Любовные игры

Глава 12

На следующий день сплетня разошлась по всем газетам. Слуга дяди Тео принес их Саре сложенными аккуратной стопкой на медном подносе. Его лицо оставалось невозмутимым, даже когда он информировал ее, что Бренда Роуэн упомянула о ней в своей утренней программе. И что, как только она проснется, ей нужно позвонить мистеру Гэрону Ханту.

Гэрон! Сара залилась краской. О Господи, что он мог подумать о ней? А теперь еще эти смехотворные слухи!

— Привет! — сухо произнес Гэрон. — Кажется, я должен тебя поздравить?

Собственно, я позвонил, чтобы сообщить, что ты можешь быть свободна еще несколько дней, во всяком случае до конца этой недели. У нас проблемы с погодой.

Дальше было еще труднее. Сара приготовилась с жаром опровергать слухи, но Гэрон и не собирался ни о чем спрашивать. И она не могла намекнуть, что хотела бы снова встретиться с ним, ведь у нее больше не было уверенности. Да и захочет ли он — после того, как ее вырвало у него на глазах? Так или иначе — в какой-то мере даже к ее облегчению — Гэрон держался вполне дружески и по-деловому.

— Передай нашему другу Риккардо, что я как-нибудь заеду к нему. Приятно тебе повеселиться, беби.

Прежде чем положить трубку, Сара несколько секунд как бы в прострации смотрела на нее. Потом взяла газету и вздрогнула при виде безобразной фотографии, на которой она рылась в сумочке, в своих огромных солнечных очках смахивая на участницу ограбления банка. А вот еще один снимок: она с обожанием уставилась на повернутое в профиль лицо Риккардо, который нежно держит ее за руку.

Это невозможно! Может быть, дядя Тео что-нибудь придумает? Может, ей следует подать в суд — особенно на гнусного доносчика Гордо Рэппа?

Саре попался на глаза кусочек газетного текста, и она чуть не задохнулась от ярости, когда прочла весь столбец:

«Похоже, Пол и Моника Друри выступили в роли Купидона, познакомив мультимиллионера герцога Кавальери с восходящей звездой Дилайт Адаме. Это была любовь с первого взгляда: с ужином в элегантнейшем „Каферюсс“ и интимным ланчем тет-а-тет не где-нибудь, а в служебном кабинете Пола Друри.

Так что теперь счастливая Дилайт разъезжает в новеньком «мерседесе», который ей преподнес в подарок один поклонник. Как вы думаете, кто?»

Зазвонил телефон, и Сара схватила трубку, но тут же скорчила гримасу, узнав скрипучий, насмешливый голос:

— Ты уже видела газеты? Кажется, здесь это называется первоклассной рекламой? Мне же разнузданность прессы кажется просто возмутительной.

Неужели он в самом деле считает… Сару бросило в жар.

— Это все из-за тебя! Ты сам настаивал на встрече, и уж во всяком случае, я не нуждаюсь в рекламе такого рода. — Она вспомнила о взятой на себя роли и постаралась успокоиться. — Послушай, у меня ревнивый жених, если он поверит этой гнусной сплетне, он убьет нас обоих.

— Ах, пресловутый Карло! Постараюсь привести его в чувство, как здесь выражаются, пусть только обратится ко мне! Возможно, я дам ему совет не покидать надолго столь очаровательную невесту.

Его голос, даже сильно смягченный, резал ей слух, но она вновь взяла себя в руки.

— Тебя это не касается. А если ты не в восторге от газетной пачкотни, почему бы тебе не послать опровержение? Ты просто международный плейбой и не можешь понять, насколько мне претят подобного рода игры.

Последовало долгое молчание. Не зашла ли она слишком далеко? Сара услышала, как ее кольца выбивают нервную дрожь на телефонной трубке. Он что, так ничего и не скажет?

К ее изумлению, герцог ответил мягким, приятным мурлыканьем — словно огромная дикая кошка. Она так и подпрыгнула.

— Потому что не ты устанавливаешь правила, да? Ничего, Дилайт, иногда нужно рискнуть.

— Я и так постоянно рискую. Но в данном случае… Я не потерплю, чтобы на меня клеветали!

— Вот как! — неожиданно усталым голосом произнес герцог. — Да, кстати, я больше не пользуюсь гостеприимством мистера Колера: я вернулся в свой отель.

Предлагаю встретиться, чтобы обсудить, как положить конец всем этим слухам.

Может, ты позвонишь и скажешь, когда тебе удобно?

Почему она согласилась принять его приглашение, пошла навстречу просьбе, больше похожей на приказ? У нее И в мыслях не было снова встречаться с этим человеком и вновь открывать в себе пугающую слабость. Дилайт не позволила бы себя запугать, однако Сара умирала от страха. Он и отталкивал, и притягивал ее — как бы она ни отрицала.

