Любовь в огне

Глава 18

Трудно представить себе что-нибудь более страшное, чем грохот близкого сражения.

Но Джулиана тяготил вовсе не он.

В окружении других пленников — в основном солдат пехоты и артиллерии, захваченных накануне, — Джулиан сидел на небольшой полянке перед полевым госпиталем северян и прислушивался к ружейным залпам, пушечным выстрелам, топоту копыт и лязгу сабель, которые доносились сюда с поля боя.

Джулиану было противно сидеть здесь без дела. Он отлично знал, что врачи армии южан надрываются сейчас изо всех сил, пытаясь справиться со все возрастающим потоком раненых. Он прислушивался к канонаде и понимал, что его присутствие в полевом госпитале сейчас крайне необходимо. Он предчувствовал, что сегодня расстанутся с жизнью те, кого он мог бы спасти. Но Джулиан ничего не мог поделать. Оставалось только сидеть неподвижно на этой чертовой полянке и слушать звуки боя.

Сражение охватило огромную территорию. Люди рубились друг с другом на холмах, на фермерских полях, в садах, на дорогах и даже на кладбище. Джулиан не знал, какие позиции сейчас занимала его армия, где был противник. Но хуже всего — он не знал, где находилась Рианнон. Наверняка мечется в самой гуще драки, вытаскивая из-под огня раненых. А он сидит здесь и мучится в неведении… Джулиан одержал победу. Он сумел связать ее с собой узами законного брака. Теперь она его жена. Но что толку, если она где-то там, а он здесь, под охраной.

За поворотом лесной тропинки послышался какой-то звук. Вскоре на полянку вылетела длинная санитарная повозка и остановилась перед первой же палаткой полевого госпиталя янки. Молодой кучер соскочил с козел и истошно заорал:

— Помогите! Доктор Макманус! Скорее сюда!

Из палатки показался немолодой человек в забрызганном кровью белом халате. Он окинул усталым взглядом повозку и тут же удалился, бросив на ходу:

— Пусть ждут своей очереди, у меня не сто рук.

Кучер начал растерянно озираться по сторонам. Перед ним прямо на земле сидело десятка два мятежников, а у дерева притулились двое вооруженных янки. Кучер решил обратиться к ним:

— Господи Всемогущий! У меня тут ребята умирают! Помогите же кто-нибудь!

Пленные южане хмуро молчали, а один из часовых только пожал плечами:

— Мы пленных охраняем. Да и не лекарь я…

— Проклятие! — вскричал Джулиан, решительно поднимаясь со своего места. — Мы, конечно, мятежники, но, черт возьми, мы люди! Помогите мне с ранеными. Посмотрим, что можно сделать…

— Я с вами, док! — сказал один из южан и тоже поднялся с земли.

Но вдруг прямо перед Джулианом вырос здоровенный пехотинец в изорванной и изношенной форме, тоже один из пленных.

— Постойте, док! Если вы спасете жизнь этим янки, они потом наубивают еще кучу наших!

— Возможно, — холодно произнес Джулиан, глядя прямо в глаза здоровяку. — Позволь мне кое-что объяснить тебе, приятель. Я мятежник. Хотя бы потому, что я родом из Флориды. Но я не животное, а человек, созданный Господом по своему образу и подобию. И эти янки тоже люди, созданные Богом. Я уж не говорю о том, что я врач и давал клятву исцелять, а не убивать. Так что извини, солдат, либо ты сам уйдешь с дороги, либо мне придется тебя отодвинуть!

Тот нахмурился, опустил глаза и задумался на минуту. Потом тряхнул головой.

— А, черт! Хорошо, док, я и сам не собираюсь слушать, как они там воют в повозке. Говорите, что делать!

— Так-то лучше. — Джулиан отыскал глазами кучера. — Позволишь, сынок?

— Конечно, доктор! Скорее!

Джулиан заглянул в повозку и начал отдавать быстрые приказания. Тела лежали чуть ли не одно на другом. Трое оказались мертвы, но остальные еще дышали. Кроме того, в повозке находились несколько южан. Джулиан распорядился перетащить всех живых под деревья. Ему нечем было оперировать, но пленные помогали, чем могли, и даже два охранника и кучер беспрекословно выполняли все его приказы. Джулиану удалось наложить несколько шин, остановить кровотечение у наиболее тяжелых, а тем, кому уже нельзя было помочь, он по крайней мере дал напиться, ибо все раненые умирали от жажды.

В тот момент, когда он накладывал самодельную шину на сломанную ногу одного из солдат, из палатки вновь показался доктор-северянин. Он окинул быстрым взглядом Открывшееся зрелище, и на лице его отразилось удивление. Затем он подошел к Джулиану.

