Любовь и триумф

Глава 25

Тобольск, Россия

Февраль 1918 года

Только в начале декабря Мэрили и Владимир Дубовицкий с товарищами добрались до Тюмени. Мэрили была полна решимости сделать все возможное для освобождения отца из рук большевиков.

До нее и Владимира дошли новые сведения о Драгомире: он содержится где-то недалеко от императорской семьи, в маленьком городке Тобольске, расположенном на месте слияния рек Тобола и Иртыша. Большевики все еще надеялись вернуть утраченное золото, и, говорят, здесь видели Ирину.

Тобольск, носивший гордое название города, представлял собой скопление деревянных домишек, беленных известью церквей и нескольких торговых рядов. Николай с семьей содержался в доме бывшего губернатора, окруженном высоким бревенчатым забором.

Поразмыслив, они решили, что самым подходящим местом для сбора информации мог быть небольшой ресторанчик, часто посещаемый болтливыми солдатами-новобранцами. Мэрили нанялась туда официанткой, поселившись в комнате, расположенной прямо над ресторанным залом, а Владимир перешел на нелегальное положение, не теряя, однако, с девушкой связи. Мэрили быстро приспособилась к таким необычным и тяжелым для нее условиям. Ресторанчик был открыт почти все время и являлся единственным местом, где собиралось разношерстное городское общество.

Мэрили никогда не приходилось сталкиваться с такими жестокими морозами. Порой температура воздуха падала до пятидесяти градусов ниже нуля, толщина льда на реках достигала целого фута – весь мир казался изваянным изо льда и снега. Но горячая вера в спасение отца согревала Мэрили и не давала пасть духом.

Она назвалась русским именем Наталья и быстро стала всеобщей любимицей завсегдатаев, находивших ее прекрасной и весьма бойкой одновременно: Мэрили не позволяла самым пылким своим поклонникам переходить границы дозволенного и, требуя к себе уважения, получала его.

Конечно, среди молодых солдат-красноармейцев нашлось немало желающих пригласить ее на ужин или прокатиться до Тюмени. Надеясь, что кто-нибудь из солдат рано или поздно проболтается о чем-нибудь важном, Мэрили охотно принимала их приглашения. Но услышать что-нибудь ценное от простых солдат ей так и не удалось.

Однажды субботним вечером в ресторан зашел человек, которого она никогда не видела раньше. Похоже, он был важной птицей, поскольку при его появлении среди солдат воцарилось молчание.

Прищурившись, он обвел помещение подозрительным взглядом и расстегнул шинель. Повесив ее на вешалку, он обернулся, и, встретив его пронзительно-властный взгляд, Мэрили уже не сомневалась, что перед ней комиссар. Высокий, крепко сложенный, он показался Мэрили по-своему привлекательным.

Глубоко вздохнув, она искренне понадеялась, что не слишком сильно привлекла внимание вошедшего. Впервые встретив комиссара, а не простого солдата, она подумала, что, вероятно, из него можно было бы выжать много интересного и ценного. Она почувствовала на себе его холодный взгляд и смело посмотрела ему в глаза.

– Добрый вечер, – приветствовала его Мэрили. Ее русский уже стал совершенно чист, а улыбка была поистине лучезарна. – Меня зовут Наталья. Что вам угодно?

– Тебя! Мне нужна ты, обнаженная и поданная на большом блюде, – по-французски ответил он.

С трудом сохраняя самообладание, Мэрили тоже перешла на французский:

– К моему сожалению, сегодня вечером я не значусь в меню. Возможно, вас удовлетворит блюдо копченой трески и холодная водка?

Комиссар моргнул и рассмеялся, откинув голову назад.

– Никогда еще не встречал таких образованных девушек, работающих в ресторане. Надеюсь, вы меня извините?

– Конечно. – Мэрили тоже рассмеялась. – Если бы я не умела пропускать мимо ушей непристойные шутки, то и дня бы здесь не проработала, поверьте.

…Они подружились. Представившись Борисом Горчаковым, комиссар признался, что совсем недавно получил назначение во Второй полк. Рабочий день Мэрили подходил к концу, и Борис поинтересовался, не желает ли она присоединиться к нему, скоротать остаток времени за стаканчиком спиртного. Немного поколебавшись, Мэрили отказалась, впрочем уверенная, что Борис непременно еще вернется к этому разговору. Что-то подсказывало ей о его хорошей осведомленности. Заведя с ним роман, можно было надеяться узнать что-нибудь важное – важное и для ее друзей, и для нее самой.