Мотылек летит на огонь свечи и гибнет, опалив крылышки. Как бы она ни корчила из себя Дилайт, в душе она оставалась Сарой, и все это происходило с Сарой, было ее собственным приключением. Никто, кроме нее самой, не позаботится о том, чтобы она не сгорела в этом огне.

Поездка к дяде Тео дала Саре возможность все обдумать. Во что это она снова собирается вляпаться? Однако, судя по обращению охранников, она все еще была желанной гостьей и находилась в полной безопасности, даже если дядя Тео и заблуждается насчет характера ее отношений с герцогом.

— Почему бы вам не встретиться здесь? Вам никто не помешает. Полагаю, ты знаешь, что делаешь: ты провела уже достаточно времени в этом городе. Жаль, что раньше не обратилась ко мне.

Дядюшка Тео был ворчлив, но надежен, и Сара порывисто обняла его.

— Прости, дядя Тео, я хотела сама. И потом, я же понятия не имела, что ты живешь поблизости.

— Теперь имеешь. Так что на будущее у тебя нет никаких отговорок.

Нет, дядя Тео — просто прелесть! А как ей охарактеризовать Риккардо, герцога Кавальери?

Думая об этом, Сара готовилась к встрече и сама не понимала, чего ради она так старается. Немного туши для ресниц, малость румян и блеска для губ, чтобы подчеркнуть их форму…

Сара взглянула в зеркало. Определенно, ей нечего стыдиться! И все-таки у нее не было полной уверенности. Однако она начала входить во вкус; двусмысленность ситуации приятно щекотала нервы. Пусть он считает, что она Дилайт, а все-таки бешеную страсть в нем вызвала именно Сара — эта мысль доставила ей массу удовольствия!

Она надела шелковое платье, облегавшее ее, точно вторая кожа. Корсаж запахивался спереди таким образом, что видна была выемка между грудей. Это было ее собственное платье, и она задним числом хвалила себя за то, что перед поездкой в Нью-Йорк совершила коммерческое турне по модным магазинам Европы. Сара влезла в туфли на высоченных каблуках, с ремешками из тонкой кожи, которые подчеркивали высокий подъем, и позолоченными пряжками. В эту минуту она больше, чем когда-либо, походила на Мону. Сделанный недавно перманент слегка развился. Она не то чтобы представляла из себя Дилайт, но не была уже и полностью Сарой — правильной, благовоспитанной особой, девственницей до мозга костей.

«Будь осторожна, Сара!» — с этим напутствием самой себе она покинула комнату и, пройдя по галерее с колоннами, сплошь увитыми виноградными лозами, очутилась в небольшом испанском дворике, откуда можно было выйти к бассейну. Именно здесь должна была состояться встреча — благодаря романтической натуре дядюшки Тео.

На столе, покрытом белоснежной, без единого пятнышка скатертью, горели свечи в хрустальных подсвечниках; в хрустальной вазе благоухали розы. Пламя свечей отражалось в столовом серебре, и это очень гармонировало с великолепным фарфором и хрустальными бокалами. На заднем фоне бесшумно суетились официанты в белых куртках; мягко наигрывал на гитаре заезжий музыкант.

Сара подавила в себе желание разразиться истерическим хохотом. Что замыслил дядюшка Тео? Это напомнило ей эпизод с участием Одри Хепберн; сможет ли она, Сара, так же успешно справиться с ролью?

Она, конечно же, намеренно опоздала. Риккардо уже видел ее и не показал виду, что сердится, а встал, приветствуя ее. Вздернув, по привычке, одну бровь, он поднял свой бокал.

— За Радость! Дилайт, вы сегодня просто обворожительны!

— Спасибо.

Она предпочла проигнорировать его дерзкий, раздевающий взгляд, напомнив себе, что должна следить за собой. Если она и приняла его приглашение, так только затем, чтобы доказать, что ему не удалось вывести ее из душевного равновесия.

Официант отодвинул для нее кресло, и она попросила окал «перье». Гитарист тихонько подпевал в такт мелодии: это была старинная, сентиментальная итальянская песенка. Пожалуй, дядя Тео перебрал. Или он просто не мог вспомнить ничего более современного?

— Ее противник сидел, откинувшись на спинку кресла и мечтательно прикрыл глаза.

— Тебе нравится эта музыка? Хотя, помнится, я где-то читал, что ты признаешь только рок-н-ролл… панк-рок.

— Не следует верить всему, что пишут. — Сара подняла свой бокал и пригубила вино. Затем продолжила, ободренная его задумчивым молчанием:

— Мы ведь собирались обсудить, как заставить клеветников замолчать. Может, тебе и вправду обратиться в суд? Тебе это удобнее, чем мне.