— Вы врач?

Тот коротко кивнул. Доктор Макманус нахмурился.

— Черт возьми, бьюсь об заклад, что вы Маккензи! Я в первое мгновение даже подумал, что передо мной полковник Йен. Вы близнецы?

— Нет, я его младший брат.

— Ах да, он говорил, что вы врач. — Макманус на несколько секунд задумался. — Знаете, вы можете нас выручить. У нас не хватает рук. Не возражаете, если я приглашу вас в палатку?

Джулиан не задумываясь ответил:

— Я готов. — Он оглядел своих товарищей по несчастью. — Мы не звери, док, просто воюем на другой стороне.

— Да-да, я понимаю… — Макманус бросил взгляд на пленных. — Спасибо, ребята, за помощь. Я вам благодарен. Доктор Маккензи, прошу за мной.

Джулиан вошел следом за ним в палатку. В ней стояли пять операционных столов, на каждом из них лежал раненый, а рядом ждал своей очереди другой. Трое врачей бегали от одного стола к другому.

Увидев вошедших, один из раненых вскричал:

— Эй, док, кого вы сюда привели! Смотрите, он же мятежник!

— В первую очередь он врач…

— Я не дам ему прикоснуться ко мне!

— Да, док, уберите его отсюда! — поддержал раненого один из санитаров.

— Джулиан!

Он никак не ожидал, что кто-то из присутствующих назовет его по имени. Обернувшись на голос, он увидел на дальнем столе человека. В первую минуту Джулиан его не узнал, но, подойдя ближе, вспомнил. Это был кавалерист-янки, который тайком провел его в Святой Августин, когда генералу Маги понадобилась срочная операция. Он же помог потом Джулиану выбраться из города.

— Джордж Хилл?

— Он самый! Посмотрите, что ваши сотворили с моей ногой! Пуля пропорола голень. Сквозное ранение, Я не чувствую ничего ниже колена, но кость, похоже, не задета. Вы можете…

— Пока не знаю. Дайте взглянуть для начала.

— И вы позволите ему дотронуться до вашей ноги, капитан? — удивленно спросил санитар, стоявший около стола, на котором лежал Хилл.

— А то нет! — воскликнул Хилл, улыбаясь. — Черт возьми, этот человек на моих глазах спас ногу самому генералу Маги!

Джулиан растерянно огляделся по сторонам.

— У меня нет инструментов.

Тут же к нему подскочил молодой санитар с черным саквояжем.

— Это принадлежало доктору Найсмиту из сорок четвертого мэйнского полка. Он умер вчера утром…

Джулиан нерешительно уставился на саквояж.

— О, берите, пожалуйста! Доктор Найсмит не возражал бы. Он терпеть не мог эту войну и не держал зла на мятежников. Он говорил, что на этой войне уничтожается цвет нашей молодежи, что американцы уничтожают своих собратьев. Возьмите, сэр, пользуйтесь. Доктор Найсмит был бы счастлив, если бы узнал, что его инструменты помогли спасти жизнь хоть одному солдату…

Джулиан кивнул и раскрыл саквояж. Там было все, что нужно. Принесший его санитар — его звали Роберт Розер — вызвался помогать.

К счастью, ранение капитана Хилла оказалось не тяжелым. Рана чистая, а кость действительно не задета. Он быстро обработал рану, наложил тугую повязку и пожелал Хиллу удачи. Затем к нему на стол принесли солдата с раздробленным локтем. Здесь Джулиану ничего другого не оставалось, кроме как отнять руку. Потом ему достался солдат с ранением в живот. Потом в ногу. За ним была колотая — видимо, от штыка — рана плеча, пуля, оторвавшая человеку пол-уха, осколочное ранение груди и обеих рук, раздробленная после удара прикладом челюсть…

Так прошел весь день.

К полуночи Джулиана уже шатало. Он понял, что больше не может работать, что его неуверенные движения принесут пациентам только вред. Поэтому после того, как с его стола унесли очередного прооперированного солдата, Джулиан рухнул на вовремя подставленный Розером стул и, повесив голову на грудь, уснул сидя…

Утром армия конфедератов начала медленный отход на юг.

Джулиан очень удивился, когда узнал, что генерал Мид не стал ее преследовать. Генерал, снискавший себе под Геттисбергом славу победителя мятежников, удержавшийся на всех своих позициях и нанесший тяжелейшее поражение противнику, решил не добивать его. А потери у южан действительно были огромны. Конфедератов рассеяли или уничтожили на всех участках битвы. До полевого госпиталя янки дошел слух о том, что генерал Ли, перед военным талантом которого преклонялись даже его враги, открыто рыдал и в отчаянии повторял про себя: «Это все я виноват! Я виноват!»

