Любовная мозаика

2

За длинным деревянным столом Пейдж и Док сидели вместе. В клубе было людно.

— Вам удобно на скамье? — заботливо осведомилась девушка. — Может, принести шезлонг из машины?

— Спасибо, за меня не беспокойся, девочка. — Старик погладил ее по волосам. — Побудем здесь часок-другой, для меня это достаточно. Старость, моя дорогая, к сожалению, не располагает к бурной жизни. Я стал быстро уставать… Кстати, — встрепенулся он, — тебя будет разыскивать Рон Мерфи, он хотел поговорить насчет…

Пейдж не дослушала: дверь распахнулась — и на пороге появился Клэй Рэйнольдс. На нем были джинсы и клетчатая рубашка с подвернутыми рукавами. Мужчина окинул глазами зал и уверенной спортивной походкой двинулся вперед.

Заметив, что Клэй не видит ее, Пейдж исподтишка следила за ним, стараясь ничего не упустить: выражение лица, мимику, манеру общаться. Казалось, он знал всех присутствующих. Некоторые женщины охотно отвечали на его приветствия, при этом глаза их вспыхивали более чем дружеским огнем, и Пейдж в конце концов поймала себя на мысли, что ей все это не нравится.

А что же Клэй? Вот к нему подходит миниатюрная блондинка, приподнимается на цыпочки, он обнимает ее, его глаза… В них…

Док перехватил настороженный, почти хищный взгляд девушки.

— Это мать одного из мальчиков, которых он тренировал когда-то, — пояснил врач. Щеки Пейдж залились краской, будто ее застигли за каким-то неприличным занятием.

— Я… — Губы не слушались ее. — Я просто пытаюсь понять, что он за человек, наблюдаю, как к нему относятся знакомые…

— Но это не самый лучший способ узнать человека, — понимающе перебил Док.

Пейдж рассеянно рассматривала царапины на поверхности стола, а музыканты тем временем занимали места на маленькой эстраде.

— Начинают! — по-молодецки выдохнул старик, и в ту же секунду звуки флейты, гитары, виолончели и скрипки гармонично слились в зажигательную мелодию, а Пейдж, сама того не замечая, стала отбивать ритм изящной лакированной туфелькой.

— Иди-ка, милая, потанцуй, повеселись на славу, — подбадривал ее Док голосом, полным молодого задора.

— Но я не умею танцевать кадриль, — с сожалением воскликнула девушка, в которой желание незамедлительно пуститься в пляс боролось с боязнью показаться неловкой и угловатой.

— Это мы поправим, — заверил за спиной знакомый голос.

Пейдж обернулась и замерла: на нее сверху вниз смотрел Клэй. Он был веселый, улыбающийся, какой-то весь притягивающий к себе.

— Разрешите мне стать вашим партнером в этом восхитительном танце, — галантно предложил мужчина и протянул ей руку.

Была не была, решила Пейдж и приняла руку Клэя. С замирающим сердцем, счастливая и испуганная, она пробиралась сквозь толпу к танцевальной площадке.

Возбужденные, раскрасневшиеся девушки встали в круг, их кавалеры образовали второй сзади. Удивительно, но Пейдж, не видя Клэя, всем своим существом ощущала его присутствие около себя. Ощущала его плечи, торс и стройные ноги, плотно обтянутые джинсами. Клэй так красив, можно сказать, безупречен, лихорадочно думала девушка, нетерпеливо ожидая сигнала к началу танца. Что же с ним случилось тогда? Я должна во что бы то ни стало узнать об этом. Во что бы то ни стало!

— Повернитесь друг к другу, поклонитесь, — весело скомандовал молодой человек со сцены, и захватывающая мелодия зазвучала громче, разлилась как живительный солнечный свет.

Клэй уверенно шагнул навстречу Пейдж.

— Если запутаетесь, — предупредил он ее, — смотрите, что делают остальные. Держитесь раскованней и наслаждайтесь.

