Любовь и нежность

ГЛАВА 16

Чериш открыла дверь и поспешила дать Дорогу Слоуну. Он уложил Пьера поближе к очагу. Двое мужчин и девушка вошли и остановились у дверей. Чериш закрыла за ними дверь и направилась к Слоуну, склонившемуся над кроватью. Она пристально смотрела в его лицо, но Слоун был слишком занят Пьером, снимая с него тяжелое пальто.

Девушка опустила сумку и робко подошла к ним. Она была совсем молоденькой. Чериш разглядела ее поношенное, старенькое пальто, обмороженное личико, огромные глаза, полные тревога или отчаяния.

Чериш не отдавала себе отчета почему, но так как сама она была влюблена, то почувствовала, что девушка любит Пьера и поэтому беспокоится за него.

— Меня зовут Чериш. Позвольте помочь вам. — Помогая стянуть вымокшую шаль и тоненькое пальто, Чериш улыбалась и говорила радушно, по-дружески.

— Спасибо, мэм.

Чериш зацокала языком:

— Вы, должно быть, продрогли. Идите к огню.

Девушка покачала головой, не переставая глядеть на Пьера. Легонько подталкивая, Чериш подвела ее к постели.

Помня о других гостях, Чериш обратилась к людям, стоящим у двери. Один был старик, другой — совсем мальчик.

— Добро пожаловать, — сказала она, — раздевайтесь, вешайте пальто, проходите и грейтесь у огня.

— Спасибо, мэм, — ответил старик. — Меня зовут Свансон. А это мой внук.

Фарвей Квилл.

Мальчик промолчал, но вежливо поклонился.

— Меня зовут Чериш. — Она пожала гостям руки и поспешила рассадить их у очага.

С постели все еще доносились рыдания блондинки. Чериш хотела подбодрить ее, но всякий раз, как она подходила к женщине, Ора Делл тянула ее назад — звуки, которые та издавала, пугали девочку.

Слоун спешил, оказывая помощь Пьеру. Девушка была настолько взволнована, что не могла сдержать дрожь в руках, пытаясь помочь. Чериш легонько ее оттеснила, принесла табуретку, усадила ее в изголовье и дала кусочек полотна, чтобы та обтерла голову.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Джуси, напустив в комнату холодного воздуха. Чериш поспешила к нему.

— Где же Трю? — взволнованно спросила она.

— Он скоро придет. Думает, что эти мерзавцы больше не вернутся. Проклятые подонки. Я всегда говорил: у этих краснокожих головы ватой набиты. Ну что, Пьер совсем плох?

— Не знаю. Мне нужно помочь Слоуну, а вот Ора Делл меня не пускает. Она перепугана всей этой суматохой.

— А давайте ее мне. Иди к Джуси, маленький головастик. Сейчас мы найдем тебе игрушку. — И ребенок охотно пошел к нему на руки.

Джуси с презрением глазел на всхлипывающую женщину.

— Она все еще заливается? С чего бы?

— По-моему, ужасно напугана. Теперь ей надо выплакаться, пережить все это, — ответила Чериш, удивляясь, что такой сильный, благородный мужчина не способен чувствовать сострадания к женщине.

Слоун снял с Пьера всю одежду и натянул на него одеяло. Пуля попала в бок, и юноша потерял много крови. Слоун успокоился, когда понял, что пуля, пущенная с небольшого расстояния, не причинила большого вреда, попав в ребро.

Слоун был доволен, что ему не придется извлекать свинец из тела раненого, и удалил только попавшие вместе с пулей кусочки одежды. Чериш принесла таз с теплой водой, и они вместе промыли рану, залили ее виски и забинтовали Пьеру бок.

Когда он стал трястись в лихорадке, Слоун велел принести одеяла и нагретые камни. Они действовали очень быстро, потому что лихорадка очень опасна. Вскоре дрожь прекратилась, бледность сошла с лица, уже наполовину осененного черным крылом смерти, и раненый успокоился.

Девушка стояла позади постели и часто беспокойно оборачивалась в сторону белокурой женщины. У нее был такой несчастный, одинокий вид, что Чериш подошла и набросила одеяло ей на плечи.

— Он поправится. Слоун позаботится об этом.

