Магический УПС, или Как обучить молодую Ягу

Глава 15

Ульяна

После злорадного замечания от Бойцова я с ужасом думала о предстоящих днях своего заключения. Судя по всему, меня ждет ни разу не одинокая башня для девы в беде. Я натурально буду постигать науку словно молодые парнишки в весенний призыв. С упыря станется. Научусь копать от забора и до… ужина, спать где придется и повышу навык одеваться и раздеваться, пока горит спичка.

Ммм, может, все-таки в академии остаться в качестве неугомонного призрака? А что? Ходить умею, цепи найду, буду метаться между стен и пытать куратора противным позвякиванием.

К счастью, Вячеслав Алексеевич милостиво разрешил подругам собрать мои вещи, отыскать обиженного на меня, мир, вселенную и самого преподавателя кота, и проститься со мной. Если Злата искренне переживала, и ее глаза были на мокром месте, то Мила провожала меня, будто я не убежища ищу, а сама в плен профессора взяла.

– Я там тебе кое-что положила, – русалка подмигнула мне, – ты должна оценить.

– Не слушай ее Ульян, – сразу влезла оборотница, – если ты ее сорочки наденешь, то оценишь не ты, а Бойцов.

– Вы мне хотя бы звоните, – последнее, что меня интересовало, это легкомысленные ночные одеяния морской царевны, – рассказывайте новости.

– Я и Максу твой номер сообщу, конкуренция никогда не повредит, – во второй раз подмигнула Мила, которая, кстати, и помогла мне приобрести дорогостоящий артефакт.

Какое-то чересчур романтическое у нее настроение было. Кто о чем, а лысый о расческе. Моревна не оставляла попыток покорить сердце ректора, заодно подначивала меня соблазнить преподавателя. То, что мы друг друга едва переносим, ее не останавливало.

Но и эти дурачества меня не занимали. Мария Федоровна утром приходила ко мне и объясняла, как продолжать лечение. С ее слов выходило, что я была в одном шаге от смерти, и после подобных новостей люди обычно свою жизнь переосмысливают. Честно признаться, я боялась. Затравленно оглядывалась и вздрагивала каждый раз, если кто-то приходил в мою палату. Я уже ждала чего угодно, испытав на себе страшную магию подчинения. А пытаясь вспомнить печальные события, в голове возникала страшная боль. Неплохо на мне потоптались.

Но я никак не могла понять. За что? Я ведь ничего толком и не выяснила. Лишь подтвердила всем известные опасения.

Мы несколько раз беседовали с ректором и деканом. Каждому было интересно взглянуть на дневники. Чтобы Лука мне их вернул, они даже разрешили дереву расти напротив больничного корпуса, хоть и княгиня была против.

И они тоже задавались вопросом, чем я не угодила преступнику? Прочитать написанное могла исключительно я, два известных и могущественных мага, как бы ни бились, но снять заклятие, наложенное Устиньей, не смогли.

Наконец, наступил день моего переезда. Слава стараниям Бойцова, устроившего все ранним утром, потому что Вячеслав Алексеевич не хотел собирать лишних свидетелей. Он и не всем преподавателям сообщил, что я буду гостить в его доме. Для других, несведущих, меня отправили на реабилитацию, строго-настрого запретив рассказывать друзьям, где именно я буду находиться.

Повезло, что поездка была недолгой. Жил мой куратор недалеко от Светлогорья, так что путь не занял много времени.

Морщась при каждом движении, Соболевская совершила чудо, поставив меня на ноги, но болезненные ощущения продолжали меня мучить, я присвистнула от удивления.

Достаточно познакомившись с характером профессора, я ждала как минимум вампирского логова. Эдакого старинного и мрачного замка, где он втайне держит и истязает свои жертвы. Не зря же он такой угрюмый. Но обстановка была до крайности жизнеутверждающей, будто я на дачу к нему приехала.

Небольшой бревенчатый домик стоял в отдалении, почти на самой границе с лесом. Впереди был разбит неухоженный огород, застрявший в сорняках и плюще. Окна с резными, практически кружевными ставнями были открыты нараспашку, а тюлевые короткие занавески развивались от дуновения теплого ветерка. Повсюду росли одуванчики, васильки и тюльпаны.

