Малышка для большого босса. Любовь не продаётся

Глава 20

– Извините, – испуганно выпаливаю. – Я вышла попить. И не заметила, как врезалась в вас.

– А я думал, решила всё же поесть, – с издёвкой в глазах, но с каменным лицом наклоняет голову набок. Заметила, что он всегда так делает. Когда размышляет, прежде чем выдать убивающий меня ответ.

– Нет, я не голодна.

Сейчас, как в типичных неловких ситуациях, у меня должен предательски заурчать живот. И я мысленно готовлюсь к позору, но его не следует.

Повезло…

Только почему босс не уходит? И мы продолжаем смотреть друг на друга.

Изучающий взгляд мужчины скользит вниз, с моего лица на серую футболку. На мгновение чувствую себя голой. И дурой. Зачем вообще надела её? Жарко мне было. И неудобно. А он теперь наверняка смеётся надо мной.

– Я забыла сказать, – спохватившись, вновь привлекаю всё его внимание к своему лицу. – Лаки нужно в течение пяти дней делать уколы для иммунитета. Если вам трудно, я могу возить его в ветеринарку. Только по будням, когда Варя в садике.

– Я сам.

– Хорошо, – коротко киваю, заканчивая разговор.

Делаю шаг в сторону. Огибаю мужчину, что заполняет собой весь проход. Для него явно эта квартира тесная. А вот большой и просторный дом… Другое дело.

Захожу за его широкую спину, облегчённо выдыхая.

И желудок скручивается в спазме, выдаёт своё опустошённое состояние.

Стыдоба…

– Лгунья, – хмыкает Юсупов в полной тишине. Засада. – Есть же хочешь.

– Не хочу, – спорю. – Просто желудок встал. Такое бывает.

– Поешь, – настойчиво доносится позади.

Иду на кухню, желая как можно быстрее скрыться в её стенах. Босс же не последует за мной?

– Уже ночь, – проговариваю, различая его тяжёлые шаги. Всё-таки пошёл… – Многие девушки после шести не едят. Я – в их числе.

Меня резко что-то останавливает. Как будто рука, что дёргает за футболку на спине. Торможу, поворачивая голову. И ведь правда, не ошиблась. Босс тянет меня за шиворот. И ледяным взглядом метает в меня такие же ледяные копья.

– Твоей фигуре не повредит.

А он что, успел всё изучить?

– Будешь сопротивляться – накормлю тебя так же, как ты сегодня свою дочь.

Оглушённые молотком птички летают вокруг головы, пытаясь врубиться в происходящее.

Так же, как я кормила Варюшу?

– С ложки? – изумлённо.

И глыба приподнимет уголки губ, подтверждая, что я всё правильно поняла.

– Пойдём, я проконтролирую. Не хватало мне, чтобы домработница грохнулась в обморок. Я себя перестану уважать, раз не могу накормить гостя и подчинённую.

Он подталкивает меня вперёд. И я, как последняя неудачница, внезапно оступаюсь и несусь носом к полу. Но его не достигаю. Мне до него ещё лететь и лететь. Если бы Юсупов не поймал за талию.

– Перестарался. Но зато убедился, что ты дохлячка. Ешь больше каши, сил прибавится.

Где-то на моём лбу вырисовывается вена от жгучего недовольства. Чувствую, как стучит кровь.

– Какой вы заботливый, босс, – с ноткой ехидства выплёвываю. Нет, это правда, но… Не чересчур ли?!

– Я такой.

Меня буквально доводят до кухни. Сажают за стол.

Он серьёзно думает, что всё так просто?

Достаёт из холодильника колбасу, сыр. И даже находит, где лежит хлеб. Сам нарезает, чем вызывает моё недоумение.

– Удивлена? – усмехнувшись, он ставит передо мной тарелку с тремя бутербродами. Обычными. Без золота или лобстера. А вдруг богачи только такие и едят?

Следом опускается стакан со свежевыжатым соком. Я сама делала. Его босс любит и уничтожает всегда. В отличие от еды.

