Любовь слепа

Глава 14

Эйдриан смотрел сверху вниз на хрупкую женщину, лежащую в его объятиях, на его губах играла улыбка. Кларисса сидела верхом на его коленях, ее обнаженные груди и лицо прижимались к его такой же обнаженной груди. Она спала, совершенно изможденная, и все это была вина Эйдриана. Он явно изнурил ее, занимаясь с ней любовью.

Он смотрел на ее шелковистую безупречную кожу, на ее вздернутый носик и на слегка приоткрытые губы и чувствовал, что сердце переворачивается у него в груди. Один взгляд па Клариссу заставлял Эйдриана желать обнять ее, а объятия заставляли его желать большего. К несчастью, они уже скоро приедут в Моубри, и сейчас совсем не время будить ее для еще одного эксперимента, какая позиция лучше подходит для длительного путешествия в карете.

Кларисса вздохнула во сне, и сердце Эйдриана сделало еще один оборот. Она такая милая, подумал он, поднимая руку, чтобы легко провести пальцем по ее щеке. Его леди жена немедленно нахмурилась и раздраженно пробормотала что-то во сне, отбрасывая его руку.

Покачав головой, он прижал ее к своей груди и на мгновение закрыл глаза, не в силах поверить в свою удачу. Эйдриан был твердо уверен, что ему досталась самая невероятная жена на свете.

Сейчас лиф ее платья был смят и стянут до самой талии. Юбка тоже была задрана, и их тела почти склеил высыхающий пот. Но неужели это не беспокоило ее? Волновалась ли она из-за состояния ее платья, которое он умудрился порвать в порыве страсти? Нет. Клариссу это настолько не интересовало, что она заснула.

Разумеется, Эйдриан понимал, что и он не в лучшем состоянии. Его бриджи запутались на лодыжках, а рубашка распахнута, и половина пуговиц на ней оторвана. И ему тоже было все равно, как он выглядит. По крайней мере так было до тех пор, пока вдруг не раздался крик кучера. Когда Эйдриан отдернул занавеску, он с ужасом увидел, что они подъезжают к Моубри.

Эйдриан был так потрясен осознанием того, что они уже приехали – и это когда они были меньше всего готовы встречаться с кем-либо, – что немного дернулся вперед и уронил жену на пол.

– О, Кларисса! Простите, – пробормотал он, снова опуская занавеску и наклоняясь, чтобы помочь ей. Его милая жена сонно бормотала что-то недовольное и пыталась выбраться из вороха ткани, в котором запуталась.

Эйдриану удалось поднять ее, но ее платье быстро соскользнуло и оказалось на полу кареты. Нахмурившись, он устроил Клариссу на сиденье рядом с собой и нагнулся, чтобы поднять платье. Он подал его ей, настойчиво говоря:

– Мы приехали. Мы должны одеться. Быстро.

– Что? – в замешательстве спросила она. – Что это значит – мы приехали?

– Я хочу сказать, что мы здесь, в Моубри. – Эйдриан отдернул занавеску, чтобы показать ей, потом понял, что она все равно ничего не увидит без очков, поэтому объяснил: – Мы уже проехали половину подъездной дорожки. Мы должны одеться, и быстро.

Кларисса не стала тратить время на вопросы. Она немедленно начала сражаться с платьем, стараясь разобраться в спутанной ткани.

Чувствуя облегчение от того, что она поняла серьезность их положения, Эйдриан занялся собственной одеждой. Он быстро натянул бриджи на ноги и привстал, возвращая их на талию, только для того, чтобы рухнуть, когда карета дернулась и остановилась. Протянув руку, ему удалось удержать Клариссу от падения на пол. Они съехали вперед и потом были снова отброшены на мягкое сиденье.

Сражаясь со складками платья, Кларисса пробормотала что-то очень похожее на «Черт, черт, вот черт!» и продолжила борьбу. Эйдриан оставил на время свои бриджи и попытался помочь ей, ища в ярдах материи ее голову. Ему казалось, что она не может найти ворот. Но в тот момент, когда он нащупал ее макушку, дверца кареты начала открываться. Эйдриан быстро отпустил Клариссу и повернулся, чтобы остановить это.