Бойцов огородил свою территорию забором, но едва мы подъехали, как из соседней калитки выскочила женщина в цветастом переднике.

– Славочка, ты ли это? – она бросилась расцеловывать мужчину. – Как давно тебя не видела. Вырос, возмужал. А как твоя матушка поживает?

Вячеслав Алексеевич внезапно покраснел и стал походить на виноватого и смущенного подростка.

– Анна Петровна, вы извините, я не один. Я к вам обязательно зайду, но хотел бы отдохнуть с дороги.

Женщина отстранилась и заметила меня. Мне даже стало как-то неуютно под ее пронзительным взглядом. У меня еще и скелетообразный кот на руках, как назло.

– Славочка, ты что? – она всплеснула руками и кинулась ко мне. – Невесту привез? Наталья знает? Радость-то какая. Деточка, какая же ты худенькая!

Все, что я могла, это не сопротивляться и давать себя обнимать. Зато открывался прекрасный вид на мрачное лицо декана. Я прямо чувствую, как у него шевелятся губы, пытаясь донести до меня: «Расскажешь кому, убью». Чувствую и, похоже, наблюдаю.

После смерти кулаками не машут. Я точно расскажу, не выдержу. Хоть какая-то польза от этого бреда.

Наконец-то, Анна Петровна перестала стискивать меня в смертельной хватке. Смертельной не из-за нее, а из-за убийственного взгляда Бойцова.

– Я Ульяна, Баба-Яга – пролепетала я. – Очень приятно.

Кажется, я сказала что-то лишнее, потому что лицо соседки нахмурилось. И небо, возможно, тоже. Видимо, что и в окрестностях Светлогорья махровым цветом расцветали противоречия, касающиеся магических существ. А ведь выглядит как приличная женщина. Какое отвратительная ограниченность ума.

– И мне, – Анна Петровна отошла на шаг и посмотрела в сторону своего дома. – Пойду я. У меня молоко убегает… наверное.

Так, оно еще и скисло, я уверена.

– Да ладно, оставайтесь, – настроение у Вячеслава Алексеевича приподнялось, и он мне подмигнул. – Вместе письмо матушке напишем.

– Нет, Слав, что ты, – отмахнулась она. – Ульяна же невеста. Ей освоиться надо.

Соседка поспешно убежала, а преподаватель, не теряя времени, подтолкнул меня к входу.

– Не бойся, там никого нет. Никаких знатных дам с сомнительными рассуждениями.

– Я даже жалею, – забурчала я, отпуская кота побегать. – Вы не говорили, что у вас есть мама.

– Смею заметить, что если человек рождается, в этом событии участвует двое: мужчина и женщина. Так что да, у меня есть мама. – По-моему, он надо мной смеялся.

– Да я не об этом, – развернулась к нему.

Бойцов такой… такой… Не скажешь по нему, что его кто-то в люльке лелеял и колыбельные напевал, я бы больше поверила, если бы он признался, что вырос в лесу и среди волков, отбирая добычу у своих собратьев. Про невесту зачем-то наплел.

И словно читая мои мысли, он продолжил.

– Не советую с матушкой знакомиться. Обычно, где она появляется, на полу сама собой образовывается пентаграмма.

Я так и не догадалась, говорил он всерьез или шутил, но расспрашивать про явление его антихрист… тьфу ты, родительницы дальше не стала. Меня заняло внутреннее убранство в доме и шальные мечтания о белом платье и алтаре. К счастью, Борис заметил мой отсутствующий вид и больно прикусил за ногу.

– Мы здесь по делу, а не на отдыхе, – напомнил он, явно изучив мое подсознание.

Пихнув скелет подальше и делая вид, что ничего не произошло, я прошлась по домику. Было видно, что здесь давно никто не жил. Пыль лежала на поверхностях огромными слоями, а в холодильнике натурально повесилась мышь. Вроде бы все напоминало обычный деревенский домик, но исследуя гостиную, я обнаружила весьма впечатляющих размеров библиотеку.