– Немного, – лепечу без прикрас. Но тарелку от себя отодвигаю. – Однако есть не буду. Ложки здесь нет, поэтому и угроза ваша пустословная.

– А ведь правда, – задумчиво чешет подбородок. Борода ему так идёт… Аккуратная, стильная и недлинная. Я заросших не очень люблю. Но боссу к лицу. – Тогда затолкаю в рот руками.

Вся его доброта куда-то улетучивается.

Затолкает руками…

Пальцы сами дотрагиваются до каёмочки тарелки, двигают её ближе. Беру бутерброды – и всё же съедаю два под пристальным надзором босса.

Какой же он странный.

– Во сколько нужно отвести Лаки?

Пожимаю плечами.

– Они с десяти завтра.

– Вам хватит времени проснуться и собраться?

Без задней мысли киваю. И только потом задаю резонный вопрос:

– А куда?

– Подброшу вас домой, – чеканит и, мазнув взглядом по полупустой тарелке, удостоверившись, что я съела его нехитрый ужин, с чувством выполненного долга уходит.

А я продолжаю сидеть на стуле, не понимая, что происходит.

И бью себя по щекам.

Нельзя позволить одурачить себя, Веста.

Они все поначалу хорошие, а потом…

Закусываю губу, вспоминаю Славу. Он был моим первым мужчиной. И последним. Потому что заставил поставить на противоположном поле крест. Большой, длинный, металлический.

И как бы я не пыталась, теперь не могу увидеть в мужчинах ничего хорошего. Только подвох…

Руслан

Запускаю пятерню во влажные волосы и спускаюсь по лестнице, прокручивая в голове планы на сегодня. Выпить кофе. Собрать Лаки, съездить в клинику. Потом пообедать в ресторане, поскольку у Весты выходной. Успеть на работу – узнать, как идут дела.

Перед Новым годом все с ума сходят.

И я, кажется, тоже.

Потому что не понимаю, почему по залу бегает маленький паникующий татарчонок с зелёным горшком в руках…

Лихорадочно вспоминаю, почему по моей квартире бегает ребёнок. Потом врубаюсь. Я вчера так устал, что быстро отключился. Проснулся и на автомате в голове уже выстроил график.

Но я забыл про них…

Особенно про маленького татарчонка. Бегает в руках с горшком и пыхтит. Можно даже сказать, скулит, как щенок, что выпрашивает вкусняшку.

– Варюш, – окликаю её, прекрасно помня, как её зовут.

Малышка останавливается, смотрит на меня. Ставит горшок на пол и зло топает ножками.

– Пи-пи отю!

– А чего не сходишь? – задаю логичный вопрос. Хорошо, что у девочки есть язык и она ответить может.

Вместо этого Варя тянет за свои колготки.

– Снять не можешь? – удивлённо выгибаю бровь.

С детьми у меня хорошие отношения. Относительно. Но своих у меня никогда не было, поэтому чёрт знает, что от меня хотят.

Малышка активно кивает головой.

И я только сейчас задаюсь вопросом, где её мама. Опять. Что же Весту непонятно где носит? А если опять в обморок упала?

Мля.

Подбегаю к ребёнку, аккуратно снимаю колготки. И, чтобы не смущать юную леди, закрываю глаза, стягивая трусики.

Как назло, в комнате раздается чьё-то недовольное дыхание.

– А что здесь происходит?..

Веста.

Где её черти носят?

Выпрямляюсь, открываю глаза, слыша возмущённое, но по-прежнему обескураженное:

– Вы мою дочь раздеваете?

Через секунду после этих слов мы оба отвлекаемся на журчание у нас под носом.

Довольная Варя сидит на горшке, сведя вместе коленки, и прикрывает глазки, облегчаясь.

– Она сама попросила, – сваливаю все на ребёнка, указывая на неё.

Веста хватается за сердце, и машинально я почти подлетаю к ней, намереваясь подхватить в случае чего.

Но она облегчённо выдыхает.

– Блин, спасибо. Я пошла разогревать завтрак и делать вам кофе. Из-за шума машинки не слышала, что дочка в туалет хочет.

