Любовный огонь

Глава 18

К тому времени как они вошли в канал, ведущий к гавани кубинской столицы, Бренна уже поднялась, хотя все еще была слаба и предпочитала сидеть в кресле, принесенном на палубу Кейном. Она так похудела, что платья висели на ней, как на палке. Однако приходилось ждать, пока корабль не бросит якорь. Она, конечно, найдет в Гаване недорогую портниху.

– Наверное, я уговорю кого-нибудь сшить хотя бы одно платье, – грустно сказала Бренна Кейну, вглядываясь в прекрасный зеленый остров, сиявший на горизонте подобно огромному, изумруду. – Мне так надоело серое и коричневое. Хочется чего-то яркого.

– Уж это можно устроить, если пообещаешь как следует есть и немного округлиться. Я не желаю держать в объятиях тощего цыпленка, – засмеялся Кейн.

– Вот как?

При обычных обстоятельствах Бренна вспыхнула бы от гнева, но сегодня солнышко так разморило ее, что она чувствовала себя почти растаявшей и счастливой. Такой счастливой, какой давно уже не была. Бренна одолела «Бронзового Джона», Кейн ухаживал за ней, как за самым драгоценным в мире созданием, словно и впрямь любил ее. Даже неприятный рассказ об Эдит и повторенное обещание никогда не жениться не слишком ее волновали.

Команде, похоже, передалось ее хорошее настроение. Кейн, сбривший бороду, был беспечен и весел. Матросы громко распевали за работой. Казалось, ничто не могло омрачить этот день.

Сама гавань была прекрасной. Бренна, зачарованная изумительным зрелищем, стояла на носу, пока «Морской лев» проходил узкий канал, охраняемый с двух сторон мрачными крепостями. Одна из них называлась Моррокасл – тюрьма со множеством зловещих подземелий и каменных желобов, высеченных в скале и ведущих прямо в море.

– Превосходное местечко для того, чтобы избавляться от своих врагов, – добавил с улыбкой Кейн. – Насколько мне известно, они до сих пор используются.

– Не может быть! – охнула Бренна.

– Честное слово. Строптивых заключенных сбрасывают прямо в воду. А под самым замком собираются стаи акул в ожидании лакомых кусочков, попадающих прямо им в пасти.

– О нет! – с ужасом воскликнула Бренна. Она часто наблюдала, как акулы охотятся за корабельными отходами. Девушка поспешно опустила глаза, вглядываясь в прозрачные бирюзовые глубины, где изредка мелькали подозрительные тени. Что, если это акулы?

Нет. Лучше не думать об этом.

Бренна устремила взор на забитую судами гавань, на красные черепичные крыши городских домов, жадных чаек, охотившихся за рыбой…

– Где мы остановимся? – спросила она.

– Мой друг – хозяин гостиницы, одной из лучших в Гаване. Уверен, у него найдутся для нас комнаты.

– Как же ты представишь меня ему? Своей… содержанкой?

– Нет, – нахмурился Кейн. – Гавана – испанский город со строгими обычаями. Скажу, что ты моя жена.

– Твоя жена. Миссис Фэрфилд, – с нескрываемым сарказмом повторила девушка.

Она уже начинала забывать ненавистную сделку и постоянные ссоры из-за ее двусмысленного положения. Теперь Кейн бесцеремонно напомнил ей о прошлом.

– Неужели ты не способна смириться и воспринимать вещи такими, как они есть? – вспылил Кейн. – Случившегося не изменишь!

– Смириться?

Она так обозлилась, что уже не замечала красоты окружающего пейзажа, высоких церковных шпилей, колоколен, темными силуэтами проступавших на фоне синего неба.

– Смириться с тем, что ты фактически меня похитил? Увез с собой, словно… словно какой-то багаж? Что вынуждаешь разыгрывать роль твоей жены, лгать и притворяться? Что ничего не значу для тебя и служу лишь источником наслаждения в постели?

Она дрожала, лоб покрылся испариной, руки стали влажными. С кормы доносились крики Скроггинса, под руководством которого матросы травили якорную цепь.