Он оглянулся и увидел, что ее голова вынырнула из платья. Теперь Кларисса отчаянно пыталась просунуть руки в рукава.

Оставив ее разбираться с этим, Эйдриан быстро управился с бриджами и запахнул рубашку на груди, застегивая оставшиеся пуговицы. Закончив, он взглянул на Клариссу. С некоторым удивлением он увидел, что она должным образом надела платье и даже застегнула его и теперь безуспешно пыталась разгладить мятую юбку. Она ощупала свои волосы и спросила:

– Я выгляжу нормально? Они ведь ни о чем не догадаются, правда?

Эйдриан прикусил язык, не желая признаваться, что ее волосы торчат во все стороны и что они – вместе с ее порванным и мятым платьем – определенно выдадут ее.

Откашлявшись, он решил сделать рыцарский жест – он солгал:

– Они никогда ни о чем не догадаются.

– О, хорошо!

Кларисса вздохнула и, прежде чем он успел сказать еще хоть слово, потянулась к двери и распахнула ее, едва не размозжив голову дворецкому, который, видимо, подошел к карете, чтобы узнать, что случилось.

К счастью, несмотря на свой возраст, Киббл отличался большим проворством и успел увернуться. Он так же быстро снова подскочил к карете, чтобы подхватить свою новую хозяйку, когда Кларисса запуталась в подоле своего платья и упала лицом вперед.

Она с криком приземлилась на его тощую грудь, потом смогла встать на ноги и прищурилась на бульдожье лицо дворецкого, стараясь разглядеть его черты. Со своей стороны дворецкий тоже смотрел на нее, открыв рот. Его глаза с ужасом смотрели на ее распухшие от поцелуев губы, растрепанные волосы и смятую одежду.

Проклиная себя за то, что оказался недостаточно быстр, чтобы выйти первым и помочь ей спуститься, Эйдриан торопливо последовал за ней. Он взял ее за руки повыше локтей и притянул спиной к своей груди. Потом, обняв ее за плечи, он гордо посмотрел на своих слуг.

– Кларисса, это мои слуги. Джентльмен, спасший вас от падения, – это мой дворецкий, Киббл. Когда я был мальчишкой, он был моим гувернером, но взял на себя роль дворецкого, когда дворецкий моих родителей, Фицвильям, умер.

– Здравствуйте, Киббл. Спасибо, что не дали мне упасть, – смущенно сказала Кларисса, улыбаясь седовласому старику.

– Мне было приятно, миледи, – заверил ее Киббл, демонстрируя редкие для него шарм и любезность.

– А это моя – наша – экономка, миссис Лонгботтом, – продолжил Эйдриан, чуть повернув ее так, чтобы Кларисса посмотрела на женщину, которую в детстве он тайно называл Лонгфейс[1]. Действительно, это имя ей больше подходило. Женщина была невысокой и круглой, но с вытянутым лицом.

– Миссис Лонгботтом. – Кларисса улыбнулась и кивнула женщине, прежде чем Эйдриан снова повернул ее, на этот раз к шеренге слуг, имена которых он быстро перечислил.

– Это Мария, Бесси, Антуанетт, Люси, Жан, Джейми, Фредерик, Джек и Роберт, – объявил он.

– Здравствуйте, – робко произнесла Кларисса, и Эйдриан ободряюще сжал ее плечи. Он помолчал, вдыхая ее аромат. Проклятие, она всегда так замечательно пахла!

Моргнув, чтобы стряхнуть с себя наваждение, Эйдриан продолжил:

– Не беспокойтесь, я знаю, что имен очень много, но вы со временем запомните их все.

– Уверена, так и будет. – Кларисса решительно расправила плечи.

