Магический УПС, или Как обучить молодую Ягу

Глава 10

Ульяна

Как-то легко я отделалась от упыря. Я-то полагала, что он первым возглавит факельное шествие, желая расправиться с бедовой девицей. Мало того что Баба-Яга налакалась зельем, она еще и подруг на это подговорила. Но нет, обошлось. А то что мне никуда до каникул нельзя на вылазки, я даже обрадовалась. Я Ядвигу навещу, но предварительно запасусь своими собственными напитками. В их коммуне по-другому нельзя.

Про организм и головную боль профессор не врал. Чем ближе был Университет, тем хуже мне становилось, слепил свет, каждое сказанное слово и услышанный звук стучали маленьким молоточком по моим извилинам, а движения приносили боль. Радовало, что мучилась я не одна – где-то неподалеку также страдали Мила и Злата.

Достигнув учебного заведения, Вячеслав Алексеевич даже отработок не назначил, что-то произнес про себя, снимая основное ощущение похмелья, но с занятий не отпустил, предупредив, что проверит мое посещение. А первой парой была назначена боевка.

– Пойдешь со мной? – предложила Борису, ожидая на ступеньках повозки Волковой и Моревны.

– Я? Честный ученый кот? На занятия? – возмутился фамильяр. – Мне почти сто лет. Я сам чему хочешь тебя научу. Ульян, между прочим, ты здорово подрываешь мою социальную жизнь в этом месте. Хоть у Луки спроси.

О, про него-то я и забыла. Пока девушки выгружались, щурясь на солнышке, я приникла стволу дерева и гладила его мшистой по коре.

– Миленький, соскучился, наверное? – обратилась к растению.

Ветки, словно соглашаясь, зашелестели. По центру образовалось дупло, где виднелся лежащий, спрятанный дневник. Видимо, фаргот предположил, что поездка пошла по незапланированному пути, и рекомендовал утешиться тетрадью мамы. Я ее незаметно подхватила, спрятала внутри куртки, а потом уже повернулась к соседкам.

Их как раз отчитывали кураторы. Кто же мог знать, что ректор Иванов бывает таким строгим? По самолюбию Милы он прошелся вездеходным трактором, называя ее глупой, безрассудной и самовлюбленной. Напирал на ее семью, на оценки, на то, что с нее спрос больше, чем с других. Девушка краснела, открывала рот в попытке возразить, но Дмитрий Игоревич не давал ей и слова вставить. Тиран!

Мне было ее очень жалко, учитывая, что Злата тоже отделалась легко. Мария Федоровна напоследок ее пожурила, попросила постараться в подобном не участвовать и удалилась, являя миру свою великолепную осанку.

– К Контузову? – скривилась я, не обсуждая с девчонками выслушанные нотации. – У нас минут сорок на сборы.

– К нему, – ответили они хором.

После проведенных выходных мы накрепко сдружились. Еще бы. Ничто так не сближает, как последствия беспамятной ночи. Обсуждения мы отложили на потом, договорившись встретиться вечером.

Выйдя на полигон, как мы окрестили между собой полянку, поздоровались с однокурсниками. Максим и Марк подались вперед, желая узнать подробности нашего путешествия, но их опередила Дарья Юсупова.

– Что, Милка, на тебя ранним утром ректор орал? —радовалась она провалу русалки. – Так громко под окном вопили. Кажется, что-то про бестолковые рыбьи мозги упоминал?

– Да, – закивала Мила, ехидно улыбаясь. – Он еще в конце добавил, что это Юсуповская фишка. Не расслышала?

На лицо девушки набежала тень. Соревноваться с морской царевной в оскорблениях значило заведомо ей проиграть. Даша росла одна в семье, привыкшая к покровительству папеньки, а у Милы три брата-русала со своеобразным характером. Она свой навык по колкостям на международный уровень вывести могла.

– А что все такие хмурые? – раздалось откуда-то сбоку. Михаил Матвеевич любил появляться с помпой. Я подозревала, что он специально следил, когда на его паре станет жарко, и противники схлестнутся взглядами. – Пять кругов вокруг Университета. У нас на сегодня полоса богатырей запланирована.

Все сразу помрачнели, становясь похожими на Дашку. Занятия у Контузова были у всех первокурсников. А среди нас едва ли один-два богатыря затесалось. Оборотни тоже легко преодолевали препятствия, а вот я… и еще пара барышень… Не сдадим мы ему предмет, ох, не сдадим.

