Любовный узел

Глава 6

В церковь герцог приехал вместе с лордом Кимберли. Его не удивило, что из всех своих гостей он застал там лишь Катрину. Такая юная и непорочная, она сидела на огромной скамье со спинкой, где обычно располагались сам герцог и его семья. Глядя на девушку, он подумал о том, как давно никто из его светских гостей не посещал церковь по воскресным дням.

Для герцога стало традицией, находясь в своей резиденции, читать отрывки из Священного Писания. Он делал то, чего от него ждали, хотя часто считал это скучным занятием по сравнению с верховой ездой.

Однако сегодня министр иностранных дел изъявил желание отправиться в церковь вместе с ним. Пока они ехали в открытом экипаже по тенистой аллее вдоль громадных дубов, лорд Кимберли сказал:

— Вечер выдался на славу, Линдбрук! Я получил большое удовольствие!

— Я польщен, — ответил герцог.

— Между прочим, племянница Брэнстона — самая очаровательная и умная девушка, каких я встречал.

Герцог удивился. Граф Кимберли славился репутацией человека весьма утонченного и разборчивого, даже привередливого. К тому же он настолько был поглощен своей работой, что вокруг него никогда не разыгрывались скандалы и не было места всевозможным сплетням. Он не завязывал связей ни с одной из красоток, открыто восхищавшихся им.

— Жаль, что у Брэнстона нет сына, — заметил лорд Кимберли, явно думая о чем-то своем, — потому что я сомневаюсь, что племянница надолго сможет заменить его. Безусловно, в скором времени она выйдет замуж, обладая таким интеллектом и внешними данными.

Герцог ничего не ответил, потому что в этот момент они как раз подъехали к церкви.

Приходский священник, облаченный в белую ризу с широкими рукавами, уже дожидался его.

После слов лорда Кимберли о Катрине ее присутствие в церкви показалось герцогу вполне естественным. В то же время он раздумывал, почему, признавая очевидную красоту девушки, граф был так уверен в ее высоком интеллекте.

Служба вскоре закончилась. Герцог с самого начала дал понять, что задержит всех не более часа. Когда они с лордом Кимберли садились в экипаж, чтобы возвратиться домой, Катрина присоединилась к ним.

В отличие от герцога, не сводившего с нее своего взгляда, Катрина ни разу не посмотрела в его сторону. Он решил, что она вспоминала об их недавнем прерванном разговоре и поэтому чувствовала неловкость.

Герцог любовался ее застенчивостью. Он замечал в ее облике что-то особенное, неуловимое, чего не было в других женщинах. Поскольку она находилась рядом с ним на заднем сиденье экипажа, он ощущал ее близость и полагал, что она тоже это чувствовала. Она не заискивала перед ним, не старалась понравиться, что было свойственно Анастасии. Но до него доходил ее трепет, так же как и она ощущала его волнение. Никогда еще прежде не испытывал он ничего подобного ни с одной женщиной.

Катрина непринужденно беседовала с графом о различных религиях, о которых узнала во время своих путешествий. Слушая их разговор, герцог думал, что именно об этом ему хотелось бы поговорить с графом или с кем-то еще, кто хорошо разбирался в Востоке. Его сильно удивило, когда Катрина призналась:

— Мы с папой всегда считали, и я продолжаю считать, что христиане слишком боятся смерти. Но ведь Христос и сошел к нам с небес, чтобы показать миру свое воскресение. — Катрина на мгновение замолчала, а потом продолжила: — Несмотря на это, мы все равно горюем и оплакиваем умерших, возьмите, к примеру, королеву, ни разу не снявшую траурного платья после смерти своего супруга.

Лорд Кимберли улыбнулся:

— Это же lese-majeste[11], но я согласен с вами, дорогая, что год траура — это слишком долго.

— Если к тому же, — тихо добавила Катрина, — мы знаем, что человек, которого мы оплакиваем, жив и, возможно, смеется над нами.

— Неужели вы действительно верите, что ваши родители живы? — вмешался в разговор герцог.

— Несомненно, это так! — уверенно ответила ему Катрина. — Я только что ощущала их рядом с собой, когда находилась в церкви, и не сомневаюсь, что они помогут мне справиться с… любой проблемой и… посоветуют, что делать дальше.