– «Психология преступника», «мастерство допросов», «теория государства и права», – читала я заголовки книг, находящихся на полке в поле моего зрения. – «Как обрести внутреннего ребенка». – Внезапно. Не удержавшись, я вытащила томик со смешной обложкой и помахала им перед носом куратора. – И что? Нашли?

– Даже у себя в доме поселил, – одобрительно кивнул Вячеслав Алексеевич, явно намекая на меня. – Ты пока располагайся, твоя комната наверху, а я попробую раздобыть нам обед.

Божечки-кошечки, мои фантазии сбываются.

Мужчина ушел, оставив меня одну, но перед этим захватил топор, валявшийся в углу коридора. Удержавшись от разглядывания его прекрасного затылка в окне, я втащила свой чемодан на второй этаж. Борис вприпрыжку следовал за мной.

Как и везде, здесь было уютно, не очень убрано, но мило и веяло деревенским очарованием: забавные занавески в цветочек, кровать, застеленная лоскутным покрывалом, и сколоченная из непонятно чего мебель.

– И что, ведьма, – запрыгнул мой фамильяр на кровать, которая, я надеюсь, предназначалась мне. – Надолго мы намереваемся здесь задержаться?

– Пока опасность не уйдет, – пожала я плечами, разглаживая покрывало на постели. – Сама не знаю.

– Читай дневник, Ульянка, – намекнул котик. – Быстрее там разберешься, быстрее к обучению вернешься. Не люблю я Луку оставлять. Бедовый он, как и ты, впрочем.

– Мне тоже неспокойно, – нехотя призналась я. – Странные ощущения.

Сложно было осознать, какая буря происходит внутри меня. Мне было очень страшно и вместе с этим очень любопытно. В дневнике столько всего смешалось. И упоминания об артефактах, и о работе мамы, и даже обрывки об отце.

А еще меня дико смущала реакция на Вячеслава Алексеевича. Как продержаться возле него столько времени? Одно, когда мы вместе со всеми студентами грызем сложный гранит науки, а другое, наблюдать его в быту. Да я при его мужественном виде и клетчатой рубашке, одетой поверх футболки, уже растекалась лужицей. Как-то не готова я краснеть при каждом его шаге.

Он, кстати, напомнил о себе. Из окна послышались монотонные звуки, напоминающие мерное постукивание железа по дереву. Бойцов колол дрова, стянув с себя верх.

Честно? Лучше бы я не выглядывала.

Мужчина превосходно чувствовал себя на природе, вскидывая руки вверх-вниз, следуя размеренным действиям. Может быть, ему недоставало неформальной обстановки, потому что по нему было видно, что он получает удовольствие. Ну, не могла я не заметить поджарые мышцы в плечах и спине, двигающиеся в такт его движениям, заблестевший пот, стекавший с его лба, упругий живот, составлявший идеальные кубики пресса. У меня так слюна по подоконнику закапает.

Видение было чересчур красочным для неокрепшего ума. Я с силой дернула занавески, желая прикрыть источник моих скрытых фантазий. Но не тут-то было. Разум, может, и отказывался от любования на крепкую фигуру Бойцова, зато сердце с мозгами абсолютно расходились во мнениях. Магия во мне забурлила, заметалась от головы до груди и решила, что сознание мне ни к чему. А я, подпитанная эмоциями, обладала весьма внушительной силой ведьмы.

Сорвала к чертям живописную ткань в цветочек, а вместе с ней карниз. И, кажется, выдрала нехилый кусок древесины с потолка.

– Караул! – Завопил Борис, грациозно ступавший по подоконнику до этого момента. – Тебя враг не добил, ты сама с жизнью распрощаться захотела?

Кот настолько испугался, что залез мне на шею, используя длинные и острые когти.

Отлично, у меня спина в синяках, ребра по кусочкам собраны, не хватало мне царапин на руках и шишки на лбу. Карниз-то упал на меня.

