Любовный огонь

Глава 7

Деревянный вентилятор, подвешенный над столом и приводимый в движение маленьким мальчиком, дергавшим за шнур, монотонно поскрипывал.

– Бренна, ты почти не дотронулась до гамбо![4] Больна или капризничаешь? – резко спросила тетка.

Бренна взглянула на полную до краев тарелку. Как бы плохо ни относилась к ней тетя, морить племянницу голодом она не собирается. Беда в том, что Бренна ничего не способна проглотить – внутри у нее все сжалось.

– Нет, тетя, все хорошо, просто я не голодна.

– Но ты совсем исхудаешь, и все поклонники тебя покинут, – хрипло рассмеялась Ровена, прикрывая рот рукой.

Прошел еще один день. Тетя пригласила к ужину Чизхолмов, плантаторов, живших в нескольких милях от города, рядом с дамбой. Потом было решено отправиться в театр послушать новую французскую оперетту. Бренне тоже велели собираться. Приказ тети был достаточно ясен.

– Девушка, которой приходится выходить замуж, чтобы спасти свою репутацию, не должна строить скорбную физиономию и запираться в своей спальне, – сказала она Бренне с глазу на глаз. – Ты поедешь с нами, племянница, и притворишься, что очень счастлива. Никто еще не знает о смерти твоего отца. Позже у тебя будет много времени для траура.

Ужин проходил весьма весело – собравшиеся оживленно беседовали, обмениваясь последними новостями. Особенно громко трещала дородная Юла Чизхолм, затянутая в корсет до такой степени, что едва дышала. Юла рассказывала о воду, африканском культе, привезенном в Новый Орлеан рабами из французских колоний островов Мартиники, Гваделупы и Санто-Доминго.

– Говорят, – театральным шепотом объявила Юла, – что многие белые женщины тайком бегают к жрицам воду за любовными напитками и всякими зельями. А советы, которые они дают… просто неприличны! У порядочных людей язык не поворачивается произнести такое… Господи, да что это на меня нашло! Совсем забыла! Я слышала, сегодня утром Ульрик Ринн дрался на дуэли! По-моему, именно он не отходил от вашей Джессики на вчерашнем балу? – Она чуть помедлила для пущего эффекта.

– Да, тот самый Ринн, – подтвердила Джессика, настораживаясь.

– Продолжайте, миссис Чизхолм, прошу вас. Что случилось? С кем он поссорился?

Юла приложила к губам салфетку. Маленькие глазки блестели, как стеклянные шарики.

– Как же его зовут… О, вспомнила! Тот молодой человек из Бостона, владелец целой флотилии… Кейн Фэрфилд. Кажется, мистер Фэрфилд назвал мистера Ринна пиратом. Совершенно невероятное обвинение! Конечно, Ульрик не стерпел этого оскорбления, и на его месте любой благородный человек поступил бы точно так же.

Как Юла и надеялась, новость произвела на присутствующих ошеломляющее впечатление. У Бренны вырвался возглас удивления, дядя Эймос тихо застонал, словно кто-то пнул его в тугое брюшко. Джессика подалась вперед, вцепившись в край столешницы, будто боялась упасть.

– Вы уверены, что на дуэли дрался Ульрик, а не Тоби? – пробормотала она.

– Совершенно уверена. Мой кузен Мэттью Уотсон был одним из секундантов Ульрика, поэтому я сразу же все узнала. Мэттью приехал, едва я начала одеваться. Господи, у него было такое странное лицо. Бледное как смерть и все в поту, словно он увидел самого дьявола.

– Дьявола? О чем вы?

Руки Бренны вдруг стали ледяными. Она знала, что дуэли в этом городе – вещь обычная. Креолы чаще всего дрались на шпагах, и иногда достаточно было легкого ранения и нескольких капель крови, чтобы вчерашние враги по-братски обнялись и отправились в ближайший салун выпить за здоровье друг друга. Но американцы не похожи на французов. Они предпочитают пистолеты и при этом стараются прикончить противника.

