Любовь незнакомца

4

— Ну что ж, красавица, самое время позабавиться? — Арчи мерзко хихикнул, и Мэг почувствовала его руку на своей груди.

— Нет! — испуганно вскрикнула она и сбросила ненавистную руку. Перед ее глазами мгновенно пронеслись картины недавнего прошлого.

Почти каждый вечер Филип приходил в ее спальню и требовал исполнения супружеского долга, не обращая внимания на ее протесты, недомогание. Он наваливался на нее всем телом, зажимал ей рот рукой. Мэг умоляла его хоть один день не трогать ее. Но он продолжал тискать ее, грубо раздвигая ее колени. Маргарет так хотелось мужа ударить, но он внушал ей не только отвращение, но и страх, и Мэг, прикусив край простыни, чтобы не закричать, молча терпела.

Воспоминания придали ей силы и, оттолкнув тюремщика, она крикнула:

— Отстань от меня, мерзкий паук!

— А ты, оказывается, дамочка с характером! — довольно прохрипел тюремщик. — Тогда нам будет еще интереснее!

В темноте Мэг смутно различала его ухмыляющееся лицо. Похоже, ее сопротивление только раззадорило тюремщика, и теперь он, тяжело и часто дыша, расставив руки, медленно приближался к ней.

Схватив Мэг за плечи и прижав ее к холодной каменной стене, Арчи навалился на нее всем телом и полез под юбки. Она вскрикнула и резко ударила его в пах ногой. От неожиданности и боли тюремщик на секунду отпустил ее и завопил:

— Гадина! Тварь!

Мэг отпрянула от него, но он снова рванулся к ней, уже с кулаками, но ей удалось увернуться.

— Ты что думаешь, тебе удастся уйти от меня просто так? — злобно прошипел он и, схватив ее за плащ, притянул к себе.

— Помогите! — в отчаянии закричала Мэг. — Кто-нибудь, помогите!

— Что ты разоралась? Неужели я нехорош для тебя? — засмеялся тюремщик. — Ты же каждую ночь развлекаешься в камере со своим грабителем, почему бы тебе не позабавиться и со мной?

— Если ты сейчас же не отпустишь меня, то будешь иметь дело с ним! — пригрозила Мэг. — Он свернет тебе шею, так и знай!

— Лучше замолчи, пока я не свернул тебе шею! — Арчи зажал ей рот рукой.

Мэг, пытаясь вырваться, укусила его ладонь.

— Гадина! — завопил он, мгновенно отдергивая руку.

Мэг почувствовала во рту отвратительный кисловатый вкус крови и прижалась к стене.

Тюремщик, тяжело дыша, вновь бросился к ней и, схватив за волосы, притянул к себе. Мэг вскрикнула от ужаса, боли и неожиданно для самой себя больно двинула локтем ему в грудь. Арчи охнул и выпустил из рук ее волосы. И тогда Мэг, в припадке ярости, принялась больно колотить его кулаками. Она не желает быть бессловесной жертвой, которую можно унижать и презирать. Теперь, пройдя годы страха, потерь и горя, она сумеет постоять за себя и дать отпор любому, кто посмеет поднять на нее руку!

Тюремщик, инстинктивно уловив происшедшую в ней перемену, с удивлением взглянул на нее, и в этот момент Мэг ударила его кулаком по лицу. Арчи откинул голову, а Мэг, задыхаясь от гнева, стала наносить ему все новые и новые удары.

— Получай! — неистово кричала она. — Получай!

— Да ты сумасшедшая! — завопил Арчи. — Сумасшедшая!

Мэг в ярости сдернула плащ с тюремщика и швырнула на каменный пол.

— Помогите! — вдруг заорал тюремщик. — Помогите!

— Что здесь происходит? — раздался в темноте мужской голос.

— Помогите! — продолжал кричать Арчи. — Здесь сумасшедшая! Позовите стражу!

Вздрагивающее пламя свечи выхватило часть темного каменного коридора.