Борис начал приходить в ресторан каждый вечер, причем всегда один. Судя по всему, у него не было здесь друзей. Как только Мэрили заканчивала работу, он начинал одолевать ее настойчивыми просьбами провести с ним время.

– У меня собственная квартира, совсем недалеко, через несколько улиц. Она не очень большая, но в ней тепло и уютно. Могу предложить великолепную икру – такой вы нигде не найдете в этом забытом Богом месте.

Мэрили отказывалась, но при этом не переставала отчаянно кокетничать с Горчаковым. Когда она наклонялась, чтобы поставить перед ним очередную порцию выпивки, вырез ее блузки заставлял Бориса вздрагивать. Похоже, избранный путь оказался правильным, по крайней мере дыхание Горчакова в ее присутствии учащалось. Однажды, подсев к нему за стол, Мэрили почувствовала, как рука Бориса скользнула по ее талии и начала поглаживать бедро. Взгляд Горчакова затуманился, дрожащие пальцы пробежали по руке Мэрили, слегка задев ее грудь.

Обычно, освободившись от обслуживания очередного посетителя, Мэрили заводила с Борисом дружеский разговор, отдавая инициативу собеседнику. В первое время, как правило, все сводилось к уговорам посетить его квартиру. Позже Борис стал упоминать и о своих проблемах – о тяжестях нынешней службы, о том, что он предпочел бы участвовать в боевых действиях, хотя и испытывает отвращение к войне. Как-то раз он заявил о том, что, по его глубокому убеждению, царя и его семью следовало бы сослать в самые отдаленные районы Сибири, вместо того чтобы содержать в роскошном доме губернатора.

Наконец настал вечер, когда Борис оказался особенно словоохотлив.

– Интересно, как ведут себя члены императорской фамилии? Они выглядят несчастными жертвами? – словно невзначай спросила Мэрили.

– А почему вас это заботит? Вы что, симпатизируете этим собакам? – подозрительно посмотрел на нее Борис.

– Нет. – Мэрили энергично покачала головой и для убедительности пожала его руку. – Просто интересно, выражают ли они свое недовольство.

– Они не выражают недовольства, – проворчал он, откидываясь на спинку стула. – Честно говоря, я редко вижу царскую семью. Один охранник рассказывал, что великие княжны занимаются своими девичьими играми, мальчик иногда к ним присоединяется. Императрица склонна к рукоделию, а сам царь пишет письма и много читает.

– А что вы делаете целыми днями?

Он пожал плечами и, опрокинув рюмку водки, уставился на грудь Мэрили.

– Я? Считаю часы до того момента, когда снова смогу увидеть тебя, душка. И я не перестаю удивляться, как долго ты можешь испытывать мое терпение! Есть более хорошее место для встреч, где мы сможем узнать друг друга намного лучше.

– Нет, в самом деле? – Мэрили игриво откинулась на стуле. – Скажи мне, чем ты занимаешься?

– Присматриваю за некоторыми заключенными… За которыми нужен глаз да глаз. – Похоже, водка развязала Борису язык. – Это радикальные контрреволюционеры, белые… Всех этих сукиных детей давно пора расстрелять.

Она выпрямилась на стуле, сжав рукой горло.

– И здесь содержатся такие опасные преступники? Я не знала…

– Никто не знает, – прохрипел Борис, внезапно осознав, что сказал слишком много. – И вообще забудь то, что я тебе сказал.

Он сжал ее руку так сильно, что Мэрили вскрикнула от боли.

– Борис! Прекрати! Ты сломаешь мне руку!

– Ты задаешь очень много вопросов, душка! – Борис отпустил Мэрили, но продолжал смотреть на нее в упор. – В эти дни никому нельзя верить и приходится быть осторожным.

У нее екнуло сердце: значит, предположения руководителей белого подполья о содержании политических заключенных вблизи Тобольска оказались верными, и есть все основания считать, что ее отец находится там же. Теперь, как никогда раньше, Мэрили хотелось попробовать вытрясти из Бориса как можно больше информации.