Эйдриан снова сжал ее и добавил:

– Нескольких слуг сейчас здесь нет, но вы познакомитесь и с ними тоже. А тем временем... – Он окинул взглядом небольшую толпу. – Друзья мои, это моя жена, леди Кларисса Монтфорт, новая графиня Моубри.

– Графиня? – Кларисса резко обернулась в его сторону.

– Жена графа – это графиня, – мягко заметил Эйдриан и улыбнулся, веселясь ее испугу. Очевидно, его жена не думала о том, что приобретает в социальном отношении, выходя за него замуж.

– Да, но... О! – воскликнула Кларисса, вдруг осознав все, и его улыбка стала шире.

Нет, она действительно не думала о его титуле, когда выходила за него замуж, понял Эйдриан. Какое счастье! Какое чудо! Его жена вышла за него ради него самого. Если раньше еще могли быть вопросы, теперь от них не осталось и следа. Он действительно был счастливейшим из смертных.

К несчастью, его реакция шокировала слуг.

– Это была улыбка? – спросил Киббл, на его бульдожьем лице было написано удивление. Он повернулся к экономке: – Неужели наш лорд улыбается?

– По-моему, да, – с улыбкой ответила миссис Лонг-боттом.

– Что же могло стать причиной, как вы думаете? – спросил Киббл.

– Ну, я уверена, что все дело в этом маленьком свертке в его объятиях. Вот кто заставил нашего лорда так улыбаться, Киббл.

– Нет. Такая фитюлька, как она? Укротила дикого зверя? – продолжил дворецкий. – Разве такое может быть?

– Я бы улыбался, если бы она была моей леди, – громко заявил Фредерик.

За что получил от Люси затрещину.

– Полагаю, вы правы, миссис Лонгботтом, – решил Киббл и вдруг упал на колено перед Клариссой, схватил обеими руками ее руку, галантно поднес к губам и запечатлел на ее пальцах благоговейный поцелуй. – Вы, должно быть, ангел, потому что только ангел мог превратить нашего лорда из мрачного и угрюмого Гаса, которым он был, в этот образец веселья. С этого момента, миледи ангел, вам принадлежит моя вечная преданность. Моя жизнь ваша.

Эйдриан застонал и округлил глаза. Когда-то Киббл был его гувернером, и Эйдриан воспринимал его как родителя, почти такого же, как его собственные отец и мать. К сожалению, это дало дворецкому несколько возвышенное положение; не совсем родственник, но и не просто слуга, ужасно занудный и слишком высокого мнения о себе. К тому же он любил немного поиграть на публику, что только ухудшало дело.

– Очень хорошо, Киббл, – сухо сказал Эйдриан. – Достаточно. Ты напугаешь Клариссу.

Киббл только иронично поднял бровь. Его взгляд был добрым, когда он посмотрел на улыбающееся лицо Клариссы.

– Вы, должно быть, хотели сказать, что я пугаю вас, потому что леди ничуть не выглядит испуганной.

Эйдриан улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать жену в лоб, после чего развернул ее к двери.

– Это было долгое путешествие. Уверен, Кларисса хотела бы принять ванну и немного отдохнуть перед ужином. Люси, ты не покажешь ей ее комнату?

– Разумеется, милорд. – Маленькая блондинка широко улыбнулась и повернулась к двери.

– Пожалуйста, Люси, возьми ее за руку, – распорядился Эйдриан. – Боюсь, очки Клариссы разбились, а я не хочу, чтобы она споткнулась и упала, пока мы не сможем заменить их.

– Конечно, милорд. – Девушка вернулась, чтобы быстро взять свою новую хозяйку под руку, и, уже медленнее, повела ее к лестнице и вверх по ступенькам.

Эйдриан провожал их взглядом, пока две женщины не добрались до лестничной площадки и не исчезли в холле, потом обернулся и увидел, что вся челядь сгрудилась за его спиной, тоже наблюдая за их уходом. Он сердито посмотрел на них, но они не обратили на него никакого снимания, поэтому он раздраженно откашлялся. Киббл искоса взглянул на него:

– Вы страдаете от простуды, милорд?