— Отпустите ее! — произнес мужской голос, и Мэг, уловив знакомые интонации, с облегчением вздохнула.

— Ее нельзя отпускать! Она чуть меня не убила! — вопил тюремщик.

— Замолчи! — Мэг еще раз стукнула Арчи кулаком в грудь. — Закрой свой рот!

— Мэг?

Она отошла от стены и, прижав руку к груди, почувствовала, как сильно бьется ее сердце.

— Мэг, это ты?

Она задержалась около тюремщика, тот притулился к каменной стене и, закрыв руками разбитое лицо, со стоном раскачивался из стороны в сторону.

— Да, это я.

Кинкейд обнял ее за плечи, прижал к себе. Ее сотрясала дрожь.

«Кинкейд, — подумала Мэг. — Он всегда приходит на помощь».

— Что здесь произошло? — спросил он.

Мэг взглянула на свои руки, не в силах поверить, что еще минуту назад она, охваченная слепой яростью, била ими человека. Она была всегда такой тихой, терпеливой и с Филипом, пока однажды не убила его.

Мэг закрыла глаза и положила голову на плечо Кинкейду. Он прижал ее к себе и шептал на ухо ласковые слова.

— Мы шли по коридору, и этот негодяй напал на меня, — произнесла Мэг.

— Она врет! — Арчи вскочил с пола. — Она сумасшедшая! Я вел ее в камеру, как велел лорд главный судья, а она вдруг набросилась на меня как дикая кошка и стала избивать!

Мэг, взглянув в лицо Кинкейда, торопливо заговорила:

— Нет, не верьте ему. Он напал на меня, стал хватать руками. Если бы вы не появились, не знаю, что бы со мной было…

Кинкейд покачал головой.

— Вы молодчина, Мэг! Признаться, я даже не ожидал, что вы такая сильная и храбрая! Я видел, как яростно вы защищались! Я восхищен!

Он убрал руку с ее плеча и неожиданно улыбнулся. Мэг недоуменно взглянула на него. Почему он улыбается? Ему смешно — или потому что она так неумело боролась с тюремщиком, или же он действительно восхищен ею.

— Вы оба дорого заплатите мне за все! — хрипло пробормотал Арчи, поднимая с пола свой порванный, покрытый пылью плащ. — Я заставлю вас!

Кинкейд взял Мэг крепко за руку и, шагнув к тюремщику, с угрозой в голосе произнес:

— Тебе лучше помолчать и никому не рассказывать о том, что здесь произошло. Понял?

Арчи вытер лицо грязной рукой и злобно процедил сквозь зубы:

— Это еще почему? Она чуть не убила меня!

— И тем не менее, советую тебе молчать!

Неожиданно Кинкейд схватил его за шиворот и оторвал от пола. Арчи в ужасе завопил, болтая в воздухе ногами. Лицо Кинкейда исказил гнев. Таким Мэг не видела его ни разу.

Наконец он отпустил тюремщика, и тот рухнул на колени.

— Ты будешь держать язык на привязи, Арчи, — снова повторил Кинкейд, — если не хочешь расстаться со своей никчемной жизнью!

— Не очень-то я тебя испугался! — крикнул Арчи, но голос его дрожал от страха.

— Если не хочешь, чтобы я перерезал тебе глотку, то лучше не говори лишнего, — задыхался от ярости Кинкейд.

Арчи неуклюже поднялся на ноги, запахнул полы плаща и прижался к каменной стене.

— Ты ничего мне не сделаешь, — процедил он.

Кинкейд окинул тюремщика долгим испытующим взглядом.

— Надеюсь, мы договорились, Арчи. А теперь иди.

Тюремщик все еще стоял, прислонившись спиной к стене.

— Иди, — зловеще повторил Кинкейд. — Не испытывай мое терпение.

Арчи, опустив голову, быстро зашагал по темному коридору. А Кинкейд крикнул ему вдогонку:

— С сегодняшнего дня ты будешь обслуживать меня за полцены! — Эхо насмешливо повторило последнее слово.

