Любовь и нежность

ГЛАВА 13

Чериш лежала с закрытыми глазами, не понимая, спит она или бодрствует. Потом откуда-то донесся ее же далекий голос, просящий пить. Чья-то рука приподняла голову, и девушка почувствовала, как ее губ коснулась кружка. Она долго пила, потом открыла глаза и увидела огонь в очаге и свечу на столе.

— Дома, — прошептала Чериш, — я дома…

Перед ней появилось чье-то лицо с черной бородой. Чериш вытянула вперед свою маленькую руку и почувствовала пожатие большой мозолистой ладони.

— Папа! Папочка! — простонала девушка и зарылась поглубже в мягкую, теплую постель.

Джуси обеспокоенно смотрел на ее лицо.

— Как думаешь, Трю, надо мне звать Слоуна или нет?

— Да нет, — Трю положил узкую ладонь на лоб девушки. — Лихорадки у нее нет. Бедняжка загнана как лошадь. Для таких переходов надо иметь железное здоровье. — Он покачал головой. — Она как птичка-перепелка, да и пьет по капельке.

— Ладно, чего нам двоим не спать, — сказал Джуси, — сейчас я посижу, а потом тебя позову.

— Ты меня позовешь, и я сяду около нее, — отозвался Трю и отошел.

Чериш проснулась уже на следующий день. Приоткрыв глаза, она увидела сидящего возле кровати Слоуна. Он держал на коленях девочку, похожую на куклу. Ее головку украшала копна темных, вьющихся волос. Девчушка смотрела на Чериш в упор своими огромными серыми глазами. Она была очень похожа на Слоуна. Девушка сразу же вспомнила слова из его рассказа — разве девочка не его племянница? Может, что-то тут не так?

Девочка сосала палец и раскачивалась, тыкаясь затылком в широкую грудь Слоуна. А он смотрел поверх ее головы куда-то в пространство.

Чериш рассматривала этого знакомого незнакомца сквозь полуопущенные ресницы. Он уже не был тем охотником, который спас ее от преследователей на лесистом берегу Кентукки.

Его голубая рубашка была сшита из плотной, добротной ткани. Она облегала его широкие плечи и сильную грудь. Лицо чисто выбрито, но глаза усталые. На девочке было красное платьице из тонкой шерсти, из-под юбки торчали маленькие ножки, обутые в кожаные башмачки с меховой оторочкой.

Девушка зашевелилась и выпростала руки из-под одеяла. Слоун оставил свои размышления и обратился к ней:

— Ну вот, наконец-то проснулась. — Он улыбнулся. — Да, трудно было удержать эту шалунью. Она хотела прыгнуть прямо к тебе в кровать. — Он вынул палец малышки изо рта. — Ну, как ты себя чувствуешь?

Вдруг пустой желудок Чериш подал о себе знать настойчивым урчанием.

— Да я совсем здорова, вот только ужасно голодна.

— Это замечательно. — Слоун осторожно усадил девочку в ногах у Чериш. — А теперь усаживайся, я принесу тебе мяса, что Трю вчера приготовил.

Чериш с любопытством смотрела на девочку и неуверенно улыбалась. А та устремила на девушку немигающий взгляд. Даже этим ребенок бесспорно походил на Слоуна. Неужели они с братом были близнецами?

— Я думаю. Чериш, ты ее здорово озадачила, — сказал Слоун, ставя на край кровати миску с кушаньем. — Гляди-ка, она словно зачарованная. Это потому, что девочка никогда не видела такую женщину, как ты.

— Что значит «как я?» — Чериш с аппетитом набросилась на еду.

— Я имею в виду белую женщину. Точнее говоря, хорошенькую белую женщину с рыжими волосами. У нас, конечно, останавливаются люди, идущие по реке, но никогда не было никого похожего. — Он снова ласково отодвинул маленькую ручку ото рта. — Она никогда не видела таких ярких волос или такой белой кожи.

Чериш быстро опустошила миску.

— Это было так вкусно! Наверное, у меня желудок совсем усох, — она засмеялась. — Я наелась просто до отвала.

