Маленькая скандальная история

58

Я перечитываю эти сообщения раз за разом, ощущая, как по позвоночнику скребет озноб. На пятый раз решаю вычленить главное. А главное для меня на данный момент — это страшные три буквы, которыми нас пугали со времен старших классов. Диагноз ВИЧ, который, по утверждению Вероники, имеет Антон.

— Извините, — бормочу я, вставая из-за стола под недоуменные взгляды коллег. — Мне надо… э-э-э…выйти.

Выскочив за дверь, я начинаю истерично расхаживать назад и вперед в попытке собрать мысли воедино. Чему активно препятствует раздавшийся звонок с аватаркой Вероники во весь экран. Поглазев на экран секунду или две, сбрасываю его дрожащими пальцами, но он повторяется вновь. Сбрасываю снова и снова, ощущая себя героиней паршивого триллера. Я недостаточно цинична, чтобы внятно говорить с женой Антона, и недостаточно стрессоустойчива, чтобы молча выслушивать оскорбления.

После тридцатисекундного затишья телефон взрывается настоящим шквалом звонков. Они поступают отовсюду: из каждого имеющегося у меня мессенджера, и каждой соцсети, обладающей такой функцией.

Отправив номер Вероники в бан и заблокировав ее профиль везде, где это возможно, я вылетаю на улицу. Запрокинув голову, глубоко дышу, пытаясь избавиться от паники и вернуть себе возможность трезво мыслить. Если она все знает, какого черта Антон меня не предупредил? И, черт… Мне абсолютно по хрену, если он банкрот. Связь с ним уж точно не была завязана на дохах из шиншилл и браслетиках Картье. Но ВИЧ… ВИЧ — это то, с чем придется жить до самой смерти. ВИЧ — это приговор, который нельзя отменить.

Сжав пальцами виски, я продолжаю старательно дышать. Думай, Ксю, думай. Может ли Антон быть болен вирусом иммунодефицита и намеренно молчать об этом? Ежедневно трахая меня без презерватива? Я представляю его: чистого, опрятного, спокойного, и думаю, что нет, не мог. Но паника делает свое дело, продолжая подгрызать меня изнутри. А как вообще выглядят люди, больные ВИЧ? Тощими, грязными и покрытыми струпьями? Нет конечно. Эта болезнь давно перестала быть бичом конченных наркоманов и уверенно шагнула в респектабельные массы.

На мгновение зажмурившись, я открываю глаза и делаю то, что нужно было сделать еще несколько минут назад. Звоню Антону. Какого черта необходимо изводить себя догадками, если есть возможность получить честные ответы?

Он берет трубку лишь с пятого гудка. К этому моменту мои нервы успели окончательно превратиться в лохмотья.

— Мне только что звонила твоя жена, — нервно чеканю я. — Проверь сообщения.

И сразу же отключаюсь, чтобы переслать ему послания Вероники. Не все, а лишь те, которые действительно для меня важны.

Когда сообщения получают статус «прочитано», перезваниваю.

— Я так понимаю, что твоя жена обо все узнала, — говорю без прелюдий. — Думаю, стоило меня предупредить. Она много чего неприятного написала, но меня волнует лишь одно, как ты понимаешь. Ты действительно ВИЧ-положителен?

— Что за ерунда? — Несмотря на общую подавленность, в голосе Антона слышится неподдельное удивление. — Я же приносил справку о том, что я чист. Забыла?

Мой вздох облегчения слышен даже на соседней улице.

— Господи… — Прикрыв глаза рукой, я медленно опускаюсь на корточки. — Точно… Я просто в таком шоке нахожусь, что голова соображать перестала. И… как она обо всем узнала?

— Залезла в мой телефон.

— Ясно. И что теперь?

— Ничего… — Теперь его голос звучит отрешенно. — Я не стал отнекиваться. Будем разводиться.

— Ясно… — повторяю я, не зная, что еще сказать.

Ликования нет и в помине, удовлетворения тоже. А вот растерянность есть. Я действительно не хотела, чтобы все случилось так. Черт знает, как все должно было разрешиться, но лучше бы как-то по-другому.

— И как ты? Нормально?

— Нормально, — безлико отвечает Антон, чем вызывает во мне непроизвольный прилив сочувствия. Правда, в нашем случае говорить: «Не переживай, еще помиритесь» или «Мне так жаль» — будет верхом ханжества, поэтому я просто говорю:

— Я с тобой.

— Спасибо, — отвечает он и мягко добавляет: — Мне идти нужно, Ксюш. Созвонимся позже.

Антон отключается, оставив меня разглядывать потемневший экран. И что, вот такой и будет развязка? Разъяренная Вероника пошлет благоверного в далекое пешее и ему ничего не останется, как быть со мной?

В груди собирается неуютный ком. Все подозрительно просто, тогда как моя интуиция вовсю трубит, что это лишь начало масштабного пиздеца.

Моя интуиция зачастую бывает той еще выдумщицей, но на этот раз она, увы, не соврала.