меня характер, еще до того, как узнал меня получше? Одна встреча — должна добавить, при напряженных обстоятельствах, — и ты уже решил, что я избалованная дочка богатого папаши, которая привыкла играть с мужчинами, а потом и бросать. Ты мне это говорил, помнишь?

— А разве ты не так поступаешь? Ты вышла из дилижанса, как всемогущая мисс Футы-Нуты, приехавшая в Аризон навестить необразованных дикарей, и походя выбранила беднягу, который вез тебя двести миль! Потом проплыла мимо отбросов человечества, которые собрались посмотреть на красивую женщину — не девушку для салуна и не индейскую скво, — и так подбирала свои элегантные длинные юбки, как будто боялась их запачкать!:

— Нет! — возмущенно закричала Стефани. — Я только разозлилась, потому что ты высказался насчет моего роста, и я… я отреагировала единственным известным мне способом! — Она дернула поводья и заставила мула еще приблизиться к жеребцу Райана. — Райан, я всю жизнь видела, как жеманничают другие девушки, маленькие и изысканные, а мужчины пялятся на них, открыв рот. Когда я вхожу в комнату, они смотрят на меня, как на урода! Я знаю, что я высокая, но отказываюсь из-за этого сутулиться и носить безобразные туфли без каблуков. Большинство мужчин считают мой рост недостатком и думают, что меня легко этим запугать. Моей защитой всегда был острый язык.

— Хорошо срабатывает, — заметил Райан. Он поднял руку, предвидя следующий комментарий. — Нет, не говори. Это больше не имеет значения. Я был не прав. Принцесса. У нас не так много общего, как мне вначале казалось, и псе эти самооправдания ничего не изменят. Давай просто скажем, что мы чему-то научились, и разойдемся. Когда ты вернешься в Нью-Йорк, я пришлю тебе счет за услуги проводника. Ты осталась мне должна сто долларов, помнишь? — Он увидел, что она сощурилась. — И тогда я порву то соглашение, которое подписал.

— Отлично, — холодно ответила Стефани. — Это был прекрасный урок, мистер Корделл, я выслушала его с наслаждением. Уверена, у, вас не будет недостатка в учениках, так что не тратьте на меня ваше драгоценное время. — Она лягнула мула, который спал на ходу и не перегнал бы даже эзоповскую черепаху, и про себя обругала ленивое животное, потому что Райан поскакал вперед с унизительной для нее быстротой. Кашляя от пыли, поднятой Райаном, Стефани жалела, что не может надеть уздечку на язык. Возможно, трещина между ними не расходилась бы все шире, если бы она не торопилась высказаться. И теперь привычка немедленно закрываться щитом враждебности стоила ей мужчины, которого она любила больше жизни.

Стефани заставила себя изобразить на лице безразличие, потому что к ней кто-то подъехал; полуобернувшись, она увидела, что одетый в шкуры мужчина — проводник ее отца. Она чуть улыбнулась, разглядев его необычную шляпу и золотую серьгу в ухе, и подумала, что он, безусловно, яркая личность.

— Что случилось, барышня? — спросил Бинго, подгоняя своего вислоухого мула к Стефани. Проследив за ее взглядом, он увидел Райана, отметил его напряженную спину и расправленные плечи и догадался: — Беда с мужчиной?

— Не совсем, мистер Бинго, — спокойно сказала Стефани. — Он только мой проводник…

— Извините, если я лезу не в свое дело, но мне кажется, тут все серьезнее. Я видел, как вы двое себя ведете, как смотрите, когда вам кажется, что другой вас не видит, и если Корделл не значит для вас куда больше, чем просто проводник, я готов съесть свою шляпу вместе с волчьими клыками!

— Не потребуется. — Стефани криво улыбнулась. — Вы правы. Но боюсь, между нами пропасть, через которую не перекинуть мост.

Бинго захохотал и сплюнул табачную жвачку. Утерев рот тыльной стороной ладони, он въедливо заметил:

— Если очень захотеть, то и через Большой каньон можно перекинуть мост, барышня. Запомните это.

— О, вы не понимаете, — начала Стефани, но он ее перебил.

— Вы что думаете, я никогда не любил прекрасных женщин? Любил, а теперь с сожалением понимаю, что стал слишком стар и привычен к своему образу жизни, но он-то не таков. — Бинго показал на Райана.