К счастью, мурыжил он нас недолго, или мое невменяемое состояние смирилось с происходящим. Тело само собой взобралось на стенку, спрыгнуло, потому что я об этом пожелала. И последней я не была, слава кошечкам. Глядишь, догоню отличницу Злату по оценкам. Магия не дремала, помогая мне справляться с трудностями.

Наскоро приняв душ, я и мои товарки уже стояли в очереди столовой, а получив желаемое, устремились на свои места.

– Зря ты так с Дашей, – озабоченно проговорила Волкова, оглядываясь на стол Юсуповой. – Она этого оскорбления не забудет.

Наши врагини, а я их именно так и воспринимала, шептались о чем-то между собой. Заговор, курицы, готовили.

– А я? – как-то зло набросилась Мила. – Я должна забыть?

– Нет, – оборотница медленно ковыряла рисовую кашу. – Но кто-то же должен быть из вас умнее?

– Так, это явно не я, – пожала плечами Моревна. – Сам же слышала. Мозги у меня рыбьи. – Она стрельнула глазами в главу Университета. – Не дано мне соображать.

От дальнейших расспросов ее спасло появление Андрея, Вани и Финиста. Вместе со старшекурсниками подошли Максим и Марк.

– В-воу, – начал Марк. – Про у-ас т-так-ые слуо-х-хи ходд-ия-т.

– Ульян, вы, правда, «Эйфорию» попробовали? – объяснил пространственное замечание своего друга Макс.

– Хотела бы сказать, что нет, но кто же мне поверит? – обреченно огляделась по сторонам.

Наша вылазка не стала ни для кого тайной, а жесткий выговор русалке сделал ее еще и достоянием общественности. Господин Иванов на эпитеты не поскупился, и на строгий громкий тон тоже. Почти все женское царство Университета слышало его увещевания касательно русалки.

Все шептались, переговаривались и смаковали подробности. А учитывая популярность Милы, это тема еще долго не уляжется.

– Они обычно молодежь не напаивают, – заметил Андрей, прислушивающийся к нашим беседам. – Есть правила, и все такое. Бабы-Яги стараются его блюсти.

– Так, у Ульяны в родственниках глава коммуны, – пояснила Злата, накручивая локон себе на палец. – Ядвига бы костьми легла, чтобы она там осталась.

– Старуха? – как-то совсем некультурно вторгся в разговор Иван. – А нам она ничего не наливала.

– Зато передавала, – забурчала я, хватаясь за горящие виски. – Привет, самый пламенный.

Как она могла? Чтобы там не утверждал Бойцов, мне было обидно. Снова в Тридевятом царстве никто не поинтересовался моим мнением. А хочу ли я, вообще, здесь находиться? Даже Ядвига, чтобы пусто ей было.

– Оу, я все понял, – Муромец скрестил руки на груди. – Это она сама с приветом и заодно, этот привет всем студентам передала.

– Нравится? – не могла не улыбнуться.

А что? По мне же видно, к чему приводит излишнее распитие незнакомых зелий. По мне видно, по Моревне, одна Волкова еще свободно дышит, спишем на ее регенерацию. Но здоровое лицо подруги изрядно портило мое настроение. Если отдыхали вместе, то и страдать надо одинаково.

– Ладно, Ульян, не злись, – отвлек меня Максим. – У меня к тебе предложение… – он на секунду запнулся, – романтического характера.

И все за столом замолчали, я в том числе. Можно было пролетающего комара услышать.

– Пойдем на свидание? – начал Макс, не обращая внимание на сокурсников. – Я понимаю, тебе за пределы Университета нельзя, но и здесь полно красивых мест.

Хорошо, что никто из друзей и слова не высказал. Я бы прибила. Пока к Максиму я была расположена исключительно как соученица. Не воспринимала его в пару, не ощущала бабочек в животе, но… Он стал первым, кроме Златы, естественно, кто помогал мне осваиваться в волшебном мире. Отнесся по доброму, до кабинета проводил, еще и про свою музыкальную группу рассказал. Всем хорош, но я была хладнокровна.

– Почему нет? – немножечко фальшиво улыбнулась я. – Хоть сегодня.