Впервые армия южан оказалась полностью деморализована.

А для северян это была великая победа. Они выиграли сражение под Геттисбергом. Кроме того, на следующий день дошли слухи о том, что наконец-то пал осажденный Виксберг. Генерал Грант не мог взять этот город на протяжении многих месяцев, но он затянул вокруг него удавку блокады, и это в итоге принесло свои плоды.

Утром Джулиан вспомнил, что наступило Четвертое июля.

День независимости.

Отступая, южане не успевали подбирать своих раненых. Ли крупно повезло, что генерал Мид, как и многие его предшественники, не бросился в погоню за ослабленной армией конфедератов. Санитарные повозки и обозы сильно замедляли отход южан. Джулиан знал, что в дороге умрут тысячи и тысячи тяжелораненых и их похоронят по обочинам без всяких воинских почестей, на соблюдение которых просто не было времени. И все-таки северяне позволили генералу Ли отступить.

Многие янки негодовали! Они требовали догнать мятежников и добить их. Говорили, что теперь у них появился шанс нанести им решающее поражение и, возможно — о Господи! — поставить точку в этой ужасной войне.

Джулиан поймал себя на предательской мысли, что он и сам желал этого. Точнее, он желал скорейшего окончания войны. Она и так уже отняла слишком много жизней. Четвертое июля…

Странный день. Северяне праздновали победу. Они наконец поняли, что им по силам бить генерала Ли, а его храбрую армию можно остановить и даже уничтожить. И это совпало с Днем независимости, что было глубоко символично, как ни посмотри. И все-таки вокруг праздника царила смерть. Повсюду лежали трупы, стонали раненые. Джулиан снова работал у операционного стола не покладая рук. Раненых было огромное количество. Но в отличие от вчерашнего дня он уже мало кому мог помочь. Все больше людей умирало на его глазах. Джулиана душило сознание собственной беспомощности. Многих можно было бы спасти днем раньше, но их отыскали на поле боя и доставили в госпиталь только сегодня…

Днем Макманус предложил ему немного передохнуть и побаловать себя чашечкой крепкого кофе. Джулиан с радостью согласился.

— Вы что-нибудь слышали о частях генерала Маги? — спросил он между делом.

— Храбро дрались, удержали свои позиции и понесли очень незначительные потери.

— А мой брат как?

— Дрался против войск генерала Джеба Стюарта, а потом его откомандировали в Вашингтон с донесением. — Макманус чуть помолчал и добавил:

— Ему так и не сказали, что вы попали в плен.

У Джулиана отлегло от сердца. Если бы Йен знал, что он в плену, то обязательно нашел бы способ увидеться. Хорошо, что он не пострадал в этой бойне.

— Вы уверены, что Йен жив-здоров?

— Абсолютно.

— А моя жена?

Макманус удивленно посмотрел на него.

— Ваша жена?

Джулиан усмехнулся.

— Да. Это был довольно… э-э… скоропалительный брак. Рианнон Тремейн служит у Маги сестрой милосердия, насколько мне известно. Думаю, это большая удача для янки, что они заполучили ее себе.

— Ах да, я слышал про нее. Нет, доктор Маккензи, у вас нет причин для беспокойства. Мне уже сообщили утром, что потерь среди медицинского персонала нет. А она действительно быстро снискала себе репутацию толкового медика. Честно признаюсь, я даже пытался заманить ее к нам в госпиталь, но генерал Маги не отпустил. Так что она работает с его врачами.

— Нельзя ли попросить вас об одной услуге? Вы можете разузнать, как она? Я был бы вам очень признателен, сэр.

Макманус кивнул и улыбнулся:

— Это я должен благодарить вас, док. Вы нам здорово помогли. Сразу видно, что клятва Гиппократа для вас не пустой звук. А о вашей супруге я, конечно, наведу справки и уже сегодня сообщу вам о результатах. Вы хотите, может быть, увидеться с ней?

Джулиан смутился. Грязь отслаивалась от него чуть ли не кусками. Вряд ли он сейчас сумеет произвести на нее впечатление.

— М… нет, не очень. Мне только нужно знать, что с ней все в порядке.

— Я постараюсь все узнать. Что-нибудь еще? Просите, не стесняйтесь. Я у вас в долгу.

— Можно мне будет сходить без охраны до ручья? Честно говоря, сейчас не помешала бы хорошая баня.