— Нет, Райан Корделл не принял моих извинений, а повторять их я не буду. Лучше умереть!

— Гордость делает кровать ужасно холодной, мисс, а любовь согреет и в метель. — Он подмигнул. — Подумайте об этом на досуге.

Слова Бинго преследовали Стефани всю дорогу до Флагстафа. Она стояла на террасе в окружении солдат и вымученной улыбкой отвечала на вопросы о здоровье отца и о предметах искусства, которые он набрал, ей казалось, что прошли часы, и она готова была кричать. Райана все не было.

Бинго устало прошагал через учебный плац, чтобы попрощаться, пришли даже Хантли с Бейтсом, стыдливо извинились и пожелали счастливого пути, но Райана не было. К тому времени как носилки Джулиана установили в глубине дилижанса и готовый к отъезду эскорт гарцевал на конях, улыбка уже примерзла к ее лицу.

Когда Стефани подсадили на широкую переднюю лавку полуоткрытого дилижанса, Бинго сказал:

— Ну что ж, мисс, передайте своему отцу, что давненько не бывало, чтобы я проводил время так здорово, как с ним…

— Скажи мне сам свои негодные оправдания за то, что был нестоящим проводником, в том смысле, что цены тебе нет, — вмешался слабый голос. — И не говори так, как будто я инвалид или уже умер, черт тебя подери!

Бинго ликующе завопил и залез в дилижансе, и радостно сказал:

— Странник, ты выглядишь так, как будто неделю провел в могиле. И воняешь так же. Ты бездельник, франт и лентяй, и когда в следующий раз увидимся, чтоб стоял на двух ногах!

Джулиан ухмыльнулся и пообещал:

— А когда ты приедешь в Нью-Йорк, я буду твоим проводником.

— Ну, этого не произойдет никогда! Мне не нравятся большие вонючие города, где не видно неба. Странник, человек должен иметь возможность дышать свежим воздухом, который до него никто не глотал. — Бинго покачался на пятках и улыбнулся. — Так вот, если тебе надоест дышать безвкусным воздухом Нью-Йорка, приезжай в Айдахо. Я собираюсь там поохотиться на гризли, чтобы сделать себе ожерелье из медвежьих зубов. Тут в Аризоне медведей мало, но Корделл говорил, у них там больше, чем на собаке блох.

— Гризли, говоришь? — заинтересовался Джулиан. — Вроде того, что содрал с тебя часть волос? Мне говорили, они свирепые, охотиться на них опасно.

— Тебе правильно говорили, Странник. Эта охота для настоящих мужчин, больших, как дуб и хитрых, как лиса. Если сумеешь перехитрить гризли, то это здорово!

— Заметано! Когда к тебе можно приезжать? — спросил Джулиан. — Лечение займет несколько месяцев…

— Папа, — вмешалась Стефани, — ты еще не скоро сможешь ходить на охоту. Ты плохо себя чувствуешь, и на то, чтобы выздороветь, уйдет какое-то время. К тому же ты просто стар для этого! Посмотри, что получилось, когда ты…

— Дочка, я ранен не смертельной не собираюсь до конца жизни сидеть в кресле и толстеть! — Улыбка вышла дрожащая, но он решительно сказал: — Мистер Бинго, я приеду весной, чтобы охотиться на медведя-гризли!

— А, тебе это понравится, Странник! Там такие горы, что против них Альпы — холмики, детская забава.

— Прощайтесь, мистер Бинго, — сурово сказала Стефани. — Нам пора ехать.

Бинго, улыбаясь, стянул шляпу с волчьей мордой. Утреннее солнце блеснуло на золотой серьге. Он взглянул на нее.

— Мисс, я надеюсь, вы найдете то, что ищете, иначе останетесь сухой старой девой, без чувства юмора и без любви к чему бы то ни было, — сказал он. — Но я почему-то думаю, что у вас все сложится правильно. Вы очень красивая девушка, когда забываете про глупую гордость. В Библии сказано, что гордость — предшественница разрушения, а высокомерие ведет к падению. Я думаю, Корделлу тоже надо перечитать Библию;

— Может, вы его заставите, мистер Бинго, — с улыбкой сказала Стефани, а старик ответил, что так он и сделает. Она наклонилась и прошептала ему на ухо, так чтобы никто другой не слышал: — И еще скажите Райану, что я желаю ему добраться туда, где дуют светлые ветра. Он поймет, что я имею в виду.