Затем он обернулся к Мэг, и она, увидев его потемневшие от гнева глаза, невольно отпрянула. В ее прошлой жизни, в замке, Филип и его брат всегда срывали на ней свою досаду. Но Кинкейд, глядя ей в глаза, вдруг тепло улыбнулся. Он взял Мэг за руку и, наклонившись, тихо произнес:

— Все в порядке, дорогая? Забудьте о том, что здесь произошло. Пойдемте выпьем вина!

Мэг облегченно вздохнула. За все то время, что она провела вместе с Кинкейдом в тюрьме, она не переставала поражаться тому, как быстро и легко меняется его настроение. Минуту назад она испугалась его гнева, а теперь в его глазах светится нежность, а на губах играет веселая улыбка.

— Хорошо, сэр, пойдемте, — согласилась Мэг, и они, освещая себе путь свечой, двинулись по длинному коридору.

Кинкейд вел ее по каким-то катакомбам. Они долго петляли, пока не остановились у массивной двери. Кинкейд постучал в нее, на пороге появился мужчина. Получив несколько монет и попробовав одну на зуб, он пропустил их внутрь. За дверью оказалась лестница.

Они спустились по изъеденным временем каменным ступеням и очутились в местной пивной. В небольшом полутемном помещении было шумно и душно. За деревянными столами сидели посетители, они пили вино и пиво, громко разговаривали, смеялись и играли в кости. Мэг было трудно поверить, что все они преступники, воры, грабители. В глубине пивной молодой мужчина играл на лютне, а смазливая женщина с длинными распущенными по плечам волосами пела резким, визгливым голосом.

Кинкейд жестом указал Мэг на свободный стол, в углу, и пока они пробирались к нему, она ощущала на себе любопытные и жадные мужские взгляды.

Они сели друг против друга, и Кинкейд позвал:

— Тетушка Уотсон! Принесите эль для меня и кларет для леди!

Затем взглянул на Мэг.

— С вами все в порядке?

— Да, все хорошо.

Неожиданно Кинкейд признался:

— Я был готов убить этого мерзавца.

Мэг слабо улыбнулась.

— Давайте не будем говорить о нем. Все обошлось, тюремщик только хотел напугать меня. Он получил хороший урок.

Кинкейд нетерпеливо пожал плечами.

— А что от вас хотел лорд главный судья? — спросил он, внимательно глядя на Мэг.

— Он задавал мне вопросы, — тихо ответила она.

— Обо мне?

К ним подошла хозяйка пивной и поставила на стол кларет для Мэг и эль для Кинкейда.

— Да, он спрашивал о вас.

— Что же он предложил вам в обмен на ценные сведения? — небрежно спросил Кинкейд. — Деньги, наверное?

Мэг отпила несколько глотков вина.

— Прощение.

— Вот как? — вскинул он брови. — Подлый обманщик… Странно, что в придачу к свободе он не обещал вам денег!

Он приложился к кружке с элем.

— О чем же вы поведали этому лорду главному судье?

— Обо всем, — слукавила Мэг. Ей хотелось увидеть реакцию Кинкейда.

Тот удивленно и недоверчиво взглянул на нее.

— Обо всем? — медленно повторил он.

— Да, я откровенно рассказала ему, кто такой капитан Скарлет, сколько у него сообщников, где они прячут награбленное… — На ее губах заиграла хитрая улыбка. — А что, я неправильно поступила? Ведь мне пообещали свободу…

Кинкейд наклонился к ней.

— Мэг, вы же ничего об этом не знаете!

— Почему же тогда вы задаете мне подобные вопросы, капитан Скарлет?

Он в недоумении долго смотрел на нее, а затем вдруг громко рассмеялся и хлопнул рукой по столу. Серебряным колокольчиком залилась Мэг.

— Значит, вы ничего не сообщили лорду главному судье? — воскликнул он.

— А что я могла бы ему сообщить? — От смеха на ее глазах выступили слезы.

