Любовницей не буду

Глава 11. Моя единственная жена

Моя Аля, любовь всей моей жизни, умерла при родах.

До сих пор не могу спокойно вспоминать об этом. Готов всех убить! Медики хреновы, не спасли мою девочку! А все потому, что не было денег и рожать она поехала в обычный роддом. А они не досмотрели.

Я работал тогда инженером, после института устроился, жили как все. Квартиру снимали. Самую простую, однокомнатную, но в ней было так хорошо! Аля могла создать уют где угодно. Даже когда мы студентами выезжали в поход, вокруг нашей палатки, обрамляя мох, всегда были красиво выложены камни. Она любила их разрисовывать акварельными красками. А дома она из ничего, из каких-то мелких деталей, которые я не различал, создавала атмосферу тепла. Это было ее гнездышко, в которое я прилетал, как орел, с добычей, зная, что меня всегда ждут.

Когда она забеременела, я был на седьмом небе от счастья. На руках носил, ничего по дому не давал делать, пылинки с нее сдувал. Мне лучшей нагдарой были ее сияющие глаза. Не знаю, бывало ли такое у кого-то, мне в тот период казалось, что я живу в сказке.

Кончилось это счастье внезапно. Звонок от Али в девять вечера, что роды начались. Я помчался в роддом с огромным букетом белых роз. Меня не пустили и я всю ночь сидел в машине во дворе. Ждал, периодически включая и выключая печку. Стоял сентябрь, и по ночам уже было холодно.

Под утро я задремал и проснулся оттого, что кто-то барабанил пальцами по боковому стеклу. Я приоткрыл окно. На душе было тяжело и как-то… смутно. Тревожно.

— Олег Сергеевич, — передо мной стояла усталая акушерка в белом мятом халате. — У вас родились две девочки.

Но, не дав мне закричать от радости, она тихо добавила:

— Но ваша жена умерла при родах. Роды были очень тяжелые, мы не смогли помочь… мне очень жаль.

Я сначала не понял, что она сказала. Как будто это страшный сон, а не моя жизнь. Как будто это идиотская шутка. С Алей ничего не могло случиться! Ведь я так ее люблю! Ведь она нужна мне. Как это умерла? Бросила меня. Нас. Как я теперь без нее буду жить? Я же не смогу.

Мне захотелось выехать на трассу, разогнаться со всей дури, проломить парапет и… в воду. Боль раздирала душу. Я проклинал всех и рыдал и было наплевать, что мужик. Я понимал, что уже ничгео не могу сделать. И спрашивал себя? А могло ли быть по-другому, если бы отличный роддом и отдельная палата, и акушер, который сидит не отходя? Может быть и нет, а может и да. Я мучил себя, проклинал за то, что был беден, что не смог позаботиться о своей любимой.

Я выжил только благодаря девочкам. Мои красавицы, Тая и Мия. Я тогда поклялся, что у них будет все самое лучшее, что они ни в чем не будут нуждаться. Землю носом рыть буду, но обеспечу им достойное будущее. Нужны деньги, много денег. Чтобы такое не повторилась, чтобы больше я никогда не потерял близкого человека.

Я стал искать новые виды заработка.

Тогда и появилась Марго со своим бизнес- предложением

Мы учились вместе — я, и Аля, и Марго. Кажется, она даже ко мне подкатывала, все время крутилась рядом, но я был так увлечен Алей, что все ее намеки пропускал мимо ушей. Моя женщина была для меня самой лучшей. Красавица, и все при ней — и грудь высокая, и талия тонкая, а какая попка… Все время хотелось прикасаться к ней, гладить, ласкать. Безумно желал ее. А она меня. Где у нас только это не случалось. Один раз даже в библиотеке в универе.

Спрятались за самыми дальними стеллажами. Я еле сдерживался, чтобы не застонать, когда она опустилась передо мной на колени и расстегнула ширинку. Нежная и ласковая, она воспламеняла меня каждым своим прикосновением, а ее губы источали сладость. Она всегда знала, как доставить мне удовольствие, чувствовала. Откуда? Ведь мы были друг у друга первыми. Природное чутье, видимо. А может, это любовь. Настоящая, когда двое как одно целое. И телом и душой.

М-м-м. Даже если бы сам декан появился бы сейчас в библиотеке, я бы не смог остановиться. А то, что мы занимались этим в месте, куда могли в любой момент войти профессора и студенты, добавляло еще больше остроты нашему запретному наслаждению. Я тихо стонал, предвкушая мощную разрядку, а она то добавляла скорости, то замедлялась, когда я уже подходил к пику. Это было невыносимо! Мучительно и сладко. «Ну ты у меня поплатишься сегодня ночью, — сквозь острое наслаждение прорывались обрывки мыслей, — уж я тебя тоже так замучаю, пощады будешь просить. Встать не сможешь». Ах ты, чертовка моя, Господи, как же хорошо!

Никогда больше мне не было так хорошо, как с ней, хотя женщин потом у меня было много. Очень много.