Он пожал могучими плечами под облегающей курткой.

— Это лишь подогреет слухи, и нам не избежать новой огласки, — он говорил нарочито безразличным тоном, но его цепкий взгляд не отпускал Сару, и это вызвало румянец у нее на щеках.

Она осторожно поставила бокал на стол.

— Что же ты предлагаешь?

— Ты в самом деле хочешь знать? Так вот, я скажу тебе. С какой стати обращать внимание на сплетни? Отрицать — только усиливать подозрения. В конце концов, мы-то знаем, как обстоят дела. Если жених тебе доверяет, то, я убежден, не возникнет никаких проблем. Он тебе доверяет?

— Естественно. Мы очень любим друг друга.

— Ах, да. Любовь. Вы обожаете друг друга, он тебе верит, но… где же он?

Почему не спешит защищать тебя от клеветников?

— Ему пришлось уехать по делам. Но он скоро вернется. Вернее, я сама поеду к нему, и мы обвенчаемся.

— Ты уже говорила.

На стол поставили тарелки с едой, и Сара приступила к салату, деликатно нанизывая на вилку кусочки овощей. На этот раз ему не одержать над ней верх.

Он преследует ее, потому что она являет собой вызов его типу наглого, заносчивого самца, никак не могущего смириться с фактом существования женщины, которая устояла бы перед его мужской неотразимостью. Ха!

— Прошу прощения?

Неужели она произнесла это вслух?

Сара широко распахнула глаза и продолжила нанизывать на вилку кусочки еды.

— Я ничего не говорила. Правда, салат восхитителен?

— Ты же ничего не пробовала, кроме вина.

— Это делает честь твоей наблюдательности. Может, перестанешь глазеть?

— На тебя или на салат?

— И на то, и на другое. — Она поднесла вилку ко рту. Кажется, ей удалось поставить его на место. Главное, не обращать внимания.

В этот момент к ним подошел гитарист. Судя по рыданиям в голосе и полуприкрытым глазам, он исполнял душещипательную любовную песенку. Сара из вежливости сделала вид, будто поглощена музыкой. Однако уголком глаза она зорко следила за Риккардо. Во всем его облике угадывалось напряжение. Он теребил пальцами серебряное кольцо для салфетки, и Сара во второй раз обратила внимание на золотой перстень с печаткой, геральдическим знаком из рубинов и бриллиантов. Если не считать золотого браслета, других украшений не было. Это подчеркивало его мужественность.

Она на какое-то мгновение встретилась с ним взглядом, и ей показалось, будто Риккардо неслышно выругался. Потом он что-то сказал гитаристу, и тот отошел в тень. «Чем только это кончится?» — бесшабашно подумала Сара, но уже в следующее мгновение беспечность покинула ее.

— Мы только зря теряем время! — Риккардо внезапно схватил ее за руку и без малейших усилий притянул к себе. На другом конце бассейна горел камин, искры отражались в кафеле, которым был выложен испанский дворик. Сара в немой растерянности посмотрела вокруг. Куда все подевались? Исчезли официанты в белых куртках, последним испарился гитарист. Сама же она оказалась там, где и хотела: в тесном кольце сильных рук, крепко прижавших ее к упругому мужскому телу. Его длинные пальцы запутались в густой массе ее волос. Он немного оттянул назад голову девушки и накрыл ее рот своим, безжалостно пресекая любую попытку крикнуть в знак протеста.

Это было похоже на ускоренную съемку. Сара потеряла контроль над собой и вопреки собственной воле вцепилась в Риккардо руками — возможно, затем, чтобы не упасть. Его поцелуи были одновременно и грубы, и нежны, а руки, после того как он убедился, что она прекратила сопротивление, скользнули вдоль ее позвоночника, погладили бедра и ягодицы.

Никогда прежде Сара не испытывала ничего подобного.

Она как будто таяла, растворялась в его объятиях. Даже когда его пальцы, расстегнув платье, обожгли ей грудь и она почувствовала, как шероховатость его кожи пришла в соприкосновение с ее собственной, нежной и чувствительной плотью, она так и не смогла выдавить из себя ни звука.

— Идем! — властно приказал он.

Одно-единственное слово. А как же ужин? Но что такое ужин или еще что-то по сравнению с этим блаженством? Сара пошатнулась на непривычно высоких каблуках, и Риккардо, совсем как в кино, подхватил ее на руки и понес в спальню.

Он плечом отворил дверь. В комнате было темно, только горел ночник. Он опустил ее на кровать.