— Отчего ж, я распоряжусь. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

К вечеру Макманус разыскал Джулиана и передал ему, что с Рианнон все в порядке. Медслужба генерала Маги располагалась в оперативном тылу, где врачам и сестрам милосердия ничто не угрожало. Туда даже не долетали шальные ядра. Рианнон занималась тем, что перевязывала прооперированных солдат, которых отправляли из-под Геттисберга в Вашингтон на лечение.

Они тоже готовили раненых к эвакуации, и Джулиан снова очень устал. Но когда стемнело, по лесной дороге примчался всадник. Спешившись, он торопливо забежал в штабную палатку госпиталя. Джулиан проводил его взглядом. Какие бы это ни были известия, он знал, что Макманус все равно ему расскажет. Надо только набраться терпения…

Действительно, спустя пару минут из палатки показались доктор Макманус и посыльный.

— Капитан Маккензи! Вас просят в полевой госпиталь генерала Маги. Говорят, это срочно. Там у одного пациента довольно сложное ранение плеча. Он попросил вашей помощи.

— Он попросил совета врача-мятежника? Он южанин? — удивился Джулиан.

— Нет, но вроде ваш родственник.

— Родственник? Но вы же говорили, что у Йена все хорошо…

— Не в нем дело. Это другой пациент. Капитан-кавалерист Джесс Холстон.

— Я не знаю такого человека.

— Заодно познакомитесь. Ему посоветовала обратиться к вам ваша супруга. Она же и прислала записку с посыльным.

— Но почему родственник?

— Потому, что недавно он женился на вашей двоюродной сестре Сидни.

— На Сидни? Янки женился на Сидни?!

У Джулиана брови поползли на лоб.

— Да, так сказано в записке. Похоже, вы, Маккензи, все женитесь и выскакиваете замуж скоропалительно.

Джулиан нахмурился. Каким образом это случилось? Когда? Почему?

— Так что, капитан? Вы поедете?

Джулиан ответил не сразу, он растерялся. Сколько еще подобных сюрпризов преподнесет эта идиотская война? Сидни… Мужчины из семьи Маккензи всегда заботились о своих женщинах. О Дженнифер, о Тие, о Сидни… И вдруг она выскочила замуж за янки. Как странно.

— Капитан?

Он спохватился.

— Да-да, конечно.

— Если не возражаете, я буду вас сопровождать. Мне хочется посмотреть на операцию.

Поездка от одного полевого госпиталя до другого не доставила им удовольствия. Повсюду валялись убитые. Санитарные команды искали под светом луны еще живых. Госпиталь генерала Маги действительно располагался в глубоком тылу, на старой ферме. Он разительно отличался от полевых госпиталей в прифронтовой полосе. Здесь под ногами не хлюпала болотная жижа, а раненые ждали своей очереди на операцию не на голой земле, а в жилых комнатах.

Пациент, к которому его вызвали, лежал в отдельной палате, на нормальной кровати.

Военврач Реджинальд Флауэрз, в ведении которого находилось это заведение, встретил Джулиана весьма вежливо и сообщил ему, что сам склонялся к ампутации, поскольку пуля засела очень глубоко и сдавила два крупных кровеносных сосуда. Однако сестра милосердия, поступившая в его распоряжение совсем недавно, но уже успевшая внушить к себе большое доверие, настояла на том, чтобы он пригласил Джулиана Маккензи, пленного врача-мятежника, ибо тот якобы мог сберечь раненому руку.

— Это большой риск, учтите… — качая головой, подытожил Флауэрз. — Впрочем, Рианнон уже много раз оказывалась права в спорных случаях. К тому же она сказала, что капитан Холстон стал теперь вам роднее и что, мол, уж для него-то вы постараетесь. Честно говоря, если бы капитан не пользовался в армии такой славой и известностью, вряд ли я стал бы церемониться с его раной.

— Значит, вы говорите, это Рианнон меня порекомендовала…

— Именно, сэр. Она утверждает, что уже видела, как вы делали подобные операции. И даже участвовала в одной из них.

— Было дело…

— Это правда, что капитан Холстон женат на вашей двоюродной сестре?

— Во всяком случае, мне так сказали.

Флауэрз улыбнулся:

— Ну что ж, тогда вам и карты в руки, док. Можете пройти к пациенту. Между прочим, я не удивлюсь, если после осмотра вы согласитесь со мной насчет ампутации. Случай и впрямь сложный. — Он обратился к спутнику Джулиана:

— Доктор Макманус, не поможете мне пока с другими ранеными?

Они ушли, а Джулиан вошел в палату к Холстону.

Он увидел молодого и очень красивого мужчину с темными, чуть вьющимися волосами и правильными, хотя и довольно резкими чертами лица. Он был очень бледен и лежал неподвижно. Флауэрз успел сообщить Джулиану, что раненый потерял много крови. Тем не менее Холстон оказался в сознании и даже приветливо улыбнулся вошедшему, хотя малейшее движение давалось ему с трудом.