— Твои вещи в соседней комнате, — сказал Слоун. — Я нагрел для тебя воды, можешь помыться. Наверное, ты хочешь одеться, до того как придут Джуси и Трю.

Чериш неуверенно спустила ноги на пол. Стянув с постели одеяло, она завернулась в него с головы до пят. Ноги плохо слушались, но девушка твердой походкой дошла до соседней комнаты. Войдя следом, Слоун принес медный котелок и наполнил водой большое корыто.

Ора Делл шла за ним, держась крошечными ручонками за его кожаные штаны. Когда он остановился, она обхватила его ногу и стала украдкой рассматривать Чериш из своего укрытия.

— Хочешь посидеть со мной? — Чериш вытянула вперед руку.

Девочка боязливо спряталась за спиной Слоуна.

— Разве ты не останешься с леди, чтобы познакомиться, милая? — Слоун поставил на пол котелок и взял девочку на руки, а потом усадил ее на стул рядом с умывальником.

— Ей еще предстоит привыкнуть к тебе, — сказал он, обернувшись к Чериш.

Проводив глазами Слоуна, девушка с любопытством принялась осматривать обстановку комнаты. Она была меньше первой. Здесь также щели в стенах были замазаны глиной, а бревна покрыты белой березовой корой. В камине на противоположном конце комнаты трещали и сыпали искрами поленья. Никогда еще Чериш не была в такой красивой комнате; больше всего ее поразила мебель и непривычное для лесной хижины стеклянное окно, через которое шел свет.

У окна стоял ореховый комод с парой больших и парой маленьких ящиков. На рукомойнике она заметила причудливо украшенный кувшин и большую чашу для умывания. У стены против окна стоял массивный платяной шкаф. Обстановку дополняли качалка у камина и стул с прямой спинкой, откуда во все глаза глядела на Чериш девочка, а еще кровати. Их было три: посередине детская, огороженная с трех сторон, и еще две, узкие и длинные, стоявшие у стены и изголовьями обращенные в угол. Высокие перины и шерстяные покрывала добавляли уюта.

Чериш задержала взгляд на этих кроватях и тут же вспомнила те моменты блаженства, которые пережила тогда в лесу со Слоуном. Невольно глаза ее закрылись, и она отчетливо поняла: он не хотел этой близости, все получилось само собой. Теперь в этом не было сомнения. Девушку охватило холодное отчаяние. Она не должна забывать: ему нужна только няня… и ничего больше.

Чериш вдруг стало стыдно, и она отвела глаза от кроватей. Девушка чувствовала себя обманутой. Слоун все ясно объяснил: она няня и не более того. Чериш взглянула на девочку. Да, няня, а то, что между ними было, не имеет такого значения для него, как для нее. Да у них и нет ничего общего.

Ее вещи лежали на постели. Осмотрев свое второе платье, Чериш решила, что его можно носить, хотя Подол и был оборван на повязки для ее израненных ног. На умывальнике она нашла мыло и полотенце. С наслаждением вымывшись, она одела чистую рубашку, платье, расплела косы и стала распутывать волосы пальцами.

Чериш совсем забыла, что в комнате сидит девочка, и перепугалась, когда маленькая ручонка потянула ее за юбку.

Торжественно глядя на девушку широко раскрытыми глазами, маленькая девочка протягивала ей большую расческу с серебряной ручкой. Чериш порывисто опустилась на колени и привлекла девочку к себе.

— Ах, моя умница, спасибо тебе. Это как раз то, что я искала. Но как ты поняла? Давай сядем на этот стул и будем расчесываться вместе.

Держа ребенка за руку, девушка подошла к креслу-качалке. Как только она в него села, малышка вскарабкалась на ее колени и уютно свернулась калачиком. Чериш почувствовала неизъяснимую симпатию к этому маленькому теплому существу. Она сжала в объятиях хрупкое тельце, восхищаясь шелковистыми темными кудрями, глубокими серыми глазами в обрамлении длинных темных ресниц. Все это так напоминало черты Слоуна, ее любимого Слоуна.

