Любовь и нежность

ГЛАВА 2

Бергесс вернулся в лагерь затемно. Он смеялся и с кем-то разговаривал, и Чериш было возликовала, подумав, что Рой вернулся. Но она быстро разочаровалась, увидев двух бородачей, одетых в перепачканные штаны из оленьей кожи, волочивших привязанные ремнями к спине мешки, туго набитые шкурами.

— Ирма, — позвал Джесс, — есть давай. Его жена появилась из-под развесистого дерева, почесывая живот.

— Где ты был? — прохныкала она. — Кого притащил сюда?

Маленькие глазки на ее жирном лице прищурились от дымивших в костре зеленых веток.

— У нас гости. Дай им чего-нибудь поесть.

— Но еда кончается, — пожаловалась миссис Бергесс.

Но желанию поговорить с людьми, противиться было невозможно. Она больше не возражала и, достав из мешка продукты, стала лепить те же сырые рыхлые лепешки.

Охотники оставили свои рюкзаки на краю поляны и присели к огню, держа, тем не менее, ружья под рукой. Они в открытую глазели на Чериш, и по тому, как самодовольно они ухмылялись, девушка поняла, что старый Джесс уже успел порассказать о ней.

Хозяин пустил по кругу кувшин с каким-то пойлом. Сделав большой глоток, каждый утирался тыльной стороной руки. Еще пара кругов — и зверобои смеялись и толкали друг друга локтями, рассказывая о своих охотничьих подвигах, подлинных и мнимых; они упивались вниманием Джесса и Джерда, сидевшего, скрестив ноги, рядом с отцом. Миссис Бергесс подала кукурузные лепешки и вернулась к больной дочери. А кувшин продолжал двигаться по кругу.

Разговоры становились все развязнее, мужчины тупо скалились, поглядывая на Чериш сквозь пламя костра. Она же чувствовала растущее беспокойство.

Костер догорал, и настроение Чериш становилось все мрачнее. Оцепенев от усталости, она затаилась и стала прислушиваться к разговору. Интуиция подсказывала, что спать не стоит, если она хочет пережить эту ночь.

Иногда беседа в самом деле становилась весьма интересной. Джесса интересовали индейцы. Охотник постарше, крепко сбитый, со шрамом у правого глаза, пробыл в этом районе дольше, чем другой. Он рассказывал об индейцах племени чероки, которых считал самыми ловкими воришками.

— Вот именно! — возмущался он. — Они могут стянуть у тебя из-под носа целый мешок честно добытого добра. Они подкрадутся к тебе так близко, что можно будет плюнуть и попасть в какого-нибудь краснокожего. Ты их даже не заметишь, если, конечно, они будут держаться по ветру. — Охотник громко рассмеялся. — Ведь от красных так воняет.

— Единственный, кто может застать индейца врасплох, это проклятый Фрэнки и его чертова собака. — Другой охотник тоже хотел удивить доверчивого Джесса россказнями. — Клянусь, он ходит по лесу, как змея в траве ползает. Индейцы не обращают на него внимания, словно он им кровный брат. Они его не трогают, хоть он их всех и обвел вокруг пальца.

Чериш чувствовала невыносимую усталость. Она согнула колени и обхватила их руками; постепенно голоса охотников сливались в равномерный гул, и девушка стала клевать носом. Борясь со сном, она вскидывала голову, но в конце концов заснула, уткнувшись лицом в руку.

Ее разбудил треск сучка. Девушка не шелохнулась, даже не подняла головы. Это Джесс подобрался к загородке ее убежища и зачем-то разглядывал ее. Убедившись, что девушка крепко спит, он вернулся к костру. Растянувшись между охотниками, он стал что-то быстро говорить, понизив голос. Но Чериш все же расслышала слова, от которых кровь застыла у нее в жилах. Джесс говорил о ней.

— Я могу уступить вам девчонку, — бормотал он. — Сумка с порохом, еще одна с дробью, десять кож и большой нож для освежевания туш — ни больше ни меньше.

— Да ты просишь слишком много!

— Она согреет ваши постели в холодную ночь. Будьте уверены — она еще целехонька, никто ее не трогал.

Чериш застыла. Она боялась шевельнуться и выдать себя.

— Вы никогда не видели таких женщин, — продолжал Джесс. — Посмотреть бы вам на неё в одной рубашке! Приятное зрелище — кожа белая, как молоко, — он остановился, чтобы собеседники могли взвесить его слова.

