Любовь незнакомца

16

Мэг с Кинкейдом шли по улице, ведущей к Темзе. Был теплый апрельский вечер, на реке началось половодье. Горожане-мужчины, женщины и дети вышли подышать свежим бодрящим воздухом и полюбоваться бурлящей рекой. Казалось, в домах не осталось никого: все — и джентльмены, и бродяги — радовались теплому вечеру, хорошей погоде и приходу долгожданной весны.

С тех пор, как Мэг чуть не столкнулась в таверне с графом Ратледжом, прошло несколько недель, и страх ее понемногу утих. За многие годы, проведенные в замке, Мэг хорошо изучила привычки графа и знала, что он никогда не проводил в Лондоне больше нескольких дней в году: для улаживания важных дел или для встреч с нужными людьми. Она была уверена: граф Ратледж уже вернулся домой, в замок, так и не отыскав убийцу своего брата.

Мэг с радостью согласилась на предложение Кинкейда прогуляться к Темзе, сесть на маленькое суденышко, которое для них нанял Монти, и вместе с друзьями совершить небольшое путешествие по весенней реке.

— Смотри, как много людей гуляют по улице! — Мэг приподняла тонкую вуаль, скрывавшую ее лицо.

— Еще бы! — бодро отозвался он. — Началось половодье. Держись крепче за мою руку, а то толпа ненароком разъединит нас!

Мэг улыбнулась. Ей очень нравился новый наряд Кинкейда: черная накидка и мягкая фетровая шляпа. Он специально надвинул шляпу на лоб, чтобы случайный знакомый или, не дай Бог, человек из его списка не смог узнать его.

— А ты уверен, что здесь мы ни с кем не встретимся? — беззаботно спросила Мэг, хотя в душе немного волновалась, но не хотела показать своего опасения Кинкейду. — Может быть, мы напрасно отправились на прогулку, ведь ты несколько дней хотел отсидеться дома? А вдруг тебя опознают? После твоего последнего «дела» прошло совсем немного времени!

Кинкейд широко улыбнулся и успокоил ее.

— Любимая, не волнуйся! Мое лицо скрывают шляпа и шелковый шарф. Меня невозможно узнать.

— Не забывай, что в тебя стреляли! — напомнила ему Мэг. — Она дотронулась до его руки.

Мысль о том, что недавнее дело Кинкейда могло бы иметь очень серьезные последствия, не давала ей покоя. Она догадывалась, что, не желая ее волновать, он рассказал ей лишь то немногое, что считал нужным. Но Мэг сознавала, что если Кинкейда схватили бы снова, то на сей раз его как государственного преступника повесили бы в течение трех дней! И как бы она пережила потерю любимого человека?..

— Мэг, не волнуйся, — Кинкейд словно угадал ее тревожные мысли. — Я же тебе рассказывал, что уже после моего «дела» я случайно наткнулся на полицейского… Такое вот невезение.

Мэг печально усмехнулась.

— Невезение? — повторила она. — Расположение звезд на небе не в твою пользу? Знаешь, а, может быть, наш друг Монти прав, утверждая, что, прежде чем идти на дело, надо сходить к астрологу и выяснить, какие дни у тебя удачные, а какие нет?

Кинкейд рассмеялся.

— Монти оказывает на тебя сильное влияние! — заметил он. — Какие рекомендации вы еще можете мне предложить? Говорят, большую удачу приносит рог единорога на шее! Вот только где его взять?

Мэг беспокоило совсем другое.

— Скажи, ты действительно считаешь, что полицейский оказался там случайно? Или же это была засада?

— Конечно, случайно! — уверенно ответил Кинкейд. — Засады так не устраивают, поверь моему опыту!

Мэг крепко прижалась к нему.

— Кинкейд, а ты не можешь… забыть о своем секретном списке? Там осталось всего несколько фамилий. Пусть Монти один закончит этот список, а мы с тобой уедем в Америку! Пожалуйста, дорогой! Я так хочу покинуть Лондон и забыть прошлое! Там мы будем в полной безопасности и начнем новую жизнь…

Кинкейд на минуту остановился и, пристально следя за выражением лица Мэг, покачал головой.

— Я не могу. Ты знаешь, что я должен выполнить свой долг. В списке осталось всего несколько фамилий. Это не займет много времени, Мэг. Пойми, я не могу бросить все на полпути! Ты думаешь, я не хочу уехать с тобой в Америку? Да я мечтаю об этом, поверь! Потерпи, сердце мое, нам осталось совсем немного ждать!

За разговором они не заметили, как вышли к реке.

— Смотри! — Кинкейд показал рукой в сторону Темзы. — Вон, там Монти! Видишь? Все уже собрались и ждут нас!

