Любовь по расчёту

Глава 9

— В Кентукки? Ты в своем уме?

Сара, нахмурившись, смотрела на Томаса, который нервно расхаживал по парадной гостиной их дома.

— Этот проклятый Шотландец должен заплатить за то, что сделал со мной! Сбежав отсюда месяц назад, он, без сомнения, рассчитывал, что никогда больше не встретится со мной, но, черт побери, скоро он поймет, как жестоко ошибался!

Томас осторожно коснулся своего носа, который после знакомства с мощным кулаком Балларда приобрел совсем не симпатичную кривизну. Нос до сих пор болел, периодически вызывая и сильные головные боли, которые в последнее время случались все чаще. Все это постоянно напоминало ему о Балларде Макгрегоре, которого с некоторых пор Томас считал своим злейшим врагом.

— Он уехал. Все, забудь о нем! — раздраженно сказала Сара. — Мы женаты всего неделю. Над нами будут смеяться, если ты в свой медовый месяц вдруг зачем-то умчишься на Дикий Запад.

— Громче, чем сейчас, смеяться уже не будут, — ответил Томас и налил себе бренди. — Они видели, что со мной сделал этот дикарь с фронтира. Эти городские трусы боятся со мной связываться, поэтому так смакуют мое поражение.

— Ты делаешь из мухи слона. Люди здесь так боятся тебя, что теперь, когда он уехал, они быстро перестанут хихикать. В любом случае скоро все это забудется.

— Но я-то этого не забуду никогда. Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало, у меня раскалывается голова, и я вспоминаю об этом. Этот негодяй отнял у меня Кловер. Он отказался продать мне жеребца, помешал отомстить Грендаллу и дважды избил меня. Никто не смеет выставлять меня дураком. Никто! Этот мерзавец должен поплатиться за свои деяния, и Кловер тоже. Я заставлю ее очень пожалеть о том, что она пренебрегла мною ради этого мужлана.

— Что ж, прекрасно, делай что хочешь, но только сам!..

Томас посмотрел на Сару:

— Что? Моя дорогая женушка отказывается помогать мне?

— Да, отказываюсь! Я не поеду неизвестно куда, ради того, чтобы ты смог отомстить какому-то дикарю и этой замухрышке. Хочешь отомстить — прекрасно, занимайся этим сам!

Он подошел к кушетке, на которой она сидела, и коснулся ее щеки.

— Насколько мне помнится, он отверг и тебя. Разве тебе не хочется, чтобы он заплатил за твое унижение?

— Если бы он был тут, поблизости, возможно, и захотела бы. Но его здесь нет. Он в сотнях миль отсюда. Я не считаю нужным тащиться в дикую глушь, чтобы дать ему еще один шанс унизить меня.

— Прекрасно! — Томас допил свой бренди и со стуком поставил стакан на стол. — Оставайся здесь. Но пока меня не будет, постарайся вести себя прилично.

Когда он выходил из комнаты, Сара лишь покачала головой. Как только Томас понял, что ему не удалось убить лошадь и лишить жизни Балларда, он начал вести себя как безумец. Но она надеялась, что с отъездом Балларда Томас забудет о своих бредовых идеях. Когда Томас понял, что его нос навсегда останется искривленным, острое желание заставить лесного дикаря дорого заплатить за его поражение только усилилось. Свои головные боли он тоже объяснял переломом носа, хотя хорошо помнил, что подобные приступы случались у него задолго до прибытия Балларда Макгрегора в Ланглейвилл. Сара считала навязчивые идеи Томаса не только безумными, но и глупыми, понимая, что в третьей стычке Баллард просто убьет Томаса, тем более если ее муж попытается причинить вред Кловер.

Решив налить себе бренди, чтобы унять скопившееся раздражение, Сара поднялась с удобного канапе и направилась к тому самому буфету, который она купила у Балларда, но в этот момент хлопнула входная дверь. Онa подошла к окну и увидела, что Большой Джим Уоллис садится в экипаж вместе с Томасом. Она брезгливо поморщилась. Этих двоих объединяет одна идиотская навязчивая идея, подумала она. Оба мечтают отомстить Балларду Макгрегору. Она проклинала тот день, когда Томас, встретив в «Хитрой собаке» Большого Джима, случайно обнаружил, что их объединяет ненависть к одному и тому же человеку.

Экипаж отъехал, три грязных друга Большого Джима скакали за коляской, и Сара вдруг поняла, что никогда больше не увидит Томаса Диллингсуорта живым.