Клэй и вправду оказался великолепным партнером. Вовремя подсказывая ей следующее движение, он то брал ее за руку и кружил, то нежно и крепко обнимал за талию и снова кружил, то подбадривал улыбкой и опьянял блеском красивых глаз. От скованности Пейдж не осталось и следа, казалось, ей все подвластно и любое движение удается без труда. Звуки музыки лились, звенели, сверкали, словно струи фонтана, танец становился все более чувственным: и для Пейдж теперь не существовало ничего, кроме обжигающих прикосновений Клэя. В какой-то момент ее движения достигли апогея, голова закружилась, она почти теряла сознание. Казалось, еще секунда — и девушка не выдержит, но как раз в этот момент прозвучал последний аккорд…

Оглушенные музыкой, они подошли к стойке бара и заказали по кружке ледяного, золотистого сидра. Пейдж не могла прийти в себя. Никогда еще в жизни она не испытывала ничего подобного. Может, только в романах читала: танец тел, танец чувств. Но чтобы такое было в реальности, чтобы она… Пейдж ужаснулась, ощутив предательский огонь на щеках. И чтобы Клэй ничего не заподозрил, отвлекла его банальным вопросом:

— А такое здесь часто бывает?

Рэйнольдс отпил глоток сидра.

— Да нет, но время от времени местные клубы устраивают подобные вечеринки.

Пейдж поправила волосы. Присутствие Клэя заставляет меня думать о том, достаточно ли привлекательно я выгляжу, подумала она. Нет, так дело не пойдет, слишком еще мало я с ним общалась. Слишком плохо знаю его. Но как же работа, Пейдж, чуть ли не наяву услышала она голос матери. А ведь правда…

— Вы думали о моей просьбе, мистер Рэйнольдс? — официально обратилась она к Клэю, явно не ожидавшему такого поворота в их диалоге. Даже в полумраке бара девушка заметила, как посуровели и потемнели его глаза.

— Я дал свой ответ в тот день, когда вы спросили…

Мужчина не успел договорить, как услышал над своим ухом бодрый голос.

— Привет, Клэй, а я как раз искал тебя. — Обернувшись, Рэйнольдс увидел похлопывающего его по плечу Рона Мерфи. — И вас, доктор Конрад, тоже. Как насчет того, чтобы вам обоим войти в комитет по организации празднования Дня независимости?

И Пейдж и Рэйнольдс вздохнули с облегчением. Неожиданное появление Рона Мерфи пришлось как нельзя кстати. Мужчины пожали друг другу руки.

— А чем, собственно, занимается этот комитет? — поинтересовался Клэй.

— Ну как чем? — Рон, как мальчишка, выпятил грудь и приосанился. — Мы своего рода ангелы-хранители праздника. Соглашайтесь… Придите хотя бы на собрание. Неужели не интересно?

— Почему же, — возразил, улыбаясь, Рэйнольдс. — Приду обязательно. Если нужна помощь, помогу. В прошлом году День независимости прошел на «ура».

— А как же, — с гордостью подтвердил Рон. — И в этот раз не хуже будет. А вы что скажете, доктор Конрад?

Лицо девушки не выражало ни малейшего энтузиазма.

— Не уверена, будет ли у меня свободное время.

— Как знаете, — разочарованно вздохнул Мерфи, а Клэй посмотрел на нее изучающе. И Пейдж сдалась.

— Но на собрание я все же приду, — пообещала она.

— Сколько еще вы собираетесь оставаться в Лэнгли? — просто чтобы не молчать, спросил ее Клэй, когда Рон покинул их.

— Думаю, месяца два — до окончательного выздоровления Дока.

— А что потом? — снова равнодушно спросил мужчина.

— Возможно, снова уеду в Африку.

Музыканты вновь заиграли, молодежь поспешила на площадку.

— Потанцуем еще? — вяло предложил Рэйнольдс.

— Да нет, наверное, — без сожаления ответила Пейдж. — Нам с Доком пора домой.