Киваю.

Повезло, что без обвинений. Если бы я увидел, что мою дочь какой-то мудак раздевает, прописал бы хук слева, а потом забронировал место на кладбище.

– Все готово, можете завтракать, – Веста подбегает к Варе, которая как раз закончила все свои дела. Поднимает дочь с горшка, и я отворачиваюсь.

Пока бедовая с татарчонком переодеваются, быстро ем и иду прогревать машину.

*

– Да мы бы пешком дошли, – упрямая опять противится, гордо задирает подбородок, но смотрит уже не так, как раньше. Не так ненавистно, как раньше. Но что-то есть.

Чем я ей не угодил?

– Нам по пути, – отрезаю, поправляя кожаные перчатки. Отчего-то вспоминаю розовенькую детскую варежку. Одинокую, потерянную в моей квартире.

Взгляд сам утыкается в маленькие ладошки Вари и находит новые варежки.

Как дочке надо – Веста сразу купила. А сама…

Все те же кроссовки носит.

Бесит.

– Кстати, – раздражение улетучивается в тот момент, когда она открывает рот. Голос у неё успокаивающий, нежный. Особенно когда девчонка не ерепенится. – Я хотела обсудить график на январь, после Нового года, чтобы распланировать свои дела. Когда мне выходить на работу?

– Ещё не рано?

– Сегодня двадцать четвёртое декабря.

Нахмурившись, вспоминаю дату. Охренеть. Новый год через неделю.

Точно! Куча бумажной волокиты, командировки. И корпоратив скоро. Опять Лиля вешаться будет и ревновать.

– Доработайте до тридцатого, а в январе отдыхайте до пятого числа смело. Потом я напишу, когда выходить. Зарплату перешлём сегодня. Деньги за антибиотики и поход к ветеринару – тоже.

Лиля вроде брала у домработницы реквизиты. А если нет – напишу ей.

Прощаюсь, на секунду застревая взглядом на малышке. Та смотрит на меня огромными карими глазами и протягивает ладошку.

Сердце делает глухой удар между рёбер.

Это мне не нравится.

Коротко киваю и, разворачиваясь, ухожу, кидая на ходу:

– Ещё увидимся.

*

Проклятый понедельник. Проклятый Новый год. Кто вообще придумал этот праздник? Каждый следующий год все равно хуже предыдущего, чему радоваться?

Да где эта папка?

Зло бью кулаком по столу.

Лиля, блин, успела заболеть перед праздниками. Я справлюсь и без неё, но сколько же времени занимает поиск документов! Приходится каждый раз дёргать помощницу.

– Да, босс? – охрипшим из-за больного горла голосом, дохло произносит.

– Я последний раз. Честно. Где отчёты по инкассациям с подписями?

– Так у вас.

Хм…

Может быть.

– Я вам их в командировке отдавала.

Ясно. В чемодане лежат. Я его разобрать так и не успел.

– Спасибо, Лиль.

– Звоните, если что.

Отключаюсь, барабаню пальцами по столу. У меня есть всего полтора часа. Смотаться туда-обратно не успею через весь город в снегопад. Только если поручить это кому-то, кто находится сейчас в банке или поблизости.

Но я никому не доверяю. Это конфиденциальная информация.

О-о!

У меня ведь есть Веста.

Звоню ей, пользуясь своим положением. Надеюсь, не откажет. Должна быть добрая – вчера перечислил ей зарплату.

– Добрый день, – сонно доносится из трубки.

– Веста, выручай. Можешь привезти мне документы через час в офис? Такси я оплачу.

– Могу. Но на метро быстрее.

– Отлично, тогда скину адрес сообщением.

– Только я обед не успею приготовить.

– Ничего, я сегодня не приеду. Сходим потом вместе пообедаем. Это будет моей благодарностью.

Деньгами она не примет.

Я вчера отправил ей лишние двадцать тысяч. За заботу о Лаки. А она мне их обратно прислала. Так мы ими и кидались ночью, пока Весту жаба не задушила с процентами переводить.

– Скоро буду, – и отключается.