Поймав себя на мысли, что подобная перспектива не очень ее расстраивает, Сара подумала: действительно ли вдовы настолько свободны в своих поступках и желаниях, как об этом сплетничают?..

Кловер поставила корзинку с яйцами на кухонный стол и, нахмурившись, посмотрела на свои руки. Наседки отчего-то не испытывали желания отдавать свои яйца. Точно так же, как коровы не хотели доиться. Она подошла к раковине, налила в миску немного воды и вымыла сильно поклеванные руки. Несмотря на то, что она делала все точно так, как говорила ей Молли, всегда находилась какая-нибудь особо вредная хохлатка, которая ни за что не хотела отдавать только что снесенное яйцо.

Она вытерла руки насухо и покачала головой. Вот уже месяц она жила в Кентукки, прилагая все усилия к тому, чтобы научиться всяким деревенским премудростям, но неудач пока было гораздо больше, чем успехов. Ее первая попытка сбить масло обернулась неудачей — получился сыр. В результате второй попытки получилось масло, но, как часто случалось во время ее готовки, оно было слишком соленым.

Когда она пыталась доить коров, ни одна из упрямых животин не только не давала ни капли, но вообще не позволяла ей дотрагиваться до вымени. К счастью, у Клейтона оказался настоящий талант общения с коровами: те доверчиво позволяли мальчишке доить себя, и он делал это дважды в сутки, причем с удовольствием. Кловер с радостью поручила ему доить коров, но она понимала, что когда-нибудь ей все-таки тоже придется этому научиться. Единственное, что она, как ей казалось, делала правильно, — это расширяла огород. Но пока огород не начал давать урожай, она не могла быть уверена даже в этом. Еще она сшила новые платья — себе и матери. Однако это, наверное, нельзя было считать большим достижением, поскольку шить она умела и раньше.

Кловер вздохнула и направилась к вороху не стираного белья. Ей впервые предстояло все стирать самой без помощи Молли. Она перенесла белье для стирки на заднюю веранду, сняла огромное корыто со стены, установила его на низкие широкие табуреты и наполнила горячей водой.

Начав стирать одежду, она посмотрела вдаль на земли, которыми так гордился Баллард. Нежные цветки мятлика уже начали увядать. Некоторые деревья, окружавшие постройки и дававшие тень в жаркие дни, все еще продолжали цвести, остальные уже покрылись молодой листвой. Это были красивые места, и она прекрасно понимала, почему Баллард так полюбил эти края. Сейчас все были в поле и усердно трудились, чтобы вовремя закончить посевную. Зерновые уже были посеяны, и теперь пришла очередь сеять другие культуры. Работы уже подходили к концу, так что вскоре станет полегче, по крайней мере, до поры уборки урожая.

Неожиданно раздавшийся глубокий горловой крик напугал Кловер. Обернувшись, она увидела большого рыжего кота, сидящего на перилах веранды. Кошки, как оказалось, вообще были слабостью Балларда. Он их очень баловал, но, к счастью, они не перестали ловить крыс и мышей, которые представляли довольно серьезную угрозу для урожая и запаса продуктов.

— Тебя он любит, кажется, больше остальных, да, Маскрат?

Когда кот мяукнул, словно подтверждая ее слова, она улыбнулась.

— Может, ты настолько сообразительный, что я смогу научить тебя стирать?

Кот наблюдал за ней некоторое время, затем начал умываться: Кловер засмеялась, покачала головой и принялась отстирывать пятно на рубашке Деймьена. Молли, по-видимому, знала какой-то секрет, как избавляться от таких пятен, но Кловер не хотелось идти к ней и спрашивать совета. Кловер казалось, что если она постоянно будет обращаться за помощью к Молли, Баллард поймет, насколько несведуща она в самых простых домашних делах.

Ее матушка тоже не слишком обременяла себя домашними хлопотами, она лишь следила за близнецами и изредка помогала дочери выполнять несложную работу, но Кловер это мало утешало. Никто и не ожидал, что Агнес превратится в настоящую хозяйку, ведь сорок лет ее жизни о ней заботились другие. И потом, не Агнес Шервуд согласилась стать спутницей жизни Балларда.

Отложив щетку в сторону, Кловер подняла рубашку, которую так усердно терла, и застонала от отчаяния. Она явно преуспела в выведении пятен — теперь на месте пятна зияла дыра. Кловер даже не была уверена, что рубашку можно залатать. Получалось, что если очень сильно тереть пятно, то оно все равно не сойдет, а вот рубашка точно придет в негодность. Она выругалась вполголоса и вскрикнула от удивления, когда услышала за спиной знакомый негромкий хохоток.