Ну и слава Богу, с облегчением подумал Рэйнольдс. Ее присутствие вызывало в нем какое-то беспокойство, похожее на страх, словно что-то настоящее, живое вдруг зашевелилось в его опустошенной душе.

— Скажите Доку, что я поработаю на его участке во вторник вместо среды.

Пейдж улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.

— Спасибо за танец, вы удивительный партнер, — сказала она и пожала его руку.

— А вы способная ученица, — ответил Клэй.

— До вторника, — бросила девушка, уже пробираясь сквозь толпу.

Вечером во вторник Клэй закрыл магазин и направился в офис, где увидел свою сестру Триш, которая сосредоточенно смотрела на экран компьютера. Почувствовав на себе взгляд, девушка повернулась на крутящемся стуле, приветливо улыбнулась ему.

— Твои дела идут в гору, объем продаж резко подскочил, — многозначительным тоном произнесла она. — От всей души поздравляю, но не пойму, как тебе это удается.

— Мой секрет — неформальный подход к делу, — ответил Клэй. — Я не просто владелец магазина, а мастер. Профессионально разбираюсь в том, что продаю, с удовольствием дам совет клиенту, любого могу увлечь своим ремеслом…

— Ты бы мог шагнуть и выше, сделать головокружительную карьеру…

— Опять ты за свое, Триш, — прервал ее Рэйнольдс. — Когда же ты поймешь, что я счастлив и тут и ничего не хочу менять.

Клэй любил сестру. Именно она после случившейся трагедии помогла ему вновь обрести себя. Мать, конечно, тоже старалась, но Триш сделала самое главное: она воскресила в нем веру в себя, желание жить.

— Лучше расскажи, как твоя работа? — переменил он тему разговора.

— Ты имеешь в виду, как идут дела у отца, не так ли? — усмехнулась проницательная Триш.

— Разве? — рассмеялся Рэйнольдс.

— Я тебя слишком хорошо знаю, — довольно заключила она. — А отец, — в ее тоне звучала грусть, — все еще надеется, что ты вернешься в его бизнес.

— Это нереально, — печально ответил Клэй. — Я уже не тот, каким был десять лет назад. Прошлое уже никогда не повторится.

— Но ты же знаешь отца. Его мир целиком и полностью подчинен логике, пользе, выгоде. Он считает, что зря потратил деньги на твое образование, что только те мужчины достойны уважения, которые носят деловые костюмы и рубашки с воротничками, сверкающими, словно снег под лучами солнца. Провал же в твоей памяти — это, по его мнению, просто досадное недоразумение, от которого ты скоро избавишься… А скажи, — Триш вдруг нахмурилась, — тебя в глубине души не раздражает, что я работаю на отца, а ты…

— Ты работаешь не на отца, а по призванию, — ответил Клэй. — Ты талантливый бухгалтер, обожаешь цифры, относишься к ним так, словно они твои дети. А вот то, что ты во всем подчиняешься отцу, мне не по душе. Но ведь это твое личное дело.

— А разве так уж это плохо прислушиваться к своим близким? Вспомни, как отец ненавидел твои занятия альпинизмом, но тем не менее уважал твою страсть к высоте. Потом случилось то, о чем он предупреждал. — Триш разволновалась и уже была не рада, что затеяла этот разговор.

— Да брось, сестричка. — Он погладил ее по голове. — Давай лучше поговорим о приятном. О том, например, что я хочу предложить тебе покататься верхом.

— Согласна. Но при одном условии.

— Интересно?

— Если в субботу едем на лошадях, то в воскресенье — к родителям на барбекю…

— Запрещенный прием, сестра, — сурово перебил Клэй. — Ты делаешь мне больно. Знаешь ведь, что это невозможно. — И, не прощаясь с ней, вышел из офиса.