Девушка расчесала волосы и распустила их по спине и плечам.

С проказливой улыбкой Ора Делл намотала лучащиеся шелковистые пряди на свой пухлый кулачок.

— Я знаю, в какую игру мы можем поиграть, — сказала Чериш. — Садись-ка вот сюда, ко мне на колени, я буду держать твои ручки… Играем в скачки — будто ты скачешь на лошадке.

Она усадила девочку, вытянула ей ручки и стала поднимать и опускать колени, Ора Делл тихонько подпрыгивала. Ее свеженький ротик растянулся в улыбке, послышался смех. Все шло хорошо, и Чериш начала петь:

Девочка заливалась веселым смехом и вприпрыжку бегала по комнате. Каждый раз Ора Делл получала от лошадки что-нибудь новенькое: собачку, игрушку, конфету. Скоро Чериш уже устала и не могла ни петь, ни играть. Тогда девочка вытянула руки, обняла ее за шею и крепко прижалась к девушке. Эта щемящая тоска по материнской любви поразила Чериш в самое сердце, и она крепко зажмурилась, чтобы не заплакать.

— Я буду тебе хорошей мамой, девочка моя, — неожиданно для себя горячо сказала Чериш. — Я буду твоей мамой, а ты будешь моей любимой доченькой.

Ора Делл запрокинула головку и ясным взглядом посмотрела на девушку.

— Мама… мама… мама, — проговорила она.

Вдруг у дверей раздался скрип, и Чериш обернулась. Там стоял Слоун с таким загадочным выражением лица, что невозможно было понять, сердится он, радуется или безразличен к той сцене, которую только что наблюдал.

Чериш поколебалась, потом спросила:

— Я все делаю правильно? Или ты возражаешь против того, чтобы она звала меня мамой?

Слоун прошел на середину комнаты, сохраняя это странное выражение на лице. Чериш это озадачило.

— Ну, если ты хочешь. Дело в том, что Трю говорил ей, что я пошел искать для нее маму.

Он подошел ближе и взял девочку на руки.

— Чериш совсем замучилась с тобой, милая.

— Мама, — настойчиво повторяла девочка, — мама.

— Хорошо, пусть будет мама. Ты совсем замучила свою новую маму, — и Слоун улыбнулся при этих словах.

— Папа, папа! — и Ора Делл обвила ручонками его шею.

— А я-то думала, что она не разговаривает. Она ни слова не сказала, пока мы играли, только… смеялась, — робко сказала Чериш.

— Да, нет, говорит. Только совсем запуталась. Я говорю по-своему, а у Джуси с Трю — язык горных жителей.

Слоун потерся носом о шею девочки, и та хихикнула. Чериш почувствовала укол ревности, но тут же покраснела от стыда. Ведь девочка действительно соскучилась по любви и общению. Чериш была уверена, что полюбит эту малышку, и та будет любить ее.

Она встала и начала укладывать волосы, но тут вспомнила, что у нее нет шпилек, чтобы закрепить прическу. Девушка огорченно вздохнула и отпустила свою сверкающую копну. Волосы водопадом рассыпались по плечам и заструились по спине.

Слоун недоуменно смотрел на нее.

— Я забыла, что растеряла все свои шпильки. — Она старалась не выдать досады. В памяти всплыли слова матери: она говорила, что ни одна достойная женщина не позволит видеть свои волосы распущенными никому, кроме мужа.

Слоун в этот момент подошел к гардеробу и распахнул его створки. С внутренней стороны одной из них было прикреплено зеркало.

Впервые в жизни Чериш увидела свое полное отражение: от головы до ног. Поначалу она даже не узнала себя. А поняв, наконец, кто это перед ней, смущенно отвернулась.

Затем Слоун выдвинул ящики комода. В одном — швейные принадлежности, в другом — детские вещи. В одном из маленьких ящичков лежали отрезы на платье, ленты, тесьма, кружева, пуговицы, в другом — шерсть, смотанная в клубки, уже приготовленная для работы. Чериш никогда не видела такого множества соблазнительных вещей.