Мэг взглянула на реку, но не сразу отыскала взглядом судно, которое арендовал для прогулки их друг, так как на Темзе к причалам пробилось множество небольших суденышек, лодок и барок. Все они освещались яркими лампами, были украшены гирляндами из разноцветных огоньков и бумажных фонариков. На палубах радостные горожане шумно ликовали, пели песни, приветствуя наступление весны, и махали лондонцам, наблюдавшим веселье с пристани или с балконов домов, выходящих на Темзу.

Разглядев наконец Монти, Мэг и Кинкейд поспешили к причалу.

Монти спустился по деревянному трапу, помог Мэг взобраться на прогулочное судно, и они расцеловались. Тут же она, притворившись испуганной, воскликнула, глядя в лицо Монти:

— А что с твоим носом?

Монти не понимающе хмыкнул.

— А что с ним? — спросил он.

Мэг громко засмеялась.

— Он у тебя такой красный! Ты пьешь слишком много, Монти! Смотри, как бы он таким не остался.

Монти шутливо отмахнулся и протянул Кинкейду бутылку вина.

— А почему вы опоздали? Мы уже думали, вы не придете!

— На улице просто столпотворение, мы еле добрались до пристани, — ответил Кинкейд.

Монти оценивающе взглянул на него.

— Спрячь свою маскировочную шляпу и шарф, приятель! Здесь только друзья.

Переговариваясь и обмениваясь шутками, Мэг, Кинкейд и Монти поднялись на палубу и направились на нос судна, где их ждали друзья. Они расположились по обе стороны стола на деревянных диванах и стульях. Со всех сторон эта часть судна была закрыта разноцветными занавесками. Кинкейд посадил Мэг к себе на колени, крепко обняв за талию.

Судно плавно покачивалось на воде и медленно шло к середине реки, к другим судам и лодкам. Их пассажиры смеялись, шумно радовались погоде, общению: пили вино и распевали песни. Один из приятелей Монти заиграл на лютне, а девушка запела старинную народную песню.

Мэг сидела на коленях у Кинкейда, пила вино из одного с ним бокала и с интересом наблюдала, как несколько их друзей играют в карты. Ей было весело, хорошо и спокойно. Все ее заботы и тревоги с весенним ветерком улетучились. Она чувствовала необыкновенную легкость, вздрагивала от прикосновений Кинкейда, когда он украдкой целовал ее в шею, тихо смеялась. Сумерки незаметно сгущались, наступал вечер, а Мэг так хотела, чтобы этот замечательный день никогда не кончался.

Кинкейд открыто целовал ее в губы, а у Мэг от его поцелуев и ласковых поглаживаний уже кружилась голова. Ей хотелось остаться с Кинкейдом наедине, прижаться к его сильному телу, ощутить его тепло и страстность. Кинкейд угадал ее тайные мысли.

— Давай прогуляемся по палубе, Мэг? Надеюсь, ты не откажешься от моего предложения, дорогая?

В голосе Кинкейда появилась хрипотца от сильного желания обладать ею.

Она встала с его колен.

— Да, пойдем прогуляемся по палубе.

Кинкейд прошептал:

— Мэг, я сгораю от нетерпения!

— Эй, куда вы собрались? — крикнул один из их приятелей, когда Мэг и Кинкейд, обнявшись, направились на корму судна.

— Хотим полюбоваться вечерним небом, Эдвард! — Кинкейд подмигнул ему.

Мэг подтолкнула его локтем.

— Мог бы придумать более вразумительную причину, — заметила она.

Кинкейд остановился, лукаво улыбаясь.

— А куда мы собрались? — На его лице появилось невинное выражение. — Разве не взглянуть на вечернее небо и звезды? Ты что-то иное имела в виду, красавица? — и он крепко прижал ее к себе.

Мэг покраснела.

— Когда ты будешь вести себя прилично! — воскликнула она и засмеялась.

Они дошли до кормы и остановились. Где-то далеко вдруг вспыхнул яркий зеленый огонек, затем другой, оранжевый, и над вечерней Темзой замелькали разноцветные блестки фейерверка.

— Посмотри, как красиво! — восхитилась Мэг.

Радужные огни заискрились в небе и отразились в темной воде. Отовсюду стали доноситься веселые возгласы, смех, восторженные крики, пассажиры проплывавших мимо судов хлопали в ладоши и пританцовывали.

Кинкейд обнял Мэг за плечи.

— Да, прекрасно, сердце мое. Какой сегодня выдался замечательный день!

Мэг, потянувшись к нему, нежно поцеловала его во влажные губы.

— Твои губы пахнут весенней свежестью. В твоих объятиях я забываю обо всем на свете! Наверное, это плохо?

— О чем ты, Мэг? — не понял Кинкейд.

— О том, что женщине следует вести себя скромнее.

Он тихо засмеялся и поцеловал ее в губы.

— Любой мужчина с такой женщиной, как ты, чувствовал бы себя счастливым, — признался Кинкейд. — И я счастлив, что мне отвечает взаимностью такая красивая, умная и нежная женщина как ты!