– Кого же, как не Фэрфилда! – фыркнула Юла. – Мэттью рассказал, что он выстрелил прежде, чем мистер Ринн успел повернуться. Да-да, именно так и утверждает кузен… Никогда еще не видела его в таком состоянии! Ульрик ранен в бок, и доктор Бредли считает, что уповать можно только на чудо.

– Что? – вскрикнула Джессика, приподнимаясь. – Это, наверное, ошибка. Ульрик не ранен! Такой меткий стрелок, этого просто не может быть!

– Но… Кейн… не пострадал? – прошептала Бренна.

– Конечно, нет! Жив и здоров! Такие типы неизменно выходят сухими из воды. Как кошка, которая всегда приземляется на четыре лапы!

– Невероятно, – выдохнула, запинаясь, Джессика.

– Дорогая, кузен Мэттью Уотсон видел все своими глазами, – с удовольствием подчеркнула Юла, – и готов подписаться под каждым словом. Там присутствовали еще четверо свидетелей, и все клянутся, что Кейн Фэрфилд выстрелил до того, как был подан знак. Да он ничем не лучше убийцы!

– Убийца? О, миссис Чизхолм, мне кажется, вы преувеличиваете… – начала Бренна.

– Милочка, вы совсем недавно здесь живете, и лишь потому ваше невежество в подобных делах вполне простительно. Но он намеренно нарушил дуэльный кодекс, а это крайне серьезное преступление, равносильное умышленному убийству. Не оставил мистеру Ринну ни малейшего шанса. Чудовищно!

– Но мистер Фэрфилд не показался мне человеком, способным…

– Вряд ли вы можете судить об этом, Бренна, – сухо заметила Юла и продолжала пересказывать дальнейшие подробности.

Бренна сидела, оцепенев, потрясенная до глубины души, пытаясь сопоставить ужасные факты с поступками человека, который не задумался броситься ей на помощь. Нет, миссис Чизхолм, конечно, ошибается. Должно быть, ее кузен был не на шутку испуган, чтобы объяснить все связно. Кейну Фэрфилду с его быстрой как молния реакцией совершенно ни к чему убирать противника таким нечестным способом.

Ужин закончился, и дамы поднялись наверх, чтобы освежиться перед театром. Поднимаясь по лестнице, Бренна услышала, как Джессика тихо спорит с матерью:

– Но, мама, я хочу ехать к нему. Вдруг за ним некому ухаживать?

– Можно подумать, ты знаешь, как это делается! – пренебрежительно бросила Ровена. – Ты в жизни не подходила к постели больного.

– Но я могла бы быть рядом с ним. Могла бы…

– Ты шагу не сделаешь из дома, Джессика Батлер! Хочешь, чтобы люди смеялись над тобой? Ты даже не помолвлена с ним, маленькая дурочка! На что это, по-твоему, будет похоже-, если ты побежишь к нему, как… как…

– Но, мама…

– Нет. Я по горло сыта вашими выходками! И ничего больше не желаю слышать об этом, Джессика.

Девушка остановилась как вкопанная и взглянула в глаза матери, но тут же покорно опустила голову.

– Хорошо, мама. Как пожелаешь.

Тротуары были покрыты толстым слоем вонючей черной грязи, так что пришлось идти в оперу пешком. Тайни с фонарем шагал впереди. За ним следовал Эймос, тоже с фонарем. Женщины несли в руках туфли. Девицы Чизхолм хихикали, то и дело оскальзываясь в лужах. Процессию замыкали Кендалл Чизхолм и еще один раб. Но посещение театра стоило всех жертв. Здание было выстроено в 1808 году и вмещало семьсот зрителей. По стенам шли два яруса лож, а партер иногда использовали как танцевальный зал для городских балов.

К тому времени, как они наконец добрались, большая часть публики уже расселась. Бренна особенно восхищалась черноволосыми, темноглазыми креолками, почти как на подбор редкими красавицами.