По тону ее голоса герцог догадался, что «проблема», о которой она говорила, была неразрывно связана с ним. Он тут же решил, что позднее им непременно нужно будет продолжить их утренний разговор. Он обязательно скажет, что ей ни к чему ехать за границу.

После ленча гости изъявили желание покататься. В имении герцога было несколько живописных уголков, куда обычно все любили отправляться по воскресным дням, если, конечно, позволяла погода.

Одним из излюбленных мест был небольшой пруд, расположенный посреди поляны. Ходили слухи, что воды его обладали магическим свойством излечивать больных ревматизмом.

Мужчинам также доставляло удовольствие посещать загоны, где можно было увидеть и оценить кобыл с недавно появившимися на свет жеребятами.

Ко времени чаепития все возвратились в дом.

Герцог был доволен собой, поскольку ему удалось ускользнуть от Анастасии и Люси, отправив их в других экипажах, вместо того чтобы предложить свой, которым он сам управлял.

Анастасия вернулась последней. Заметив ее экипаж, въехавший на подъездную аллею, герцог удивился, где она могла задержаться в компании двух молодых людей.

Быстро удалившись в свою комнату, он так и не присоединился к гостям, собравшимся за столом для чаепития.

Поднимаясь к себе, чтобы переодеться к ужину, Катрина поняла, что скучала без него.

«Я непременно должна поговорить с ним сегодня, — думала она. — Он еще может что-нибудь предпринять, чтобы наша свадьба не состоялась… если, конечно, он… в самом деле не хочет жениться на мне».

Скорее всего так и было в действительности, и он не горел желанием становиться ее мужем. Но где-то в глубине души она надеялась, что если они все же поженятся, то в один прекрасный день он хоть немного, но полюбит ее.

«Всего лишь немного, мама, — мысленно обратилась она к матери, — потому что я знаю, что если он только не будет меня презирать… то наша совместная жизнь окажется… интересной».

Возвращаясь из церкви и сидя рядом с ним в одном экипаже, она остро ощущала его присутствие. Ей даже трудно было сконцентрировать свое внимание на том, о чем говорил граф Кимберли, чтобы внятно отвечать на его вопросы, хотя он, видимо, и не догадывался об этом.

«Герцог такой замечательный человек, — поделилась она с матерью, — вряд ли я… интересую его. Но все равно мне очень приятно находиться рядом с ним и… слушать его».

Катрина надела самое красивое платье из своего гардероба, белый цвет которого олицетворял собой ее первый выезд в свет. Маленькие букетики из незабудок служили его украшением. Свою тонкую талию она опоясала голубой лентой. Создалось такое впечатление, что девушка только что сошла с картины.

— Вы выглядите великолепно, мисс! — воскликнула Эмили, закончив помогать ей одеваться. — И мне кажется, если добавить к вашему наряду немного экзотических цветов, что были на вас в первый вечер, вы станете еще неотразимее.

Франжипани были не только милы, но благодаря их сладкому аромату Катрина ощутила таинственную романтичность. Спускаясь к ужину, она надеялась произвести на герцога впечатление.

Войдя в гостиную, она поняла, что пришла слишком рано, потому что почти никого еще не было. Случайно встретившись взглядом с герцогом, она на минуту словно окаменела, ощутив, как странно забилось сердце. Герцог тоже, замерев, смотрел в ее сторону. Ее широко раскрытые, светящиеся глаза напоминали ему звезды на небе.

Они продолжали не отрываясь глядеть друг на друга, но в какой-то момент несколько гостей, находившихся в другой стороне зала, рассмеялись.

Катрина сразу очнулась, отвернувшись, но поняла, что не в силах вымолвить ни слова. Лишь скромно встав у стены и глядя невидящим взором на висевшую на ней картину, она смогла отвести от себя любопытные взгляды.

Во время ужина она видела только герцога, сидевшего во главе стола. Позже, когда дамы покинули гостиную, Катрина скрылась за портьерами и стала всматриваться из окна в ночную темноту.

Луна и звезды будто что-то нашептывали ей, но она никак не могла разобрать, что именно. Неожиданно она снова, как и в церкви, явственно ощутила возле себя присутствие родителей. Она была счастлива и уже не так напугана, как в предыдущий день.