— Так вот он какой, младший брат полковника! Не будь я таким трезвым, я, пожалуй, принял бы вас за него.

— Я не вояка, как мой старший брат. Я врач. Давайте Посмотрим, что тут у вас. Сильно болит?

Холстон лежал без рубашки, с перевязанным плечом. Джулиан осторожно снял повязку, уже успевшую пропитался свежей кровью.

Пуля засела почти вплотную к кости и действительно прижала собой два крупных кровеносных сосуда. Рука была сломана, но перелом оказался абсолютно чист. Рианнон все оценила правильно. Игра стоила свеч. Тем более что ампутация в этом месте была бы не меньшим риском, чем попытка спасти руку.

— Сильно — это просто не то слово. Жжет дьявольски! — поморщившись, пробормотал Холстон.

— Вы в самом деле женились на моей двоюродной сестре? — негромко спросил Джулиан, исследуя ткани возле самой раны.

— Так точно.

— И как же это произошло?

Холстон обратил на него прямой взгляд.

— Мне сейчас рассказать или уж после операции?

Джулиан еле заметно усмехнулся.

— Сейчас.

— Ну что ж… Она занималась в Вашингтоне шпионажем в пользу Юга и очень удивилась, когда в один прекрасный день оказалась в Старом Капитолии. А удивившись, сильно испугалась, осознав, что, если до родственников дойдут слухи о ее положении, они бросятся ее спасать, и у них из-за этого будут… скажем так, неприятности. В общем, она захотела вернуть себе свободу, и как можно скорее.

Джулиан увидел по глазам Холстона, что тот говорит правду.

— И поэтому она согласилась выйти за вас замуж?

Капитан ухмыльнулся и кивнул.

— Ко мне пришла Рианнон и пообещала, что Сидни, выйдя на свободу, оставит разведку в удел мужчинам. Рианнон пыталась связаться с Йеном, но не сумела его найти. Генерал Маги мог помочь, но у него на это ушло бы слишком много времени. А я оказался под рукой. Бегал после ранения за шпионами вместе с людьми Пинкертона. Собственно, именно я и организовал арест вашей сестры.

— Хорошенькое признание. Как раз для операционного стола. Так, значит, моя жена ходатайствовала перед вами за Сидни?

— Ну, тогда она еще не была вашей женой. Они познакомились в Старом Капитолии, куда Рианнон позвали вылечить одного мятежника.

— Сидни вышла за вас замуж и таким образом оказалась на свободе?

— И поклялась покончить со шпионской романтикой.

— А каковы ваши планы теперь?

Холстон вновь поморщился.

— Док, если не возражаете… можно не так сильно давить пальцами на рану? Мне адски больно, черт возьми!

Джулиан спохватился.

— Прошу прощения…

— Сидни сейчас в Вашингтоне. Я не хочу, чтобы она покидала этот город. Одному Богу известно, что с ней станется, если она вернется в Ричмонд. А я… Надеюсь, мне удастся дожить до конца войны и воссоединиться с ней. Я хочу, чтоб вы знали, док, я люблю эту женщину. И думаю, что она любит меня. Правда, она еще не скоро признается в этом из-за своего южного упрямства.

— Ваш брак был законен?

— Более чем. — Холстон впился в него пристальным взглядом. — Скажите теперь, каковы ваши планы, док?

Джулиан еще раз внимательно взглянул на рану.

— Я попытаюсь спасти вам руку, капитан, — наконец проговорил он.

— Слава тебе, Господи… — выдохнул Холстон.

— Но никаких гарантий… — начал было Джулиан свою дежурную фразу, но тут услышал какой-то шум за спиной.

Обернувшись, он увидел входившую в палату Рианнон.

Усталое лицо не уменьшило ее привлекательности. Все так же красива, и осанка все так же царственна. Как странно было видеть ее по-прежнему в черном одеянии. Пора бы уж забыть о том, что она вдова. Она его жена, черт возьми!

Джулиана поневоле охватило волнение. Проклятие, еще не хватало, чтобы у него сейчас начали дрожать руки. Ему захотелось подскочить к Рианнон, встряхнуть как следует за плечи и потребовать наконец ответа, почему она предала его…

— Что ты здесь делаешь? — как можно строже спросил он.

Она замерла на пороге.

— Я здесь работаю и, в частности, ухаживаю за Джессом. И доктор Флауэрз разрешил мне, чтобы я ассистировала во время операции…

— Об этом не может быть и речи.

Рианнон удивилась.