В одной из лож восседала молодая блондинка в розовом шелковом платье, похожая издалека на Мелиссу Ринн. Но когда девушка обернулась, Бренна поняла, что ошиблась. Конечно, это невозможно! Мелисса, должно быть, дежурит у постели умирающего брата.

Бренна оглядела зал. Справа и слева доносились обрывки разговоров. В основном речь шла о дуэли.

– Каков негодяй! – взорвался какой-то толстяк, потрясая кулаком перед лицом собеседника. – Его следует обвалять в смоле и перьях и выгнать из города!

– Убийца… преступник, – шептались вокруг.

Бренне почему-то хотелось зажать уши. Пусть она не питает особой любви к Кейну, все-таки трудно поверить, что он способен на убийство. Только не человек, прижимавший ее к себе до тех пор, пока она не услышала стук его сердца…

– О, Бренна, что ты об этом думаешь? – спросила Абьютес, прикоснувшись к ее руке. Щеки кузины порозовели. – Разве не ужасно, что Кейн Фэрфилд так коварен?

– Но Ульрик Ринн еще не умер. Абьютес, неужели ты веришь всему этому?

– Несомненно! Выстрелить до сигнала – все равно что пытаться хладнокровно расправиться с человеком.

– Абьютес, я не могу представить, что Кейн совершил это. Я слишком хорошо его знаю.

– Знаешь? – ошеломленно повторила кузина. – Но откуда? Бренна, ты познакомилась с ним только два дня назад!

– Я… я видела его вчера во время прогулки. Не такой он человек, чтобы драться нечестно.

– Но свидетели говорят иное, дорогая кузина, – неожиданно вмешалась Джессика. – Пять человек видели, что произошло, включая доктора Рауля Фронтенака, доброго знакомого мамы. И все повторяют одно и то же.

– Значит, все они ошибаются. Глаза Джессики злобно блеснули.

– Ульрик лежит на смертном одре! Неужели тебе все равно, кузина? Неужели не жаль брата своего жениха?

– Конечно, очень неприятно, что его ранили. Но не думаю, что дуэль была не по правилам. Тебе меня не убедить.

– Значит, ты не стесняешься защищать убийцу?

– Пожалуй, это слишком сильно сказано. По-моему, Ульрик еще жив! И почему все кричат об убийстве, когда…

Бренна осеклась. Толстый коротышка, которого она уже видела, пробивался сквозь толпу к дяде Эймосу, важно раздувая щеки от сознания собственной значимости. Он что-то сообщил Эймосу и отошел. Дядя вынул большой носовой платок и, устало вытирая лоб, подошел к ним.

– Все кончено, – объявил он. – Ульрик Ринн час назад умер от потери крови. Говорят, последними его словами было проклятие Кейну Фэрфилду.

Тетя Ровена едва успела подхватить пошатнувшуюся Джессику.

– Дайте веер! – скомандовала она. – И усадите Джессику, ей плохо.

– Мертв, – пробормотала девушка. – А ты не позволила поехать к нему, мама.

– И что бы это дало? При нем был доктор. Большего для него ни ты, ни другой не могли сделать.

Джессика закрыла глаза и сразу обмякла. Но через несколько мгновений подняла ресницы и монотонно пробормотала:

– Уберите ее! Она защищала убийцу! Не желаю ее видеть.

Первое действие прошло как во сне. Бренна почти не слышала ни музыки, ни высокого чистого голоса французской певицы. В антракте она вышла из ложи, не в силах выносить ненависть Джессики.

Входные двери театра обычно распахивали настежь – в здании было слишком душно. Мужчины небольшими компаниями собирались на тротуаре и курили. Ощутив прикосновение чьей-то руки к плечу, Бренна обернулась.

– О Квентин! – облегченно выдохнула она. – Где ты был? Мы ждали тебя, а ты умудрился пропустить весь первый акт.

– Мне все равно! Я бы вообще не пришел, если бы не ты. Нам нужно потолковать.