«Завтра все разъедутся, — сказала она себе, — и тогда я смогу поговорить с ним».

Поскольку было воскресенье, танцы не устраивались, поэтому почти все собрались за карточными столами.

Катрина подумала, что теперь она может легко ускользнуть незамеченной и пойти спать.

Выйдя из гостиной, она поднялась по лестнице, не воспользовавшись подсвечниками с зажженными свечами, специально оставленными на столе в холле. С Эмили она заранее договорилась, что позовет ее, как только возвратится в свою спальню, поэтому комната была пуста. На ночном столике горели две свечи.

Подойдя к окну, Катрина раздвинула портьеры, чтобы полюбоваться звездами, но тут, к ее изумлению, в комнату вошла графиня Калвертон.

— Вижу, ты рано собралась спать, — сказала она, — и я также намерена лечь в кровать. Но нельзя ли вначале попросить тебя кое о чем?

— Да, конечно, — ответила с готовностью Катрина.

Ее несколько удивил доброжелательный тон графини, так как ни вчера, ни сегодня та вообще не обращала внимания на нее.

— Я поступила крайне неосмотрительно, — пожаловалась Анастасия. — Мне неудобно просить об этом слуг. Я, так же как и ты, разглядывала ночное небо и, выглянув из окна, случайно уронила свой браслет. — Графиня усмехнулась. — Мой муж будет вне себя от злости из-за такой небрежности с моей стороны. Но я знаю, что браслет лежит под окном и, надеюсь, не повредился, если упал на клумбу.

— И вы хотите, чтобы я сходила и подобрала его для вас? — спросила доверчивая Катрина.

— Будь так любезна, — взмолилась Анастасия. — Но мне не хотелось бы, чтобы слуги заметили тебя, иначе им станет интересно, что за богачка разбрасывает свои драгоценности направо и налево.

Графиня снова улыбнулась, а Катрина произнесла:

— Я спущусь по боковой лестнице и выйду из дома через дверь, ведущую в сад. Мне известно, где она находится.

— Ты очень мила, — сказала Анастасия, — и мне стыдно за свою беспечность.

Катрина побежала по коридору, а затем спустилась по боковой лестнице. О ее существовании она узнала лишь сегодня утром, когда направлялась в кабинет герцога для разговора.

Тогда же она заметила и дверь, ведущую в сад, в котором росли розы. Ей захотелось непременно при первой же возможности побывать в этом саду, и желательно в одиночестве, чтобы никто не отвлекал.

«В Линде все так чудесно! — подумала она. — Люди же только портят окружающую обстановку своими разговорами, пустыми развлечениями и смехом».

Подбежав к двери, Катрина с легкостью открыла задвижку. Из многочисленных окон на землю падал золотистый свет, и снаружи не было темно. Однако когда девушка приблизилась к той части здания, где находилась ее спальня и спальня графини, она оказалась в полной темноте. Катрина поняла, что отыскать браслет будет не так-то просто.

Добравшись до места, расположенного под окном графини, она еще раз взглянула наверх, чтобы точнее определить, куда мог упасть браслет.

Но в этот момент что-то тяжелое и темное было наброшено ей на голову. Не успев даже вскрикнуть или начать сопротивляться, она почувствовала, что ее куда-то увлекают. Неизвестный быстро нес ее, подхватив на руки.

Все произошло настолько неожиданно, что Катрина находилась в шоке от ужаса.

Плед или что-то в этом роде, чем ее накрыли, был настолько толстым, что она даже стала задыхаться.

Вскоре похититель перешел на бег. «Что происходит? Кто этот человек?» — в отчаянии думала она, не в силах произнести ни звука.

Внезапно незнакомец остановился. Катрина услышала, что кто-то невнятно произнес несколько слов, смысла которых она не смогла разобрать.

Затем ее грубо бросили, как ей показалось, на пол, но через несколько секунд она почувствовала, что пол под ней покачнулся. По-видимому, ее увозили на какой-то повозке, запряженной лошадьми.

Озадаченная и одновременно до полусмерти перепуганная, Катрина некоторое время лежала неподвижно, в то время как повозка на большой скорости катилась вперед.