— Привет, Баллард, — пробормотала она.

Кловер чувствовала, что ее щеки залил густой румянец, поэтому, не желая давать ему еще один повод для веселья, она не повернулась к нему лицом. «Как всегда, — сердито подумала она, — стоит совершить очередную ошибку, и Баллард тут как тут». Он обнял ее и, выудив рубашку Деймьена из корыта, просунул палец в дыру. Чтобы снова не чертыхнуться, Кловер прикусила губу.

— А ты, оказывается, не такая слабая, моя милая. — Он обнял ее за талию и поцеловал в шею. — Не хмурься. Нужно время. Я сам порвал несколько штанов, прежде чем научился стирать.

— Да, но ведь ты мужчина.

— Я не думаю, что девушки рождаются, умея стирать или мыть полы.

— Или умея готовить, — пробормотала она, выжав рубашку, и отложила ее в сторону, надеясь, что, успокоившись, она придумает, как ее починить. — На сегодня сев закончили?

— Почти. Что осталось, другие закончат, а я пришел на урок чтения.

— О Господи, неужели пора? Я опять ничего не успеваю. Наверное, я слишком медлительна. Прости, Баллард, я только прополощу это и повешу сушиться.

Баллард помог ей вылить грязную воду из корыта и налить чистую, Кловер все равно не смогла бы поднять его одна. Пока он занимался водой, Кловер обдумывала урок. Она была не очень сильным учителем, но он был способным учеником. Кловер опасалась, что и в этом она подведет Балларда.

Баллард видел, как хмурится Кловер, полоща и выжимая одежду.

— Если у тебя сейчас слишком много дел, Кло, мы можем позаниматься попозже.

Он прислонился к перилам и ласково потрепал шею Маскрата. Кот громко замурлыкал.

— У меня работы не больше, чем у тебя, Баллард. Я и сама с этим справлюсь, — запротестовала она, когда он начал развешивать белье.

— И я могу. Какой смысл стоять и смотреть. Чем быстрее мы с этим управимся, тем быстрее сможем начать урок.

Они развесили белье, потом он, вылив воду, повесил корыто на стену и проводил Кловер в дом. Она поспешила в комнату матери, чтобы взять книгу «Альманах Бедного Ричарда». Это было гораздо более сложное чтение, чем книжки близнецов, но Баллард уже одолел эти маленькие книжечки, а более подходящего чтения у нее не было. Когда она, сев за стол, положила альманах перед собой, глаза Балларда удивленно раскрылись.

— Боюсь, нам придется сразу перейти к этому — ничего другого у меня нет. Книга не такая уж сложная, — успокоила она его.

Он пересел на скамью рядом с ней.

— Честно говоря, я не уверен, что справлюсь с этим.

Он начал листать альманах и нахмурился.

— Конечно, справишься, книжки моих братьев ты уже знаешь наизусть.

— Что ж, давай попробуем. Только в нашем распоряжении всего один час. Я не хочу, чтобы меня увидели в роли школяра, спотыкающегося на незнакомых словах.

Кловер сидела тихо, мягко поправляя мужа, когда он задерживался на каком-нибудь сложном слове. А большего и не требовалось, поскольку Баллард быстро выучил буквы и научился читать слова. Он продирался через скучный, неинтересный текст, описывающий сбор урожая, а она тем временем размышляла о том, чему ей еще предстоит научиться и как скромны пока еще ее успехи.

Ей по-прежнему не хватало умения приготовить еду самостоятельно. Несложно было скрести полы и столы, но ее мышцы протестовали против такой тяжелой работы. У мальчишек дела шли гораздо лучше. Они легко и с удовольствием приспосабливались к другой жизни, и ей очень хотелось разделить с ними эту радость приобщения к новой форме бытия. Все убеждали ее, что с каждым днем она справляется со своей домашней работой все лучше и лучше, но Кловер не склонна была верить этому. Ей искренне нравилась Молли, но бывали дни, когда ее раздражали наставления этой женщины, потому что на ее фоне она сама далеко не всегда выглядела сведущей и умелой.

Баллард, обнял жену за талию и усадил ее к себе на колени.

— Не думаю, что эта поза облегчит тебе чтение, — сказала она, обвивая руками его шею.

Он улыбнулся и поцеловал ее в самый кончик носа.

— Ты умеешь разговаривать как маленькая принцесса, не так ли? И ты меня не слушала.

