Магия крови. Розмарин и рута

Глава двадцать шестая

В итоге Лили так и не вызвала такси, я сделала это сама. Дэнни сказал, что может подъехать через пятнадцать минут, и этого было достаточно, потому что у меня оставалось время позвонить в Тенистые Холмы и оставить краткое сердитое сообщение хобу, снявшему трубку. «Скажи Сильвестру, что я отправляюсь в Дом, — сказала я. — Я попытаюсь не умереть до того, как доберусь туда».

— Подожди его, — предложила Лили, наблюдавшая, как я положила трубку на место. — Ты не должна делать это в одиночку.

— Времени в обрез, и ставки слишком высоки. — Если Дэвин хочет убить меня, чтобы достать сундук с приданым, сколько времени пройдет, когда он начнет его искать? До того как наемные убийцы засядут в кустах у Тенистых Холмов, киллеры начнут наблюдать за двором кошек в поисках мишеней. — Это кончится сейчас.

— Да, — тревожно сказала она, — вполне может быть.

Я помолчала.

— Ты можешь отправить посланца к Тибальту? — (Она кивнула.) — Скажи Сильвестру, что это был Дэвин; скажи ему, он поймет почему, если подумает. И скажи ему, что мне жаль, что я его в это втянула.

— Тоби…

— Просто передай ему.

Я поцеловала ее в лоб и покинула чайный сад так быстро, как могла, направившись к стоянке, где меня должен встретить Дэнни.

Я не оглядывалась.

Дэнни довольно быстро уловил мое желание ехать в молчании. Может, потому, что я плакала всю дорогу. Улица перед Домом была пустынной, когда мы подъехали; он взял деньги, которые Лили мне дала, чтобы заплатить за проезд, обеспокоенно глядя на меня:

— С вами там будет все в порядке? Вам не понадобятся мышцы?

Я похлопала его по плечу:

— Все хорошо, Дэнни.

— Уверены?

— Уверена.

— Ладно. Позвоните, когда понадоблюсь.

И он уехал, шины взвизгнули, когда он понесся по улице. Я наблюдала за ним, пока не уверилась, что он уехал, перед тем как достать пистолет из кармана и двинуться к двери.

Пришло время прийти в Дом.

Дверь Дома часто бывала закрыта, но никогда заперта; все, что вам требовалось, чтобы войти, — просто захотеть. Дети несли вахту в передней комнате круглые сутки, контролируя, чтобы беспорядки не начались, пока они сами их не начнут. Но когда я повернула дверную ручку, ничего не произошло. Дверь заперли перед моим носом. Дэвин знал, что я иду.

— Это Октобер Дэй! — закричала я, стуча кулаком в дверь. — Впустите меня!

Шаги и звук отпираемого замка. Дверь открылась, предъявив избитого Мануэля с марлевой повязкой на глазу, не вполне скрывавшую припухлость. Я задержала дыхание, медленно выдохнув, когда из-за него высунулась Дэйр, пугающе бледная, синяки резко выступали на ее щеке и шее. Мануэль широко раскрыл глаза при виде пистолета.

— Что вы здесь делаете? — тихо спросила я. Я сказала Луне, чтобы вы подождали.

— Дэвин вызвал нас, — сказал Мануэль. — Мы всегда приходим, когда он зовет.

Дэйр дергала головой мелкими острыми движениями, делая руками жесты, чтобы я уходила. Дэвин обозлился, что я оставила их в Тенистых Холмах и продолжила без них. Он был зол, что они не смогли проследить за мной.

Дэйр хотела, чтобы я ушла, пока мне не причинили вреда, но это не мой выбор. Не тогда, когда привкус роз стоит в горле.

— Если вы сейчас уйдете, я приду за вами, когда все закончится, — произнесла я все еще тихо.

Мануэль торжественно посмотрел на меня и приглашающе открыл дверь шире. Дэйр всхлипнула, и он шикнул на нее, не отводя взгляда от моего лица. Они остаются. Это их Дом, хотят они того или нет, и они останутся до конца.