Наконец, приподнявшись, Катрина попыталась освободить голову и догадалась, что она была завернута в попону. Вот почему она ощущала на себе такую тяжесть, а голоса вокруг казались приглушенными.

Скинув попону, Катрина обнаружила, что кругом темнота, лишь где-то вверху тускло мерцал огонек.

Хотя невозможно было ничего разглядеть, ей вдруг пришла в голову мысль, что она едет в цыганском фургоне.

— Но… почему? — пробормотала Катрина.

Не этих ли цыган она видела во время скачек? Если и так, то зачем им понадобилось похищать ее?

Все казалось настолько необъяснимым, что она долго оставалась без движения, стараясь собраться с мыслями. Она испытывала сильное потрясение от случившегося и была страшно напугана.

Вытянув руки, Катрина наткнулась на нечто похожее на кровать. Продолжая ощупывать все вокруг, она обнаружила вторую кровать с другой стороны от себя. Оказалось, что она лежала на голом деревянном полу между двух кроватей.

Зачем? С какой целью ее похитили? Она никак не могла этого понять.

Она с трудом дышала из-за страха, и мысли путались в голове.

С трудом поднявшись, она присела на одну из кроватей.

На жестком матраце лежали одеяло и подушка, куда можно было приклонить голову.

Катрина встала на ноги и осторожно, на ощупь принялась обследовать фургон. Она обнаружила, что была крепко-накрепко заперта. Очевидно, замок находился снаружи, там, где сидел кучер.

Катрина поняла, что, кроме этого, выхода не было. По обеим сторонам фургона высоко от пола было вырезано два окошка. Встав на цыпочки, Катрина выглянула из одного из них, но, кроме леса и звезд, так ничего и не увидела.

Некоторое время она раздумывала: стоит ли бить кулаком в дверь и пронзительно кричать, зовя на помощь? Поразмыслив как следует, она все-таки пришла к выводу, что это не дало бы никаких результатов. На нее просто не обратили бы внимания или заставили замолчать.

Катрина снова села на кровать. Оставалось лишь молиться и надеяться, что ее молитва будет услышана.

Спустя некоторое время она решила прилечь, потому что в таком положении было удобнее.

В прошлом ей приходилось общаться и беседовать с цыганами. Она знала, что те всегда держали свои фургоны в чистоте и считали их священными, поэтому сжигали всякий раз после смерти хозяина.

Катрина положила голову на подушку и ощутила исходящий от нее душистый запах трав. Он действовал словно наркотик, потому что на удивление быстро она забылась глубоким сном.

Проснувшись, Катрина обнаружила, что дневной свет уже пробивается через окна фургона, по какой-то причине остановившегося.

Пока Катрина раздумывала, что ей делать, послышался шум отодвигаемой щеколды, после чего дверь отворилась.

Вначале в просвете появилась молоденькая девушка, черноволосая и с черными глазами. Она пристально посмотрела на Катрину.

Мгновение спустя за ней показался пожилой мужчина, очевидно, цыган. Его черные волосы свисали по обеим сторонам скуластого лица.

Они вдвоем таращили на Катрину глаза, очевидно, удивляясь тому, как она выглядела: в вечернем платье, украшенном незабудками.

— Вы голодны? — спросила девушка.

— Да, — ответила Катрина, — не могли бы вы сказать, зачем меня сюда привезли?

Девушка взглянула на стоявшего позади нее мужчину, который тотчас произнес низким и довольно грубым голосом:

— Нам велено отвезти вас в Лондон.

— В Лондон? — удивилась Катрина. — Но зачем?

Он посмотрел на нее своими темными глазами, выражение которых Катрине осталось непонятным, и сказал:

— Не задавайте лишних вопросов! Вам лучше ничего не знать! Вот еда.

С этими словами он захлопнул дверь фургона, и Катрина услышала, как снова задвинулась щеколда. Она не в силах была шевельнуться. Раздумывая над тем, что только что сообщил цыган, Катрина почувствовала, что ее зубы начали стучать, а по всему телу пробежала дрожь от охватившего ее необъяснимого ужаса.

Как только Катрина отправилась на поиски браслета, Анастасия вышла из ее спальни и, закрыв дверь, присоединилась к гостям в гостиной.