– Отлично, – обрадовался юноша. – Тебе понравится. Я столько всего придумал.

Его энтузиазма не разделяла. Перед глазами стояло лицо Вячеслава Алексеевича, привидевшегося мне во сне. В кошмарном, страшном, но со странным его поведением. Утром мне даже показалось, что все было взаправду. Мне почти не досталось, он сжалился надо мной, не издевался и сейчас сидел вдалеке, буравя наш стол ледяным взглядом, будто расслышал приглашение.

– Скоро занятия, – прервала всех Милка. – Давайте собираться.

Она, в отличие от меня, в хорошем настроении не была. И виновато было не похмелье. Кому понравится, что тебя отчитывает любовь всей твоей жизни? Она же сама призналась нам в озере, что положила на Дмитрия Игоревича глаз или сглаз. Я окончательно не решила.

Дальше день развивался предсказуемо. Я была на всех парах, лишь бы куратор меня ни в чем не уличил, получала записки от Макса, назначившего свидание на одиннадцать вечера. Это было не по правилам, но если студенты терялись на территории Университета, их больше журили, а не ругали и наказывали. А потом вернулась в комнату. Моревны и Волковой не было, им их старшие задали отработки, а я впервые наслаждалась одиночеством.

Снова достала дневник мамы и погрузилась в чтение. Она писала об исследованиях, о своей миссии, но ни слова об отце. Будни у нее были суетными, она часто переезжала, скрываясь от дознавательской службы, участвовала в протестах и помогала лешим, кикиморам и домовым, защищая их права. Об артефактах не упоминала, обо мне тоже не было ни строчки, но на самой последней странице я заметила приписку.

«Ульяна, я не могла доверить вторую часть. А вдруг ее кто-то найдет? Если ты смогла обрести дневник, значит, для тебя не составит труда расшифровать, где покоится другая половина моей истории. Она связана с тихим местом, где работал твой отец. Ищи правды и справедливого суда.

Она не так уже страшна и зловеща,

Окончательной гибели нет,

Вся явленья, и маги, и вещи

Оставляют незыблемый след.

Мир пронизан минувшим, он вечен.

С каждым днем он богаче в сто раз.

В нем живут наши давние встречи,

И погасшие звезды горят.»

Судя по написанному, легко я не отделаюсь. У Устиньи была какая-то необъяснимая любовь к загадкам. Прямо она ничего не утверждала, зато дала мне возможность отыскать продолжение ее дневника самостоятельно. Надо ли говорить, что к задаче я подошла с воодушевлением.

Стих явно говорил о кладбище и смерти. А это значило, что вторую часть она спрятала где-то на погосте в Тридевятом царстве, но мало ли их в этом мире? Но строки про справедливый суд наводили на мысль, что я оказалась в нужном месте в нужное время. Не зря же Майя Вольфовна, передававшая мне труд матери, служила в Университете правосудия?

Божечки-кошечки, как не реагировать? Если я доберусь до библиотеки, выясню, кто же работал в учебном заведении восемнадцать-девятнадцать лет назад или учился здесь.

Кажется, мое свидание зайдет куда-то не туда.

Выбиралась я на него, кстати, снова благодаря Луке. Борис был прав, кот-фамильяр и живое дерево оказались верными соратниками в нарушении правил Университета и в сбегании ночью на свободу. Каким образом Максим вышел из общежития, я и думать не хотела, не мои же проблемы.

Девчонки, вернувшиеся с отработок, провожали меня в их своеобразной манере. Мила советовала выбрать что-то попрозрачнее и пооткровеннее, Злата предлагала вести заумные беседы о нашем мире, скелетообразный котище просто фыркал и лапками прятал уши, причитая, что женские разговорчики его пугают.

– Ты бы ей еще монашескую рясу предложила, – возмутилась Моревна. – На кой Максу нужна Баба-Яга с интеллектом?

– Не суди по себе, – ответила Волкова. – Если у тебя его нет, то Ульяна мозгами может и похвастаться.

– На первом свидании хвастаются не этим, – Еще и Борис влез, которого не спрашивали. – В этом случае я русалку поддерживаю.

– И что тогда умным девушкам остается? – ухмыльнулась подруга.

– Так, кошки и остаются, в основном. – Выпалил кот и сразу скрылся под моей кроватью. Испугался, что его недоученный медик по косточкам разберет.