– Что это с тобой? – удивился Кейн. Бренна молча смотрела на него, чуть морщась от головной боли. Ее мучило детское желание разразиться громким плачем.

– Ты… ты не понимаешь, верно? Просто не желаешь понимать.

– Что именно? Вполне естественно, что женщина и мужчина хотят друг друга, стремятся стать единым целым. Разве этого мало?

– А разве достаточно? И это все, что ты готов предложить?

– Садись, Бренна. Ты попусту себя расстраиваешь, и, не дай Бог, снова заболеешь. Мне этого не хотелось бы.

– А мне все равно, – глухо пробормотала она.

– Наверное, я был не прав. И не следовало увозить тебя из дома дяди.

– Наверное.

По щекам Бренны струились слезы. Если бы Кейн не явился тогда, она стала бы женой Тоби Ринна и лежала бы сейчас, придавленная его грузным телом. Боль пронзила девушку.

– Но что сделано, то сделано, не так ли? – воскликнула она. – Теперь мне не выбраться из клетки, пока не выполню условия сделки!

И прежде чем Кейн успел ответить, Бренна вскочила и побежала к трапу, боясь упасть и еще больше унизиться.

Гостиница стояла на широкой улице, идущей от порта. Цветущие лозы вились по стенам, хаотически переплетаясь и расцвечивая светло-желтую штукатурку всеми оттенками пурпура и багрянца. Кейн предупредил Бренну, что комнаты малы и не очень роскошны, зато на первом этаже есть прекрасный ресторан.

Главный зал с мраморным полом и плетеной мебелью был пуст и огромен. Хозяин, сеньор Транкило, поспешил им навстречу. Он оказался толстеньким краснолицым коротышкой с огромными висячими усами, которые смешно шевелились, когда он говорил. Кроме того, сеньор Транкило гордо пыхтел огромной сигарой и рассыпался перед Бренной в цветистых комплиментах.

– Ах, прекраснее сеньоры нет никого на свете! Какие волосы! Словно заходящее солнце! Большая честь познакомиться с такой прелестной дамой!

Он поцеловал ее руку, пощекотав усами, и Бренна едва не захихикала, позабыв свой гнев на Кейна. Но сеньор Транкило был совершенно серьезен и вел себя так, будто Бренна была хрупким цветком.

Он отвел им две маленькие смежные комнаты на третьем этаже, который опоясывала веранда. После роскоши Нового Орлеана помещения казались маленькими и убогими: ни ковров, ни занавесей. На окнах железные решетки в качестве защиты от воров, но стекол нет. Кровати тоже железные, белье самое простое, правда, пологи от комаров были и тут.

Бренна в растерянности подошла к окну, выходившему на мощенную брусчаткой улицу. Что сказал бы сеньор Транкило, узнай он правду? Она не жена Кейна, а любовница, и никакие комплименты этого не изменят.

Девушка невидящими глазами смотрела на громыхавшую мимо грубую тележку, запряженную двумя волами.

Сзади неслышно подошел Кейн.

– Я должен предупредить тебя. Ни в коем случае не ходи босиком.

– Почему?

– Здесь водится крохотное мерзкое насекомое, которое может прокусить ногу и пробраться под кожу. Это очень больно, и чаще всего на этом месте появляется гноящийся нарыв. И еще – не вздумай выходить на улицу одна. В Гаване это не принято. Только рабыни расхаживают по городу без сопровождения.

– Но…

– Пойми, ты на Кубе, где правят испанцы, и будешь свято соблюдать их обычаи. Не хватало мне еще за тебя беспокоиться! Все ясно?!

– Абсолютно.

– Собери одежду и белье в стирку, – добавил Кейн. – У сеньора Транкило есть невольница, купленная у одной ирландской семьи. Она понимает по-английски, так что ты сможешь с ней свободно разговаривать.

– Да, конечно, – беззвучно пробормотала она.

Неожиданный шум на улице привлек ее внимание. Бренна увидела длинную процессию негров, скованных по рукам и ногам. Они плелись длинной вереницей, и с каждым шагом цепи громко бряцали. Казалось, несчастные бредут под какую-то мрачную музыку.