Я ступила в комнату, оглядываясь в поисках возможной опасности. Я ничего не увидела, мы были одни. Судя по всему, в доме никого нет, за исключением двух зеленоглазых детей, проклятого подменыша и убийцы. Комната казалась меньше в отсутствие привычной горстки детей, и шрамы на стенах казались старше. В первый раз она выглядела такой, какой была на самом деле: ночлежкой с красивым именем, где дети, не знавшие ничего лучшего, разрешали издеваться над собой человеку, которому не следовало этого делать.

Я пересекла комнату и разбила стекло на кнопке вызова в кабинет Дэвина рукояткой пистолета. Осколки полетели во всех направлениях, и у Дэйр перехватило дух, ее глаза расширились от благоговения и ужаса. Когда я стала героем? Когда она начала так смотреть на меня?

— Что вы делаете? — спросила она.

— Разбираюсь кое с чем, — ответила я, пытаясь излучать спокойствие, которого не ощущала. Молча я сказала себе, что мы выберемся отсюда живыми; я собираюсь оправдать невысказанное ожидание в ее глазах. Это единственное обещание, какое я могу дать. — Здесь будет суматоха. На вашем месте я бы ушла.

Я знала, что они не уйдут, я бы сама не ушла в те времена, когда жила здесь, но я должна была дать им шанс.

— Он убьет вас, если вы сейчас не уйдете, — сказал Мануэль.

— Поскольку он собирается убить меня в любом случае, не понимаю, что это изменит. — Я ударила по кнопке, не обращая внимания на разбитое стекло. Слишком поздно беспокоиться о мелких порезах. — Я знаю, что ты там, Дэвин. Тебе пришло время выйти. — Отступив, я ждала.

Мне не пришлось долго ждать. Голос Дэвина заскрипел в интеркоме, говоря:

— Тоби, что происходит? Где ты была? — В нем слышался страх. Если бы я нуждалась в дополнительном подтверждении, этого было бы достаточно.

Я снова надавила кнопку:

— Дэвин, я знаю.

— Что ты знаешь?

— Я все знаю. Я знаю, кого ты нанял, когда и как. — Я отчаянно импровизировала, но он не мог этого знать.— Я знаю о тех, кого ты послал убить меня. Я знаю, ты соблазнил меня, потому что надеялся так получить то, что хотел. Я знаю, что мое плечо никогда не станет прежним, и, как бы там ни было, тебе лучше притащить свою задницу сюда немедленно. — Последние слова прозвучали практически шипением, я закипала от ярости. Я ни за что его не прощу.

Интерком умолк. Я повернулась и наставила пистолет на дверь в задний коридор. Спустя несколько бесконечных минут она распахнулась и Дэвин ступил внутрь с поднятыми руками в знак того, что сдается.

— Это не должно было случиться так, Тоби, — произнес он усталым голосом.

Яркость его глаз угасла, сменившись аспидной серостью, словно на его личное небо надвигался шторм. Это должно было случиться рано или поздно, Октобер всегда приносит дождь, даже в Калифорнии.

— Ты ее убил.

— У тебя нет доказательств.

Я продолжала целиться ему в грудь.

— Чертовски уверена, что Королева посмотрит на Дело по-другому.

— Чертовски уверен, что ты не собираешься отвезти меня к ее двору, чтобы проверить. — Он покачал головой. — Я никогда не хотел тебе лгать, Октобер. Почему ты просто… не оставила это? Мы могли бы быть счастливы. Наконец счастливы. Я действительно тебя люблю. Всегда любил.

— Зачем, Дэвин? Корни и ветви, зачем ты это сделал?

— Потому что я собираюсь жить вечно. — В его глазах был вызов. — Может, ты хочешь довольствоваться временем подменыша, но я нет. Чистокровки могли дать нам бессмертие, но они отказались, потому что мы недостаточно хороши. Если они не дают мне мое, я возьму это сам. Вот и все, что я делаю. Беру то, что мне принадлежит,

— Это неправильно.