За эти два дня во внешности Квентина произошли ужасные перемены. Темно-зеленый фрак был помят, жилет усеян пятнами. Он так похудел, что одежда висела мешком. Веки покраснели и распухли, пожелтевшие щеки запали.

– Квентин, что случилось? Ты болен?

– Это Билли Лав.

– Да говори же!

Мужчины, потоком устремившиеся к выходу, едва не сбили ее с ног. Бренна была вынуждена уцепиться за руку брата и, к своему ужасу, почувствовала, что тот дрожит.

– Он преследует меня, Бренна. Играет, как кошка с мышкой. Намеревается немного позабавиться, прежде чем съесть.

– Но, Квентин, человек твоего положения, респектабельный, из хорошего общества… Что он может сделать с тобой? – Внезапно голос изменил Бренне: она вспомнила, что сказал Кейн о Билли и его умении орудовать ножом.

– Он способен на все, сестричка. И достаточно ясно дал это понять. Пришел ко мне сегодня с парочкой так называемых приятелей. Все одеты по последней моде. На пальцах у Билли по крайней мере три кольца с бриллиантами, Бренна. Признаюсь, от волнения я не смог их сосчитать.

– Но что они сделали? Что сказали?

Лоб Квентина покрылся испариной.

– Они пробыли у меня минут двадцать. Сначала разговор шел ни о чем – кто выиграл, кто проиграл все, оставшись без гроша. Потом Билли Лав – он настоящий великан, Бренна, – как бы между делом рассказал о мертвеце, которого нашли в переулке неподалеку от его заведения. Зарезан, Бренна, больше сорока ножевых ран! Оказалось, что погибший играл с Билли и задолжал много денег.

Девушка тихо охнула.

– Бренна, ты должна помочь мне.

– Но что я могу сделать? У меня нет денег. То немногое, что присылал отец, потрачено. Я могла бы продать драгоценности… мамину брошь. Но все это не стоит и тысячи долларов! Конечно, платья довольно дорогие…

Она продолжала лепетать что-то, подгоняемая смертельным ужасом. Отец просил позаботиться о Квентине. Но как? Она совершенно бессильна!

– Этого недостаточно, – пробормотал Квентин, оценивающе глядя на Бренну. – Правда, кое-что все-таки в твоих силах!

– Что именно? Пожалуйста, объясни.

Антракт закончился, и люди устремились обратно. Толпа у дверей рассеялась, и Квентин чуть отстранился: Бренна ощутила исходивший от него сладковатый запах виски.

– Выходи за Тоби Ринна. Тогда все уладится.

– Квентин, Квентин, опомнись!

– Сестра, если ты откажешься, меня найдут в глухой аллее с ножом в груди! Клянусь, так оно и будет, если ты только не поможешь мне. Тоби Ринн богат, Бренна, так богат, что, вероятно, сам не знает, сколько у него денег. И еще больше власти. Владеет множеством складов и, кроме того, занимается бог знает какими темными делишками с торговцами и судовладельцами. Я слышал кое-что… не важно, главное, он неимоверно богат. Десять тысяч для него ничего не значат. Я уверен, ради тебя он на все согласится.

– Но… стать его женой…

– Почему нет? Рано или поздно тебе нужно выйти замуж. И я видел, как он посматривает на тебя. Он на все пойдет, лишь бы заполучить тебя.

– Да, – глухо пробормотала Бренна, – ты прав.

– Что же тебе мешает? Чем скорее состоится венчание, тем лучше для нас. Не забывай о маленькой неприятности, случившейся в Ирландии. Тебе повезло, никто ничего об этом не слышал. – Он сжал ее руки и умоляюще заглянул в глаза. – Бренна, пожалуйста, речь идет о моей жизни. Думаешь, я бы стал просить, будь у меня иной выход? Но я так и не смог ничего придумать. Ты моя единственная надежда.