— Ох, извини, пожалуйста, я задумалась и отвлеклась. Моя помощь тебе почти не нужна. Думаю, теперь мы уже можем ограничиться небольшой практикой в чтении, а затем перейти к письму. Время, которое тебе удается выкроить для занятий, слишком ценно, чтобы тратить его на то, что ты уже освоил.

Не отвечая, он начал целовать ее, медленно и нежно, чувствуя, как внутри у нее пробуждается страсть. Она, будто разнежившаяся кошечка, замурлыкала от удовольствия.

— Да, мне действительно нужно научиться писать. — Он начал расстегивать лиф ее платья.. — Но в данный момент я не настроен на учебу, по крайней мере на чтение или письмо.

Кловер охнула и обхватила его руки.

— Баллард, мы же на кухне. Кто угодно может войти и увидеть нас.

— Тогда нам лучше пойти в более укромное местечко, — сказал он, вставая, но не выпуская ее из объятий.

— Баллард! — запротестовала она. — Сейчас разгар дня, и у нас много дел.

— Но ведь молодожены должны… отвлекаться.

Он начал подниматься по лестнице.

— Отвлекаться, говоришь? Я бы назвала это увиливанием от работы.

— Что ж, милая, я с удовольствием увильну от работы перед полуденной трапезой.

Кловер покраснела, но не смогла удержаться от смеха, зараженная его страстью и хорошим настроением. Неожиданно она с удовольствием подумала о том, что действительно неплохо было бы отложить дела и насладиться близостью, предвкушение которой сжигало их обоих. Она провела кончиком языка по его уху и поцеловала впадинку за ним. А затем рассмеялась, когда он ускорил шаги и почти пробежал последние несколько футов до их комнаты. Распахнув ногой дверь, он мягко бросил ее на кровать. Она снова рассмеялась.

Когда она осознала, насколько светло в комнате, ее охватило смущение.

— Баллард, здесь слишком светло.

— Ты стесняешься своего мужа?

— Все меньше и меньше, — призналась она с улыбкой. — Но не мог бы ты задернуть шторы?

— Тогда я не смогу тебя видеть, — сказал он, поднялся, но не слишком плотно задвинул шторы, а лишь приглушил яркий солнечный свет.

Приблизившись к ней, он просиял и поцеловал ее. Легкой перемены в освещении оказалось достаточно, чтобы побороть ее смущение, и он посчитал это приемлемым компромиссом. Отвлекая ее легкими поцелуями, он снял с нее простенькое платьице. Ее движения становились все более смелыми и призывными, и наконец остатки смущения улетучились окончательно. Он раздел ее, оставив только тонкую сорочку, потом стал раздеваться сам и улыбнулся, когда она начала расстегивать его рубашку.

Ему нравилась застенчивость Кловер, но он был рад, что это качество потихоньку сходит на нет. Вскоре он попробует привнести в их любовные отношения нечто более откровенное, — возможно, это будут занятия любовью не в постели, а где-нибудь в другом месте. Ему очень хотелось смотреть на нее совершенно обнаженную при свете.

Он провел руками по ее ногам, ухватил подол сорочки и начал медленно поднимать его вверх, слегка касаясь пальцами ее тела. Он улыбнулся, когда сорочка плавно обнажила ее бедра, и нагнулся, чтобы поцеловать ее упругий живот. Раньше Кловер настойчиво утверждала, что у нее нет рыжинки в волосах, но завитки волос на сгибе ее бедер были ярко-медного цвета. Однажды, когда она перестанет так смущаться его откровенных разговоров, он скажет ей об этом.

Кловер задрожала, когда Баллард сдернул с нее сорочку, отбросил ее в сторону и прижался к ней всем телом. Ощущение его прикосновения неизменно пробуждало в ней желание. Она провела рукой по его телу, погладила упругие, гладкие бедра. Она наслаждалась его теплом, гладкой кожей, мощными мускулами. Когда она, просунув руку между их телами, начала поглаживать его плоть, поцелуи Балларда стали почти яростными. Ей очень нравилось, как он реагировал на ее интимные ласки и как быстро начинал терять над собой контроль. Баллард всегда боялся, что, охваченный безудержным желанием, может повести себя слишком грубо, но Кловер собиралась доказать своему мужу, что не такая уж она и хрупкая. Она с огромным удовольствием наслаждалась полной силой его страсти.