– Кейн! – окликнула она. – Посмотри, кто эти люди?

– Каторжники из тюрьмы. Некоторые из них опасные преступники, остальные просто беглые рабы. Они выполняют самые тяжелые работы, обычно чинят и мостят дороги.

Бренна уставилась на него.

– Не смотри на меня с таким ужасом, – заметил он. – На Кубе это вещи обычные.

– Мне все равно, – упрямо промолвила она. – Я предпочитаю не видеть подобных вещей.

– В таком случае не смотри. Тебе это может не понравиться, дорогая, но рабство существовало тысячи лет. Кубинцы считают такое положение дел вполне естественным; впрочем, если бы ты была на их месте и жила на деньги, вырученные от продажи сахара или табака, думала бы точно так же.

– Сомневаюсь, – медленно выговорила она. – Рабы тети Ровены казались всем довольными. Но эти бедняги в цепях…

Кейн рассеянно взглянул на нее.

– Надеюсь, ты сумеешь смириться, поскольку обратно мы повезем рабов. Я собираюсь закупить партию чернокожих, чтобы продать в Новом Орлеане. Поскольку я взял на себя труд приехать сюда, нужно же окупить поездку.

Бренна знала, что конгресс объявил работорговлю вне закона, и уже хотела запротестовать, но Кейн решительно покачал головой.

– Я больше ничего не хочу об этом слышать.

– Пойми…

– Повторяю, никаких споров. Ну а теперь, пожалуйста, собери грязное белье и отдай девчонке.

Бренна с горящим от унижения лицом открыла сундук. Несколько минут спустя появилась служанка, маленькая хорошенькая девушка с кожей цвета кофе с молоком. На ней было простое ситцевое платье; живот сильно выдавался вперед – по-видимому, до родов осталось не больше месяца.

– Хотите вычистить одежду? – тихо спросила она, с любопытством оглядывая гостей.

– Да, нужно все выстирать и погладить, и постарайтесь ничего не сжечь.

– Да, мэм.

Девушка вышла, зазывно покачивая бедрами, что не укрылось от взгляда Кейна. Он, улыбаясь, пристально смотрел вслед мулатке.

– Ты заметил, что она беременна? – раздраженно осведомилась Бренна.

– Такое трудно не заметить.

Бренна подумала о сеньоре Транкило, его пуговичных глазках, озиравших ее с неприкрытым восхищением. Возможно, именно он отец еще не родившегося ребенка.

Бренна отвернулась от Кейна и вновь выглянула в окно, плотно сжав губы. Она никогда не будет оправдывать рабство, никогда не поймет Кейна и горько жалеет, что согласилась отправиться в Гавану.

Настало время полуденной сиесты, но Кейн отказался прилечь, объяснив, что у него срочное дело. Он ушел, и через несколько минут под окном послышался стук колес. Вероятно, Кейн отправился на поиски свидетелей дуэли. Но какое ей дело? Бренна слишком устала, и даже кости ныли от изнеможения.

Но спала она плохо – мешал почти непрерывный звон церковных колоколов, отбивавших каждую четверть часа. Бренна металась и вертелась, мокрая от пота. Похожее на камею личико Мелиссы Ринн снова преследовало ее.

– Я закую тебя в цепи! – кричала она. – Закую в цепи…

Бренна проснулась, когда комнату прочертили длинные вечерние тени. Девушка потянулась и зевнула, чувствуя себя гораздо лучше, словно тропический воздух обладал целительными свойствами. На улице раздавались протяжные крики разносчиков. Бренна перегнулась через подоконник и увидела негра, тащившего на голове плоскую корзину, откуда торчали длинные французские батоны.

Бренна наспех причесалась, заколов на затылке волосы и выпустив на уши длинные локоны. В комнате висело маленькое зеркальце в резной оправе темного дерева. Бренна внимательно всмотрелась в него. Лицо осунулось. Скулы немного выпирают, под глазами тени.