Вячеслав Алексеевич, услышав подозрительный шум, с невероятной скоростью, сравнимой только со скоростью света и кота, скрывающегося от неприятностей, забежал в комнату и застыл. Не мог пройти дальше. Щека у него дергалась, брови округлились, и я натурально стала бояться за профессора. К счастью, странное выражение, написанное у него на лице, превратилось в дикий хохот, а не в предвестники инсульта.

– Бабкина, перед твоим приездом я и не подумал, что требуется дом укрепить, – смеялся он, едва не складываясь пополам.

Ему смешно, а мне было обидно. Все еще завернутая в тюль, я продолжила наблюдать за предметом моего смущения. Теперь вблизи. Хватало лишь протянуть ладонь и можно было бы ощутить стальной пресс.

– Выйдете, – засопела я, собравшись. – Я случайно.

– Как скажешь, – улыбался Бойцов, убирая подальше легкую балку, стукнувшую меня по голове, – не сиди здесь долго, спускайся вниз. С меня печка и продукты, а с тебя готовка.

– Хорошо, – запищала я, мечтая скрыться где-то в подвале.

И надо же такому случится… волшебство вновь отозвалось.

Заскрипели половицы, пошли трещины и подо мной образовалась дыра в полу, в которую я моментально провалилась, вместе с орущим котом, занавесками и провожаемая ошарашенным взглядом куратора.

Падение было скорым, болезненным и не менее шумным, чем предыдущая ситуация. Хлопнулась я на стол, где предусмотрительный хозяин выставил посуду, чтобы ее сполоснуть от пыли. Еще повезло, что большая часть кухонной утвари была жестяной или глиняной.

– Тебя прокляли, что ли, Ульянка? – первым делом ко мне обратился фамильяр, проверив, что никто из нас не пострадал. – Или магия шалит?

Ответить ему не успела. Вячеслав Алексеевич, как радушный хозяин, тоже беспокоился за сохранность гостьи. Спустился бегом, правда, пользуясь лестницей, и заинтересованно спросил.

– Ульян, тебе настолько у меня не нравится, что ты подобным образом решила вернуться в больничное крыло? – выспрашивал он.

– Ничего такого, – хмуро потирала я пострадавший бок и старательно пряча лицо. – Переволновалась немного.

– Ага, переволновалась, – выступал рядом котище, зализывая невидимые никому раны. – Переволновалась, это маленькое недоразумение, а ты окончательно свихнулась. Может, тебе успокоительного, «Эйфорию», например?

Проходимец стрельнул глазами в сторону декана. Надеялся, видимо, что и ему пару капелек перепадет.

– Ладно, – выдохнул Бойцов, устало прижимая ладонь ко лбу и наверняка задумываясь о последствиях моего пребывания. – Но никакой «Эйфории». Давай я сам все приготовлю, а ты воды в чайник налей.

– Хорошо, – я слезла со стола и взяла предмет в руки. – А где брать воду?

– В колодце, Ульяна, он на улице, – указал на дверь мужчина, подойдя ко мне и положив руку на плечо. – Справишься?

Я хмыкнула и обиделась пуще прежнего. Делают из меня больную какую-то. Просто надо поменьше без рубашки разгуливать. Чего еще они ожидают? Что чайник взлетит и на куски взорвется?

Никто не тянул меня за язык, но снова со мной приключилась оказия. Я подумала о летящей посудине, и она, как я и представляла, взлетела вверх.

– Твою мать, – выругалась я, смиренно наблюдая за левитирующей кухонной утварью, но вспомнила, что пожелала после. – Ложитесь, скорее!

Очень вовремя я прокричала предупреждение. Злополучный чайник свистнул носиком, надулся, а потом, словно он футбольный мяч, закрутился под потолком и распался на множество кусочков с оглушительным звуком.

Настала тишина. Ошарашенный Вячеслав Алексеевич неверяще уставился на меня, потом на остатки его чайника, и снова на меня.

–Ульян, – терпение его подошло к концу, – да что здесь происходит? Если тебе все так отвратительно, поехали обратно в Университет? – предложил он, касаясь меня рукой. – Но там опасно, а здесь тебя никто не найдет.