— Откуда ты это знаешь? — Тот, что помоложе, явно жаждал услышать побольше.

— Я помял ее сегодня. Там внизу, у реки. Да и целовал тоже. Пошло бы и дальше, да тут меня сынок застал… Губки у нее сладкие, просто сахарные.

Чериш содрогнулась от стыда.

— Я никогда не был с белокожей женщиной.

— Черт возьми, я думаю, тебе надо держаться от таких подальше. Это похуже, чем медвежьи объятия. — И охотники загоготали. — Если будет у нас нужда, мы можем купить женщину у индейцев на невольничьем рынке.

— Но не такую, как эта, Сэтч. Они обычно уже затасканные.

— Но мы можем взять и молоденькую, они таких ловят и сразу же продают в районе Больших Озер. Они достаточно бойкие, среди них попадаются и нахалки. Ну, вообще-то туда трудновато добираться. Да и если встретим Фрэнки, придется ее отпустить.

— Но она ведь настоящая красотка, — не унимался Джесс.

— В темноте морды все равно не видно. — Старший из охотников покачал головой. — К тому же я вижу, что девчонка слабовата, много не унесет, — проворчал он.

— Она не такая рослая, но выносливая, — торговался Джесс, — да и потом, — он лукаво подмигнул, — если она вам не понравится, ее всегда можно продать.

— Старик Моут измочалит ее за два дня. Что, не так, Моут?

— Да и ты не лентяй, хоть тебе и под сорок, — нашелся Моут, и Сэтч расхохотался, как будто услышал приятный комплимент.

Чериш чуть не завопила, поняв, как оборачиваются дела. Она сидела, спрятав лицо в колени, натянутая, как струна, и ждала, пока разговор окончится, чтобы подумать, как поскорее выбраться отсюда.

— Отдавая такую цену, мы должны посмотреть, что берем, — предложил охотник помоложе и направился к палатке, где сидела Чериш.

— Нет, — быстро заговорил Джесс, — только не на глазах у моей старухи. Она, если заметит, разозлится и такого перцу задаст! Знаете, не то чтобы Ирма очень уж пеклась о девчонке — она считает ее выскочкой, — но думает, что это как бы ее долг, — и он судорожно оглянулся в ту сторону, где спала миссис Бергесс.

Костер медленно догорал. Чериш рискнула приоткрыть глаза, чтобы рассмотреть своих «покупателей». Но в этой полутьме она скорее чувствовала их запах, чем видела: отвратительная, затхлая вонь грязного человеческого тела, которую не в силах смыть даже воды Кентукки. От них пахло, как от зверей, да и двигались они, как звери. Однако дикие животные намного чище и приятнее.

Оцепенев от ужаса, она слушала, как Джесс советовал им:

— Утром я пошлю ее к реке за водой. Там и хватайте. Не обращайте внимания, если будет кричать и брыкаться. Ей надо привыкать к покорности. — Он хитро подмигивал и подталкивал молодого охотника локтем, на что тот невнятно отвечал, делая бессмысленные движения руками. — А бросить ее вы сможете где угодно, — завершил свою речь Джесс.

В этот момент Чериш чуть не стошнило от отвращения. Девушка представила, как охотники будут тащить ее на ошейнике — только так они могли бы заставить ее пойти с ними. Ужасные картины молнией пронеслись в ее голове: она отбивается от охотников, а потом медленно умирает, как какое-нибудь несчастное животное, попавшее в Капкан.

Ее нервы натянулись, как тетива лука, когда девушка увидела, что собеседники ложатся спать. Увидев, что ее и охотников разделяет костер, Чериш с облегчением вздохнула. Горячие слезы унижения побежали по ее щекам. Ощущая их соленый вкус, девушка пыталась проглотить ком, застрявший в горле. Наконец Чериш прилегла, повернувшись лицом к костру; она чувствовала, как ноет все ее тело, каждая косточка.

Девушка напряженно ждала, когда Джесса и его гостей свалит сон. Она надеялась, что теплая ночь и вино быстрее усыпят их. Ожидание было тяжким испытанием. Она не могла отогнать мысли о своем ужасном будущем.

Какой порядочный человек возьмет се после этих мерзавцев в свой дом? Ее грязное прошлое будет вызывать у всех отвращение. Чериш содрогнулась при мысли о том, что ждет ее в будущем, если она не найдет выхода.