Она попыталась продолжить свои ласки, но Баллард, скользнув вниз, осыпал ее грудь поцелуями. Кло, негромко застонав, запустила пальцы в его густые волосы, а когда он захватил губами ее сосок, она вскрикнула от восторга. Он провел рукой вниз по ее животу, и она открылась ему, страстно желая тех ощущений, которые обещали его интимные ласки. Кловер утратила чувство времени и полностью отдалась охватившему ее страстному желанию. Баллард начал покрывать поцелуями внутреннюю сторону ее бедер. Столь шокирующие ласки, испугав ее, на какой-то миг вернули к действительности, но одно легкое и нежное движение его языка вновь окунуло ее в пучину испепеляющего желания.

Со слабым стоном страсти и подчинения она отдалась его интимному поцелую, радостно отвечая на хриплые комплименты и новые ласки. Утонченные ощущения возникали снова и снова, пока она не почувствовала, что подошла к самому пику. Почти теряя сознание, Кловер, выкрикнула его имя и погрузилась в бешеный вихрь наслаждения. Едва вынырнув из этого опустошающего водоворота страсти, она тут же почувствовала, как новая волна желания охватывает ее тело, жаждущее до краев насытиться его ласками.

Неожиданно он, продолжая осыпать поцелуями ее живот, грудь, плечи, крепко обнял Кловер и увлек за собой, переворачиваясь на спину. Кловер задрожала от новых ощущений, вызванных этой необычной, на ее взгляд, позой. Баллард привлек ее к себе, покрывая страстными поцелуями лицо и шею жены, жадно оглаживал ее бедра и шелковую кожу ягодиц, мягкими, но настойчивыми толчками подсказывая, что делать дальше.

Кловер оказалась способной ученицей, и ей понадобилось совсем немного подсказок. Ей самой хотелось испытать этот новый способ занятий любовью, но их желание было слишком горячим, слишком ненасытным. Взрыв высвобождения почти одновременно накрыл их своей волной. Хриплый рык Балларда перекрыл стоны Кловер, и еще несколько секунд он крепко прижимал ее к себе, а она, расслабленная, покрытая любовной испариной, почти без чувств лежала в его объятиях и слабо содрогалась от затихающих волн экстаза.

Прошло довольно много времени, прежде чем Баллард совсем разомкнул свои объятия. Ему хотелось как можно дольше оставаться в этом сплетении их разгоряченных тел, но впереди было слишком много работы. Он посмотрел на Кловер и сразу заметил, что ее щеки окрасил румянец, а ее прекрасное тело напряжено. «Может, стоило быть скромнее?» — подумал Баллард. Он поцеловал ее в щеку, но Кловер едва взглянула на него и покраснела еще сильнее.

— Милая, нечего смущаться того, что муж и жена доставляют удовольствие друг другу, — сказал он. — Я же говорил тебе, что у меня не так много опыта. Мы не совершили ничего непристойного.

— Ты в этом уверен? — спросила она, продолжая смущаться.

— Совершенно уверен. Если будет на то воля Господа, мы с тобой будем делить постель еще многие годы, и небольшое разнообразие нам не помешает.

Он взял ее руку в свою, поцеловал ладонь и нахмурился, заметив небольшие ранки на пальцах.

— Ты собирала ежевику?

Кловер мельком взглянула на свои руки и состроила гримаску.

— Нет, я всего лишь собирала яйца.

— Ага, значит, тебя исклевала Злюка.

Он чертыхнулся, расстроенный тем, что работа огрубляет ее нежные руки.

— Злюка? Разве это подходящее имя для курицы?

— Да. А ты можешь предложить что-то получше?

Она рассмеялась.

— Это ужасная кличка, но она ей подходит. Ты бы предупредил меня, что в твоем курятнике есть такая бестия.

— Извини, любимая, не подумал. Мне давно надо было пустить этого «коршуна» на жаркое, но она очень хорошо несется. А ты не пыталась сначала бросить ей еду, а потом, пока она ест, забирать яйца?

— Это не срабатывает. Она или остается на яйцах, или тут же бежит назад, чтобы напасть на меня.

— Что ж, возможно, пора насадить эту дурную птицу на вертел, — сказал Баллард и, сладко потянувшись, сел на постели.

— О нет, я все-таки попытаюсь перехитрить эту вредину. — Она села, прижав простыню к груди, и подняла сорочку с пола. — Я не позволю ей издеваться надо мной.

Баллард начал одеваться, и она торопливо натянула на себя сорочку.

— Должно быть, пора полдничать.

— Да, нам пора вернуться к своим делам.