— Так устроен этот мир. Что, ты рада тому, что умрешь? Тебе нравится просыпаться каждое утро и осознавать, что твое тело стало чуть ближе к тому, чтобы ночью разрушиться? Мне — нет. Мы могли бы жить вечно, вместе, если бы ты просто отошла в сторону.

— Ты приказал убить Розу, потому что хотел стать бессмертным?

— Нет, — ответил он. Болезненное напряжение отпустило мои плечи, только чтобы свести мышцы сильнее, еще до того, как он продолжил: — Поэтому я сам ее убил.

Это единственная вещь, о которой я не позволяла себе думать: что он мог держать нож.

— Ты ублюдок! — прошептала я.

— Я заплатил трем «красным фуражкам», чтобы они ее держали, пока я перерезаю ей горло. Она кричала, Тоби. Жаль, ты не слышала. Это было словно музыка… Но слишком поздно. Ключ пропал, и дело не закончилось. Всего, что было после, можно было избежать, если бы она меня послушала.

— Дэвин…

— У тебя всегда было так много иллюзий — немного забавно для того, кто так плохо с ними управляется. Я пытался избавить тебя от них. — Его улыбка стала собственнической. — Я бы справился, если бы ты дала мне еще несколько лет. Ты могла сейчас стоять рядом со мной на правильной стороне. Ты могла понять.

— Я не хочу понимать, — сказала я. — Меня тошнит от тебя.

— Человеческая мораль, Октобер. Преодолей ее. Она бесполезна. — Он сделал шаг ко мне, но остановился, когда я подняла пистолет. — Она мертва. Не важно, что ты сделаешь, она останется мертвой. Ты действительно сможешь справиться, утратив нас обоих?

— Я не смогу справиться с обратным.

Вопросы в моей голове возникали быстрее, чем я могла их задать. Как он смог отредактировать память крови Розы? Это считалось невозможным, но он смог. Сколько всего убийц было? Тех, в Золотой Зелени, — я должна была понять, что они были настоящими, но так их и не увидела.

Но в конце концов, это не имело значения. Были вопросы, на которые я могла ответить позже; то, что было важно, заканчивалось здесь, сегодня вечером, до того как пострадают другие невинные.

Тон Дэвина изменился, становясь вкрадчивым:

— Я никогда не хотел вовлекать тебя в это, Тоби. Я не думал, что она позвонит тебе, правда. Если бы ты просто остановилась, когда я просил…

— Ты все равно меня убил бы, со временем. — Я шагнула вперед, сузив глаза. — Я давно не принадлежу тебе, Дэвин, и честь меня больше не защищает. Я не глупа, Дэвин. Тебе следовало бы знать.

— Ты не выстрелишь в меня, — сказал он и улыбнулся. — Не сможешь.

— Не смогу?

— Нет. Ты все еще любишь меня. Ты слишком человечна. Ты не можешь убить того, кого любишь. — Он говорил с полной уверенностью в себе. — Я тебя знаю. Ты меня не обманешь.

— Нет, Дэвин, ты знал девочку, которая слишком мало знала, чтобы уйти от тебя. — Мои руки тряслись, прицел смазался, взгляд расфокусировался. Злость делает все слишком личным. Как будто это дело и так не было личным. — Люблю тебя? Люблю тебя? Ты убил Розу, и ты убил Росса и пытался убить меня. Ты подверг своих детей опасности, а теперь тебе хватает… наглости сказать, что я тебя люблю?! Оберонова кровь, Дэвин, ты когда-нибудь вырастешь?

— Да. Ты меня любишь. — Он опустил руки. — Всегда любила и всегда будешь любить, что бы я с тобой ни сделал. Все подменыши сумасшедшие, Тоби. Ты это знаешь. Твое безумие — это твоя преданность.

— Черт тебя побери! — сказала я и выровняла прицел.

Мне не следовало ждать так долго. Дэйр закричала:

— Мэнни, нет!

И я резко обернулась, выпустив Дэвина из поля зрения. Это была не первая моя ошибка, но она могла стать последней.