— Но, Джулиан…

— Я не хочу работать с тобой.

— Семейная сцена, надо полагать? — раздался у него за спиной слабый голос капитана. — Друзья мои, нельзя ли отложить эти пререкания? Разберитесь сначала со мной, мне надоело уже терпеть эту боль. Она выворачивает меня наизнанку!

— Уходи, Рианнон. Я серьезно тебе говорю, — бросил Джулиан, оборачиваясь к раненому.

— Подожди, так нельзя…

— Я здесь пленник, но это вовсе не значит, что мне можно навязывать помощников во время операций. Разговор закончен. До свидания.

— Джулиан, я никуда не уйду.

— Можешь остаться здесь, но не мешай мне работать.

— Прошу тебя, постарайся понять…

— Я все давно понял, хотя это надо было сделать еще раньше. За минуту до того, как я увидел тебя в первый раз, мои ребята предупреждали, что нам не следует заходить в твой дом. Но я не послушался. Теперь расплачиваюсь.

— Джулиан, прошу тебя…

Он скрипнул зубами.

Холстон действительно нуждался в срочной операции. Он и так уже потерял слишком много крови. И, черт возьми, Рианнон права. Без ее помощи Джулиану сейчас не обойтись.

— Ладно, так и быть. Зови сюда двух санитаров покрепче и принеси мне эфир. Надеюсь, у янки в госпитале водится эфир?

— Все уже готово, санитары ждут за дверью, — ответила Рианнон. — Инструменты справа от тебя под марлей…

— Что ж, тем лучше.

— Мне не нужна анестезия, я мужчина… — проговорил Холстон.

Джулиан обратил на него суровый взгляд.

— Поверьте мне, вам нужна анестезия.

Рианнон работала споро и умело. Как и тогда, в лесном лагере южан во Флориде. А в палату вошли два рослых санитара, которые отлично знали свое дело. Джулиан взглянул на них и понял — больной не будет метаться на столе и мешать ходу операции. Вскоре в палату вошли Макманус и Флауэрз. Макманус наложил Холстону на лицо эфирную маску. Операция началась. Джулиану даже не потребовалось указывать Рианнон, какие инструменты ему подавать и когда.

Она вновь безошибочно предугадывала каждую просьбу, понимала его с полуслова. Джулиану не хотелось признаваться в этом самому себе, но в глубине души он был очень рад, что работает именно с Рианнон. Она все делала именно так, как требовалось. А кроме того… А кроме того, он несколько раз случайно коснулся ее… Он жадно вдыхал аромат ее кожи… Пару раз ему даже удалось украдкой бросить на нее взгляд…

Вес прошло довольно быстро. Пулю вынули, рану обработали и зашили. Пока Рианнон занималась перевязкой, Джулиан получил возможность немного передохнуть. И тут он впервые вспомнил о том, как жалко выглядит. Форма превратилась в лохмотья, волосы отросли, щеки и подбородок покрылись жесткой щетиной.

И еще…

Он вдруг понял, что ему трудно терпеть присутствие всех этих людей. Даже присутствие Холстона. Ему нестерпимо захотелось остаться наедине с Рианнон и вновь напомнить ей о том, что отныне она — его законная жена…

Но все это были мечты. «Я пленный, вокруг меня янки, и ничего с этим не поделаешь».

Когда операция закончилась, Джесс спал. Хорошая доза эфира сделала свое дело.

— Что ж, поздравляю с удачей. Насколько я понял, главная тонкость заключалась в том, как не повредить сосуды, — сказал Макманус. — Рианнон здорово вам с этим помогла.

— Не стану отрицать.

— Хотите выпить? — предложил Флауэрз.

Джулиан отрицательно качнул головой, не сводя напряженного взгляда с Рианнон.

— Нет, спасибо. Я бы предпочел немедленно вернуться в госпиталь доктора Макмануса. Мне очень понравилось там работать. На холмах еще лежат живые люди. В том числе и южане. Они нуждаются в моей помощи.

Флауэрз кивнул:

— Ну как знаете. Удачи вам, док!

Джулиан криво улыбнулся и направился к двери.

— Джулиан!

Рианнон почти догнала его, но остановилась в двух шагах под его тяжелым взглядом. В эти мгновения ему особенно трудно было сдержаться. Он, правда, и сам не знал толком, чего больше ему хотелось — оттолкнуть ее от себя… и как можно сильнее. Или повалить на пол и прямо тут, на глазах у всех, овладеть ею…

— Джулиан, не будь же таким упрямым и несносным!

— Военнопленным это запрещается, мэм?

— Черт возьми, перестань! Я прошу тебя… очень прошу тебя поверить, что это было необходимо!