Пейдж припарковала машину, достала из багажника черную сумку с медицинскими принадлежностями. Приятная усталость и чувство выполненного долга в этот день наполняли ее уверенностью в себе и любовью к жизни. Запрокинув голову, она посмотрела на небо, потом на окрестные домики и сады и, улыбнувшись своему отражению в стекле машины, зашагала к дому папаши Дока. Ее внимание привлек белый «блейзер». Где-то она уже видела этот автомобиль.

Ну конечно, возле дома Рэйнольдса, вспомнила девушка. Под ложечкой засосало, как перед экзаменом в медицинском колледже. Вокруг было тихо, ни звука, ни дуновения. Пейдж зашла в дом.

— Док?

Ответа не последовало.

Миновав лабиринт комнат, Пейдж обнаружила Дока и Клэя на заднем дворе.

— Здравствуй, милая, — поприветствовал ее старик. Как обычно, он сидел в кресле, прикрыв ноги клетчатым пледом. — Копаемся тут в инструментах.

— Да уж вижу, — улыбнулась девушка, краем глаза наблюдая, как Клэй поднимается с колен, чтобы тоже поздороваться с ней.

— Устали за день? — спросил он, оглядывая ее с ног до головы.

— День как день, — ответила Пейдж. — Много случаев простуды. Ранняя весна — коварное время, а люди, чуть выглянуло солнце, спешат на озера.

— Тебя послушать — прямо старая ворчунья, — засмеялся Док.

— Доктор Конрад, — неожиданно для самого себя предложил Клэй. — А хотите тоже махнем на озеро, чтобы не отстать от других? Возьмем лодку…

Вдвоем на лодке… Сердце девушки учащенно забилось, и, прежде чем подумать как следует, она ответила:

— С удовольствием.

— Так за чем же дело стало? Когда у дамы выходной?

— Жесткого графика у меня нет, — задумчиво произнесла девушка. — Но даже в самые насыщенные дни после шести я обычно свободна.

— Ну и прекрасно, можете отправляться в любой день. — Док медленно поднялся с кресла. — По-моему, пора ужинать, — подмигнул он девушке. — Я разморозил куриные грудки, приготовим их на гриле.

Клэй стоял посередине овальной гостиной. Высокие французские окна наполняли ее мягким вечерним светом, пахло лесом и влажной землей.

Пейдж во дворе колдовала над грилем.

Внезапно воображение унесло Клэя далеко, в тихую ночь. Плещется и мерцает вода, он гребет, лунный свет играет в волосах его спутницы, она нежная и испуганная, похожа на лесную нимфу.

Нет, ты будешь катать ее при свете дня, приказал он себе, и никакой интимности, а то уже почти голову потерял.

— Кстати, мисс Конрад, — крикнул он, выходя из дома, — Рон уточнил дату собрания: в половине девятого в следующий вторник, но где оно будет проводиться — пока неизвестно. Вы пойдете?

— Я пообещала, значит, пойду, — сказала она, щурясь от едкого дыма.

— Слушайте, — на Рэйнольдса нашла болтливость, — никак не могу определить по вашему акценту, где вы росли?

— До трех лет на западе Пенсильвании. Потом мы жили в Центральной Африке. — Пейдж переворачивала грудки. — Когда исполнилось десять, меня отправили в Англию, в закрытый пансион. Потом — Замбия, затем медицинский колледж в Огайо и снова экзотика — Эфиопия. Это только факты. — Ее лицо сделалось грустным. — А вообще-то в Замбии умер мой отец.

— Простите, — смутился Клэй.

— А где сейчас живет ваша семья? — поспешила Пейдж сгладить тягостное впечатление, произведенное на него ее словами.

— В Рейстерстауне.

Тон мужчины не располагал к дальнейшим расспросам.

Тем временем по саду распространился восхитительный аромат. Пейдж переложила сочные подрумянившиеся кусочки на овальное ярко-желтое блюдо и передала его Клэю: их пальцы случайно соприкоснулись. Пейдж показалось, что ее пронзила неописуемая сладкая боль, внезапная и пугающая, как электрический разряд. Ошеломленная, она отступила на шаг.