Казалось, никто не заметил ее отсутствия, поскольку до этого она не составляла компанию ни за одним карточным столом. На самом деле она находилась в другой части гостиной, когда увидела, что Катрина собралась уходить.

Медленно, со свойственной ей грациозностью, Анастасия направилась к камину. Однако, заметив, что герцог разговаривает с одним из молодых людей, с которым она в экипаже возвращалась с дневной прогулки, Анастасия сразу же зашагала к карточным столам.

Граф только что выиграл очередную партию в бридж и был весьма доволен собой.

Молодой человек, с которым герцог вел беседу, произнес:

— Ваше сиятельство, вы так великодушны, что разрешаете цыганам заезжать в свое поместье! Мой отец не позволял им и шагу ступить в наши владения, поэтому мы редко сталкивались с таким явлением, как браконьерство, а наша домашняя птица никогда не пропадала.

— Возможно, вы сталкивались с нечестными цыганами, — возразил герцог. — В моем поместье мы всегда оказываем цыганам гостеприимство, и ни разу я еще не слышал, чтобы кто-нибудь из смотрителей или фермеров на них пожаловался. — Герцог замолчал, а потом продолжил: — Наоборот, в период уборки урожая, когда обычно не хватает рабочих рук, цыгане нам очень помогают.

— Значит, вам повезло, — ответил молодой человек, — а вот мы живем возле Нью-Фореста, и там порой случаются споры, переходящие в драки, между соперничающими таборами.

Герцог знал, что ничего подобного в Линде никогда не случалось. Ему очень нравились яркие цыганские наряды. По его мнению, силуэты их фургонов лишь прибавляли особого очарования английской сельской местности.

Он видел цыган в Индии. Они работали кузнецами и жили в черных палатках. Их женщины носили гораздо больше украшений на руках и лодыжках, чем индианки.

Герцог решил, что в своих будущих беседах они с Катриной обязательно затронут цыганскую тему.

Подумав о Катрине, он огляделся вокруг и, нигде не найдя ее, догадался, что она ушла к себе.

Был уже второй час ночи, когда игроки — и проигравшие, и те, кто выиграл, — начали расходиться.

Несмотря на то что несколько пар пожилого возраста раньше покинули гостиную, все же достаточно много гостей поднимались по лестнице с зажженными в руках свечами.

— Спокойной ночи, графиня, — произнесла Люси, как только они дошли до спальни Анастасии.

— Спокойной ночи, леди Брэнстон, — ответила Анастасия вежливым голосом, хотя ее глаза оставались холодными.

Она не могла не признать, что Люси, которая держала в руке зажженную свечу, чей свет бросал темный отсвет на ее золотистые волосы, была в этот момент очень красива.

Люси вошла в свою спальню, и тотчас дожидавшаяся ее горничная вскочила на ноги, скрыв рукой зевок.

— Вы очень поздно, миледи, — укоризненно сказала она, вынимая из волос своей госпожи диадему, украшенную сапфирами и бриллиантами.

— Это верно, — согласилась Люси, — и я очень устала, Агнесса, поэтому завтра буду спать допоздна.

— Хорошо, миледи. — Она расстегнула ожерелье, также состоящее из сапфиров и бриллиантов, и, убрав его в футляр, поинтересовалась: — А мисс Катрина возвращалась с вами? Ее служанка удивлена, почему Катрины до сих пор нет, ведь обычно она рано ложится спать и никогда не засиживается с другими гостями до ночи.

— Мисс Катрина ушла к себе несколько часов назад! — ответила Люси. — Я видела, как она выпорхнула из гостиной.

— Вы хотите сказать, что Катрины не было с вами в гостиной? Но я только что разговаривала с ее горничной и от нее узнала, что мисс нет и в спальне. Эмили уже даже начала волноваться.

— Я ничего не понимаю, — произнесла Люси.

В ее голове промелькнула мысль о том, что Катрина, возможно, находится сейчас с герцогом. Однако он все это время играл в карты за соседним столом, и она пыталась, хотя и напрасно, привлечь к себе его внимание. Люси была почти уверена, что после ее ухода из гостиной там никого уже не оставалось.

— Должно быть, ты что-то путаешь! — громко сказала она.

Сняв браслеты, Люси поднялась и, передав их Агнессе, прошла через комнату и вышла за дверь.