Пламя горело все слабее, дымок уносило ветром. Чериш лежала, не шевелясь, лихорадочно обдумывая свой план. Девушка ждала, когда костер погаснет, и внимательно прислушивалась к нестройному храпу. Ошибаться нельзя: все следует рассчитать точно. Храп троих мужчин доносился до палатки. Только бы среди них не оказалось Джерда, миссис Бергесс или Юнити. Взвалив одно одеяло с пожитками на плечо, она придерживала его рукой, а другое свернула так, чтобы оно напоминало спящего, на случай, если кто-нибудь проснется и взглянет в ее сторону.

Вцепившись в концы шали и одеяла, она стала ползти, молясь, чтобы не издать звука громче шелеста листвы на ветру. Один из спящих что-то промычал и перевернулся. Чериш замерла. Она дождалась, пока его дыхание не стало опять размеренным и спокойным, и двинулась дальше. Девушка подтягивала по очереди то руку, то ногу, и, казалось, прошел час, пока она покинула свое убежище.

Наконец-то выбралась! Борясь с желанием встать и побежать, Чериш продолжала ползти, словно играющий на полу ребенок. Каждый раз, немного продвинувшись, она останавливалась и слушала, распластавшись по земле. Нельзя ни в коем случае сломать сучок или издать подозрительный звук. С колотящимся сердцем девушка добралась до лесной тропинки и стала ползти к реке.

В ее голове созрел план: пойти обратно по направлению к Огайо. Если удастся, то примкнуть к партии охотников, которые помогут добраться ей до Вирджинии. Но сейчас не стоит отвлекаться, ведь те двое станут гнаться за ней, значит, пока надо думать о том, что случится в следующую минуту. У нее в запасе еще четыре-пять часов, пока в лагере заметят ее отсутствие, за это время надо уйти подальше.

Только у самой реки девушка позволила себе встать в полный рост. Из ободранных локтей и коленей сочилась кровь. Даже не останавливаясь, чтобы обуться, она стала продираться через чащу, потом побежала. Чериш неслась вдоль берега и если не видела реки, то прислушивалась к ее журчанию.

Девушка остановилась только тогда, когда начала задыхаться и почувствовала боль в израненных ногах. Надо бы подержать ноги в воде, но на это не было времени. Чериш тряхнула головой, собираясь с силами, натянула чулки и крепко затянула ремешки мокасин под коленями. Соорудив с помощью ремня и одеяла что-то вроде рюкзака, она теперь могла раздвигать обеими руками ветви.

Она бежала всю ночь, одолеваемая приступами страха, но остаться ночью одной в дикой лесной глуши гораздо безопаснее по сравнению с тем, что ожидало ее, останься она у костра. Девушка знала только, что ей надо держаться берега, и боялась лишь оступиться и попасть в болото.

Так и случилось, и она почувствовала, что ноги засасывает в топь. Чериш остановилась, не на шутку перепугавшись: казалось, она опускается все ниже и ниже и скоро ее затянет на самое дно. Страх усилился еще больше при хлюпанье, которое раздавалось каждый раз, когда она пыталась вытащить ноги из вязкой жижи. Охваченная паникой, девушка запрокинула голову и попыталась закричать, но не издала ни звука — и вдруг нащупала под ногами твердую почву. Чериш остановилась, проверила свою поклажу. Выбравшись из топкого места, она высоко подняла юбку и попыталась вычистить ее пучком травы, но, сообразив, что это бесполезно, просто расправила ее и упрямо побрела дальше.

Ноги нестерпимо болели, натертые мокрой обувью. Иногда казалось, что следующий шаг будет последним. Так хотелось остановиться и отдохнуть, но она не знала, сможет ли потом встать и двигаться дальше. Каждый дюйм ее тела отдавался болью, голова кружилась от голода. Она ненадолго останавливалась, чтобы достать кусочек сушеного мяса и положить в рот, и продолжала путь. Ведь если раскиснешь один раз, дальше идти уже не сможешь.

Чериш не знала, сколько прошло времени, и вдруг небо стало бледнеть. Это не обрадовало, а наоборот, испугало ее еще больше.

Ведь там, в лагере, охотники хватились ее и, должно быть, уже пошли по ее следу. Она молилась об одном: встретить кого угодно, только не охотника. О Боже, только не охотника! Неужели поблизости нет ни одного порядочного человека? Какой-нибудь семейной пары с детьми?