— Ты выглядишь очень довольным, если учесть, что ты должен вернуться к работе.

Стоя у двери, он подмигнул ей.

— Ничто так не улучшает настроение мужчины, как утренние забавы.

Кловер охнула, покраснела и оглянулась по сторонам в поисках подходящего метательного предмета. Но когда она, не найдя ничего лучшего, схватила подушку, дверь за Баллардом уже закрылась, а его довольный хохот почти затих. Кловер оделась и привела в порядок свою скромную прическу. Он негодяй, грубый, но обаятельный. Он постоянно шокирует её, вгоняет в краску. Она должна научиться контролировать свою реакцию. Однажды она удивит его — и бровью не поведет, когда он позволит себе очередную дерзость. Может быть, она даже ответит ему чем-то подобным. Ее застенчивость постепенно уходила, и она была уверена, что вскоре станет такой же откровенной, каким иногда бывал Баллард. «Но сначала, — подумала она, вздохнув, — нужно научиться вести домашнее хозяйство».

Увидев на кухне Молли, она виновато охнула.

— Извини, Молли, — пробормотала она и пошла проверять хлеб, который оставила подниматься в формах.

— Не нужно извиняться. Когда-то и я была молодой женой. — Молли подмигнула и улыбнулась. — Вы так мило краснеете.

— Это ужасная мука. А Балларда это только веселит. — Она сняла салфетку, которой был закрыт хлеб, и восторженно вскрикнула. — Посмотри, Молли, кажется, на этот раз у меня все получилось!

Кло напряженно ждала, пока подруга оценивала ее работу.

— Похоже, что так. Ставьте его в плиту, миссис Кло, а потом поможете мне нарезать ветчину.

Мысленно вознеся молитву, чтобы ее хлеб удался, Кловер поставила его в плиту. Она несколько раз пекла хлеб в Ланглейвилле, но всегда с помощью кухарки. Ее первые попытки испечь хлеб здесь закончились неудачами, а результат шел курам на корм или в корыто свиньям. Почему-то ей очень хотелось, чтобы именно сегодня ее хлеб удался. Это будет означать, что со временем, проявив терпение, она сможет стать настоящей хозяйкой, чего ей очень хотелось.

— Ну как? — не утерпев, спросила она Молли, которая, разрезав надвое первый каравай, внимательно осмотрела мякоть, потом отщипнула кусочек ароматной корочки и попробовала хлеб на вкус. Откусив еще, Молли неторопливо прожевала кусок и наконец одобрительно кивнула:

— Пожалуй, не хуже моего.

Кловер заметила смешинку в глазах Молли и улыбнулась.

— Наконец-то! — От радости Кло захлопала в ладоши.

— Чуть спокойнее, миссис Кло, а то ваш муж решит, что мы добрались до его бренди.

— Ты и представить себе не можешь, как мне необходим успех. — Кловер обняла женщину и засмеялась, увидев ее недоуменное выражение. — Я уже начала думать, что у меня никогда не получится, — сказала она, выкладывая хлеб на разделочную доску.

— Я никогда не видела, чтобы люди были в таком восторге от одного каравая хлеба, разве что основательно проголодавшиеся.

— Дело не в самом хлебе. Главное, что у меня что-то получилось. Я здесь уже месяц, а до сих пор ничего толком не умею, от этого у кого хочешь руки опустятся. Ведь до сих пор я еще почти ничего не делала самостоятельно от начала и до конца. А сейчас я поняла, что, проявив настойчивость и терпение, я смогу добиться всего.

— Я понимаю, — сказала Молли, начиная накрывать стол для ленча. — И все же вы слишком торопитесь. Вас готовили к совершенно другой жизни. Сказать по правде, меня даже удивляет, что вы все схватываете так быстро. — Она посмотрела на Кловер. — Но самое главное, что вы, миссис Кло, не отступаетесь, а ведь, наверное, большинство женщин вашего круга давно бы уже все это забросили.

— Но я больше не принадлежу этому обществу.

— Верно, но большинство людей цепляются за старое. Уверяю вас, если вы не будете принимать все это так близко к сердцу, ваши дела пойдут гораздо лучше. Боже милосердный, миссис Кло, неужели вы думаете, что я никогда не ошибаюсь?

— Я не замечала.

— Я просто стараюсь, чтобы никто не замечал моих ошибок. — Она рассмеялась. — Да мне и везет. Как только вы обучитесь самому простому, я раскрою вам кое-какие хитрости, которые я использую, чтобы скрывать свои неудачи. Как, например, починить рубашку, в которой ты протерла дыру.