Мануэль — милый невинный Мануэль — держал револьвер, расставив ноги на ширину плеч и наставив дуло мне в грудь. Он дрожал. Я замерла. Я была готова поспорить, что он никогда ни в кого не выстрелит, что он не хочет стрелять в меня, но я не собиралась это проверять. Умные люди не играют с оружием.

— Он сказал… он сказал, мы не должны… причинять вам вред… если вы просто уйдете с дороги. Вы могли вернуться сюда. Вы могли стать семьей, как прежде. Но вы не слушали! — Мануэль чуть не плакал, лицо стало липким от пота. — Опустите пистолет, мисс Дэй.

— Мэнни?…

— Просто опустите его.

— Я думала, Роза твой друг, Мэнни. Что ты…

Он яростно зажестикулировал револьвером, настолько расстроенный, что я опасалась, что он выстрелит, сам того не желая.

— Она не слушала! Вы не слушаете! Если хотите остаться в живых, когда босс говорит, слушайте!

Я опустилась на колени, стараясь двигаться медленно, и положила пистолет на пол.

— Где ты взял револьвер, Мэнни? — спросила я, не вставая. — Дэвин тебе дал? Да, верно?

— Спокойно, Тоби, — сказал Дэвин. Его голос звучал равнодушно.

Кости Маб, неужели я действительно позволяла ему прикасаться к себе? Я действительно прикасалась к нему? Какой же дурой я была!

— Мануэль, выстрели в нее. Не убивай, просто рань. В ногу, я думаю.

Теперь Мануэль плакал, и его руки так сжимали револьвер, что костяшки пальцев побелели. Я прочистила горло, привлекая внимание к своему лицу.

— Пули жгут, Мануэль? — спросила я настолько словоохотливым тоном, насколько могла. — Они вызывают мурашки на коже? Это железо, Мэнни. Он хочет, чтобы ты стрелял в меня железными пулями.

— Мануэль, стреляй в нее немедленно!

Я осторожно встала, держа руки на уровне плеч.

— Сможешь? Сможешь пытать меня железом ради него?

— Мануэль, ты меня слушаешь? — выкрикнул Дэвин. — Не заставляй меня отбирать у тебя револьвер.

— Он не сделает этого сам. — Я продолжала держать руки поднятыми вверх. — Не догадываешься почему?

— Тихо, сучка! — Дэвин подлетел ко мне, хватая за руку и заворачивая ее за спину, точно так же как я поступила с Дэйр в день нашего знакомства. Его пальцы вонзились в мой локоть. Я поморщилась, стиснув зубы от боли. — Не смущай его.

— Почему, Дэвин? Разве ты не хочешь, чтобы он понял? Ты всегда мне говорил, что знание — это сила.

— Октобер… (На секунду — лишь на одну секунду — мне показалось, что я вижу мужчину, которого знала, за пустотой его глаз.) — Не делай это труднее, чем должно быть.

— Разве ты не хочешь, чтобы он вырос похожим на тебя?

Уголком глаза я видела, как Дэйр подкрадывается к Мануэлю. Осторожно, девочка, подумала я, пожалуйста, осторожно…

Рука Дэвина сжалась сильнее. Я почти чувствовала, как у меня образуются синяки.

— Я не хотел убивать Розу. Я работал с ней, ты знаешь. Я позволил ей притворяться, что ты еще жива, поэтому она нам помогала. Она никогда не занималась этим ради нас. Только ради тебя. Я никогда не хотел ее смерти. Но она не отдала бы мне сундук с приданым, а мне он нужен, Тоби, больше, чем ты можешь представить. Ты играла в чистокровку, но знала, что никогда ею не станешь. Ты знаешь, зачем он мне. Время подменыша бежит так быстро. — Он вздохнул. — Ей пришлось умереть.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — Я должна была заговорить его, хотя бы ради Дэйр. Эта девочка продолжала делать все, чтобы превратить меня в героя. — Скуби и его команды здесь нет.

Дэвин выпустил мою руку, отступая:

— Я хочу, чтобы ты поняла: здесь нет ничего личного. Мне тебя не хватало. Я не лгал, говоря тебе это.