— Пожалуйста, поставьте это на стол, а я приготовлю рис и салат, — смутившись, попросила девушка и поспешно скрылась в доме.

Клэй остался стоять неподвижно под впечатлением случившегося. Перед ним, словно на проявляемой фотографии, все отчетливее проступало лицо Пейдж, свежее, влекущее, как прохладный, хрустальной чистоты ручей в жаркий летний полдень. Он четко видел ее полуоткрытые губы, пушистые короткие волосы, растрепавшиеся и пахнущие дымом, округлый девичий подбородок…

Ужинали в гостиной. Из колонок проигрывателя, включенного Доком, доносилась приглушенная классическая музыка. Сидели в полумраке. На стол падали отсветы от горящих массивных свечей и весело пылающего камина. Приборы и бокалы поблескивали, придавая вечеру атмосферу романтики и уюта…

— Ужин был отменный, — спустя час с небольшим промурлыкал папаша Док, откидываясь на спинку стула и откладывая в сторону льняную салфетку.

— Точнее не скажешь, — подтвердил Клэй, поддевая на вилку последний, а потому самый вкусный кусочек.

— Спасибо, — мягко улыбнулась довольная Пейдж и принялась собирать посуду. — Признаюсь, я очень люблю готовить. Особенно когда к моим услугам все достижения цивилизации — микроволновка, посудомоечная машина и тому подобное.

Клэй помог девушке навести порядок и усадил старика Дока в кресло-качалку на веранде. Облачась с белый шерстяной свитер, Пейдж обратилась к Клэю:

— После ужина я обычно гуляю. Не хотите составить мне компанию?

Мужчина с наслаждением затягиваясь сигарой, любовался сумеречным лесом. Он чувствовал, что чем больше узнает Пейдж, тем сильнее его влечет к ней.

— Почему бы и нет? — просто ответил он.

Величественный вечерний лес, в который они вошли, подавлял своей мощью. Воздух был пропитан густым настоем хвои, а под их ногами слегка пружинил влажный мох.

Пейдж показалось, что эта вечерняя прогулка сблизила их. И она решила задать Клэю вопрос, который по-прежнему не оставлял ее в покое.

— Клэй. — Девушка остановилась и повернулась спиной к стволу могучей сосны. — Что случилось с вами тогда в горах?

Мужчина словно не расслышал вопроса. Он просто молчал. Странно, а ведь ему казалось, что для него не составит труда доверить этой | женщине свою тайну. Но получилось, что это не так уж и легко.

— Я стараюсь по возможности не говорить об этом, — услышал он свой голос.

— Но почему? — искренне недоумевала Пейдж.

— Так проще, безопаснее, что ли. Чем меньше о тебе знают, тем труднее задеть, обидеть тебя.

— Я другого мнения, — возразила девушка. — Мне кажется, люди всегда готовы помочь…

— Значит, вам повезло, — с горечью перебил Клэй. — На самом деле мир жесток, каждый второй норовит добить слабого. Заикнешься о чем-нибудь личном — назавтра весь Лэнгли будет о тебе судачить. Тяжело это.

— Вы считаете меня сплетницей? — возмутилась его собеседница. — По-вашему, я способна разнести «всему свету по секрету»?

— Нет. — Рэйнольдс мягко улыбнулся и обнял ее как понапрасну обиженного ребенка. — Вы не из таких, я сразу понял. Просто у меня накопилось много боли, я перестал верить людям, живу, как волк-одиночка.

Пейдж хотелось, чтобы это дружеское объятие продлилось. Клэй хотел того же, но, справившись с нахлынувшей волной страсти, спокойным, даже отстраненным голосом произнес:

— Совсем стемнело и начинает холодать. Пойдемте-ка домой.

— Да. К тому же я, кажется, промочила ноги, — не скрывая разочарования, отозвалась девушка.

Их фигуры, почти неразличимые среди бесконечных стволов, удалялись в сторону ярких окон жилища Дока, а над лесом все выше и выше поднималась белая, как алебастр, луна.