А я подумала, всех внимательно выслушала и осталась собой. Понравилась же как-то музыканту без проявления широкого кругозора и глубокого декольте.

– Ульяна, – радостно улыбнулся мне юноша, когда я спрыгнула с веток. – Твой способ перемещения оставляет неизгладимое впечатление.

– Это ты еще не видел, как я обратно залезать буду, – хмыкнула я, погладив по коре Луку.

– Эх, нам бы такого, – мечтательно оглядел дерево мой сокурсник. – Я коменданта подкупал.

– А так можно было? – ошалела я, хотя… чувствую, что Агафья из кристально честных и добропорядочных. Не поведется на мои слезливые глазенки и дрожащую губу.

– Все можно, – кивнул Макс, – главное – договориться. Ну, что? – он выставил локоть. – Пойдем?

– Да, – я остановилась, не зная, как объяснить юноше, что меня мало прельщает прогулка в живописных местах учебного заведения. – Не знаю, как ты к этому отнесешься, но я бы прогулялась на кладбище.

– Кладбище? – парень точно этого не ожидал. Он поперхнулся воздухом, обернулся, выглядывая вдалеке учебный погост, на котором тренировались некроманты, а потом снова посмотрел на меня. – Зачем? В Упсе есть водопады, там романтичнее.

– Прости, – я опустила голову и шаркнула ногой, взывая к сочувствию и жалости. – Жутко хочется посмотреть, что там такое. Водопады вряд ли отличаются от тех, что в моем мире, а кладбища наверняка.

Не то чтобы я раньше бывала вблизи водопадов, нас возили на экскурсии, отправляли на море, но я еще не видела природных величественных каскадов с ниспадающими потоками воды. И все же между дневником мамы и водопадом я выберу первое.

– Желание дамы для меня закон, – смирился Максим и вернул себе хорошее расположение духа. – Ужасов насмотрелась, да?

– Почти, – согласилась я, – скорее начиталась.

Мы осторожно и бесшумно ступали, скрываясь под сенью деревьев. Погода стояла отличная, летняя. Нам повезло с новолунием. Свет был неяркий, и если бы Макс не взял фонарик, мы бы долго не отыскали дорогу. Но темнота же нас и прятала от вездесущих дежуривших преподавателей.

– Расскажи, как ты жила? – мы подходили к нужному месту, а мой спутник приступил к традиционным расспросам, пытаясь узнать меня поближе. – Я ведь всю жизнь в Тридевятом царстве провел, правда, и на Земле бывал.

– Если я начну объяснять, ты меня жалеть начнешь, – пожала я плечами. – Про детский дом нечего рассказывать. Магии у нас нет, а все изобретения ты и сам видел, и пользовался.

– Да, – он кивнул, – где бы я гитару достал?

– Эх, сюда бы гитару, – пришла моя очередь мечтать о несбыточном.

Я любила отдых на природе, с палатками, пикниками и пением возле костра. Умение Максима бренчать на струнах давало ему сто очков вперед, но пока с этой стороны его творческой натуры я была незнакома. Жаль, что на их ближайшее выступление меня уже не отпустят.

Мы приблизились к кованым воротам с изображением летящей утки, а в ней зайца, а дальше последовательность все и так знают. Это был вход на кладбище. В Университете не было традиционного захоронения. Здесь покоились либо преподаватели, не пожелавшие оставить свой пост, либо те, кто завещал свое тело науке. Многим хотелось вернуть себе хотя бы пять минуточек жизни с помощью магов-некромантов.

– Ты на что-то конкретное хотела посмотреть? – спросил вдруг Макс. – Вообще, на территории нет ничего занимательного, сплошные каменные плиты, кресты и кусты с розами, но вблизи склепа находится невероятной красоты скульптура.

– Да? – удивилась я. – А кто в склепе захоронен?

– Не помню, – он смутился. – Полагаю, что женщина, раз уж там женская скульптура. Она в руках еще держит свиток, камень и пузырек. Помнишь, нам Бойцов про смертельные артефакты рассказывал?

Ого, символично, а в моем случае особенно.

– Веди, конечно. – Воодушевилась я.

– Странная ты, Ульяна, – прикрыл один глаз Максим. – Другая бы в жизни на склеп не согласилась.