— Господи, ну и разыграли же вы меня!

Он взял Мэг за руку.

— Ах, Мэг… — задумчиво произнес он. — Если бы вы только знали, как я рад слышать ваш смех… Я так боялся, что после случившегося вы уже никогда не сможете радоваться жизни и воспринимать с юмором ее мрачные стороны.

Мэг благодарно взглянула на Кинкейда. За долгие годы ее жизни в замке никто никогда не заботился ни о ее самочувствии, ни о ее настроении. Он был первым человеком, которому она была по-настоящему интересна. Она колебалась: поверить ему безоговорочно или нет. Но она поняла: он не должен узнать, почему той темной январской промозглой ночью она очутилась на обочине пустынной дороги.

— Пожалуйста, Кинкейд, только не спрашивайте меня ни о чем. Я… все равно не смогу вам рассказать о своей прежней жизни! — И она умоляюще посмотрела на него.

Он поднес к губам ее руку и поцеловал.

— Если бы я знал вашего мучителя, то убил бы его! — горячо произнес он. — Мне больно видеть в ваших глазах страдание и страх! Знайте, Мэг, я сделаю все, чтобы вы снова стали веселой и жизнерадостной! Клянусь, никогда в жизни я не обижу вас! Я буду защищать вас и… любить.

Кинкейд так близко наклонился к ней, что она слышала частые удары его сердца. Какой отважный и благородный человек, думала она, добрый, хотя и немного странный.

— Вы будете любить меня? — тихо повторила она. — Но вы же совсем меня не знаете, Кинкейд. — Вы… вы не можете полюбить меня.

— Откуда вам понять, что у меня на сердце? — И он прижал ее руку к своей груди. — Слышите, как оно бьется? Вы уже живете в нем!

Мэг усмехнулась и отдернула руку.

— Я не верю вам, Кинкейд. Как вы можете полюбить меня, не представляя, кто я и откуда и как оказалась на дороге. Вы хотите от меня того же, что все мужчины хотят от женщин!

Мэг говорила искренне, понимая, что права.

— Нет, вы не должны так говорить! — ответил он и со стуком поставил кружку на стол. В его глазах вспыхнули озорные огоньки. — Я могу мечтать о чем угодно, в том числе и о том, как заняться с вами любовью. Но разве я хоть намеком оскорбил вас? Хотя не отказался бы провести с вами ночь…

«Заняться любовью», — мысленно повторила Мэг его слова. Странно, но они ничуть не обидели ее, напротив, показались ей естественными. Разве можно назвать то принудительное исполнение супружеского долга с Филипом любовью?

— Но я хочу, чтобы вы оставались честной женщиной, — вдруг донесся до нее голос ее спутника.

— Что вы сказали? — рассеянно спросила Мэг.

— Я сказал, что мечтаю вас сделать своей, но не хочу торопить события, — медленно произнес Кинкейд. Он откинулся на спинку деревянной скамьи и скрестил руки на груди. Его лицо стало серьезным.

— Я намерен жениться на вас, Мэг, — тихо сказал Кинкейд. — Я мечтаю, чтобы вы стали моей женой, я хочу заботиться о вас до конца своих дней. У нас будет много детей.

Слезы хлынули из глаз Мэг, и перед ее глазами промелькнуло мертвое личико ее новорожденного.

— Прошу вас, ничего не говорите, — прошептала она.

— Но это правда, Мэг, — продолжал Кинкейд. — Я люблю вас. Я влюбился в вас с первого взгляда, еще тогда, когда нашел вас на пустынной дороге.

Мэг вытерла слезы и плотно запахнула шерстяной плащ.

— Пожалуйста, не говорите ничего больше. Вы ведь даже не представляете, что я сделала.

— Ошибаетесь, я знаю вас лучше, чем вам кажется. — Кинкейд пристально на нее посмотрел, и Мэг показалось, что он заглянул ей в душу. Она невольно поежилась от его проницательного взгляда.