Макманус и Флауэрз скромно стояли у окна и смотрели в другую сторону. Но они по-прежнему находились в комнате, и Джулиану поневоле приходилось сдерживаться. Глаза Рианнон горели изумрудным огнем, переживания последнего времени заострили красивые черты ее лица, черные волосы волнами спадали по плечам, в каждом движении ощущалась чувственность, хотя, возможно, она сама и не догадывалась об этом. Джулиан знал, что если она подойдет к нему еще на шаг, он вновь уловит исходящий от нее аромат и тогда уже точно потеряет над собой контроль…

— Необходимо?..

— Пойми, у меня не было другого выхода.

— Вот как? А тебе не пришло в голову поинтересоваться моим мнением на сей счет? Ладно… ты идешь со мной сейчас или нет?

— У меня здесь работа.

— Постой, постой, а как же супружеская клятва? И в радости, и в горе… А если, скажем, я не разрешу тебе остаться?

— На каком основании?

— Например, на том, что я твой законный муж.

— Джулиан, у меня здесь много работы. Но и ты ведь можешь остаться у доктора Флауэрза…

— И тогда исполнится твоя мечта о нашей совместной работе? А по вечерам мы будем уединяться в каком-нибудь уютном фермерском гнездышке, которое нам выделит командование янки как молодоженам, так? Доктор и его любящая супруга. Веселое потрескивание дров в камине. Скатерть на столе. Ужин при свечах…

— Джулиан, прекрати. Это кощунство так говорить, когда кругом война…

— Спасибо за напоминание… — Он нахмурился и вдруг спросил:

— Кстати, как насчет ребенка? Он будет или?..

Она покраснела и тут же опустила глаза.

— Тогда я просто очень хотела, чтобы ты пришел в церковь…

— Какая жалость, что ты случайно принесла себя в жертву.

— Я не приносила себя в жертву…

— Ты вышла за меня замуж.

— Джулиан, не будем спорить. Ты врач, и очень хороший. Мы отлично понимаем друг друга в работе и… — Нет.

— Джулиан!

— Всего доброго.

Он повернулся и вышел из комнаты. На этот раз она не бросилась его догонять.

Следующие два дня он и выделенные ему в помощники солдаты-янки бродили по холмам в поисках тех, кто остался в живых после сражения. Буквально с каждым часом их становилось меньше. Процедура была всегда одна — при обнаружении раненого Джулиан оказывал ему первую помощь, после чего его относили на носилках в госпиталь, где тот либо умирал, либо ложился на операционный стол. К концу вторых суток живых почти не осталось. Вечером Джулиан вдруг обратил внимание на каких-то посторонних людей, копошившихся чуть вдали. В первую минуту он подумал, что это мародеры…

— Что там происходит? — спросил он у Роберта Розера, к которому за эти дни уже успел проникнуться искренней симпатией.

— Это ребята из «Харперс». Есть у нас такая газета, — каким-то кислым голосом отозвался тот.

Джулиан присмотрелся. Эти люди фотографировали Мертвых. В основном южан. Розер перехватил его взгляд и пробормотал:

— Что поделать, док. У нас победа, какие нечасто до сих пор выпадали. Гражданские хотят знать, что тут было. И вообще…

Это увидят женщины и дети…

Джулиан сплюнул и уже хотел махнуть на репортеров рукой, как вдруг увидел, что фотограф попросил своего ассистента передвинуть один из трупов.

Подбирают ракурс получше…

— Черт возьми, их надо остановить! — воскликнул возмущенный Джулиан.

— Хорошо бы, — ответил Джим Брандт, солдат-янки, помогавший им в поисках раненых. — Но они из «Харперс». У нас нет права выгнать их отсюда.

— Они же глумятся над павшими!

И вдруг до его слуха донесся приглушенный стон.

— Проклятие! Там есть живой человек!

Джулиан решительно зашагал в сторону репортеров. Фотограф с черными аккуратными бачками и неприятной ухмылкой не обратил на стон никакого внимания. Накрыв голову черным покрывалом, он приник к своему аппарату, стоявшему на высокой треноге.

— Нет, нет, нет! — почти тут же вскричал он, вновь показываясь из-под своей накидки. — Я же не вижу его глаза, какого черта вы закрыли ему глаза?!

Мертвые не могли защитить себя. Как не мог себя защитить и тот раненый, голос которого слышал Джулиан. Он встал прямо перед аппаратом. Фотограф сначала удивился, а потом увидел на незнакомце потрепанный мундир офицера южан и презрительно усмехнулся.

— Прочь с дороги! — буркнул он.