– Ты даже представить не можешь насколько, – я усмехнулась и сразу вспыхнула от смущения, потому что юноша взял меня за руку, сплетая свои пальцы с моими.

Он ко мне честно, по-доброму, а я… внутри все молчало, не отзывалось на его жесты.

Шли мы недолго, минуты две от силы, но еще издалека я увидела белоснежное изваяние. Явно не обошлось без магии, так как на скульптуре не было никаких следов разрушений. Красивая, безмолвная и с проклятыми предметами. Она стояла на входе в чью-то неизвестную гробницу.

Никто не удосужился написать, чье тело покоится в мраморных стенах, зато на постаменте я узнала знакомые и недавно прочитанные строчки:

«Мир пронизан минувшим, он вечен.

С каждым днем он богаче в сто раз.

В нем живут наши давние встречи,

И погасшие звезды горят.»

– Ты чего зависла, Ульян? – не понимал моего состояния Макс. – Испугалась? Хочешь, обратно пойдем?

Ага, бегу и падаю. Да у меня сердце колотится в правой пятке от волнения.

– Нет, я хочу посмотреть, – отпустила его ладонь и толкнула массивную дверь.

Внутри было… как и должно было быть. Мы же в склепе.

Пусто, грязно и холодно.

В центре покоился гроб, накрытый каменной плитой. Но на ней была изображена та же фигура, что стояла перед дверьми. Ее личность так и осталась для меня загадкой. Стены обросли изумрудным мхом, где-то в нишах домовики поставили свечи, которые успели потухнуть, оставив печальные огарки. Пол был выстелен гранитом, а в промежутках, между камней в трещинах блистали белоснежные кристаллы, чем-то напоминающие звездный свет.

– Ульян, тебе не холодно? – на мои плечи опустилось что-то теплое.

Я не заметила, как Максим подошел вплотную, снимая с себя толстовку. Он набросил на меня, потому что я отчего-то задрожала. Но не холод был тому причиной. Нет. Я ждала большего от этого места, а сейчас не понимала, что делать дальше, и где здесь искать проклятый дневник?

Нутром чуяла, что мама или кто бы то ни было гробницу бы не разорили. Устинья к смерти относилась уважительно.

– Здесь… жутко, – произнес мой сокурсник, обозревая все вокруг. – Может, все-таки на водопады?

Не теряет он надежды на романтическое времяпрепровождение.

– В другой раз, Макс, – улыбнулась ему, подумывая чем бы поощрить паренька. – Сегодня я хочу испугаться.

Мне было совестно, что он стал жертвой моего безумного увлечения. Но я бы и без него отправилась на поиски.

«В нем живут наши давние встречи,

И погасшие звезды горят.»

Зачем все это написали? И мама в своем дневнике последнюю страницу стихотворению посвятила. А судя по ее обширной и красочной истории, она ничего не делала просто так.

Я еще раз огляделась по сторонам. Из головы одновременно не вылезали три вещи: кристаллы, привлекающие к себе внимание, звезды, упомянутые в строках, и любвеобильный юноша, явно расстроившийся от моего несуразного поведения.

И меня озарило. Накрыло по вдохновительной волной, отравлявшей все вокруг, а над макушкой загорелась мифическая лампочка. Да я со своими мозгами воплощу мечту многих обывателей: и на ручках посижу, и рыбку съем. Это я еще культурно выражаюсь.

На полу были раскиданы прозрачные камни, чем-то напоминающие созвездия на небе. Я совсем не разбиралась в астрономии, но в полной темноте свет от них был похож на «ковш», известный любому «замкадышу». Я и Злата в собственной квартире долго развлекались поисками знакомых созвездий. "Ковш" я бы нашла секунд за пять.

Мама писала про непонятные давние встречи в этом мире. Это точное указание на ее дневник. А где еще я могла узнать про ее жизнь? А звезды… так они тут, по полу ровным слоем распределились, все на них указывает.

От кристаллов шел еле уловимый след, почти прозрачный, незаметный, но их расположили таким способом, что мягкие лучи, исходившие от камней, встречались между собой. Концентрировались и указывали в определенное место под потолком.

– Ма-а-акс, – протяжно обратилась к парню, ничего ему объясняя. – А ты меня не подсадишь?

– Ульян, зачем? – по-моему, он во мне разочаровался.

