Любовное кружево

Глава 11

Горничная, которая на следующее утро принесла Афине чай в постель, бесшумно поставила поднос на столик рядом с кроватью и почти на цыпочках подошла к окну, чтобы раздвинуть занавески.

Она работала у Афины меньше месяца, а потому эта часть обязанностей до сих пор вызывала у нее страх.

Ибо никогда нельзя было предугадать, на какую реакцию можно нарваться. «Мамзель», как ее звала прислуга, была непредсказуема. Вчера вечером она вернулась домой очень поздно и распорядилась разбудить себя именно в это время. Обернувшись к кровати, горничная обнаружила, что хозяйка открыла глаза.

— Через двадцать минут приготовьте мне ванну, — произнесла Афина. Подоткнув повыше подушки, она принялась за чай, размышляя о том, что надо бы прекратить эти ночные загулы. Но чем же тогда заняться? Слишком трудно коротать вечера в одиночестве, тем более что Гиффорд Хардинг явно не склонен скрашивать их своим присутствием.

При мысли о Гиффорде ее лицо потемнело. Для нее он не в состоянии найти ни минутки свободной, а с этой танцоркой проводит целые часы!

Отличительной чертой дочери Геркулеса Зонопулоса была способность добиваться желаемого с тем большей настойчивостью, чем больше трудностей оказывалось на ее пути. Еще вчера она решила, что лучше всего оставить Гиффорда на время в покое; его британская сдержанность опять начала выводить ее из себя. Но при виде его в обществе Оливии в Афине вновь проснулось всесокрушающее чувство собственницы. Если «эта девица» вообразила, что способна затмить ее, Афину Зонопулос, — она жестоко ошибается! Если у них начался роман — его следует подавить в зародыше.

Пока что она решила побольше узнать о своей сопернице.

Приняв ванну и занимаясь своим обычным утренним туалетом, больше похожим на ритуал, в процессе которого совершенно загоняла бедную горничную, Афина отдала распоряжение дворецкому разыскать телефон Ивана Дуброски. Потом перешла в гостиную и позвонила балетмейстеру. Вышколенный Серж ответил, что Дуброски нет дома и, к сожалению, связаться с ним нет никакой возможности.

— Может, он в Опере? — предположила Афина и добавила: — С вами говорит мисс Зонопулос.

Как и ожидалось, имя произвело магическое действие. Серж с еще большим уважением ответствовал:

— Мне очень жаль, мадам. С утра он должен был репетировать с труппой, но я не уверен, находится ли он до сих пор в театре. Во всяком случае, я никогда не советую тем, кто звонит мистеру Дуброски, пытаться отвлекать его от дела.

Тем не менее Афина позвонила в Оперу. Паузы, во время которых звонок передавали с одного коммутатора на другой, могли свести с ума. Наконец потеряв всяческое терпение, Афина потребовала:

— Передайте мистеру Дуброски, что звонит мисс Зонопулос. Мне нужно поговорить с ним, и я буду ждать у телефона, пока он не подойдет.

Снова подействовала магия имени; меньше чем через пять минут она услышала в трубке мужской голос:

— Мисс Зонопулос! Какая приятная неожиданность! Вы в Англии?

— Да. Но, судя по тому, как нелегко до вас добраться, я могла бы с тем успехом сидеть и на Северном полюсе. Но вы, наверное, очень заняты и сердитесь на меня?

— Для вас я никогда не занят. Я не забыл вас, мадемуазель!

По его тону никто бы не догадался, в каком негодовании пребывал Дуброски, узнав, что кто-то осмелился прервать его занятия, пока не узнал фамилию звонившей. Его любезность наверняка сильно удивила бы измученных артистов, которые проводили его со вздохом облегчения, получив краткую передышку от непрекращающихся: «Нет, нет, не так! Вот так!» И каждый, несмотря на внутреннее раздражение, должен был все проделывать заново.

— Я хочу пригласить вас поужинать со мной сегодня, — заявила Афина. — Отец за границей. Мне надо поговорить с вами, Иван. Вы можете приехать к восьми часам? Белгрейв-сквер, 500.

Дуброски мгновенно решил пренебречь уже назначенными на этот вечер делами. На такое приглашение он даже не мог надеяться; хотя дочь, конечно, это еще не отец, но это как-никак ближайшая связь с ним и неплохой шанс разузнать о возможных перспективах.

— Я буду рад, — откликнулся Дуброски. — Очень мило с вашей стороны вспомнить обо мне. Ровно в восемь.

— Договорились. Заказываю ужин на половину девятого. Буду рада вас видеть, — светски заключила Афина.