— Я так надеюсь, так хочу этого! — И слезы хлынули из ее больших печальных глаз. В мягком голосе чувствовалось благородство.

— Почему бы вам не снять мокрые ботинки? Сейчас я принесу мокасины.

— Нет, что вы, не стоит. — И она спрятала ноги под юбку.

— Конечно, принесу.

— Пожалуйста, не надо.

Озадаченно пожав плечами, Чериш занялась грязным бельем. Она рассеянно подумала, что надо бы позаботиться и о плачущей женщине, но та, видно, плакала до тех пор, пока не заснула, потому что с кровати не доносилось ни звука.

Комната была полна народу. Индейка в печи, свежевыпеченный хлеб, пудинг и пирожки пришлись очень кстати. Чериш прикинула, что сможет накормить всех гостей. Улучив время, она расчесала и подобрала волосы, надела чистый фартук и вышла из спальни к гостям.

Мужчины беседовали у очага. Ора Делл, держа палец во рту, склонила голову на плечо Джуси и занималась подаренной им конфетой.

Старик объяснял:

— Да я и не собирался возиться с ними, сударь, но мне действительно были нужны деньги. Мы с парнем потом пожалели, что взяли их с собой. Женщина села в низовьях реки, там очень бурное течение. Француз не смог отговорить ее. Не хочу дурно отзываться о леди, мистер, но если бы она не выставлялась напоказ, я хочу сказать, что если бы она вела себя как действительно подобает леди, то эта банда негодяев не увязалась бы за нами. Они, должно быть, обсуждали ее, когда пили, и намеревались догнать нас. Мы до того рады, что вы появились. Мы вам так признательны! Честное слово!

Мистер Свансон замолчал и покачал головой.

— Я откровенно сожалею… мне так жаль француза. Он не должен был идти, но он знал женщину и очень жалел девушку. Действительно, это несчастное создание. Она всего лишь служанка. Не знаю, сколько она служит у леди, но эта женщина, кажется, думает, что может распоряжаться и телом и душой бедного создания.

Чериш бросила взгляд на девушку, сидевшую у Пьера в изголовье. Она когда-то слышала о рабах и некоторых даже видела, но они были ухоженными и к ним относились как к любимым в семье слугам. И эта девушка тоже рабыня? Она оглянулась и посмотрела на спящую женщину; странное беспокойство смешалось в ее душе с растущим любопытством.

Мистер Свансон протянул руку и погладил своего внука по голове.

— Я предпочел бы смерть для моего мальчика, чем видеть его рабом. Эта женщина обращается с ней хуже, чем с черномазой.

— Негодяйка! — фыркнул Джуси.

— Конечно, я поступил крайне безрассудно, взяв на борт эту женщину, — сказал мистер Свансон. — Но вы теперь понимаете, что у меня не было выхода.

— Да, понимаю, — ответил Слоун и добавил: — Сколько бы она вам ни заплатила, я дам вам больше, если вы заберете ее на обратном пути.

Старик поскреб затылок.

— Ох, не знаю, мистер. Думаю, надо ее связать, а уж потом грузить на мой корабль. От нее же никакого покоя нет.

— Сейчас ведь мало судов, идущих вверх по реке.

— Уж как мне не знать. Река скоро замерзнет, и надолго.

— Хорошо. — Слоун покорно опустил голову. — Мы с удовольствием оставим вас и мальчика у себя. Мерзавцы, что стреляли, все еще скрываются неподалеку, надеясь застать вас на берегу врасплох.

— Мы не хотим причинять вам беспокойства, — быстро возразил мистер Свансон. — Мы можем просто вывести судно на середину течения.

— Не стоит этого делать, — настаивал Слоун. — Вы будете нашими гостями. У нас есть еще одна хижина и много места для ночлега.

— Большое спасибо вам. И от меня, и от моего парня.

Тут на пороге появился Трю. Чериш поспешила помочь ему раздеться и пристроить куртку и ружье.

— Мы уже стали волноваться. Бедный, ты же отморозил лицо! Иди, садись к огню и попей горячего чаю.

— Спасибо, хозяюшка. Мне точно надо чего-нибудь согревающего.