— Так ты видела? Это было глупо, но мне не хотелось спрашивать тебя, как вывести пятно. Я и так постоянно тебя донимаю вопросами.

— Хорошо, что вы не стали терять времени. Я видела это пятно и знаю, что его нельзя было вывести. Но рубашку можно починить, и я знаю, что мне не придется показывать вам, как это сделать. А теперь идите, звоните в колокольчик и собирайте всех к обеду.

Кловер вышла на веранду и позвонила в колокольчик. Увидев, как все дружно оставили работу и потянулись к дому, она улыбнулась. Она лишь мельком взглянула на Агнес, потому что та всегда проходила через кухню и поднималась в свою комнату, чтобы подготовиться к трапезе. Близнецы вместе со всеми направились к насосу умываться. Еще некоторое время Кловер наблюдала, как Ламберт и Шелтон, дурачась, обливают друг друга водой, а малышня с визгом и хохотом носится вокруг них. Баллард, которому никак не удавалось добраться до воды, от души бранил всех четверых. Баллард хорошо ладил с близнецами, был терпеливым и в то же время твердым, и он стал для мальчишек настоящим образцом для подражания.

— Не неситесь так, — попыталась остановить она братьев, которые, вопя, словно атакующие индейцы, промчались мимо.

Кловер скрыла улыбку, заметив, что Ламберт и Шелтон тотчас замедлили шаг.

Баллард обнял ее за плечи и повел в дом, глядя на нее так, что Кловер покраснела. В его взгляде, как в волшебном зеркале, можно было увидеть, как буквально час назад они страстно и даже бесстыдно занимались любовью. Заметив ее смущение, Баллард улыбнулся и озорно подмигнул ей. Кловер, покраснев до самых корней волос, выскользнула из его объятий и поспешила к Молли, чтобы помочь ей накрыть на стол.

Она внимательно следила за тем, как все ели. Ее хлеб быстро исчез, и она испытала тайное чувство удовлетворения. Кловер прекрасно понимала, что кухня никогда не станет ее основным занятием, но этот первый успех был для нее важен.

— Сегодня утром заходил один местный парень, — объявил Баллард, с удовольствием уминая яблочный пирог Молли. — Весенний праздник планируется через две недели после ближайшей субботы. Будут танцы, хорошее угощение, напитки.

— И хорошая потасовка, — пробормотал Шелтон.

— Не надо об этом говорить при дамах. — Баллард улыбнулся нахмурившейся Агнес. — Стычки, конечно, случаются, но это ерунда: ссорящихся быстро разнимают. Люди приходят веселиться, и проблемы им не нужны.

— А нам можно пойти, Баллард? — спросил Деймьен.

— Это зависит от вашей матушки, парень.

Агнес промокнула губы салфеткой.

— А детям разрешается присутствовать на празднике?

— Мы не дети, — запротестовал Деймьен.

— Послушай, парень, так с матерью не разговаривают. Это не очень вежливо.

Деймьен покраснел.

— Извини, мама.

— Вот так-то лучше. Да, Агнес, туда многие приходят с детьми, — сказал Баллард. — Люди берут детей с собой или оставляют дома одних.

— Ну, тогда мальчики могут пойти, — сказала Агнес и улыбнулась, видя, как они обрадовались.

— Разве сейчас время устраивать праздник? — спросила Кловер.

— Действительно, теперь дел очень много, но, во-первых, это будет только через две недели, так что к празднику посевная уже закончится, а во-вторых, именно потому, что весной людям приходится трудиться от зари до зари, они заслужили немного веселья. Ну и кроме того, соседи не виделись целую зиму, так что наверняка скопилась масса новостей.

— Конечно. Я забываю, как далеко друг от друга живут здесь люди. Это совсем не так, как у нас в городе, где иногда встречаешь человека чаще, чем хотелось бы. А где проводится этот праздник?

— В этом году он будет проходить в верхнем зале нашей новой церкви. — Баллард пристально посмотрел на Кловер. — Я дал согласие за всех нас, но когда парень уже ускакал, я сообразил, что не могу отвечать за всех. Вы совсем не обязаны идти туда против своей воли.

— А с чего бы нам отказываться? Звучит заманчиво.

— Это будет совсем не похоже на балы или чаепития, на которых вы бывали в Ланглейвилле.

— Я уверена, что там будет очень весело.