— Тут есть живые люди, так что убраться придется вам. Тот расхохотался и обратился к янки, подоспевшим к Джулиану.

— Эй, ребята, у вас что, за командира теперь этот доходяга-мятежник?

— Тут есть живые люди, — сурово повторил Джулиан. За его спиной вновь раздался стон. Он живо обернулся и понял, что раненый находится в той куче тел, которую как раз пытались заснять газетчики.

— Заберите его, — приказал Джулиан Розеру.

— Да плюньте вы, — сказал фотограф. — Тут одни мятежники. Все равно через час-другой он сдохнет.

Джулиана охватило бешенство. Глаза налились кровью. Он решительно направился в сторону фотографа, который, внезапно побледнев, начал отступать, но, увидев, что не успевает, решил нанести упреждающий удар. Джулиан увернулся от волосатого кулака и провел ответную атаку. Удар пришелся фотографу снизу в челюсть, и он, охнув, покатился по земле. К Джулиану бросились двое его помощников. Они сумели схватить его за руки, а тем временем фотограф поднялся и с диким воплем набросился на наглеца. Джулиан получил увесистый удар в скулу, но от второго увернулся, и фотограф заехал по лицу своему же помощнику. Тот осел на землю. Воспользовавшись тем, что одна рука его освободилась, Джулиан стряхнул с себя второго помощника и вновь молча набросился на фотографа.

Судя по всему, тот был закален в драках, ибо довольно ловко увернулся и еще успел ударить Джулиана в живот. Тем временем помощники пришли в себя и набросились на южанина с обеих сторон.

— Я тебя землю заставлю жрать! — заорал фотограф. Изловчившись, Джулиан освободился от назойливых, но слабых помощников фотографа, увернулся от очередного удара, нанес удар фотографу, затем опрокинул его на землю и сам уселся сверху. В это мгновение его охватило бешеное желание убить этого негодяя, задушить голыми руками. К счастью, вовремя подоспел Розер.

— Док, что вы делаете!

Он помог Джулиану встать и оттолкнул его назад. Фотограф тоже поднялся с земли и стал отряхиваться.

— Что тут происходит, черт возьми? — рявкнул он, обращаясь к солдатам-янки. — Трусы! Как вы могли допустить, чтобы этот недоносок напал на меня?!

— Здесь нет трусов, — хмуро ответил Джим Брандт. — Мы сражались на этих холмах, тут погибло много наших товарищей, и мы не позволим глумиться над павшими. Убирайтесь отсюда!

— Я не собирался фотографировать наших!

— Вы не будете фотографировать никого, — сказал Брандт. — Даже среди мятежников, наверное, нет таких сволочей…

Фотограф с минуту шумно дышал, но потом понял, что драку лучше не возобновлять. Он повернулся к своему помощнику.

— Бери штатив и аппарат. Пойдем отсюда. Мы найдем другое место. — Затем он ткнул волосатым пальцем в сторону Брандта. — Я доложу об этом куда следует.

Вам всем несдобровать, это я гарантирую!

Они ушли. Брандт сплюнул и поморщился:

— Свинья… Пусть докладывает кому угодно…

Джулиан обвел взглядом солдат.

— Спасибо, — коротко бросил он.

Вдруг до их слуха вновь донесся слабый стон. Спохватившись, Джулиан быстро отыскал раненого среди мертвых.

— Господи, и вправду живой! Это же надо… — пробормотал он.

— Мы за носилками, док, — вызвались рядовые Лем Грейди и Эш Игер.

Передвигаться по холмам было непросто. Похоронные команды работали здесь уже вторые сутки, но трупов скопилось слишком много, и они лежали вповалку. Федералы не торопились хоронить своих погибших. Среди них попадалось много офицеров, которых в случае опознания следовало отправить домой к их семьям. Рядовых и южан хоронили прямо тут. Джулиан понимал, что многие вдовы и матери так никогда и не узнают, где сложили головы их любимые мужья и сыновья…

Но как оказалось, здесь до сих пор еще оставались и живые!

Джулиан не мог на месте разобраться, насколько тяжело ранен этот несчастный, он даже не имел возможности сделать перевязку и вынужден был дожидаться носилок. Однако он понял, что ранения множественные, к тому же бедняга серьезно простудился, пролежав среди мертвых почти два дня. Джулиан смахнул своим носовым платком грязь с его лица и замер…

— Что там такое, сэр? — спросил Розер, стоявший чуть в сторонке. — Это наш или мятежник? Он умер?

Джулиан как-то странно усмехнулся:

— Нет, не умер. Я уже начинаю жалеть о том, что эти скоты убрались. Готовая газетная сенсация. Мало того, что это янки, так еще и… женщина!