Зато нацелованные солнцем щеки приобрели цвет спелого персика. Нет, она еще не подурнела. И если хорошенько отдохнуть…

Но ей не хочется отдыхать!

Бренна нетерпеливо встряхнула головой. Не важно, понравится ли ей Гавана или нет, главное все здесь посмотреть! Скучно тратить зря время в номере отеля!

В эту минуту на веранде послышались шаги, и в комнату ворвался Кейн с потемневшим от гнева лицом, Он не нашел ни Перье, ни его приятелей. Возможно, они живут в Гаване под вымышленными именами или переехали в другие города. Или по какому-то неприятному стечению обстоятельств еще не успели появиться здесь.

– Мне очень жаль, – прошептала Бренна.

Давно уже она не видела Кейна в таком настроении. Таким она его побаивалась и не любила.

– Вот как? Почему тебе должно быть жаль? Ты ведь почти убеждена, что я беспощадный убийца. Какое тебе дело до того, сумею я оправдаться или нет!

Бренна глубоко вздохнула и вскинула голову.

– Не надо срывать на мне злость лишь потому, что тебя постигла неудача. Не думал же ты, что по одному твоему желанию эти люди должны покорно явиться и во всем признаться? Иногда не все идет так, как хочется.

– Ты права. Прошу прощения. – Он шутливо поклонился, по-видимому, успев овладеть собой.

– Ты обязательно их найдешь, – добавила девушка. – Просто потребуется немного больше времени, вот и все.

– Знаю. И когда доберусь до них…

Он не договорил, но Бренна заметила, как сверкнули его глаза, и подавила невольную дрожь.

– Довольно об этом, – уже спокойнее воскликнул Кейн. – Если мы хотим сегодня поесть, пожалуй, лучше немедленно заказать ужин. Сейчас спущусь и попрошу что-нибудь прислать.

Ужин состоял из кур с гарниром из сдобренного шафраном риса, омлета, лимонада и неизвестных Бренне фруктов. Кофе оказался крепким и черным.

Кейн сказал, что по вечерам кубинцы ездят за покупками и навещают друзей. На главной площади играл оркестр, и модные экипажи медленно ездили по кругу. Поклонники пользовались случаем, чтобы выразить восхищение дамам.

– Испанки действительно так красивы? – полюбопытствовала Бренна.

– Исключительно… по крайней мере многие. Темноволосые, черноглазые, с очень белой кожей. Но в Гаване еще довольно много ирландок и американок. Правда, нет никого прелестнее тебя.

И он тоже предпочитает отделываться пустыми комплиментами?

Выходя из комнаты под руку с Кейном, Бренна украдкой взглянула в зеркало. Если бы только она могла надеть красивое платье вместо этих коричневых отрепьев!

Кейн решил показать ей Гавану и для этого нанял пролетку – экипаж с огромными колесами, запряженный лошадью с заплетенным хвостом. Сзади примостился маленький грум.

Позже, вспоминая Гавану, Бренна сразу же представляла буйство красок. Дома были светло-голубыми и оранжевыми, с красноватыми черепичными крышами, утопающие в ослепительно ярких цветах. Алые понсеттии пламенели на огромных кустах, пальмы и манго были темно-зелеными. И надо всем этим – ясное безоблачное переливающееся синевой небо.

Она была очарована городом, его узкими мощеными улочками, на которых невозможно было разойтись двум экипажам, и еще более узенькими тротуарами со сточными канавами. Бедно одетые пешеходы в помятой одежде проталкивались через толпы уличных торговцев; по мостовым звонко цокали копытами нагруженные ослики и тяжело скрипели запряженные волами повозки.

Они миновали старый монастырь с высокой сторожевой башней, откуда в древние времена часовые день и ночь высматривали пиратов и предупреждали горожан о вражеских набегах. Бренна рассматривала многочисленные кафе со столами и стульями, выставленными прямо на тротуары, дома с железными решетками на окнах и двери, достаточно широкие, чтобы через них могла проехать коляска. Впереди виднелся древний собор с двумя большими квадратными башнями, увенчанными замшелыми колокольнями. Однако все затмил Кастильо де Атарес, массивное здание, построенное из изъеденных веками камней. Атарес возвышался на вершине остроконечного холма и нависал над гаванью и окружающими полями. Кёйн объяснил, что крепость вооружена старинными пушками и что в подвалах до сих пор сохранилась камера пыток с ужасными орудиями палача.