Сопел, злился, но стоически держался, чтобы не наброситься на меня с обвинениями.

– Не спрашивай, и я не солгу, – хищно улыбнулась и положила его куртку на плиту. – Ну, давай же.

Сама бы я в жизни ее не взобралась на гробницу, да и побаивалась ногами задевать чье-то захоронение. Уважение и все такое.

– Ладно, давай, – Максим смиренно присел, ожидая, когда я сяду ему на плечи.

Слава вселенной, что потолок в склепе был невысоким. Он выпрямился, а я провела по потолку ладошкой один раз, потом второй, а в третий нащупала отверстие. Дернула за него что есть мочи, и оно поддалось.

Как в сказке послышались звуки потайного механизма.

Все зашумело, засверкало, а потом на меня и Макса свалилась тяжеленная книга, больно ударившая студента.

– Ауч, – он потер по затылку. – Что это было?

– Мудрость предков, – мое сердце колотилось словно заведенное. —Сними меня, я хочу посмотреть.

Вернувшись на землю, я кинулась к дневнику. Толстая тетрадь с уже знакомой обложкой вся была в земле и пыли, но выглядела новее, чем предыдущий ее собрат.

– Ульян, объяснишь? – вопросительно взглянул на меня однокурсник.

Но прежде чем я успела вставить хоть словечко, на территории Университета заиграла тревога.

– Прячься! – перепугался Макс. – Это мы ее активировали.

Легко сказать, сложно сделать. Во всем склепе не было ни одного тайного уголка, не считая мраморного гроба, но лежать там в ожидании проверки по соседству со скелетом мне не улыбалось, и Максу, кстати, тоже.

Мы оба съехали по стеночке, скрываясь за гробницей. Я шепотом извинялась, молилась и мечтала, чтобы сегодня не дежурил упырь.

Но у судьбы на этот счет были иные планы.

Голос я узнала сразу. Минут через пять около склепа образовался Вячеслав Алексеевич собственной персоной. От испуга я прижалась к собрату по несчастью.

– Посмотрите, что в округе, а я кладбище проверю. – Заговорил он, приказывая кому-то разделиться.

Я взглянула на Максима, он на меня, а в это время Бойцов распахивал двери гробницы.

– Вячеслав Алексеевич, простите, – кто-то обратился к профессору. – Это я сглупила. Пришла свечи поменять и границы задела. Вы уж не обессудьте.

– Майя Вольфовна, – явно злился преподаватель, – что же вы так неаккуратно? Всех богатырей на поиски нарушителей отправил.

А мы с Максом все продолжали переглядываться, удивленные, что завхоз Университета нас прикрывает.

– Так, им полезно, Вячеслав Алексеевич. Они парни молодые, ноги разомнут.

Вроде бы Бойцов смирился, внутрь не заходил, зато застыл на месте, слушая болтовню пожилой женщины.

Лишь бы он не двигался, лишь бы не зашел. Второй мой проступок его нежная психика не переживет… Или моя психика новых наказаний не переживет.

– Точно ничего не видели? – в последний раз спросил профессор, отступая назад из склепа. – Мне показалось, что по кладбищу кто-то ходит.

– Это вы к Табуреткину обратитесь, – фыркнула Майя Вольфовна. – Он со своими ребятами не всех упокоил. Знаете, как раздражает территорию обходить со шваброй в руках,не ведая, с какой стороны вурдалак выпрыгнет? А он на меня потом ректору жалуется, что я ценные скелеты половой тряпкой вазюкаю и словно шашлык на палку одеваю. Вы бы поговорили с ним, что ли? Просто спасу нет. Каждую ночь кости собираю.

– Хм… Табуреткин? Поговорю. Ладно, извините Майя Вольфовна. – откланялся Бойцов и в конце крикнул кому-то. —Отбой!

Я не двигалась, сидела нахохлившись в объятиях Максима, и прислушивалась к шорохам. Мы оба не дышали, но у обоих пульс зашкаливал до такой степени, что в пору было бит зубами отбивать.

Через несколько минут в гробнице раздался знакомый добрый голос.

– Есть здесь кто неживой?

Это завхоз искала беглецов и нарушителей порядка.

– Да, мы, – пропищала я, вставая и отряхиваясь от земли. Живыми мы в эти мгновения точно не были. – Майя Вольфовна, не знаю, как вас благодарить.