Я чуть ли не плакала. Никуда я не хотела. Я просто закипаю от незнакомых ощущений, самой мне непонятных. И дело не только в кураторе, но и в общей сложившейся обстановке.

– Все со мной нормально! – выкрикнула я, отходя подальше, и продолжила. – Никуда я не поеду. Если вам будет спокойнее, мне у вас понравилось.

– Мне повезло? – изумился преподаватель. – А что тогда произойдет с теми, где тебе не понравится?

Я прошлась взглядом по дырке в потолке, по раскиданной посуде и осколкам чайника.

– Обещаю остаться навсегда. Хотите?

Я-то ожидала твердого и испуганного «нет», но Бойцов вдруг замялся, закашлялся и предпочел вообще не отвечать.

– Иди к себе, Ульян. – Осматривался он вокруг, подсчитывая причиненный ущерб. – Я сам уберусь и сделаю ужин. Ты лучше займись магией, успокойся или дневник свой полистай в поисках ответов.

Пользуясь моментом, с разрешения преподавателя, я сбежала. А за мной вприпрыжку побежал Борис.

– Так, так, так, – попеременно вспыхивали голубые огоньки в его пустых глазницах. – Кажется, я догадался, что с тобой происходит. Это ведь не страх смерти. Бабка твоя себя похоже вела лет так сто назад.

Борис явно преувеличивал. Увита не была настолько старой. Но у кошачьих жизнь по другим цифрам измеряется.

– Да? – я прижималась к стене, боясь хоть о чем-то подумать и что-то пожелать. – И что с ней было? Это лечится?

– Ну, Ульянка, – словно издеваясь, кот некрасиво почесался. – Я даже не знаю. Бабкины все однолюбки. Ты, ведьма, банально влюбилась.

Пришла моя очередь ухмыляться и подозревать фамильяра в сумасшествии.

– Ты же понимаешь, что это полный бред? – нервно захихикала я, поправляя у зеркала волосы.

Зачем я это сделала?

– Вот-вот, – муркнул котище, заметив мой машинальный жест. – Увита так и говорила. А потом бросила коммуну, устроила свадьбу в своем стиле, родила Устинью, а я стал бессмертным.

Мозги отказывались работать, и я жутко боялась сделать предположение, но в словах Бориса было зерно истины. Я волновалась, смущалась и вела себя словно идиотка исключительно в присутствии Вячеслава Алексеевича. Интересно, а он сам догадался?

А какой стиль у моей бабки? Пойдет мне платье в пол? Брр… Не о том думаю.

Тогда очевидно, почему магия взбунтовалась. Она у меня дама капризная, и проявляет себя с неожиданной стороны, когда я нахожусь в эмоциональном сбое.

– Может, тебе показалось? – взмолилась я, глядя на котика. – А как еще способом можно проверить?

– Давай вломимся к Бойцову в душ или спальню… ночью? – не заржавело за тайным вуайеристом. Он даже чуточку воодушевился. – Выясним наверняка.

Нет уж. Куратор и так обо мне невесть что думает.

– Еще есть идея, – продолжал накидывать предложения Борис, – призвать сюда Милку. Она девушка без комплексов. Заревнуешь – влюблена.

– Спасибо, конечно, – я мотнула головой,– но русалка хорошо не сыграет. Всем известно, что она неровно дышит к Дмитрию Игоревичу.

Это известно мне, известно нашему окружению, и ректор прекрасно все понимает.

– Я хотя бы идеи подаю, а ты сопля бесполезная, – сдался фамильяр, грозно фыркнув. – Признай, что влюбилась, и читай дневник. Хватит нам укрытие рушить, я с первого падения не отошел. Если ты не в курсе, то девять жизней я отгулял еще во младенчестве.

Учитывая его характер, я не удивлена.

Внизу раздавались звуки уборки и свистящего чайника. А после создания ямы в полу все было слышно куда громче. Мне хотелось как-то загладить свою вину, но латать дырку или спускаться вниз я не решилась. Пожалуй, послушаюсь совета полумертвого животного.