Что же дальше? Теперь, когда Риккардо больше не держал ее, Сара почувствовала себя не в своей тарелке. Она инстинктивно поправила юбку и сдвинула колени. Что он собирается делать? Риккардо запер дверь и, стоя в изножии кровати, начал расстегивать галстук, сбросил пиджак. Черные непроницаемые глаза рассеянно блуждали по ее телу. Потом он заговорил таким небрежным тоном, словно и не было никаких поцелуев:

— Почему бы тебе не раздеться и не нырнуть под простыню? Я скоро присоединюсь к тебе.

Этот обыденный тон подействовал на Сару, как ушат холодной воды. Риккардо заранее торжествовал победу, обращаясь с ней так же трезво и расчетливо, как, наверное, привык обращаться с женщинами. Ей стало ясно: каждое его движение в этот вечер было рассчитано, может быть, даже прохронометрировано.

Он был так холоден, так уверен в себе и своей победе!

В изумлении Сара наблюдала за тем, как он расстегивает рубашку. Она свалилась с облаков на землю.

— Дилайт! — нетерпеливо бросил он. — Ты что, ждешь, чтобы я помог тебе раздеться? Или привыкла отдаваться в одежде?

Сара смотрела на его обнаженный торс; под смуглой кожей перекатывались тугие, упругие мышцы. Он был похож на дикого зверя, этот человек, не привыкший считаться с кем бы то ни было: он просто и цинично брал все, что ему хотелось. Если она будет противиться, он изнасилует ее. Поэтому Сара лежала, не шевелясь, беспомощно глядя в его черные глаза.

«Придумай что-нибудь! — молил внутренний голос. — И как можно скорее! Он явно не страдает избытком терпения».

Риккардо приблизился к ней; на его губах змеилась плотоядная усмешка.

Сара старалась не смотреть вниз.

— Я… я думаю, что нам не следует…

— В чем дело? Ты что, никак не можешь забыть своего Карло? Я думаю, он поймет. В конце концов, ты — не обыкновенная женщина. Наверняка он знает о твоих порнографических фильмах?

— Конечно. У нас нет секретов друг от друга. Хорошо, что ты вспомнил о нем, потому что… Я передумала. Извини, я не хотела вводить тебя в заблуждение, но… ты сбил меня с толку… все эти слухи… Прошу тебя…

Риккардо в недоумении смотрел на нее, похожий на большую черную пантеру перед прыжком. Сара с трудом поднялась на колени и уползла в дальний угол кровати. Господи, неужели он изнасилует ее? Неужели он на это способен?

Подстегиваемая необходимостью остудить его пыл, она без передышки выплевывала слова:

— Понимаешь, мне расхотелось. Я не могу… с кем-то еще, когда я так влюблена в Карло! Мне бесконечно жаль. Наверное, мне нужно было проверить себя, убедиться… Ну вот и все.

Он хрипло рассмеялся, и она содрогнулась.

— Проверить себя? Как это по-американски! А ты уверена, что итальянец может это понять? Ты расскажешь Карло об этом маленьком инциденте? Может, мне самому это сделать?

— Что ты хочешь сказать? Ты… ты угрожаешь? Это настоящий шантаж!

Риккардо задумался. Потом сказал, словно не слышал ее последних слов:

— Если бы я следовал своим инстинктам… и твоим… я сию минуту взял бы тебя — и это даже нельзя было бы назвать изнасилованием. Тебя нетрудно соблазнить, моя Дилайт… моя Радость… и Радость многих, многих до меня включая Карло! Но у меня также пропал аппетит. Я люблю честную борьбу, поэтому обещаю тебе не прибегать к насилию. Ведь, приложив определенные усилия, тобой может обладать всякий, кому не лень. Так в чем все-таки дело?

Я слишком мало предложил тебе? Нужен был не «мерседес», а, скажем, «роллс-корних»? Шикарные туалеты и драгоценности? Я поскупился? Предложил слишком низкую цену?

Его слова кинжалами вонзались ей в грудь. Инстинкт самосохранения приказывал Саре молчать.

— Я предложил слишком низкую цену? — настаивал он.

Она глубоко вздохнула, радуясь, что тусклый свет ночника не позволял ему увидеть ее лицо.

— Да. Но не в том смысле, что ты думаешь. А теперь, если не возражаешь…

Еще долго после того, как герцог ушел, предусмотрительно захлопнув за собой дверь, Сара неподвижно лежала на кровати. Напряжение никак не отпускало ее. Она вперила взгляд в дверь, будто ожидала, что Риккардо предпримет новую атаку. Но этого не случилось. Мало-помалу к ней вернулось прежнее здравомыслие, и она вдруг разрыдалась, что вообще-то за ней не водилось. «Это от злости, — убеждала она себя. — И от изнеможения». Риккардо добивался милостей Дилайт, а не Сары! Рыдания становились все громче, все безотраднее. Она горела ненавистью к нему и к себе. К обоим!