Войдя в спальню племянницы, она увидела стоявшую у окна молодую горничную Катрины.

— Мисс Катрина не поднималась к себе, миледи! Я ждала, что она позовет меня, но когда этого не случилось, решила сама прийти к ней, чтобы убедиться, что она легла в постель без моей помощи. Однако, как может заметить ваша милость, ее кровать даже не разобрана!

— Я ничего не понимаю! — воскликнула Люси. — Если бы она вышла в сад, то тотчас замерзла бы и вернулась назад. Там ночью очень холодно.

Мысленно Люси ругала Катрину за постоянное беспокойство, которое ей приходилось переносить по ее милости с того самого дня, когда девушка переехала к ним жить в Англию. С другой стороны, Люси стало не по себе при мысли, что Катрина могла сбежать. Та ведь твердо была настроена выйти замуж только за человека, которого она бы полюбила.

Люси придерживалась мнения, что жизнь и воспитание за границей привили Катрине такие глупые идеи о замужестве, которые не пришли бы в голову ни одной девушке-англичанке.

— Что ж, где бы она ни была, рано или поздно, она все-таки появится у себя в спальне! — обратилась Люси к Эмили. — Ступай спать, и пусть она сама поухаживает за собой. Ей не привыкать к этому!

— Я не могу так поступить, миледи!

Люси пожала плечами:

— Дело твое, но лично я отправляюсь спать.

Она вышла из комнаты и заметила поднимавшегося по лестнице герцога. Вероятно, ему вновь пришлось спускаться вниз, чтобы захватить книгу, которую он и нес сейчас с собой.

Обрадовавшись случайной встрече, Люси подождала, пока он поднимется. Она всегда считала его самым обаятельным мужчиной. Как только он женится на этой дурочке, они станут прекрасно проводить время наедине в Линде. Люси уже даже решила, какую спальную комнату она выберет лично для себя. Но всего важнее было то, чтобы герцог испытывал к ней ту же самую страсть, как и в первый вечер, когда она приехала сюда с мужем. Люси не могла без трепета вспоминать о его поцелуях.

Когда герцог достиг последней ступени, она нежным голосом, который, по ее мнению, завораживал мужчин, промолвила:

— Вечер был просто восхитительный! Надеюсь, вам повезло в картах.

Герцог улыбнулся:

— Рад, что вы хорошо провели время.

— Мне кажется, ваш дом самый красивый из тех, где мне доводилось бывать, — прошептала Люси, — и он так подходит своему хозяину!

Она явно кокетничала с ним и строила глазки, но герцог направился к своей спальне.

Как раз в этот момент камердинер лорда Брэнстона вышел из гардеробной, и Артур Брэнстон увидел свою жену в обществе герцога.

— Что-нибудь случилось? — спросил он, приближаясь к ним. Он уже был в теплом халате.

Люси поспешила ответить:

— Конечно же, нет, дорогой. Я всего лишь желала спокойной ночи нашему любезному хозяину. — Затем, решив, что мужу может показаться странным, что она вышла из своей спальни, Люси пояснила: — Катрина куда-то исчезла. Но я думаю, что она в саду любуется луной!

— Вашей племянницы нет в спальне? — встревожился герцог. — Но я видел, что она уже давно покинула гостиную.

— Я заметила это, — ответила Люси, — и подумала, что Катрина просто устала.

— Очень странно, что она не у себя, — сказал герцог, — хотя если она вышла прогуляться, то вряд ли смогла бы войти обратно в дом, поскольку все двери заперты.

— Сомневаюсь, что ее нет в доме, — вмешался граф. — Сейчас без пятнадцати два ночи! Уже холодно, и что она может делать все это время в саду?

Герцогу внезапно пришла в голову неожиданная мысль. Он вспомнил о готовности Катрины бежать за границу. Но как она решилась на такое, не имея ни гроша? Из того, что он услышал от нее сегодня утром, было ясно, что ее кошелек пуст.

Ничего не объясняя, он направился в комнату Катрины и обратился с вопросом к Эмили, которая, увидев его, тотчас сделала реверанс.

— Ты не могла бы посмотреть, на месте ли вещи мисс Дарлей?