— Ты можешь взять здесь все, что тебе нужно.

Глаза девушки округлились от изумления.

— Ах, нет, я не могу этого сделать.

— Почему?

— Не могу — и все, — она замотала головой. — Здесь все очень… изящное.

— Я настаиваю, Чериш, — сказал Слоун непреклонно. — Теперь это твой дом. Я хочу, чтобы тебе здесь было уютно, и чтобы ты пользовалась всем, что у меня есть, как своим собственным.

— Спасибо, — тихо ответила она и добавила: — Если я буду брать что-нибудь, то понемножку.

— Я далеко не бедняк. Тебе нет нужды ограничивать себя. — Он порылся в ящике. — Боюсь, здесь много всего, кроме шпилек.

— Неважно, — быстро сказала Чериш, — я просто заплету косы.

— Я вырежу тебе пару гребней прямо сейчас. А потом попрошу Трю — он лучший резчик по дереву в округе — и скоро у тебя будут самые изящные гребешки и заколки.

— Нет, не надо просить его. Но сделать все-таки можно. Дома мы с мамой закалывали волосы шипами, которые папа срезал с колючих деревьев. А потом я свои потеряла, когда бежала от Бергессов.

Слоун подошел к девушке и погладил теплые лучистые волосы.

— Оставь пока как есть. Мне хотелось бы посмотреть на физиономии этих двух старых олухов, когда они увидят такую красоту. Наверняка вылупят глаза, и челюсти у них до колен отвиснут.

Чериш взглянула на него, но глаза Слоуна были прикрыты ресницами, и она не могла угадать, шутит он или говорит серьезно.

И тут он поднял взгляд. Слоун любовался мерцанием огненных прядей, пропуская их сквозь пальцы, и Ора Делл, вытянув шею, тоже старалась, сидя у него на руках, дотянуться до этого чуда.

Разговор их прервал скрип входной двери и тяжелые шаги по деревянному полу. Сердце Чериш забилось, щеки стали пунцовыми — сейчас она увидит незнакомых людей. Они втроем вышли из комнаты.

Двое вошедших уже успели разоблачиться и повесить шубы на крючок. Один из них, с длинной черной бородой, был настоящим великаном. Росту в нем было столько же, сколько и в Слоуне, но в плечах и в груди он был шире, казалось, раза в три. Его светло-голубые глаза засияли при взгляде на Чериш.

Другой человек был высоким и неправдоподобно тощим. Его длинное лицо с заострившимися чертами прорезали глубокие морщины. Они, и глубоко запавшие глаза, говорили о пережитом горе. Наверное, это тот самый, кто потерял всю семью.

Чериш отступила назад, вспомнив, что стоит без обуви, в одних чулках, в выцветшем, порванном платье и простоволосая. Она не могла даже предположить, что для этих людей была воплощением прелести, о которой мечтает каждый мужчина, но редко встречает в своей жизни. Оба вошедших молчали, и от этого Чериш смутилась еще больше.

Слоун встал рядом и, отвесив учтивый поклон, сказал:

— Джентльмены, могу я представить вам миссис Чериш Райли? — Он посмотрел на девушку и подмигнул ей: — Чериш, познакомься с моими старыми, верными друзьями: Джуси Деверелл и Трумэн Бошам, известный более, как Трю.

Чериш вышла вперед и протянула руку. Двое мужчин словно приросли к месту. Слоун подтолкнул Джуси, тот медленно протянул свою огромную ладонь, в которой рука девушки просто утонула.

— Как поживаете, мистер Деверелл? — спросила Чериш, улыбаясь великану. — Когда я проснулась сегодня ночью, вы сидели у моей постели. Благодарю вас, вы пренебрегли своим сном, чтобы позаботиться обо мне.

— Мэм, — голос Джуси был таким нежным, словно он разговаривал с маленькой птичкой, — это пустяки, ровным счетом пустяки.

— Все равно, я вам очень благодарна. Затем Чериш с улыбкой повернулась к высокому мужчине и протянула ему свою ручку.