Эйдриан вздохнул. В этом проблема со слугами, которые живут в доме с твоего рождения, которые видели тебя бегающим по двору в подгузниках, сползающих до колен, – никакого уважения. Проигнорировав явное отсутствие должного почтения, Эйдриан направился к двери гостиной.

– Я хочу поговорить со всеми здесь, пожалуйста.

– Это относится к вашей жене и Люси тоже? Мне пойти, привести их обратно? – с надеждой спросил Фредерик.

– Просто входите сюда, – отрезал Эйдриан, остановившись у двери гостиной и сердито наблюдая, как слуги проходят мимо него в комнату. Он вошел вслед за последним из них и закрыл дверь. – Кто-нибудь из вас передаст эту информацию Люси, когда она вернется, но я не хочу, чтобы вы упоминали об этом разговоре Клариссе. Точнее, я уволю каждого, кто будет болтать о том, что я вам сейчас скажу, даже друг с другом. Я не хочу, чтобы моя жена случайно услышала об этом от кого-то из вас и стала беспокоиться. Это понятно?

– Исключая, разумеется, того из нас, кто сообщит об этом Люси, – заметил Киббл.

– Да, да, за этим исключением, – со вздохом пробормотал Эйдриан. Киббл всегда считал для себя обязательным поправлять его. По мнению дворецкого, этот разговор был чрезвычайно важен, и чрезвычайно важно было сделать все правильно.

– Очень хорошо, милорд, – сказал дворецкий и принял расслабленную, но внимательную позу. – Пожалуйста, продолжайте.

Эйдриан поджал губы. Фразу «Пожалуйста, продолжайте» Киббл всегда использовал раньше, когда хотел, чтобы Эйдриан прочитал по памяти или объяснил что-то, чему он обучал его. Эта фраза всегда заставляла его чувствовать себя десятилетним мальчишкой, стоящим перед гувернером, каковым, конечно, он и был. По крайней мере когда-то Киббл был его гувернером.

Вздохнув, он приказал себе отбросить эти мысли и сказал:

– Во-первых – как вы слышали, когда я говорил Люси, – очки Клариссы разбились, а без них она очень плохо видит. Из-за этого она подвержена разным случайностям, и в городе с ней произошло уже несколько несчастных случаев.

– Каких несчастных случаев? – спросил Фредерик. Эйдриан колебался, потом решил, что лучше рассказать им, чтобы они знали, с чем им придется столкнуться.

– Она ставила на колени чашки с чаем, принимая их за стол, падала с лестницы, поджигала свечой парики и все в таком же духе.

– Господь милосердный! – пробормотала миссис Лонгботтом, озабоченно морща лоб. – Нам придется приглядывать за девочкой, пока не привезут ее новые очки.

– Да, вот именно, – сказал Эйдриан. – Предполагается, что ее горничная должна присматривать за ней, но девушка не всегда может быть рядом. Кларисса иногда устает от ее опеки и становится нетерпеливой, когда с ней приходится нянчиться. Поэтому я хочу, чтобы вы все приглядывали за ней. Эта задача будет для вас самой главной до тех пор, пока она не получит очки. Я не хочу, чтобы она пострадала.

– Будет сделано, – твердо сказал Киббл. – Сколько времени потребуется, чтобы доставить новые очки?

Эйдриан неуютно поежился, не в силах встретиться с ним взглядом, и пробормотал:

– Я сейчас этим занимаюсь.

Глаза Киббла сузились, и Эйдриану показалось, что дворецкий почувствовал его замешательство; он всегда мог распознать его ложь. Прежде чем Киббл смог продолжить расспросы, Эйдриан заговорил снова.

– Это не единственная проблема, – быстро произнес он, возвращая себе часть недавней уверенности. – Возможно, есть кто-то, пытающийся навредить Клариссе.

На лицах его слуг появилось удивление, и он продолжил:

– Некоторые из несчастных случаев могли быть вовсе не несчастными случаями.