Удивившись, Эмили все же открыла гардероб. Быстро заглянув внутрь, где с одной стороны висели вечерние туалеты Катрины, а с другой — ее повседневная одежда, она сказала:

— Ваша милость, насколько я могу судить, все осталось на прежнем месте, за исключением того платья, которое мисс Катрин надела к ужину!

— А пелерина или плащ? — продолжал настаивать герцог.

— Ваша милость, все, что она привезла с собой, висит на вешалках.

Герцог вышел из спальни и, ни слова не говоря, подошел к ожидавшим его Люси и лорду Брэнстону.

— Скорее всего она в саду! — промолвила Люси. — Более утомительного времяпровождения я и не знаю. Хорошо, если она только подхватит насморк, чего бы мне никак не хотелось.

Герцог не слушал ее. Он спустился вниз по лестнице и попросил ночного лакея открыть переднюю дверь. Поскольку все гости разбрелись по своим комнатам, дверь была крепко заперта.

Выполнив приказание хозяина, лакей заверил:

— Уверен, что все в доме, ваша светлость.

— А ты не видел, мисс Дарлей выходила в сад?

— Нет, не выходила, ваша милость. Она вместе с русской леди поднялась наверх несколько часов назад.

Нахмурившись, герцог спросил:

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно, ваша милость! Русская леди и мисс Дарлей поднялись по лестнице, и я слышал, как они разговаривали.

— Спасибо, Джеймс. Ты можешь снова запереть дверь.

Герцог опять поднялся и, молча пройдя мимо Люси и лорда Брэнстона, направился к Анастасии. Через несколько минут после того, как он постучался, дверь открыла горничная-француженка. Увидев герцога, она сделала реверанс.

— Мне необходимо поговорить с твоей хозяйкой! — обратился к ней герцог.

Горничная провела его к Анастасии, сидевшей перед зеркалом в открытом пеньюаре. Ее черные волосы спадали с плеч.

Услышав слова герцога, она встала и пошла ему навстречу. При этом она умышленно распахнула свой пеньюар, надетый поверх прозрачной ночной сорочки.

— Я нужна тебе? — поинтересовалась она, приближаясь.

Он уловил в ее вопросе намек.

— Как я понимаю, вы поднялись наверх вместе с Катриной, — резко сказал герцог. — Вы с ней разговаривали, и я хочу знать о чем.

Анастасия колебалась, и он в ожидании ответа не сводил глаз с ее лица.

— Я точно не помню, о чем шла речь, — наконец, произнесла она. — Мы смеялись и, кажется, обсуждали вечер. — Анастасия на минуту замолчала. — Затем я спустилась вниз, потому что малышка сказала, что отправляется спать.

Ее слова звучали очень правдоподобно, но герцог знал, что она лжет.

— Вы уверены, что Катрина собиралась идти спать? — не унимался герцог.

— Именно так она сказала, — ответила Анастасия, — а почему вы в этом сомневаетесь?

— Да так, — промолвил герцог, — просто довольно странно, что ее до сих пор нет в спальне!

— Как удивительно! — воскликнула Анастасия. — Ее тетушка, должно быть, очень беспокоится по этому поводу! — Она прошла мимо герцога, преднамеренно задев его плечом и, подойдя к Люси, обратилась к своей сопернице: — Мне очень жаль, дорогая леди Брэнстон! Вероятно, приходится нести большую ответственность, сопровождая молодую девушку на балы, к тому же нелегко уберечь ее от всякого рода неприятностей.

— Не думаю, что моя племянница сейчас находится в затруднительном положении! — резко ответила Люси. — Однако ее все-таки нет в своей спальне, а из того, что я только что услышала, полагаю, вы были последней, кто видел ее.

— Безусловно, я видела ее, — согласилась Анастасия, — но она сказала, что собирается спать, и я возвратилась в гостиную.

— Это действительно кажется очень странным! — мрачно выговорил лорд Брэнстон.

— Возможно, вы из мухи делаете слона, — заметила Анастасия, одарив лорда Брэнстона очаровательной улыбкой. — Молоденькие девушки есть молоденькие девушки, и порой они бывают непослушными и капризными. Вот увидите, к утру она появится жива и невредима. По крайней мере нам остается лишь на это надеяться!

Герцог был убежден, что Анастасия разыгрывала перед ними комедию. В то же время она, насколько могла, занимала наступательную позицию.