Время до рассвета тянулось долго, как сон. Чериш брела пошатываясь, автоматически переставляя непослушные, деревянные ноги. Как больно идти! Может, остановиться? И как пить хочется! Нет, страшно… И она все брела.

Через час после восхода солнца Чериш на пути попался ключ, бьющий из расселины скалы. Девушка остановилась и несколько минут стояла, как вкопанная, внимательно вслушиваясь, нет ли подозрительных звуков. И только потом позволила себе удовольствие опуститься на землю и пить, пить без конца…

Какое счастье! Она ополоснула лицо, откинула назад спутанные волосы.

— Должно быть, мэм, вы просто измучены жаждой, — донесся сзади голос, от которого у нее мороз прошел по коже. По спине побежали мурашки. Засунув руку в свой рюкзак, Чериш достала ружье и, резко развернувшись, направила ствол на незнакомца.

Они обменялись многозначительными взглядами; Чериш чувствовала, как тяжело бьется ее сердце. Когда первая оторопь прошла, девушка обратила внимание на рост незнакомца и на его совершенно замечательные глаза: светло-серые, с черными крапинками. Лицо этого человека, казалось, выражало полнейшую беззаботность.

— Тебе, не нужна эта пушка, — миролюбиво заметил он. — Я тебя не трону.

— Кто… кто вы такой?

— Опусти ружье, — сказал он спокойно. — Ты можешь попасть в себя… или в меня. Мы с Брауном просто пришли сюда за водой.

Чериш взглянула на огромного пса, неподвижно стоявшего впереди хозяина. Он напряженно вытянул шею, поднял тяжелую лохматую голову и к чему-то настороженно прислушивался.

— Они еще в пути, дружище, — сказал хозяин, обращаясь к своему псу. — Мы успеем напиться до их прихода.

Услышав эти слова, Чериш вцепилась в свой узел.

— Кто это придет сюда? — спросила она, задыхаясь.

— Сюда сейчас прилетят две ранних пташки, которые идут по твоему следу, — просто сказал охотник. — Думаю, им остается идти минут десять.

— Нет! — только и смогла выпалить Чериш и бросилась прочь от источника.

— Постой. — Охотник преградил ей дорогу. — Лучше, если ты встретишься с ними здесь, чем где-нибудь еще.

— Мне надо скрыться. Этот человек… там остался… он меня им продал. Пожалуйста, отпустите, мне надо бежать.

Еще немного, и слезы полились из ее глаз. Казалось, она содрогается от бешеного стука своего сердца.

— Останься, — твердо сказал незнакомец. — Они не заберут тебя, если ты этого не захочешь.

— Нет, я не хочу идти с ними. Пожалуйста, защитите меня.

— Успокойся. Наверное, тебе не стоит разговаривать с ними самой. Мы с Брауном сделаем это за тебя.

Он поманил собаку пальцем и двинулся прочь, оставив девушку в недоумении. Она задумалась.

Даже с первого взгляда было видно, что в нем больше шести футов росту, широкоплечий, с сильными стройными ногами. Бороды он не носил, зато загорелое лицо украшали бакенбарды. Коротко остриженные черные волосы кончались на уровне шеи, словно кто-то обрубил их ножом. Его одежда — куртка из козлиной кожи и короткие штаны — была на удивление чистой, как и рука, сжимавшая приклад длинного ружья.

Чериш мучительно раздумывала, сдерживая дыхание, пока у нее не заболела грудь: «Доверять ему — сумасшествие… Ведь у меня есть ружье. Он как раз повернулся спиной. Одно движение — и…»

Вдруг мужчина обернулся.

— Думаю, что я все же лучше, чем они, — мягко сказал он, словно прочитав мысли девушки.

Она застыла, остановив взгляд на его лице.

— Сиди здесь и жди их. Мы с Брауном будем неподалеку, сразу показываться незачем.

Чериш послушно присела на обломок скалы, потом вдруг снова вскочила.

— А вы меня не бросите? — спросила она с тревогой.

Незнакомец улыбнулся, и равнодушное выражение его лица чудесным образом изменилось. Вокруг светлых глаз разбежались морщинки, на щеках появились ямочки, губы растянулись в улыбке. Его низкий грудной смех успокоил девушку, и она, поверив незнакомцу, снова села.

— Я обещаю, — сказал он и исчез за деревьями; пес шел у его ноги.