– Что вы хотите этим сказать, милорд? – спросила миссис Лонгботтом.

Эйдриан задумался, но потом решил, что лучше им знать, с чем придется иметь дело. Конечно, он не думал, что здесь Клариссе может грозить какая-то опасность. Он был уверен, что, кто бы ни пытался навредить ей, он не станет пытаться делать это сейчас, когда она вышла за него замуж и была надежно спрятана в его загородном доме. Однако, поскольку Эйдриан понятия не имел, почему кто-то вообще стремится причинить ей зло, его одолевали сомнения. Поэтому он быстро рассказал о ее падении с лестницы, о том, как ее толкнули под экипаж, о падении в фонтан и о пожаре, когда дверь ее спальни оказалась заперта.

Пока слуги осмысливали его слова, стояла абсолютная тишина; наконец Киббл спросил:

– И давно она без очков?

– Некоторое время, – уклончиво ответил Эйдриан, потом откашлялся и сказал: – Итак, как вы видите, я беспокоюсь за нее и буду признателен, если вы все станете внимательно следить за всеми незнакомцами, появляющимися в поместье, и за тем, что может причинить ей вред.

– Я буду смотреть за ней днем и ночью, милорд, – поклялся Фредерик, которого история страданий Клариссы, очевидно, глубоко растрогала.

– Уверен, в этом не будет необходимости, Фредерик, – сухо сказал Эйдриан. – Но я буду благодарен, если вы все проявите бдительность, когда сможете.

– Очень хорошо, милорд, мы будем очень тщательно присматривать за ней, – согласился Киббл. – Если это все, то, может, нам стоит вернуться к работе?

– Да, это все, – сказал Эйдриан. Устраиваясь в кресле у камина, он слышал шорох одежды и шарканье ног выходящих слуг, потом вздрогнул, когда до его слуха донесся звон стекла со стороны столика на колесах, где стоял бренди. Ушли все, кроме Киббла, который теперь наливал бренди в два бокала. Вернув стеклянную пробку в графин, дворецкий принес бокалы и протянул один Эйдриану, прежде чем устроиться в мягком плюшевом кресле рядом с ним.

Эйдриан ничуть не удивился. Это был привычный ритуал, когда Киббл хотел поговорить с ним. Его тревожило только, что именно слуга мог желать обсудить.

– Она не видела вашего лица, – сказал дворецкий. Это был не вопрос.

Рот Эйдриана напрягся, и он уставился в холодный камин, не желая отвечать.

– Вы сказали, что ее очки разбились. Почему вы не купили ей новую пару до того, как привезти ее сюда, в Моубри?

Эйдриан обиженно пожал плечами и поднял свой бокал, чтобы сделать добрый глоток бренди.

– Вы боитесь, что ваше лицо будет ей отвратительно. – И опять слова дворецкого не были вопросом.

– Я планирую достать ей новые очки через неделю или около того, – проворчал Эйдриан, чувство вины заставляло его злиться.

Киббл помолчал, его взгляд был задумчивым. Он тоже неподвижно смотрел в пустой камин. Потом он спросил:

– У нее нет собственных денег?

– Что? Да, конечно, есть. – Эйдриан нахмурился. Он знал, что у Клариссы есть деньги; его мать упоминала по дороге после примерки, что она купила бутылочку духов. Тогда он узнал, что она получает небольшую сумму из ее наследства с тех пор, как ей исполнилось двадцать. Разумеется, все это было улажено в день их свадьбы, и некоторые бумаги из тех, что им пришлось подписать в тот день, были о переводе денег на счет, к которому у нее был доступ. Об остальном нужно было узнавать. – Почему ты спрашиваешь об этом?

Киббл пожал плечами:

– Просто интересно, милорд.

Встав, дворецкий опрокинул в рот остатки бренди, отнес пустой бокал и поставил его на столик, прежде чем выйти из комнаты.

– Вы не можете держать ее слепой вечно, – были последние его слова, когда за ним закрылась дверь. Это было замечание, которое Эйдриан уже начинал всем сердцем ненавидеть.