Глубоко вздохнув, она подалась вперед и, наградив Горчакова самой лучезарной улыбкой, на которую только была способна, прошептала внезапно охрипшим голосом:

– Ты можешь доверять мне, дорогой, потому что я верю тебе… Если бы я не верила, то не согласилась бы стать твоим другом!

Он несколько секунд молча смотрел на Мэрили и, поняв, что в ее голосе нет ни тени насмешки, вспыхнул румянцем:

– Да-да, ты тоже можешь доверять мне, Наталья… Я твой друг и хочу быть больше, чем друг…

– Поживем – увидим, – подмигнула Мэрили. Она твердо решила сегодняшним вечером выяснить, где же содержится ее отец.

Ее рабочее время подходило к концу, когда над столом призывно взметнулась рука Бориса.

– Я собираюсь уходить, – сказал он, расплачиваясь за выпивку и выкладывая на стол щедрые чаевые. – Как насчет жаркого, икры под стаканчик ледяной водки? Может быть, я еще раздобуду сыр и немного рыбы…

– Идет, – ответила Мэрили, сгребая со стола деньги. – Я согласна, нам пора познакомиться ближе.

Выйдя из ресторана, Мэрили закуталась в шубку и взяла Бориса под руку. Не успела она сделать и нескольких шагов, как внезапно остановилась, изумленная.

Возможно ли? По направлению к ресторану, через улицу, шли двое. Один из них показался ей знакомым. Она пригляделась. Нет, чепуха какая-то! Этот человек не может быть Кордом Брандтом!

Мужчина ступил на деревянный тротуар, поднял голову, и сердце Мэрили радостно екнуло: Корд! Он что-то увлеченно говорил своему спутнику, но, увидев Мэрили, замолчал.

– А что, этот ресторанчик закрывается на ночь? – разочарованно спросил его спутник, этого человека Мэрили видела впервые. – Мы проделали такой долгий путь…

– Закрывается! – рявкнул Борис, обнаружив, что один из мужчин не сводит взгляда с Мэрили. Он крепче сжал ее руку и попытался увести.

Однако она не двинулась с места. «Господи! Как здесь оказался Корд? И что он здесь делает?»

– Наталья! – холодно сказал Горчаков, теряя терпение. – Нам пора идти.

Корд моргнул и тихо повторил незнакомое имя.

Наконец она пришла в себя от потрясения и не оглядываясь последовала за Горчаковым.

– Одного из них, того, который с бородой, я уже видел раньше… – задумчиво сказал Горчаков. – Ничего, у меня есть человек, который выяснит, что он здесь делает. Готов поспорить, что это диверсант!

– И что же ему может понадобиться здесь?

– Как что? А царь? Думаешь, мы не заметили, что в городе появляется все больше бывших офицеров царской армии? Что с царской прислугой якшаются какие-то неизвестные люди? Они задавали вопросы, что-то обещали, а потом исчезали. Сейчас, конечно, уже не все так просто. Нас интересует каждый новый человек, появляющийся в городе, особенно если есть подозрения, что он белый.

Господи, что за бредовые идеи? Если она не могла поручиться за бородача, сопровождавшего Брандта, то уж про Корда знала точно: это большевик до мозга костей.

– С чего ты взял, что они белые? – спросила Мэрили, стараясь выглядеть безразличной.

– А какими же они еще могут быть? – неопределенно ответил Горчаков.

Они свернули на аллею, тянувшуюся мимо главного городского магазина. Поднявшись по узенькой лестнице, Борис остановился около двери своей квартиры. Пока он возился с ключами, Мэрили не удержалась от вопроса:

– А другой, без бороды? Он что, тоже белый?

Борис толкнул дверь и взял Мэрили за руку, увлекая за собой.

– Не беспокойся о нем, душка. – Его губы потянулись к Мэрили. – Эти люди – моя завтрашняя работа. Сейчас тебя должен заботить только я, только моя любовь.

Глубоко вздохнув и подавив в себе отвращение, она подставила губы для поцелуя. Сейчас не время думать о Корде Брандте. Ей предстоит стать великой актрисой и каждое мгновение напоминать себе, что ради освобождения отца нужно быть готовой ко всему.