— Давайте вернемся в нашу камеру, — попросила она. — Пожалуйста, отведите меня туда, я очень устала.

Она резко встала из-за стола, избегая его прикосновения. В глубине души Мэг не могла не признаться себе в том, что ей приятно, когда он берет ее за руку.

— Пожалуйста, — тихо повторила она. — Пойдемте. Я должна отдохнуть.

Кинкейд медленно поднялся из-за стола и взял ее под руку.

— Конечно. Только не думайте, что наш разговор окончен. Мы обязательно продолжим его позднее.

Кинкейд торопливыми шагами мерил выстланный каменными плитами тюремный двор и вспоминал недавний разговор с Мэг. Стояла тихая морозная ночь, яркий свет полной луны освещал каменные стены двора и такой же пол. На небе холодно, загадочным голубым светом поблескивали звезды, и он невольно любовался их таинственным мерцанием. Почему-то всегда в это время он думал о Боге, который знает о людских помыслах все… «Я намерен жениться на вас. У нас будут дети», — назойливо бились в ушы Кинкейда его же собственные слова.

«Не могу поверить, что я их произнес. — Он шагал от одной стены до другой и обратно. — Какой же я глупец! — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — Разве такие леди, как Мэг, покупаются на подобные страстные речи?»

А в том, что она дама благородного происхождения, он не сомневался ни минуты. Во всем облике Мэг чувствовалась порода, благородство и изящество. Дамы ее круга привыкли к цветистым комплиментам, постоянному восхищению и поклонению. Разве можно заслужить ее внимание громкими фразами о замужестве и детях, да и где: в тюрьме для преступников!

Кинкейд тяжело вздохнул не в силах отыскать разумного объяснения своему недавнему поступку. Никогда прежде женщины не привлекали его так сильно, как Мэг. За свою жизнь он познал многих — от герцогинь до уличных девок, но ни с одной из них он не вел себя так глупо и неуверенно.

Мэг… Мэг. Он влюбился в нее сразу, с первого взгляда. Она такая красивая, женственная, загадочная и вместе с тем обладает волевым характером, умом и проницательностью.

Кинкейд дошел до высокой каменной стены и, резко повернувшись, зашагал обратно. Он догадывался, что Мэг совершила какое-то тяжкое преступление, но не мог заставить себя поверить в то, что это возможно. Впрочем, ее прошлая жизнь ни в коей мере не волновала Кинкейда. Он воспринимал Мэг такой, какой он ее видел и чувствовал, — воспитанной, рассудительной и прелестной женщиной.

Вспомнилось предостережение друга Монти, тот утверждал, что очень скоро Кинкейд безумно влюбится в женщину, и это чувство кардинально изменит его жизнь. Правда, он, любивший делать прогнозы, не уточнил, осчастливит эта любовь Кинкейда или принесет беду.

— Какое-то безумие, — пробурчал он и несильно стукнул кулаком в стену.

Голубь, сидевший на выступе стены, шумно захлопал крыльями и растворился в темной ночи.

«Я не должен любить эту женщину, — подумал Кинкейд, — потому что она никогда не полюбит меня. И никто не полюбит. Кажется, такую судьбу предрекал мне отец в детстве?»

Его отец… Ничтожество. Это же надо было додуматься и внушить такую глупость шестилетнему ребенку! Кинкейд усмехнулся. Но почему же он сам по прошествии почти тридцати лет помнит отцовские слова и иногда верит им?

Кинкейд вдохнул морозный воздух, потер озябшие руки и быстрым шагом направился к двери. Сунув тюремщику в руку несколько монет, он по длинному темному коридору направился в камеру.

Завтра утром их с Мэг обещал навестить Монти. Кинкейд очень надеялся, что его другу с помощью взяток удастся добиться их освобождения. Ему хотелось бы верить, что, выйдя из мрачных стен ньюгейтской тюрьмы, он вновь обретет душевное равновесие, а его внезапно вспыхнувшее чувство к Мэг растает как облачко в ясный летний день.