– Не может быть!

– К сожалению, это правда. Говорят, там в стену на высоте двенадцати футов ввинчено железное кольцо, на котором подвешивались люди, пока не умирали от голода и жажды. Есть и лестница, на которой растягивали обнаженных пленников, и, конечно, стул с железным ошейником. Некоторые инструменты такие старые, что никто в наши дни не знает, как ими пользоваться.

– По-моему, это даже к лучшему, – пробурчала Бренна.

– А вон там, – продолжал Кейн, показывая на участок, засыпанный белым порошком, – колодец смерти. Это белое вещество – негашеная известь.

– Хватит! – простонала Бренна, затыкая уши. – Больше ничего не желаю слышать! Пытки, рабство, цепи, несчастные, которых бросают акулам! С меня достаточно!

– Но все это существует на самом деле, хочешь ты или нет. Но если желаешь, я увезу тебя отсюда. Поедем, послушаем концерт на городской площади, посмотрим на променад. Согласна?

Он что-то сказал по-испански кучеру, и тот щелкнул кнутом, но, сворачивая за угол, едва не столкнулся с другой пролеткой. Оба возницы вскочили и принялись кричать друг на друга. Но их вопли заглушил женский голос, гортанный и чувственный.

– Кейн! О Кейн!

Бренна увидела, что в коляске сидят две женщины – одна пожилая, в черном платье, очевидно, дуэнья, и вторая, гораздо моложе, с рыжими высоко заколотыми волосами, украшенными цветами и шпильками с драгоценными камнями. Чересчур низкий вырез муслинового платья обнажал полные налитые груди.

– Колин, это ты! – На лице Кейна засияла та ленивая, беспечная радостная улыбка, которую так редко видела Бренна.

– Почему ты не написал, что приезжаешь? – взволнованно допрашивала незнакомка. – Я тебя не ожидала! Ты мог бы остановиться у нас!

Кейн нехотя повернулся к Бренне.

– Прости, Колин, но я хотел бы представить свою… жену Бренну. Бренна, это Колин О'Рейли. Ее муж – владелец сахарной плантации, и у них в городе чудесный дом.

Кажется, Колин чуть заметно съежилась при известии о том, что Кейн женат. Во всяком случае, она окинула Бренну холодным взглядом.

– Рада познакомиться, миссис Фэрфилд. Это моя компаньонка сеньора Элеонора Родригес, но, к сожалению, она говорит только по-испански.

Бренна кивнула и улыбнулась немолодой испанке, которая в ответ коротко кивнула.

– Как Патрик? – осведомился Кейн.

Колин неотрывно смотрела на него, словно Бренны не существовало.

– Он так болен – боюсь, у него чахотка. Доктора ничем не могут помочь и рекомендуют переменить климат, но Патрик, конечно, и слышать об этом, не желает.

Бренна молча прислушивалась к разговору. Внешне они были безупречно вежливы друг с другом, но было что-то в настороженном взгляде Колин, позволяющее заподозрить, что если бы не посторонние, она выскочила бы из пролетки и бросилась на шею Кейну. Во всяком случае, Бренне казалось, что тут дело нечисто.

– Вы должны обязательно навестить нас, – сказала наконец Колин, кокетливо обводя язычком полные красные губы. – Патрик будет очень рад. Хоть немного отвлечется, бедняжка.

К огорчению Бренны, Кейн принял приглашение и условился о времени. Несколько минут спустя кучера, продолжая ругаться и спорить, сумели все-таки разминуться.

Колин давно уехала, но Бренна сидела неподвижно, стиснув руки, вспоминая слышанный во сне голос.

– Он принадлежит мне и всем женщинам, которых знал…