Ожидая гостя в малой гостиной своей квартиры, Афина была наполовину уверена, что зря потратит время. Она очень хорошо помнила Ивана Дуброски; но в тот последний раз, когда они виделись, он был далеко не столь важной фигурой, как ныне. Хотя в кругу ее знакомых было немало художников, актеров, даже писателей, Дуброски был едва ли не единственным, с кем имел дело отец. Афина подбирала себе в компанию только таких деятелей искусства, которые уже сами создали себе имя, а потому имели большой общественный вес в глазах ее окружения, тоже склонного хвастаться знакомством со «светскими львами». Люди должны были быть привлекательными в глазах Афины; что же касается Дуброски, то он, со своей лохматой гривой и страстью к искусству, отнюдь не мог претендовать на эту роль. Когда-то она бездумно сказала Гиффорду, что отец один раз помог Дуброски. На самом деле все обстояло следующим образом. Иван, в то время еще сам танцевавший в балете, был одержим идеей создания собственной балетной труппы. Он вложил все свои средства в это предприятие, но прогорел. Он испытывал крайнюю нужду в деньгах, когда Геркулес Зонопулос по чистой случайности посетил театр в одной маленькой южноамериканской стране, где гастролировал балет Дуброски. У них уже не было денег даже для того, чтобы просто вернуться во Францию, где планировались дальнейшие выступления.

Геркулес, со своим тонким художественным чутьем и быстрой реакцией на все заслуживающее внимания, сразу признал достоинства и перспективы того, что делал Дуброски.

Иван, в свою очередь, прослышав о репутации Зонопулоса как большого человека, склонного помогать любой собаке, лишь бы в ней была видна искра таланта, не преминул обратиться к нему за помощью, честно выложив все карты на стол. Он попросил «сущую безделицу» для миллионера, ему эти деньги могли бы позволить реализовать свою мечту. Получив искомое, он смог благополучно вернуться в Париж для запланированных спектаклей. Хотя от их выступлений Сена не потекла вспять — на самом деле труппа вскоре распалась, — Иван получил рекомендацию от Зонопулоса и был принят на работу в новую труппу, лидером которой была одна балерина, ближайшая «подруга» знаменитого композитора, специально для нее писавшего музыку к балетам. Вскоре она ухе выслушивала захватывающие теории странного незнакомого человека и полностью прониклась его энтузиазмом. Иван всегда считал именно этот эпизод началом своей настоящей карьеры, а Геркулеса Зонопулоса — главным архитектором своей судьбы. И надеялся, что так будет и дальше.

Балетмейстер прибыл точно в назначенное время. Афина встретила его стоя у высокого резного камина. Своим быстрым, цепким взглядом Дуброски оценил обстановку и остался удовлетворен увиденным. Высокая стройная молодая женщина в золотистом брючном костюме с отложным воротником и длинными рукавами, в кофточке китайского стиля…

Афина сделала несколько шагов навстречу и протянула руку:

— Очень приятно снова вас видеть. Проходите, присаживайтесь!

— Как мило, что вы пригласили меня, — в свою очередь ответил Дуброски. — Ваш отец…

— За границей, как я уже сказала. Возможно, вы уже слышали, что он собирается жениться?

— До меня доходили слухи, — неуверенно проговорил Иван, — но…

— Слухи — не всегда ложь, — прервала его Афина. — То, что вы слышали, — правда. Но я пригласила вас не за тем, чтобы обсуждать моего отца. Во-первых — что вы будете пить? Карлос за нами поухаживает. — Слуга безмолвно возник в дверях. — Коктейль с шампанским или?..

Коктейли уже были приготовлены. Дуброски взял бокал, быстро сообразив, что от него не ждут дальнейших комментариев по поводу последней новости, и устроился на глубоком мягком диване рядом с хозяйкой.

— А теперь, — повелительным тоном предложила Афина, — расскажите мне о себе. Я слышала, вы достигли больших успехов в Оперном театре?

Дуброски сделал протестующий жест:

— В пределах отпущенного мне Богом я стараюсь как могу.

Она не собиралась убеждать своего гостя в том, что искренне заинтересована в его делах, которые тот, несомненно, считал важнейшими на свете. С этого момента и до конца вечера она говорила — или позволяла ему говорить — о балете как о явлении, имеющем к ней весьма слабое отношение. Но за эти полтора часа ей удалось, вычитывая необходимую информацию «между строк», узнать даже больше, чем он полагал уместным сообщить.

Только в самом конце ужина, за кофе, который был подан в китайскую гостиную, Афина позволила себе вернуться к теме, которая на самом деле всерьез занимала ее.

— Расскажите мне, — требовательно произнесла она, — об этой юной девице, которая, как говорят, ваше личное открытие. Очень жаль, что я не смогла быть на премьере вашего нового балета. Критика от него просто в полном восхищении.

Дуброски улыбнулся. Ублажив себя изысканными напитками и прекрасной кухней, предложенными хозяйкой, он пребывал в прекрасном настроении и был готов говорить о чем угодно, а не только на такую лестную для его самолюбия тему. Да, он действительно раскопал очень талантливую девушку, которая под его руководством в один прекрасный день станет великолепной балериной.

— Вы говорите о малышке Элейн? — ответил Иван. — Она далеко пойдет. В недалеком будущем вы услышите о ней гораздо больше.

— Вне сцены она, безусловно, привлекательна, — загадочно улыбнулась Афина, откинувшись на подушки. — А на сцене мне еще не довелось ее видеть. Мы познакомились в воскресенье вечером в ресторане. Она была со спутником, которого я давно и хорошо знаю. Вы слышали о докторе Гиффорде Хардинге? Он, кажется, одновременно терапевт и хирург.