— Я очень люблю тебя, Кинкейд. Я и не представляла, что существует такое всепоглощающее чувство!

— Мэг… Как ты прекрасна!

Кинкейд нетерпеливо огляделся по сторонам и предложил:

— Там за ширмой деревянная скамья, пойдем. Не будем пока возвращаться к нашим друзьям. Я хочу… побыть с тобой наедине.

Она улыбнулась, взяла его за руку, и они направились к матерчатой ширме.

Кинкейд посадил ее на скамью, порывисто и страстно привлек к себе. В поцелуе их дыхания соединились. Мэг дрожала, когда он прикасался к ее груди.

— Мэг… моя Мэг… Ты так прекрасна, твой запах божественен, а твое шелковое платье цвета незабудок струится под моими пальцами.

С носовой части судна доносились веселые мужские и женские голоса, несколько человек пели под аккомпанемент лютни, раздавались взрывы смеха и слышался звон бокалов. Их кто-нибудь мог увидеть, но ее это не волновало.

В глазах Кинкейда пылало желание. Его руки настойчиво ласкали ее шею и грудь, а затем скользнули ниже. Кинкейд торопливо расстегнул кнопки ее платья. Он мягко положил ее на скамью. Он целовал ее снова и снова, и каждый раз она умирала от его ласк и воскресала, вожделея их снова и снова.

Он припал губами к ее обнаженной груди. Он так хорошо знал ее тело. Указательным пальцем он теребил ее сосок, и по телу Мэг покатились волны страсти, она тихо смеялась от удовольствия. Мурашки страсти забегали по ее телу, когда он сжимал губами то один сосок, то другой. Он начал задирать ее многочисленные кружевные нижние юбки, и она лихорадочно помогала ему. Его пальцы стали настойчиво гладить ее бедра. Мэг раздвинула ноги. Горячее пульсирующее желание сделалось невыносимым, когда он вошел в ее лоно всезнающими пальцами. Отошло все, важен только Кинкейд, его прикосновения, руки.

— Моя сладкая Мэг, могу я тебя вкусить там, целовать там? — Он ласкал ее лоно, не отрывая глаз от ее возбужденного, раскрасневшегося лица.

— Трогай меня. Ты знаешь как. — Она закрыла глаза.

— При первом же прикосновении его языка она выгнулась навстречу его губам. Обжигающее тепло шло от ее живота. Она слышала свое прерывистое дыхание. Невыносимое, сладострастное удовольствие испытывала Мэг от этих ласк. Она всхлипывала, вжимая его голову в свое лоно. Время проскальзывало через ее сознание.

— Кинкейд, — не выдержала Мэг. — Люби меня.

— Что я и делаю, — он оторвал голову от ее бедер.

— Нет, — она потянула его за плечи, поднимая на себя. — Я хочу тебя чувствовать внутри себя.

Его губы коснулись ее рта. Он быстро расстегнул пуговицы на бриджах. Мэг ощутила горячее тепло его ствола. Кинкейд одним движением вошел в нее. Он зарылся в ее волосы, его дыхание обжигало. Их движения были быстрыми и сильными. Не нежное соитие, а всепоглощающая, горячая и сладкая страсть… Они немного смущенно улыбались друг другу. Она откинула со лба прядь спутавшихся влажных волос и прерывающимся от недавно пережитого шепотом произнесла:

— Я… выйду за тебя замуж, любимый. Я буду твоей женой.

Его лицо озарила счастливая улыбка. Он наклонился к ней, нежно поцеловал ее в губы.

— Мэг… я самый счастливый человек на свете.

Они быстро поднялись со скамьи, привели в порядок свою одежду и присоединились к друзьям.

На следующий день после обеда Мэг отдыхала в спальне, а Кинкейд сидел за столом в гостиной и внимательно изучал географическую карту американских колоний, делая пометки на бумаге. Резкий стук в дверь прервал его занятие.

— Мэг! — позвал он. — Ты откроешь?

Ответа не последовало, Кинкейд поднялся из-за стола. В дверь снова настойчиво постучали.

— Слышу, слышу! Сейчас открою!

У входной двери он споткнулся о ковер, но успел схватиться за дверной косяк. Кинкейд еще не привык к нему, и уже несколько раз цеплялся за приобретение Мэг ногами.

— Вот, черт! — выругался он.

Снова раздался стук в дверь, и Кинкейд громко крикнул:

— Да иду же, иду!

Отодвигая металлическую щеколду, он вдруг на секунду замер. Смутное предчувствие надвигающейся беды охватило его.

— Кто это? — с тревогой в голосе произнес он.

— Послание для достопочтенного Джеймса Рэндела!

Кинкейд приоткрыл дверь и уставился на стоявшего на пороге незнакомца.