Он сел спиной к огню, и все увидели, что его лицо посинело от холода. Он взял обеими руками кувшин, принесенный Чериш, и стал прихлебывать горячее, дымящееся питье. Мальчик встал и подставил ему свой стул.

— Спасибо, сынок, — отозвался Трю и откинулся на спинку.

— Я закончил во второй хижине. Греть будет хорошо. Ведь тепло зимой нужно.

Слоун представил старика и его внука.

— Они поживут здесь недолго, Трю. Сейчас им нельзя возвращаться обратно на корабль, ведь кругом рыщет эта бандитская свора. Правда, я сомневаюсь, что в это время сюда с юга идет много кораблей.

— Если хотите, составьте нам компанию. Кровать вашему парню у очага поставим.

— Очень благодарны, но не хотелось бы обременять вас. У нас на судне есть бекон и другие припасы.

Слоун не придал значения этим словам.

— Да, у нас много еды.

Тут Чериш принесла тарелку с ломтями свежего хлеба, густо намазанного маслом.

— Ужин еще не готов, может быть, это немного утолит ваш голод?

Мальчик с жадностью смотрел на хлеб.

— Давай же, бери, ешь скорее, — настойчиво уговаривала Чериш.

Посмотрев на деда, будто получив разрешение, мальчик подошел и взял ближний к нему кусок.

— Он давно не видел такого хлеба, мэм, — сказал старик, как будто извиняясь.

— Тогда я дам ему еще и налью молока, чтобы он не ел всухомятку, — не терпящим возражений тоном сказала Чериш.

Протянув мальчику молоко, Чериш отрезала еще хлеба и, намазав маслом, положила на тарелку. Она решила отнести хлеб и молоко девушке, сидевшей в изголовье Пьера.

Бедное создание переводило полный ужаса взгляд с протянутой тарелки на Чериш и обратно. Потом девушка оглянулась на спящую женщину.

— Мэм, — прошептала несчастная, — вы не должны предлагать мне еду, я ее служанка. Она… разозлится!

— Не беспокойся. Она все поймет, если узнает, что я настаивала.

Девушка понурила голову:

— Нет, мэм, не поймет.

— Да ты съешь все быстрее, чем она проснется.

Девушка все-таки взяла еду и стала жадно поглощать ее.

Мужчины уже поднялись, собираясь отправиться на судно за вещами Пьера, женщины и девушки.

Джуси протянул Чериш спящую девочку.

— Я ее успокоил. Пойду разведу огонь в другой хижине; когда они вернутся, там будет тепло.

— Ужин будет готов через пару часов. Постарайся подобреть и проголодаться, — сказала Чериш с улыбкой.

— Пусть твоя милая рыжая головка не болит об этом, — ответил ей в тон Джуси.

— Уж я не упущу момент и отхвачу свой кусок пирога.

— Благодарим вас, мадам, — сказал старик и подтолкнул мальчика в бок локтем. Чериш не расслышала почти ничего, но была уверена, что мальчик шепотом тоже поблагодарил ее.

Уходившие хлопали дверью, обдавая девушку холодным воздухом. Снег все шел и успел уже завалить недавно протоптанные дорожки.

Слоун уложил Ору Делл в ее кроватку, потом подбросил дров в очаг, горевший в спальне, чтобы в комнате было тепло.

Чериш терялась в догадках. Она заметила, что Слоун сжал губы и посуровел, когда проходил мимо нее к кровати Пьера.

Он поднял ему веки и понял, что раненый все еще без сознания, проверил, теплые ли у него ноги, и осмотрел рану: идет ли еще кровь. Убедившись, что помог Пьеру всем, чем мог, Слоун взял Чериш за руку и увел ее в спальню.

Он ходил взад-вперед по комнате, временами останавливаясь и глядя ей в глаза. Она отвернулась, но Слоун успел заметить в ее взгляде беспокойство. Жестко взяв Чериш за плечи, он развернул ее, чтобы видеть лицо.

— Ну, и как ты думаешь, кто эта женщина?

— Боюсь, как бы это не оказалась…

— Это Ада и есть, — выдавил он мучительно. — Теперь встает вопрос, что я должен с ней делать.

Его нервозность только увеличивала беспокойство Чериш. Здесь было что-то большее, чем просто намерение избавиться от своей невестки.