Бинго кивнул и вылез из дилижанса.

Глядя на Хантли и Бейтса, одиноко стоящих у террасы, Стефани поколебалась, но потом помахала им рукой на прощание.

— Я надеюсь, что теперь, когда вам — простили ваши грехи, вы будете держаться подальше от неприятностей,— строго сказала она. — Мы не станем подавать в суд в надежде на то, что вы займетесь честным трудом.

Круглое лицо Бейтса расплылось в улыбке, он радостно закивал:

— Мы так и сделаем, мисс Эшворт! А что, я подумываю насчет ранчо, а может быть, буду ловить диких мустангов и продавать их правительству. Капитан говорит, армии всегда нужны хорошие лошади.

— Это честный труд, — одобрила Стефани. Увидев недовольное лицо Хантли и кислый взгляд, которым он одарил болтливого друга, Стефани улыбнулась.

— Это тяжелый труд, вот что это такое, — проворчал Хантли. — Алви, я думаю, после костра индейцев у тебя ссохлись мозги.

Бейтс толкнул его локтем под ребра и сказал:

— На этот раз план есть у меня, Хантли.

Бинго отошел от дилижанса, поскольку возница сел на лошадь и взял в руки хлыст. Широкий фургон со скрипом тронулся. Стефани обернулась на ряд деревянных и глиннобитных домов в надежде увидеть Райана. Но уже ничего не было видно, он уже забыл о ее существовании.

Когда дилижанс, в котором ехала Стефани, завернул за поворот и скрылся из виду, Бинго сплюнул в пыль и пошел обратно в тень фрактории. Только Хантли и Бейтс все еще стояли на солнце на учебном плацу.

Ядовито глядя на Бейтса, Хантли сказал:

— Ранчо? Ты свихнулся, Алви? Я не хочу работать на чертовом ранчо! И какого черта ты заговорил о диких мустангах, за которых дают всего по несколько долларов за голову? — Он презрительно фыркнул.

— Хантли, может быть, мы купим собственное ранчо.

— О, точно, ты тронулся. Купим собственное ранчо? На какие деньги? У нас на двоих два доллара… — Он замолчал, прищурился, разглядывая простодушное лицо Бейтса, и его охватило дурное предчувствие. — Алви, что ты сделал?..

Бейтс расплылся в счастливой улыбке и подцепил пальцем потрепанный мешок, висевший через плечо.

— У меня коллекция, Хантли. Вот и все.

— Дурак! Я покажу тебе коллекцию — из твоих поломанных костей! А я-то думал, у тебя действительно что-то есть.

— Есть. — Бейтс говорил так убежденно, что партнер снова навострил уши. — Пока вы раздавали приказы и придумывали, как спуститься с холма, я подобрал сувенир из того, что там валялось. Сунул его в карман, и никто не заметил. Я видел, что Эшворту на самом деле не нужны все эти штуки, которые он набрал, — старые кости, разбитые вазы и прочее барахло, и я позаботился о себе. Он не будет о нем печалиться, у него и так в мешках всего полно. — Хантли возмущенно фыркнул, но Бейтс только пожал плечами и спокойно продолжал: — Я его не потерял даже тогда, когда меня захватили эти чертовы индейцы, так что он и сейчас у меня…

— Ну говори же, Алви! Что это такое? Ты меня утомил своей подготовительной работой, и меня не особенно интересуют старые кости…

— А как тебе вот это? — Бейтс сунул руку в мешок и из самого угла достал свернутую узлом рубашку. Хантли нетерпеливо постукивал ногой, глядя, как Бейтс не спеша разворачивает плотно замотанные рукава грязной рубашки, чтобы показать свой приз.

— Святая Дева Мария! — ахнул Хантли. Он благоговейно уставился на Бейтса.

Бейтс держал в руках статуэтку и сосредоточенно смахивал пыль с гладких боков древнего божка. Щелкнул его пальцем, слегка повернул, солнечные лучи ослепительно блеснули, отразившись от поверхности.

— Чистое золото, — сказал Бейтс. — Стоит целое состояние…

Загрузка...