— Я встречался с ним… однажды, — потемнев, ответил Дуброски.

— А вот интересно, — лениво продолжила Афина, — насколько справедливы слухи, которые о ней ходят? Говорят, мисс Элейн абсолютно ничем не интересуется, кроме балета. Разумеется, вы можете счесть это моим чисто женским любопытством, но меня очень занимает история выздоровления этой очаровательной девушки. Ведь она действительно попала в катастрофу, которая едва не подвела черту под всей ее карьерой? Скажите мне, может, у нее с доктором — роман? Когда я их видела, мне показалось, что они очень увлечены друг другом.

— Какой роман! — вспыхнул Дуброски. — Очередная газетная утка!

— Значит, вы не думаете, что она собирается за него замуж?

— Замуж? Послушайте, — подался вперед ее собеседник, выразительно выставив перед собой указательный палец, — эта Элейн живет исключительно своей работой. Она не собирается замуж. Она не желает распылять свои чувства!

«Он действительно ненормальный», — подумала Афина, не без удовлетворения, впрочем, отметив и ту легкость, с которой удалось выйти на волнующую тему, и неподдельное негодование балетмейстера.

— Понятно, — кивнула она. — Но вы же понимаете, всегда существует так называемый человеческий фактор… Я бы на вашем месте постаралась максимально ограничить круг ее интересов. Она будет полной дурой, если пренебрежет теми перспективами, которые, как вы убеждены, открываются перед ней. Впрочем, меня это не касается. Вы мой друг, и я могу сказать вам совершенно откровенно: мне очень не хочется, чтобы мой друг доктор Хардинг расстроился из-за нее. У него тоже великолепные перспективы, хотя он, конечно, уже завоевал прочное положение. Ладно, давайте вернемся к вашим делам.

Дуброски был вполне готов к этому. В то же время ему были совершенно ясны причины, по которым Афина заговорила на эту тему. Эта молодая женщина с явными собственническими претензиями не желает иметь соперниц. Что ж, в его интересах сделать так, чтобы у нее их не было. Он отнюдь не собирается позволять кому бы то ни было вмешиваться в его собственные планы относительно Оливии.

— Вы знаете, — продолжила хозяйка дома, — я была поражена, узнав, что вы в Англии. Вы заключили длительный контракт с Оперным театром?

— Я принял предложение приехать в Англию, — пояснил Иван после небольшой паузы, — потому что мне показалось: и здесь есть наилучшие возможности создать нечто выдающееся. Но не могу сказать, что я полностью всем удовлетворен. Понимаете, меня здесь считают в каком-то смысле чужаком, захватчиком. Человек, который должен был унаследовать пост сэра Джеймса Карлтона, слег с тяжелой болезнью. Именно ваш отец убедил их предложить мне это место.

— Неужели?! — искренне удивленная, воскликнула Афина.

— Да. И я ему очень за это благодарен. Вы знаете, я мечтатель, — Дуброски виновато улыбнулся, — и моя заветная мечта — снискать балету такое мировое признание, которого это искусство, несомненно, заслуживает. И я давно искал балерину, с которой можно достичь этого.

— И вы думаете, что уже нашли?

— Я уверен. У этой девушки — величайший талант.

— Ну, в таком случае я искренне желаю вам удачи, — обворожительно улыбнулась Афина. — Мечты иногда сбываются. И вам, безусловно, не занимать ума и таланта, чтобы реализовать ваши замыслы. А если у вас возникнут какие-нибудь затруднения, думаю, вы можете рассчитывать на мою помощь.

Так он и думал.

— Это было бы просто великолепно, — расшаркался Дуброски.

— Вы надеетесь сделать из этой Элейн вторую Фонтейн?

— Я думаю сделать из нее вторую Павлову, хотя мне порой кажется, что это дивное создание — просто легенда.

— Ах, я с огромным интересом буду следить за вашими успехами! Я совершенно согласна — будет очень жаль, если ваше замечательное открытие не сможет полностью реализовать себя!

— Сможет, уверяю вас. — Дуброски поднялся. — Не смею более утомлять вас своими восторгами.

— Ну что вы! Вы меня совершенно не утомили. Надеюсь, теперь мы будем видеться чаще, — заверила Афина. — А когда будет выступать ваша протеже — ищите меня в ложе моего отца. Вы мне заранее сообщите, хорошо?

Афина вышла проводить своего гостя в холл. Дворецкий запер за ним дверь. Молодая женщина вернулась в китайскую гостиную, села на диван, закурила и задумалась, глядя вприщур на струйку табачного дыма.

Балет, который прославится на весь мир! Такая перспектива должна быть слишком заманчивой для любой балерины, чтобы пренебречь ею и позволить себе иные интересы. А это, безусловно, отдалит ее от Гиффорда. Афина узнала многое из того, что хотела, но не все.

Действительно ли Гиффорд увлечен Элейн? Влюблен ли он в нее? Если так, то ей — Афине — остается только надеяться, что в скором будущем ему грозит разочарование. Тем не менее надо серьезно подумать, что делать с этой резко взявшей старт девицей.