— Я только могу сказать ей, чтобы убиралась! — выругался он.

Сбитая с толку, Чериш стала запинаться:

— Я не вижу тут ничего странного. Не хочешь… ее видеть… ну и скажи ей прямо.

— Разве ты не понимаешь?! Если я ее выгоню, она утащит с собой и малышку. — На его лице читалась тревога.

Чериш сразу стало ясно положение вещей. Сердце учащенно забилось, и будто яркая вспышка озарила сознание.

— Нет! Она не имеет права! Ведь она сбежала и оставила ее тебе. Ада не сможет отнять у тебя девочку! Послушай меня, Слоун. — Чериш схватила его за руку. — Я ни за что не отдам ей Ору Делл.

— Она имеет право, — обреченно сказал Слоун. — Она может вызвать сюда солдат, забрать девочку и отдать на воспитание первой попавшейся индейской женщине, если захочет. И мы ничего не сможем с этим поделать.

Это не укладывается в голове. Чериш затрепетала от гнева и с яростью выкрикнула:

— Ада играет с огнем… если пытается отнять у меня девочку! — Девушка удивилась себе. Она всегда умела держать себя в руках. Потом гнев прошел, и ей захотелось плакать. — Не отдавай ей Ору Делл, Слоун, пожалуйста.

— Милая, славная, — он погладил ее по щеке и вытер набежавшие слезы. — Я не буду спешить, чтобы не наделать глупостей. Мне так хочется, чтобы Ора Делл осталась с нами. Но я хочу, чтобы ты знала истинное положение вещей. — Он показал ей на двоих в соседней комнате: — Я беспокоюсь за Пьера. Боюсь, он потерял слишком много крови. А эта бедняжка все сидит возле него. Удивляюсь, как он в нее влюбился. Они вряд ли будут хорошей парой.

— Но она тоже любит его.

— Я знаю. Только удивляюсь, что же он сейчас к ней чувствует. Ада просто закабалила бедняжку. Положение у них тяжелое.

Они вернулись в другую комнату. Чериш стала готовить ужин, а Слоун уселся около Пьера.

— Пойди, помоги Чериш, — сказал он девушке ласково. Та встала, все еще глядя на безжизненное лицо Пьера.

— Он так плох.

— Просто потерял много крови, но он здоров как бык. Одна-две недели — и все будет в порядке. Вот увидишь. — Слоун старался говорить как можно увереннее: его тронули беспомощность и печаль этого юного существа. Девушка напоминала ему загнанное животное. — Я посижу с ним; как только он откроет глаза, я позову тебя.

Девушка нерешительно подошла к Чериш. Она была немного выше, но очень худая. Густые каштановые волосы ниспадали крупными волнами. Чериш подумала, что, если бы не усталость и измождение, ее вполне можно было назвать привлекательной. Отдых и хорошее питание — вот что ей нужно. Но больше всего привлекали внимание глаза — два озера, вобравшие в свою глубину всю скорбь лица.

Платье на ней было вылинявшее и потрепанное, но аккуратная штопка продлила его жизнь. Обувь была такой изношенной, что разваливалась на части. Чериш корила себя за то, что не заставила гостью переобуться. Она прошла в спальню и вернулась с парой мокасин.

Улыбаясь, Чериш протянула их девушке.

— Пьер собирался сшить мне башмаки, — сказала та. — Он называл их мокасины.

— А вот эти сделал мне Слоун. Они, может быть, не очень изящны, зато теплые и удобные. — Чериш расстелила на столе скатерть и сняла с полки оловянную посуду. Девушка решила помочь ей и, вымыв руки, робко спросила:

— Чем я могу помочь, мэм?

— Прежде всего, перестань называть меня мэм, — Чериш улыбнулась. — Зови меня просто Чериш.

На лице девушки отразилась сильная тревога.

— О нет, я не могу, миссис Кэрролл это не понравится.

— Я приказываю называть меня Чериш, и меня не волнует, что она там говорит, — запротестовала хозяйка дома.

— Пожалуйста, как вы не поймете, — теперь огромные карие глаза смотрели на нее умоляюще: — Будет гораздо проще называть вас «мэм», позвольте мне…

Чериш поколебалась, потом равнодушно ответила:

— Ладно, если это так много для тебя значит… Но мне-то как тебя называть?