Словно для того, чтобы еще больше досадить Люси, графиня Калвертон положила руку на плечо лорда Брэнстона и произнесла:

— Я очень растрогана, милорд, вашей заботой и вниманием по отношению к своей племяннице. Конечно же, если она пропала, мы все непременно начнем ее разыскивать.

В ее голосе слышалось столько сочувствия, что лорд Брэнстон не выдержал:

— Вы крайне любезны, но мы не имеем права беспокоить вас в столь поздний час.

— Это верно, — подтвердила Люси, — нам всем необходимо лечь спать, а завтра утром я устрою Катрине выговор за то, что она доставила нам всем столько хлопот и волнений.

Не произнеся ни слова, герцог снова спустился по лестнице вниз. Но на этот раз, попросив лакея открыть дверь, он вышел из дома.

Было не так уж и холодно, как все предполагали, но несмотря на то, что небо было усыпано звездами, стояла кромешная тьма.

Пройдясь вдоль фасада дома, он подумал, что вряд ли в такой темноте можно что-либо рассмотреть. Затем, обойдя западное крыло, герцог заглянул в сад, в который выходило окно спальни Катрины.

По-прежнему ничего нельзя было увидеть.

Он прошел по траве ближе к дому и, остановившись, посмотрел наверх на два освещенных соседних окна.

Так же как и в ту ночь, когда он очутился в спальне Катрины, ее окно было не зашторено.

«Что могло с ней случиться? — спрашивал он себя. — Где она сейчас?»

У него было такое ощущение, что Катрина уже не испытывала опасений и ужаса, как вначале, при мысли об их предстоящей свадьбе, хотя она все еще находилась в замешательстве.

Герцог вспомнил, что он чувствовал, когда они вместе возвращались из церкви. Он был убежден: она стала относиться к нему иначе.

Несмотря на то что они ничего тогда не сказали друг другу, между ними все же возникло нечто, чего он никогда не испытывал прежде, — незримая связь, которую он ощущал всем своим существом.

«Вряд ли могло что-либо произойти, что вынудило бы ее сбежать отсюда, — рассуждал он, — и как она решилась уйти без денег и в одном вечернем платье?»

Неожиданно герцог увидел что-то в траве и машинально наклонился, чтобы поднять. Он тут же уловил знакомый сладкий запах. Герцог понял, что держал в руке цветы франжипани, которые этим вечером были приколоты к волосам Катрины.

По его мнению, они шли к ее лицу лучше любых драгоценностей. Ощупав их, он догадался, что вместо роскошных цветков, красовавшихся в волосах Катрины за ужином, сейчас в его руке были одни соцветия, которые кто-то безжалостно оторвал от стеблей. Поднеся их к свету, он убедился, что они были сильно помяты.

Теперь герцог почему-то не сомневался, что с Катриной случилось нечто неладное, хотя и не было веских причин так думать. Он опять склонился над травой. Темнота мешала разглядеть, остались ли там следы чьих-то ног или какие-нибудь признаки того, что с Катриной кто-то был.

Медленно возвращаясь к дому, он ломал голову над происшедшим и в то же время ощущал огромную тревогу. Проходя мимо двери, выходящей в сад, он обратил внимание на то, что она была приоткрыта. Сразу мелькнула мысль, что вряд ли это произошло из-за оплошности прислуги, вероятно, Катрина сама открыла ее. Вот почему, наверное, лакей не заметил, как она вышла из дома.

Герцог сильнее распахнул дверь. Его охватило незнакомое странное чувство, когда он подумал, что у Катрины с кем-то — разумеется, с мужчиной — в саду было назначено свидание. Для этой цели, видимо, она притворилась, что собирается пораньше лечь спать.

Если мужчина держал ее в своих объятиях, то мог, разумеется, поломать цветы в ее волосах.

Или, возможно, она сопротивлялась, и они оба повалились на землю.

Герцог вошел в дом, оставив дверь незакрытой на тот случай, если Катрина захочет позднее вернуться в спальню.

У него не было ни малейшего желания потерять ее. Что бы ни случилось, чем бы ни объяснялось ее исчезновение, он обязательно ее разыщет. Он вернет ее обратно в Линд — и себе!