Любовь и честь

24

Достигнув Москвы, мы не вошли в город, а стали лагерем в окрестностях. Солдаты не роптали по этому поводу, потому что как опытные наемники знали, что жалованье — это мелочь по сравнению с тем, что можно взять как военную добычу. А спать под открытым небом они привыкли. Рядом с нашим лагерем располагалось воинское поселение, где жили солдаты, служившие в Москве. Здесь были не палатки, а избы, где солдаты жили вместе со своими семьями. В Москве ходили слухи, что Пугачев уже окружен и разбит, а казаков казнят сотнями. Другие рассказывали жуткие истории о том, как казаки убивают дворян и рубят головы пленным офицерам.

Горлов решил, что съездит в город и попытается узнать достоверные сведения о казаках и о местах последних столкновений с ними. Он ускакал на рассвете, едва солнце, появившееся впервые за много дней, озарило башни Кремля.

А далеко за полночь меня разбудил стук колес. Я выбрался из палатки и увидел подъехавшую артиллерийскую повозку, которой правили два смеющихся майора — явно сыновья богатых аристократов, потому что им было лет по семнадцать. Они остановились у моей палатки, сгрузили с повозки какой-то тяжелый сверток и, отдав честь, опять уехали в ночь.

Свертком оказался генерал Горлов, мертвецки пьяный.

Но ранним утром тот же генерал Горлов поднял всех, приказал свернуть лагерь, и еще до восхода солнца мы двинулись дальше. Вероятно, он что-то вчера узнал, но я не спрашивал, а он не спешил поделиться своими планами.

С каждым днем мы все дальше и дальше уходили от Москвы, и вскоре нам начали попадаться группы солдат — больных и дезертиров (или же дезертиров, выдававших себя за больных). Потом стали попадаться раненые, бредущие по дороге. Но, несмотря на раны, трудно было сказать, что они побывали в бою. Такие раны, как у них, можно получить, свалившись ночью с повозки.

Но наконец наш авангард взял в плен казака — совсем молодого паренька. Похоже, он остался без лошади и несколько дней шел пешком, пока наши солдаты не поймали его. Горлов лично взялся допросить его, но в ответ на каждый вопрос получал один и тот же испуганный кивок пленника. В конце концов Горлов сказал пареньку, чтобы он шел подобру-поздорову, и приказал отпустить его. Никто не посмел спорить с этим приказом, и мы двинулись дальше.

Как-то вечером, когда мы стали лагерем у небольшой рощи, к нам подъехал всадник. Это был не дезертир, — он не избегал нас, а сразу направился к лагерю, — а офицер русской армии, поручик, несмотря на явную усталость, прямо державшийся в седле.

Он остановился, едва часовые окликнули его, спешился и охотно позволил отконвоировать себя к начальству, то есть к нам. Он лихо отдал честь и сказал по-французски:

— Господа! Как я рад видеть вас!

Мы пригласили его к костру и предложили разделить с нами ужин. Поручик жадно набросился на еду, но старался не забывать о приличиях. Оказалось, что он курьер, посланный с донесениями. Расспрашивал я, а Горлов, которому не по чину было разговаривать с «зеленым» поручиком, молча слушал.

— Отчего же вы так рады видеть нас? — поинтересовался я.

— Да тут недалеко городишко. Казаки побывали там три недели назад. Все сожгли, ограбили, увели всех молодых мужчин и женщин. Мужчин к себе в банду, а женщин, сами понимаете… Горожанам жрать нечего — за кусок хлеба дерутся. Волками на меня смотрели, когда через город ехал. Они-то надеялись, что армия их защитит. Вы правильно сделали, что стали лагерем здесь, а не вошли в город.

— Генерал всегда предусмотрителен, — отозвался я, ни словом не упомянув о том, что мы понятия не имели, что город так близко.

Горлов многозначительно прокашлялся и, не глядя на поручика, спросил:

— Что известно о казаках? Кто их возглавляет и каково соотношение правительственных войск и мятежников?

Такие четко поставленные вопросы пришлись по вкусу маленькому поручику — я упоминал, что он был невысокого роста? Он попросил налить ему еще подогретого вина и заговорил:

— На казаков всегда было трудно найти управу. Они своенравны и своевольны. Взять хотя бы это их постоянное недовольство набором в армию…

— У нас есть опыт общения с казаками! — перебил его я. — Скажите нам просто…

Но Горлов прервал меня.

— Нет, пусть расскажет все, что знает о казаках.

— Все, что знаю? — удивленно моргнул глазами поручик. — Ну… я же говорю, они недовольны любой властью. Казаки утверждают, что им нужен истинный царь, а кто на трон ни сядет — все не такой. Нынешний атаман Пугачев, который объявил себя настоящим царем — простой казак с Дона. Он оказался порасторопнее остальных и вовсю издает манифесты, освобождающие всех казаков и возвращающие им их исконные права. Указы, конечно, вздорные, но казакам они по душе, и они готовы драться за них ни на жизнь, а на смерть.

Само собой, не все казаки так рвутся воевать, но поневоле присоединяются к мятежникам, ибо, если не примкнешь к атаману Пугачеву — пощады не жди.

В общем, поначалу у Пугачева было сотни три казаков, и он повел их на Яицкий Городок. Гарнизон там был больше тысячи, но среди них было много казаков. Пугачев сжигал на своем пути все мелкие укрепления, рубил офицеров, переманивал людей на свою сторону. Когда ему удалось собрать войско побольше, он двинулся на Оренбург. Тут уж и послали против него генерала Кара, но Пугачев генерала разбил, и тот ретировался назад в столицу.

Поручик перевел дух, давая нам время вникнуть в его слова, и снова продолжил:

— С тех пор силы мятежников удвоились, а затем утроились. Армия была не в силах противостоять им. И все это притом, что армия Пугачева, по существу, просто огромная разбойничья банда. Жен и дочерей захваченных или убитых чиновников они делят между собой, как скотину. Рубят под горячую руку всех подряд, даже своих, казаков. Мы шли за армией Пугачева и видели рвы, заполненные трупами.

После этого поручик умолк, погрузившись в мрачное молчание…

— Что ты об этом думаешь? — спросил я Горлова, когда все остальные пошли спать.

— В каком смысле? — переспросил он, словно мысль о том, что эта орда изрубит нас на куски, не приходила ему в голову.

— В прямом! Их тысячи, может, даже десятки тысяч, а нас всего несколько сотен.

— Они банда. Идут за сильным лидером. Им так спокойней. И они будут идти за ним, пока не встретят лидера более сильного.

С этими словами Горлов стащил с себя сапоги и завалился спать.