Бренна, оцепенев от отчаяния, стояла на ступеньках театра, глядя вслед Квентину. Брат исчез в темноте, где кто-то, вероятно, Этьен, ожидал его с фонарем. Наконец девушка поспешила в ложу Батлеров. Она опоздала к началу и совсем запыхалась, но тетя Ровена, к ее удивлению, ничего не сказала, и Бренна неподвижно просидела до конца спектакля, невидящими глазами глядя на сцену. Ее сильно тошнило, и она боялась приступа рвоты.

Занавес опустился в последний раз, и публика стала покидать театр. Группа людей, что-то гневно кричавших и размахивавших кулаками, собралась на кирпичном тротуаре. Некоторые держали зажженные фонари.

– Убийца! – завопил один.

– Грязная свинья! – выкрикнул другой. – Посмел явиться сюда со своим враньем…

– Бренна Лохлан, как ты смеешь останавливаться и глазеть на подобное зрелище? – возмутилась тетя Ровена, больно ущипнув девушку за руку. – Тайни уже здесь. Немедленно идем! Ни одна порядочная женщина не станет наблюдать за уличной дракой.

К свалке присоединились еще несколько человек, и Бренна снова заметила жирного коротышку, принесшего новость о смерти Ульрика. Даже Кендалл Чизхолм был там: огромный кадык дергается, темные брови угрожающе сведены. Желтые пятна света плавали в темноте; выкрики становились громче и все более угрожающими.

Вырвавшись от тетки, Бренна метнулась на улицу и подбежала к собравшимся. Мужчины окружили какого-то человека, очевидно, бывшего предметом их ярости. Она должна… должна увидеть, кто это.

Девушка протолкнулась ближе, проскользнув между двумя высокими мужчинами.

– Мисс, что вы здесь делаете? Уходите, – прорычал кто-то, сжимая руку Бренны.

Девушка силилась освободиться. Она не уйдет, пока не увидит…

На тротуаре в тесном кругу горожан, которые, словно волки, приготовились наброситься на жертву, стоял Кейн Фэрфилд. Глаза в свете фонарей тоже казались почти желтыми, лоб покрыт испариной, тонкие губы плотно сжаты. Однако он не производил впечатления испуганного человека. Наоборот, от него исходила какая-то злобная энергия, так что мужчины, выступившие вперед, неловко переминались с ноги па ногу.

– Джентльмены, вас ввели в заблуждение! – прокричал Кейн. – Дуэль проходила по всем правилам! Я честно дрался с Ульриком Ринном!

– Честно! По всем правилам! – раздался хриплый выкрик из гущи толпы. – Хладнокровно прикончить человека – это, по-твоему, справедливо?

В толпе снова поднялся ропот, но все как по команде замолчали, как только Кейн шагнул вперед, держа руку на рукоятке пистолета.

– Свидетели лгут, и я сумею дознаться, по какой причине. Но когда все-таки выясню правду, виновные мне заплатят.

– Пять человек? И все лгут? – прогремел тот же незнакомец, и Кейн повернул голову, пытаясь отыскать кричавшего.

– Я тоже не знаю, почему сговорились эти пятеро… шестеро, если считать Ринна. Но все в один голос твердят неправду! И я докажу это! Никто не смеет клеймить меня именем убийцы! Я не потерплю этого!

Кейн по-прежнему сжимал пистолет, обводя толпу настороженным взглядом. Несколько мгновений обличители продолжали перешептываться. Потом стоявшие в первых рядах медленно, неохотно стали расходиться, оттесняя маячивших сзади. Кейн спокойно выжидал.

Наконец последние тени скользнули вниз по улице. Мужчины спешили присоединиться к своим семьям и поскорее отправиться по домам.

Кейн обернулся и увидел Бренну. Их взгляды надолго скрестились, пока Бренна не опустила ресницы, почему-то испуганная силой, которую ощущала в нем, неукротимой мощью, готовой вот-вот вырваться наружу. Девушка невольно поежилась.

– Это вы, Бренна, – покачал он головой. – Опять оказались там, где вам не следует быть. Ступайте домой, Бренна. Идите домой.

И ничего больше не сказав, быстро пошел вперед и вскоре растворился в темноте.