Любовницей не буду

Глава 12. Марго

Марго тоже была одной из них, тех, которых я менял как перчатки, не запоминая имен. Но ей удалось занять место не просто разовой любовницы, а гостевой жены. Дурацкое, конечно, понятие "гостевая жена" — это женщина, к которой ходишь в гости, но с которой не живешь вместе. Вроде бы вас что-то связывает долгосрочное, но при этом — никаких официальных обязательств.

После ухода Вадима я сидел в кабинете и вспоминал, как же это случилось. Ведь она мне никогда не нравилась. Как же ей удалось подойти так близко? Да еще опутать меня по рукам и ногам? Я тихо застонал. Теперь я заложник ситуации.

Ума Маргоше было не занимать. Вот с красотой природа подкачала — хотя, все это на любителя. Моя Аля была тоненькой, светленькой, с большими серыми глазами. А Маргоша — брюнетка с широкими бедрами и третьим размером. Темные глаза у нее слишком близко посажены, из-за этого она была похожа на сороку. И вот это портило ее больше всего.

Мы встретились с ней месяца через три после похорон. Она позвонила и пришла ко мне домой. Я тогда переехал обратно в двушку к родителям, и они мне очень помогали с малышками. Без них бы я не справился. Спился бы, скорее всего. Только понимание того, что я теперь папа двух крошечных беззащитных существ, меня спасло.

Широкую кроватку для двойняшек поставили рядом с моим диваном, и первые ночи я просыпался по несколько раз, вглядывался в темноту и вслушивался: дышат ли они? Иногда вставал, чтобы проверить — да, все хорошо, дышат.

Они были такие крохотные, с маленькими пальчиками, и уже в младенчестве очень разные: Тая спокойная и ласковая, а Мия активная и требовательная, все время хотела, чтобы я носил ее на руках. Ей нужен был тактильный контакт. Спали они прижавшись друг другу, а когда немного подросли, стали обниматься во сне и держаться за руки. Если Тая отворачивалась, Мия заснуть не могла.

Я смотрел на них со смешанными чувствами нежности и горя: я счастлив, что они у меня есть, и в то же время из-за них умерла Аля. Я ругал себя за такие мысли, они несправедливы, малышки ни в чем не виноваты. Им и так будет по жизни тяжело — ведь они никогда не увидят маму. О том, чтобы жениться второй раз, я и не помышлял. Нет уж. Хватит. И второй такой женщины я не найду, не буду и пытаться! Ни-ког-да.

Родители тоже меня не спрашивали про отношения, все наше внимание было приковано только к дочкам.

— Ах вы, мои лапочки, мои звездочки, — ворковала мама. Она даже помолодела, улыбка не сходила с губ. — Хорошенькие такие, куколки наши.

Чтобы постоянно быть с детьми, она уволилась с работы. Говорила, что не жалеет об этом, ведь семья и девочки — это главное, что есть у нее в жизни.

— Беляночка и Розочка, — поддакивал отец. Никогда раньше я не замечал в нем романтизма. Но малышки и его сделали сентиментальным. Бывший военный, уже на пенсии, он помягчел и подобрел с ними.

— Почему Беляночка и Розочка? — спросил я. — Не помню эту сказку. Про что там?

— Там про двух сестер, — встряла мама. — Одна беленькая была, как наша Тая, а вторая — темненькая, как наша Мия.

— А там хороший конец, у этой сказки? — нахмурился я.

— Хороший, хороший! Они за принцев замуж выйдут!

— Что? Какой еще замуж? Не отдам их никому! — грозно рычал я. — Они только мои.

— Отдашь, отдашь, — спокойно отвечала мама. — Главное, чтобы они свое счастье нашли. Радуйся сейчас каждому мигу, а то вырастут — и не заметишь.

Мама кормила их из бутылочки несколько раз в день, отец ходил гулять с коляской. Всем нам было тяжело в то время. Я не высыпался, приходилось ночью несколько раз вставать, то одна заплачет, то другая. А утром на работу. А после работы еще на одну — охранником устроился в ближайшем торговом центре. И так день за днем.

Марго приехала вечером с бутылкой хорошего коньяка. Дочки и родители уже спали. Я тихо открыл дверь, чтобы никого не разбудить и она прошмыгнула на кухню. Мы пили, закусывали бутербродами с докторской колбасой и вспоминали студенческие годы. Только с ней я мог говорить об Але. Я рассказывал, какая она была женственная, нежная, как я ее любил.

— Понимаешь, Марго? Такой женщины больше нет и не будет! Понимаешь? Ни-ког-да!

— Понимаю, — грустно поддакивала она, глядела мне прямо в глаза и подливала коньяк в бокал.

Мне так важно было выговориться! А она так участливо слушала, не перебивала, кивала с сочувствием, вздыхала. Тоже вспоминала какие-то истории из студенческого прошлого, улыбалась грустно.

Было ли у нас в ту ночь что-то, я не помню, хоть убей. В какой-то момент я отключился, а проснулся рано утром уже в своей постели, абсолютно голый. Рядом лежала она, закинув свою ногу на мое бедро. Тоже голая.

Я в ужасе приподнялся:

— Марго, Марго!

— М-м-м?

— Ты что здесь делаешь?

— Как что? Сплю, — хрипло пробормотала она.

— Блин! Иди домой! Ну, пожалуйста. Скоро дочки проснутся. А потом родители. Они не поймут, уходи, уходи, — я стал выпихивать ее с постели.

Она нисколько не обиделась, быстро собралась, оделась. Потом наклонилась и поцеловала меня в губы. Я аж офигел от изумления.

— Приходи вечером ко мне, — прошептала Марго интимно, — есть предложение, как сделать большие деньги. Думаю, это тебе не помешает.

Глаза б мои больше ее никогда не видели, и тошно было после вчерашнего, а еще тошнотворней от мысли, что между нами что-то могло быть, а я как назло, ничего не помню и чувствую себя идиотом, но деньги были нужны, и этим вечером я приехал к ней домой.