Чериш слышала, как приближаются преследователи. Собрав нервы в кулак, девушка сидела неподвижно и ждала охотников, хотя сердце рвалось вон из груди и говорило, что надо бросить все и бежать, бежать куда глаза глядят. Ворча и переругиваясь, на полянке появились Сэтч и Моут. Увидев девушку, спокойно сидевшую на камне, они тут же осеклись. Старший из них скорчил разъяренную гримасу и стал медленно приближаться.

— Я должен продирать глаза ни свет ни заря и бежать ловить тебя, моя крошка, — прорычал он. — Мы рыскали полночи по этому треклятому лесу. Учти, Сэтча лучше не сердить: он точно полоумный, когда злится. Давай, пошли, штучка. А со стариком Моутом ты будь поласковее, и он будет добр к тебе.

Не успел он произнести эти слова, как огромное, лохматое существо выскочило из-за деревьев и остановилось на полпути между ним и Чериш. Прижав уши и оскалившись.

Браун выгнулся, приготовившись по приказу хозяина вцепиться в горло врагу.

— Что за черт! — Моут отскочил назад и попытался взвести курок.

— Не делай глупостей. — И хозяин пса медленно вышел из-за деревьев с ружьем наперевес.

Охотники оторопело выпучили глаза. Изумление смешалось на их лицах с ужасом.

— Проклятый Фрэнки! — только и смог выдавить Сэтч.

— Это не твое дело, — прошипел Моут.

— Это я буду решать сам, — спокойно ответил незнакомец.

— Она наша. Ее хозяин отдал нам девчонку.

— Врешь.

— Почем ты знаешь, что я вру? Она наша, это я тебе говорю.

Моут перевел глаза с хозяина на собаку, потом на своего напарника. Тот, видимо, уже решил не связываться: стоял, равнодушно поводя плечами.

— Пойдем, Моут, — сказал старший. — Девка больно чахлая, чтоб за нее столько давать.

— Но, Сэтч, мы же… купили ее! — запротестовал Моут.

— Мы заберем выкуп у поселенца.

— Я не собираюсь уступать ее!

— Ты упрям, как осел, и туп, как его задница! Когда ты будешь валяться здесь с прокушенным горлом, тебе уже не будет нужна ни девка, ни прочее…

Моут все еще колебался, уставившись на Чериш.

— Но я все же хотел приголубить её как следует, и…

— Заткнись, — прорычал Сэтч. — Хочешь, чтобы нас прихлопнули на месте?

— Мне плевать на твою болтовню. Девка — моя.

— Тогда иди и возьми ее, — негромко проговорил незнакомец, направляя ружье прямо на Моута.

Присмирев, глядя то на ружье, то на пса, Моут отступил.

— Я тебе этого не забуду, — угрожающе проворчал он, уходя вслед за Сэтчем с поляны. Постепенно шум в чаще и их высказывания в адрес «проклятого Фрэнки» стихли.

Чериш чуть не упала в обморок от радости.

— Спасибо, спасибо, — повторяла она дрожащим хрипловатым шепотом.

Огромный, лохматый пес подошел к ней и стал изучать печальным взглядом. Девушка обняла его руками за шею и спрятала лицо в мохнатой шкуре. Псу было трудно дышать, но он стоял спокойно. Чериш душили рыдания.

Чьи-то ласковые руки оторвали ее от пса, подняли, поставили на ноги и поддерживали сотрясающееся от рыданий хрупкое тело. Она прижалась к теплому, доброму человеческому существу. Незнакомец откинул спутанные волосы и рассмотрел ее милое заплаканное личико.

Наконец девушка утихла, вздохнула и вдруг заснула, совершенно обессиленная событиями прошедшей ночи.

Держа девушку на руках, мужчина опустился на траву. Откуда появилось здесь это прекрасное создание?

Приковылял пес, растянулся рядом с хозяином и, положив голову на лапы, уставился на него понимающими глазами.

— Ну, Браун, что ты об этом думаешь? Пес завилял хвостом и подполз ближе.

— А она тебе нравится, правда? Ведь ты даже не вздрогнул, когда она обняла тебя. Умница, хороший мальчик.

Пес тихо заскулил в ответ.

— Может быть, мы все-таки доберемся до Хэрротсберга. А может, мы уже нашли то, что искали, — и он посмотрел на спящую девушку, — на этом самом месте.