Женщина пробежалась по нам глазами. Ее взгляд задержался на дневнике в моих руках, но потом скользнул по побледневшему парню.

– Ульян, с ним-то что случилось, ведьма тебя побери?

Я обернулась на Макса. Он стоял с глупой улыбкой, держал свои плечи и не издавал ни звука. Мне было совестно, потому что в начале свидания я еще хоть как-то чувствовала себя хитрой лисой, способной играть на чувствах юноши, но оказалась существенно тупее. Надо запомнить на случай других романтических встреч, что противоположный пол прогулку по темным и неизведанным погостам не привечает.

– Я, – коротко пояснила состояние однокурсника.

– Молодежь, – покрутила головой служительница Университета. – Эх, бедолаги, проведу. Но если нас заметит Бойцов, скажете, что со свечами помогали. Что размякли? – прикрикнула она, приводя Максима в сознание. – Приступайте, врать вы все равно не умеете, так хоть оправдаетесь.

И нам ничего не оставалось делать, как обходить периметр склепа, зажигая в нем огни. Со всеми испытанными ужасами, я так и не поинтересовалась, кто здесь захоронен.

– Ульян, – спросил меня отошедший от шока Макс. – А ты мне завтра объяснишь, что ты там нашла?

Учитывая, сколько он пережил за злополучный вечер, отказать я уже не могла.

– Да, конечно, – кивнула я. – А ты на меня не в обиде?

– Ты что? – Парнишка-то оказался со склонностью к мазохизму. – Ты большая оригиналка по части свиданий. Столько острых ощущений я еще никогда не испытывал.

К сожалению, я похвастаться подобным не могла. Я испытывала, испытываю, и, скорее всего, испытывать буду.

– Да, а я подумала, что ты… – на язык просились вариации «возненавидишь», «психанешь», «никогда со мной больше не свяжешься».

– Ничего, – однокурсник перебил меня. – Я, например, подумал, что ты сумасшедшая.

Впрочем, это было недалеко от правды.

Вернулись мы в середине ночи, никем не обнаруженные. Майя Вольфовна сначала вернула Макса в общежитие, а потом проводила меня, но в комнату сразу не отпустила.

– Ульян, я не буду расспрашивать, что ты делала в гробнице, но, пожалуйста, будь осторожнее. Если ты не заметила, то маги точат зуб на магические расы, а тебя еще и твой собственный декан невзлюбил. Не нарушай правила, будь тихой девочкой и учись хорошо. Из Университета почти всех ведьм погнали. Зачем ты, вообще, с собой материнский дневник прихватила?

Я поморщилась, раздумывая, объяснять старушке или нет о настоящих целях моего свидания. Но, она-то мое наследие мне и передала. Она знала, что эта тетрадь существует, но понятия не имела, что в ней написано.

– Простите, Майя Вольфовна, – я печально опустила глаза. – У дневника была вторая часть. За ней-то я и ходила.

– Вторая? – изумилась завхоз. – А я и не ведала. Ладно, не буду тебя сильно журить, – она потрепала меня по макушке. – Нашла там что-то полезное?

– О, – я воодушевилась, – Вы даже не представляете.

В комнату я пробиралась уже без приключений. Девчонки с Борисом не спали, дожидаясь меня со свидания. Они волновались: заметили, что на улице образовалась суета, вызванная сиреной. А мой вид вызвал еще больше вопросов.

Уходила я чистая, наглаженная и причесанная, а вернулась с пауками в волосах, вся в грязи и пыли, и на мне бесформенно висела толстовка моего спутника.

– Ульяна, – возмутилась Злата. – Где тебя только черти носили?

– Спокойно, – я выставила ладонь, перекрывая панику подружек и не скрывая ухмылки на лице. – Они знали, куда принести.

До утра я рассказывала о своих злоключениях на свидании, об удивительной реакции кавалера и о том, что вычитала в тетради. Вторую я не открывала, но рассчитывала, что следующий вечер проведу с ней в обнимку. Мы и не заметили, как наступило утро, озаряя рассветными лучами нашу спальню. Я побежала собираться, потому что на сегодня у меня было назначено занятие с куратором, потом по расписанию шел Контузов, а дальше я смотреть боялась, вспомнив, что ни к каким предметам не готовилась.