Девушка, похоже, успокоилась и ответила просто:

— Меня зовут Кэтрин. — Она смотрела в пол, будто изучая щели между досками.

— Красивое имя, и оно идет тебе. — Чериш бросила взгляд в сторону спящей. — Что-то миссис Кэрролл долго не просыпается.

— Она не спала всю прошлую ночь и ходила по палубе взад-вперед, внушая себе, что раздражена… и устала. — Кэтрин вдруг побледнела и обернулась. Чериш поняла все без лишних вопросов. Но миссис Кэрролл еще спала.

Работая вдвоем, они приготовили ужин раньше, чем рассчитывала Чериш. Она спустилась в погреб и принесла варенье из лесных ягод, утиные яйца и соленую рыбу. Кэтрин разрезала на куски пироги и хлеб.

Когда мужчины возвратились, ужин уже был на столе. В первую очередь все спросили о состоянии Пьера, потом компания двинулась мыть руки и приводить себя в порядок. Причесавшись и отряхнувшись, они стали ждать зова Чериш к ужину. Мальчик пожирал глазами стол, уставленный полными тарелками.

— Фарвей, вы с дедушкой сядете с этой стороны. Трю и Джуси, садитесь напротив. Кэтрин, рядом с Джуси уместишься?

Но Кэтрин отошла от стола, чтобы занять место Слоуна у постели больного. Чериш ласково взяла ее за руку и почти насильно усадила за стол.

— Сейчас он спит, и у тебя есть время поесть, — сказала она мягко и в то же время решительно.

— Нет, мэм, я поем позже. — Кэтрин тоже настаивала, ее взгляд был таким же умоляющим.

— Садись, дочка, — раздался хриплый голос Джуси, заставивший ее вздрогнуть. — Вот парень очнется, тогда и будешь на него глядеть.

Кэтрин неохотно уселась. После Чериш мужчины заняли свои места за столом.

Слоун разбудил Ору Делл и усадил на высокий стул. Чериш повязала ей салфетку и села рядом. Девочка прильнула к ней и стала вопросительно указывать маленьким пальчиком на незнакомые лица.

— Мама…

— Не бойся, солнышко. Мама здесь, рядом.

Трю принес индейку и поставил поближе к Слоуну, чтобы тот ее разрезал.

— Слоун, ты прочитаешь молитву или это лучше сделать мне? — спросила Чериш.

Они переглянулись через стол. Слоун еле заметно ободряюще улыбнулся ей.

— Прочитай сама, дорогая. Это первый День Благодарения в твоем новом доме.

Приятное тепло охватило девушку. Он перед всеми назвал ее «дорогая» и дал понять, что это и ее дом тоже. Первый День Благодарения. Он хотел сказать ей, что это ее дом теперь навсегда. Держа в своей руке ручонку Оры Делл, Чериш опустила голову и произнесла:

— Господи, благодарим Тебя, за доброту Твою и благодать, ниспосланную нам. Благодарим за здоровье и наших верных друзей. Благодарим Тебя за теплое жилище и защиту от врагов наших. Молимся о Твоем снисхождении к нашему другу Пьеру. Облегчи его страдания и исцели его. Заклинаем тебя. Аминь.

Чериш снова посмотрела на Слоуна и увидела в его взгляде нечто новое — восхищение, глубокую любовь. На губах девушки появилась улыбка, выдавая сердечное счастье. Любовь торжествовала, и Чериш вынуждена была отвести взгляд, чтобы окончательно не сойти с ума от радости.

— Никогда не знаю, с какого края се начинать, — сказал Слоун, занеся нож над индейкой. — Ты большой мастер в этом, Трю. Почему бы тебе ее не разрезать?

— Да брось, Слоун. Просто воткни в нее нож. Если она вкусно пахнет с одного бока, значит, такая же и с другого.

Все взоры были обращены на Слоуна, когда вдруг раздался живой приятный голос:

— Малышка? Моя малышка, где ты? Где моя любимая маленькая доченька? Принеси мне ее, Слоун! Я столько ждала, чтобы взять ее на руки!

Ада Кэрролл сидела на краю кровати, умоляюще вытянув руки.