Я открыла книгу, отыскала место с закладкой и принялась вчитываться дальше, полностью погружаясь в повествование и выкидывая образ Вячеслава Алексеевича из своих мыслей. Мама как раз рассказывала о своей жизни среди магических существ. Как они надеялись, мечтали и намеревались сделать мир лучше. Что-то писала про составление заклинаний, зелья, но из формул я почти ничего не понимала.

Пролистнув страниц двадцать, состоящих из сплошных математических уравнений с неведомыми мне производными, я воскликнула:

– Не может этого быть!

И одновременно со мной подал голос хозяин дома.

– Ульян, все готово, можешь спускаться.

Внезапно я почувствовала, насколько голодна. Мы все утро путешествовали, познакомились с его соседкой, я еще и разрушения в его доме устроила. Но как я была рада, что оказалась не бесполезной.

– Вячеслав Алекссевич, – сбежала я с лестницы, игнорируя любопытного Бориса. – Кажется, я знаю, где спрятаны камень боли и мертвая вода.

Мужчина предусмотрительно оделся. Стоял над открытым огнем и пробовал рагу из овощей и курицы, которые сам приготовил. Выглядел так по-домашнему, по родному, что я быстро отвела взгляд и принялась вспоминать все медитативные техники.

– И где? – посерьезнел профессор, выгиная левую бровь.

– Нам нужен Змей Горыныч и Мара, – выпалила я, наблюдая, как позади него на один бок западает картина.

Фуух, хотя бы не трещины по стенам пошли, и то ладно.

Чтобы не беседовать на пустой желудок, он разложил все на столе, ухаживая за мной. А я впопыхах рассказывала, что успела выяснить, периодически тыкая во влажный полуистлевший фолиант. Бойцов вежливо кивал, но сам прочитать написанное не мог, как бы не старался.

– Устинья пишет, что камень боли в пещере у змея трехголового, – поясняла я, – а мертвую воду передали на хранение призрачной девице.

– Все Горынычи вымерли, – задумчиво выдал Бойцов, – и очень давно. Один только в Светлогорье остался, разум потерял. Его Кощей в клетке держит, чтобы не навредил никому.

– Так, если он трехголовый, значит, подходит. – прищурилась я. – А вы, как старший, сами определяйтесь, капище копать пойдем или в зоопарк вандальничать.

Не знаю, о чем подумал Вячеслав Алексеевич, но мое заявление его изрядно позабавило.

– А в Светлогорье ты когда-нибудь бывала? – спросил он заинтересованно, пряча ребяческую, милую ухмылку.

– Нет, только проездом, – я вспомнила о не самой удачной поездке к другим Бабам-Ягам, старательно отводя взгляд.

– Отлично, – хмыкнул профессор. – Будет повод для экскурсии. А что с магией? Разобралась, отчего она шалит?

Шалит, это мягко сказано. Волшебство буквально вышло из-под контроля, но в данный момент я успокоилась. Сказалось чтение, которое всегда действовало на меня умиротворяюще, и внезапный квест из разряда «найди то, не знаю что, пойди туда, не знаю куда».

– Это у нее от стресса, – впрыгнул к Бойцову на колени Борис. – Теперь Ульянка не заснет, ей заговоры будут мерещиться. Если мы к вам в комнату придем, вы не удивляйтесь.

Кот не оставлял попыток удостовериться наверняка, какие точно чувства я питаю к преподавателю. Даже «соломки» на крайний случай подстелил.

– Может, это от безделья? – предположил мужчина. – А то я знаю, как тебя занять.

Вот кто о чем, а лысый о расческе. Фамильяр прав, стресс у меня и голод, и внезапно наступившая влюбленность, к которой я не готова. У меня забот выше крыши. Артефакты, дневник, не узнанный обидчик. Все-таки декан криминологии был абсолютно бесчувственным чурбаном. Меня на днях чуть не убили, потом привезли в незнакомое место со злыми соседями, а после разгуливали передо мной в полуголом виде. Надо самой в купальник нарядиться, и на его реакцию посмотреть.