— Мистер Бошам, ваше мясо было просто изумительно. Никогда в жизни не ела ничего подобного. Вы мне расскажете, как оно готовится?

— Нагнись! — прозвучал насмешливый шепот Джуси.

Трю не обратил на него внимания и склонился над протянутой ему рукой.

— Я очень рад встрече с вами, мэм, — произнес он мягким, воркующим голосом.

— Даже больше, я счастлив видеть вас здесь.

— Я еще многого не знаю. Не умею пользоваться этим удобным очагом, да и печь такую замечательную впервые вижу. Если вы только подождете, пока я научусь, то буду с удовольствием вам помогать.

Слоун стоял рядом, держа на руках Ору Делл. Он еле сдерживал смех. Как он и предполагал, Чериш поразила его друзей, без малейшего усилия очаровала их. Они теперь смотрели только на нее.

— Пока вы тут стоите, мямлите и таращите глаза, я лучше пойду и выточу для Чериш пару гребней для волос. А то она уже давно все свои шпильки растеряла, — сказал Слоун.

— Да ты не сможешь хорошо сделать, — возразил Джуси.

— Твои будут еще хуже, — заметил Трю.

— Но кто-то должен это сделать, иначе Чериш спалит себе волосы, когда наклонится над очагом, — и Слоун ободряюще подмигнул девушке.

— Я сделаю, — сказал Трю, вытаскивая длинный острый нож и выбирая деревяшку.

Чериш села на стул, покрытый шкурой, поближе к огню. Ора Делл взобралась ей на колени. Девушка рассматривала многочисленные охотничьи трофеи, которыми были увешаны стены. Несколько больших шкур были прибиты к бревнам, словно ковры, висели луки и стрелы, томагавки и кинжалы. Почетное место занимали ветвистые рога благородного оленя, а также прочная полка с деревянными часами. Их маятник плавно раскачивался из стороны в сторону. В кладку очага были вделаны плоские камни, служившие каминной полкой для свечей и складом патронов для ружей. Сбоку к очагу была пристроена печка для хлеба с железными дверцами. У двери стоял комод и вешалка для одежды.

Здесь стояло три застеленные кровати, у изголовья каждой висело на крюке ружье с длинным прикладом. Напротив, рядом с очагом были прибиты полки с посудой и скатертями. Эти длинные полки возвышались почти до самого потолка, а ближе к углу стоял рабочий стол с привинченными к полу ножками.

Длинный стол на козлах и две скамьи занимали середину комнаты. По углам стояли деревянные кресла, маленький стульчик на высоких ножках и грубо вырезанная деревянная лошадка. Свет в комнату проникал через два застекленных окна, прорубленных в противоположных стенах.

Трю робко протянул девушке две тонкие деревянные шпильки. Они были гладко обструганы ножом и заострены с обеих сторон, напоминая вязальные спицы. Чериш встала, поблагодарила мастера за его работу, откинула голову назад и собрала волосы на макушке. Скрутив их жгутом, как веревку, она намотала их вокруг головы и закрепила шпильками. Вдруг она поняла, что все четверо — и мужчины и девочка — смотрят на нее, не отрывая глаз. Смущенно покраснев, Чериш быстро уселась обратно в кресло и взяла девочку на руки.

— Не понимаю, как это можно такую копну уложить всего только двумя заколками, — сказал Слоун, нарушив неловкое молчание.

— Мы вот тут стоим и любуемся на это прекрасное зрелище.

— Моя мама научилась этому от своей матери, а та — от своей. Я всегда убирала волосы при папе и при брате, и… и в этом не вижу ничего постыдного, — дрожащий голос выдал ее неловкость.

— Да, это было замечательно, правда, Джуси? А вот ты бы так сумел?

— Нет, конечно, это ее искусство. Так ловко только медведь мед из дупла таскает.

От глаз Джуси разбежались морщинки, и Чериш увидела, что он ухмыляется. Тогда она тоже засмеялась:

— Шутники вы все!