Этим движением Дэвин целиком подставил мое тело под выстрел Мануэля. Дэйр была слишком далеко, чтобы добраться до него вовремя, и в некотором роде я была рада этому. Она не пострадает, пытаясь спасти меня.

— Ты изменился.

Я повернулась взглянуть на него, сопротивляясь желанию растереть руку для восстановления кровообращения. Если я должна умереть, я сделаю это с подобием достоинства.

— Ты тоже. — В его голосе звучало почти сожаление. Затем его глаза затвердели, момент прошел, и он повернулся к Мануэлю. — Твоя очередь, рань ее. Она скажет нам, куда его спрятала.

Мануэль поднял револьвер, шепча молитву. Я закрыла глаза, надеясь, что прицел подведет его и первая пуля сделает свое дело. Что это быстро кончится.

Я не видела, что случилось дальше. Я открыла глаза и обнаружила, что Дэйр прыгнула на спину брата и они оба рухнули на пол. Револьвер выстрелил, выпав из рук, и пуля угодила в потолок. Я нырнула за своим пистолетом на секунду позже, чем следовало бы, отдернувшись, когда Дэвин вырвал его у меня из-под рук.

— Тоби, хватай пистолет! — завопила Дэйр, пытаясь удержать Мануэля на месте.

Он был на пятьдесят фунтов тяжелее и на шесть дюймов выше, так что она не долго продержится. Я вскочила на ноги, следя за Дэвином. Его внимание было приковано к Дэйр, лицо исказилось от ярости, граничившей с безумием. Он спятил.

Он давно спятил.

— Никто не смеет мне не повиноваться! — зарычал он.

Дэйр взглянула вверх, широко раскрыв глаза, и закричала, когда первая пуля вонзилась ей в бок. Кровь забрызгала стену и лицо Мануэля. Ужас в ее глазах сменился мольбой, когда она взглянула в мою сторону, словно надеясь, что я могу все отменить. Даже сейчас она считала, что я ее герой.

Она умолкла и откатилась назад, пытаясь свернуться в калачик. Слишком поздно. Следующие две пули ударили рядом с первой, и к тому времени, как я собралась и бросилась на Дэвина, ее крики прекратились. Теперь вместо нее кричал Мануэль. Мое плечо ударило Дэвина в ребра, опрокидывая его; пистолет заскользил по полу. У меня была секунда подумать, куда он подевался, перед тем как его нога ударила меня в живот, откидывая назад.

Я свернулась в клубок, меня затошнило; он поднялся на ноги, его второй удар угодил мне в грудь, и пронизывающая боль разлилась по ребрам и грудине.

— Посмотри, что ты натворила! Ты убила ее!

В нем не осталось рассудка: он верил в то, что говорил. Он нажал на курок, но обвинял меня. Я отнюдь не оправдываюсь, напротив, я сама виню себя за нас обоих.

— Дэвин… — Я задохнулась.

— Заткнись!

Мир сузился до размеров Дэвина, боли и усиливающегося запаха роз. Я думаю, его мир тоже уменьшился. Суета времени подменыша свела его с ума, а баланс его крови бросил его туда, откуда нет возврата. Сидеть на заборе нелегко. Порой забор подкашивается, и ты падаешь.

Никто из нас не ожидал выстрела. Дэвин поднес руку к груди, касаясь растекающегося пятна, перед тем как уставиться на меня широко распахнутыми глазами. Губы задвигались, чтобы сказать слова, которые он так и не смог произнести, он сложился пополам и упал.

Позади него, продолжая плакать, Мануэль опустил револьвер.

Запах роз усилился и взорвался в моем горле, чуть не удушив меня, перед тем как рассеяться. Я не осознавала, насколько постоянным он стал, пока не исчез. Я медленно встала, каждый вздох причинял боль, но, по крайней мере, я жива. Мануэль не шелохнулся, когда я приблизилась, вытащила револьвер из его пальцев и отбросила его в сторону.

Он поднял голову, когда оружие ударилось о пол, с гнетущим выражением лица:

— Он… он…

— Ш-ш. Я знаю.

Я обвила его руками и прижала к себе.