– Нет, – закатила я глаза. – Учиться я совсем не готова.

– Лучше соглашайся, – настаивал Вячеслав Алексеевич. – Устанешь, обессилеешь, не придется по ночам гулять и в чужие спальни заглядывать.

По-моему, он надо мной издевался.

Учитывая, что я абсолютно не деревенский житель, и мне было скучно, словами я пронялась, как бы не крутился рядом насточивый Борис, утыкавшийся носом в мои колени.

Завершив обед, я помогла с посудой, старательно избегая любых касаний, и вышла во двор, поспешив смыться, чтобы бородатый мучитель не взял меня в оборот.

Сад перед крыльцом жил какой-то своей буйной и яркой жизнью. Было заметно, что профессор Университета бывает здесь редко и наездами. Все заросло, трава достигала уровня моих коленей, а настырный вьюнок оплетал забор и любые другие полезные растения. Позади был лес, откуда доносилось пение птиц и стрекот кузнечиков. Где-то среди поросли прорывались ростки земляники, по забору вилась малина, завлекая к себе спелыми ягодами, но все было неухоженным и диким.

Интересно, а много здесь грызунов?

Усевшись на кривой ступеньке, я прикрыла глаза и замечталась. Замечталась, важно, а не пожелала, представляя, как лужайка оказывается аккуратно выстриженной, сарай свежеокрашенным, а грядки идеально выкопанными.

– Смотрю, ты возомнила себя Белоснежкой? – присвистнул Вячеслав Алексеевич, вышедший на улицу через несколько минут, закончив с домашними делами. – Ты в курсе, что она была оборотнем?

Услышав мужской голос, я опомнилась. И сама посмотрела по сторонам, кажется, осознав, за что Бойцов назвал меня принцессой из сказки.

На его участке собрался настоящий зверинец, состоящий из ласок, хомяков, белок и пару лисиц затесалось. Все они участливо помогали наводить на территории порядок, периодически оглядываясь на меня с влюбленными глазами.

– Ты только не пой, ладно? – на всякий случай добавил куратор. – Моя психика этого не переживет.

Я молча кивнула, наблюдая за бедствием. Как назло, через забор перекинулась любопытная соседка.

– Славочка, – она ошеломленно пялилась на многообразие армии, состоящей из грызунов. – А мне твоих помощников позвать нельзя?

– Анна Петровна, это не моя заслуга, – засмеялся Вячеслав Алексеевич. – Невеста захотела помочь. А уж ей решать, что с вашим огородом делать.

– Ульяночка, – тут же залебезила женщина. – Мне бы ягоды собрать и так… по мелочи.

Им смешно, а мне было не до шуток. Как я проживу бок о бок с профессором, если все мои мысли сразу материализуются в самом неожиданном варианте?

С другой стороны, полчища крыс и кротов всегда будут полезны. Не найду призвание в волшебной прокуратуре, пойду в службу бытовых вопросов. А что? С моими умениями я в деревне обоснуюсь словно зажиточный цыганский барон. Скважину выкопать – легко, картошку вскопать – суйте денежки.

– Я подумаю, Анна Петровна, – не стала ей ничего обещать. Возможно, мое желание помочь работало исключительно для одного человека. – Зайду к вам через неделю.

– Хорошо, милая, – отозвалась соседка, резко переставшая испытывать ко мне неприязнь, – но ты про меня не забудь.

Она скрылась в вечерних сумерках, а я кинулась допрашивать своего охранника.

– Почему вы ее не разубеждаете? – возмущалась я. – А если она, правда, вашу матушку позовет?

– Тогда моя мать сильно удивится, – рассмеялся Бойцов. – Но лишних вопросов не задаст. У нее с Анной Петровной соперничество на поприще ухода за садами. Она на что угодно согласится, чтобы выиграть. Поэтому не ведись. Заработаешь очки перед очами моей дражайшей родительницы.

Меня прямо ошпарило. Жутко захотелось, чтобы я понравилась безликой Наталье.