Он зло посмотрел на пустой камин и допил остатки бренди, потом встал и подошел к столику, чтобы налить еще. Ему совсем не нужно было, чтобы дворецкий растравлял его совесть; она и сама уже доставляла ему достаточно страданий. Она кричала ему, что Кларисса, несомненно, будет в большей безопасности, если сможет нормально видеть. К тому же совесть утверждала, что, зная о том, что кто-то, возможно, хочет навредить ей, Кларисса будет настороже и сумеет защитить себя. Но у него были возражения по каждому пункту. Несомненно, несколько пар глаз лучше, чем только ее собственные. И он приказал всей челяди следить за ней, так что ей ничто не угрожает.

Конечно, знай она о возможной опасности, она вела бы себя осторожно, но жила бы в постоянном страхе. Эйдриан совсем не хотел, чтобы она тревожилась или боялась. Теперь, избавившись от мачехи, Кларисса просто расцветала. Он не желал, чтобы это изменилось, чтобы она вновь превратилась в робкое, испуганное существо.

Оба аргумента вполне убедительны, говорил себе Эйдриан, неся еще бренди к своему креслу. Но он не мог лгать себе. Он знал истинную причину, по которой не хотел, чтобы она носила очки.

Вздохнув, он снова плюхнулся в кресло и уставился в свой бокал, размышляя о несправедливости жизни. Он нашел идеальную женщину, ту, которую он любил, желал и с которой обожал проводить время. Ту, которая заставила его смеяться и – по его мнению – сделала его лучше, нежнее. К тому же Кларисса не отворачивалась в ужасе от одного взгляда на него. Но он боялся, что это только потому, что она не может видеть его. В то время как ее присутствие делало его терпеливее и добрее к другим, оно также делало его жестоким к ней, к той, кого он любил. Потому что, несомненно, жестоко держать ее слепой, когда она могла бы видеть, красть у нее возможность читать, жить полной жизнью и наслаждаться ею, – и все это только из-за его эгоистичных побуждений.

Вздохнув, Эйдриан поставил на стол полный бокал и смиренно встал. Он должен сделать так, чтобы Кларисса получила новые очки. Ему придется забыть о своем шансе на счастье, чтобы дать счастье ей.

Качая головой, Эйдриан вышел из гостиной и направился наверх. Сейчас он скажет ей, что отвезет ее завтра в деревню, чтобы узнать, могут ли там заказать для нее очки. Так он не оставит себе путей к отступлению и не сможет передумать.

Он поднялся только на третью ступеньку, когда услышал приглушенный шум, донесшийся от парадной двери. Остановившись, он повернул назад и подошел к двери, чтобы распахнуть ее, и удивленно поднял брови при виде второй кареты, остановившейся на подъездной дорожке. Пока он смотрел, дверца открылась, из кареты вышел усталый Кили, повернулся и подал руку горничной Клариссы. Как Эйдриан и предполагал, Джоан выглядела совершенно измотанной путешествием.

– Это и есть горничная леди Клариссы? – спросил Киббл, появляясь рядом с ним и глядя на пару, идущую теперь по дорожке к дому.

Эйдриан кивнул.

– Они наверняка устали после поездки, Киббл. Покажи Джоан ее комнату и пусть поест и отдохнет. Приступить к работе она может завтра. То же самое касается Кили.

– Очень хорошо, – пробормотал Киббл, потом скаал: – Люси помогла леди Клариссе раздеться и принять ванну, но теперь она внизу. Мне послать ее опять наверх, чтобы она помогла леди Клариссе собраться к ужину?

– Нет. Я сам помогу ей, – сказан Эйдриан и направился к лестнице. – Пришли еду в комнату моей жены на подносах. Мы поужинаем там и рано ляжем спать.

Широко распахнув глаза за стеклами очков, Кларисса перевернула страницу книги, которую читала, и продолжила поглощать историю о неверной жене и наказании, которого потребовал ее муж. Сперва ей показалось, то эта книга может быть полезной, но когда она проскользнула вниз, чтобы совершить набег на библиотеку Моубри, у нее не было времени смотреть внимательнее.