— Хорошо. — Баллард встал. — Каждый должен принести с собой угощение. Клеммонсы всегда поставляют выпивку, и мы скидываемся, чтобы компенсировать их расходы, хотя я уверен, что никогда их полностью не покрываем. Ладно, парни, давайте за работу.

Когда все ушли, Кловер помогла Молли прибраться. Ей хотелось пойти на весенний праздник, но ее беспокоила встреча с друзьями Балларда. Агнес рассказала Мейбл Клеммонс их печальную историю, и Кловер понимала, что эта история уже распространилась по всей округе. Оставалось только молиться, чтобы их семье не пришлось столкнуться с тем, с чем они уже успели столкнуться в Ланглейвилле, — сочувственными взглядами, резким разрывом отношений. Она никогда бы не попросила свою мать лгать, но ей очень хотелось бы, чтобы Агнес была менее откровенной. Они приехали в Кентукки, чтобы оставить в прошлом свои мучения и начать новую жизнь, и Кловер истово молилась, чтобы это у них получилось.

Бормоча себе под нос ругательства, которые с недавнего времени довольно легко слетали с ее языка, Кловер подняла охапку дров. Баллард советовал ей позвать кого-то из мужчин, если понадобится пополнить запас дров, но она не хотела отрывать их от полевых работ. Однако в следующий раз, решила Кловер, она не станет стесняться. Носить дрова оказалось нелегко, большую охапку ей было не поднять, так что приходилось носить по одному-два полена, а с такими темпами на то, чтобы заполнить довольно вместительную дровницу у дома, она потратила целый день. Она еще на треть не заполнила дровницу, а ее руки уже были все в занозах.

Она бросила еще два тяжелых полена в дровницу и, начав отряхивать юбку, вдруг сначала замерла от ужаса, а потом пронзительно закричала. На ее юбке, крепко вцепившись в серую ткань, сидел огромный паук. Она прикрыла рот рукой, чтобы остановить рвущийся из горла вопль, но в этот момент к ней уже подлетел Баллард.

— Сними это, — прошептала она, боясь даже посмотреть на страшилище, которое, казалось, вот-вот заберется в вырез ее платья.

Баллард взял щепку, небрежным жестом смахнул паука с юбки и раздавил его. Кловер обессилено опустилась на ступеньки крыльца. Она была белая как полотно и дрожала, но, как понял Баллард, паук ее не укусил.

— Ты меня напугала, милая, — сказал он, садясь рядом с ней. — Я подумал, что к нам опять забрел медведь. Такое иногда случается весной. Зимой они здорово голодают, поэтому по весне в поисках пищи выходят к человеческому жилью.

— Думаю, медведи испугали бы меня меньше.

Он засмеялся и поцеловал ее в щеку.

— Это действительно был большой паук, хотя мне доводилось видеть пауков и покрупнее.

— Ты, должно быть, шутишь. Пауки обычно бывают маленькими, их можно смахнуть и наступить на них. А эта штука была размером с мой передник. Что же это за паук?

— Понятия не имею. Мы зовем их дровяными пауками, потому что находим их, как правило, в дровах.

Кловер вздохнула, отходя от шока.

— Извини, если заставила тебя поволноваться. Обычно я не такая нервная.

Он закрыл ей рот поцелуем.

— Не извиняйся. Такие большие пауки всем не нравятся. Когда я первый раз увидел такого, то вбежал в дом, схватил мушкет и пристрелил его. Потом еще долго руки не доходили заделать дыру в стене сарая. Вот почему я настаиваю на том, чтобы ты звала кого-то из нас, когда тебе понадобятся дрова.

— А в дровнице они тебе не попадались?

— Нет, никогда. Она почти без щелей, так что туда им не забраться. Ну как ты, немного успокоилась? — Кловер кивнула, и он встал. — Еще дрова нужны?

— Сейчас у меня достаточно, но дровницу нужно заполнить.

— Я велю парням сделать это перед ужином.

Она посмотрела ему вслед и вздохнула. Взглянув на дохлого паука, она брезгливо передернула плечами и еще раз удивилась его размерам. Жены пионеров-переселенцев должны быть мужественными и смелыми. Они не должны визжать, увидев на своей юбке паука, пусть даже такого огромного. Баллард, должно быть, считает ее глупой истеричкой. Она была рада, что все остальные находились достаточно далеко от дома и не могли ее слышать.

Ополоснув руки, она пошла за бельем. Уверенность, которую она обрела после удачной выпечки хлеба, испарилась напрочь. Балларду нужна сильная жена, которая не визжит от страха, увидев паука-переростка.