Да, Кларисса спросила Люси, есть ли в Моубри библиотека и где она находится, пока они шли в ее новую комнату. И когда Люси закончила показывать ей спальню и побежала вниз приказать приготовить ей ванну, Кларисса надела очки и последовала за ней. Она решила, что у нее есть всего несколько минут, и, боясь быть пойманной, поспешила назад наверх. Ей удалось вернуться в комнату и спрятать книгу под подушку как раз перед тем, как вернулась Люси.

Горничная помогла ей раздеться и распустить волосы, пока несли воду для ванны. Потом Кларисса отпустила её, заверив девушку, что предпочитает принимать ванну одна. Когда служанка ушла, Кларисса достала очки и книгу и опустилась в ванну, чтобы почитать.

Кларисса перевернула еще одну страницу и продолжила чтение, наслаждаясь романом, написанным Марией де Зайас. Женщина! Это все еще было редкостью в обществе, а ведь книга была написана очень много лет назад. Как выяснилось, она оказалась не очень полезной в смысле идей, как доставить наслаждение мужу, но в остальном она была интересной, и Кларисса читала с удовольствием. За последние недели она стосковалась по печатному слову и теперь впитывала его, как цветок дождевую воду после долгой засухи.

Кларисса как раз переворачивала страницу, когда услышала звук поворачиваемой ручки двери. Ее охватила тревога, она сорвала очки и прижала их вместе с книгой к груди, глядя через плечо на дверь. Ее рот уже открылся, чтобы сказать Люси, что она не желает, чтобы ее беспокоили, когда узнала темные волосы и гораздо более крупную фигуру своего мужа.

В панике Кларисса, даже не думая, просто сунула руку с книгой и очками в воду. Она придавила уличающие ее предметы ногой и лихорадочно соображала, что делать дальше.

– Как ванна? – спросил Эйдриан, и она услышала улыбку в его голосе, когда он подошел.

Рот Клариссы открылся и закрылся, пока она пыталась придумать, как бы удержать его подальше от ванны. Если он приблизится, он, без сомнения, захочет помочь ей мыться; потом эта помощь превратится в препятствие, когда он будет целовать и ласкать ее, а потом он либо окажется в ванне вместе с ней, либо вытащит ее оттуда. В обоих случаях книга окажется на виду.

Единственным правильным решением, казалось, было не подпускать его к ванне. Чтобы устроить это, Кларисса сделала первое, что пришло ей в голову. Эйдриан был на полпути к ней, когда Кларисса вдруг встала из воды.

Как она и надеялась, он замер и, похоже, просто стоял и смотрел на нее с открытым ртом. Вода струилась по ее телу и с плеском стекала в ванну. Кларисса чувствовала его горячий взгляд, скользящий по ее обнаженной плоти, и знала, что краснеет, но отчаянные случаи требуют отчаянных мер.

Прежде чем ее муж успел собраться с мыслями, она вышла из ванны и преодолела короткое расстояние, разделявшее их. Кларисса не сказала ни слова; она даже не делала ничего, просто шла к нему. Когда она оказалась на расстоянии руки, Эйдриан схватил ее и заключил в объятия. Его губы накрыли ее рот, руки блуждали по ее телу, а потом он повернулся и, продолжая целовать, повел ее к постели.

Когда ее ноги коснулись Кровати, Эйдриан оторвался от ее губ и пробормотал:

– Я думал, вы могли слишком устать после путешествия.

Улыбаясь, Кларисса запечатлела нежный поцелуй в уголке его губ, села на кровать и протянула руки, чтобы расстегнуть его бриджи.

– Я подозреваю, что никогда не устану от вас, муж мой, – заверила его Кларисса. Помогая ему избавиться от одежды, она говорила себе не забыть при первой же возможности забрать книгу и очки из ванны... и лучше, если это случится до того, как кто-то заметит их там.