Малышка для большого босса. Любовь не продаётся

Глава 38

– Я редко это делаю, – отворачиваюсь к окну, делая первую затяжку.

– Я заметила, – Лиля хмыкает, убирая ладонь с моего плеча. Присоединятся ко мне, рассматривая огни ночного города. Параллельно напевает под нос какую-то мелодию из фильма.

– Что, даже ничего не спросишь? – усмехаюсь, зажимая губами фильтр.

Сигареты – дрянь редкостная. Ещё и бесполезная. Помогают расслабиться только во время процесса. А потом… Тянешься за следующей. И ещё. Так и подсаживаешься.

– Насчёт Весты Юрьевны?

Как официально…

– О ней. Ни капли не ревнуешь? – специально завожу этот откровенный разговор. За что люблю свою помощницу – с ней можно в открытую поговорить.

Лиля, улыбнувшись, на мгновение прикрывает глаза. Снимает очки и протирает стёкла краем вязаной кофты. Совсем ей не по размеру. Мода дурацкая на оверсайз пошла у девушек. А мне нравится наоборот – облегающее. Как кофточка у домработницы.

Блин. Декольте её опять всплывает в памяти.

– Мне давно не восемнадцать, Юсупов, – поучительно начинает. – А тридцать. Я поревную, потом сделаю твою куклу вуду, хорошенько поиздеваюсь над ней.. И найду себе другого. Не такого хорошего, как ты, конечно…

– Ой, лисица, – не могу сдержать улыбки.

Умеет Лиля зубы заговорить, плутовка. Чуть расслабляет меня, из-за чего я не сразу замечаю мельтешение в зале. Афанасьев вернулся из кухни и зачем-то идёт в сторону гостевых комнат на первом этаже.

А там Веста Варю успокаивает.

– Прости, – вытаскиваю недокуренную сигарету из зубов. – Надо отойти.

Я же дал обещание, что от Весты ни на шаг не отойду. Но нарушил его. Она не просто так об этом попросила. Возможно, компания неприятна. Я помню её первоначальную ненависть ко мне. И как она призналась, что ненавидит богачей. Слава так не понравился? Скорее всего, ведь у него все замашки избалованного деньгами мажора.

Тушу сигарету о ближайшую стенку. Придётся пригласить мастеров, чтобы отремонтировали дверной откос и убрали оставленный след от огня.

Вылетаю из лоджии, с порога окликая друга:

– Ты угли поставил?

Афанасьев дёргается от неожиданности. Оборачивается.

– Поставил. Штопор ищу. Думал, у Весты спросить – она же тут заведует хозяйством.

– В ящике справа от мойки.

– О, спасибо, друг.

Он разворачивается на сто восемьдесят градусов и возвращается на кухню.

Что-то Слава сегодня мне не нравится. Абсолютно. Как будто другой человек. Подменили? Ага, брат-близнец у него вдруг появился. Его поведение очень странное. Да и Веста сама не своя.

Через пятнадцать минут мы снова все собираемся в зале. Устраиваемся за накрытым столом. Веста возвращается уже одна, уложив Варюшу спать. Но долго не засиживается. Выпивает с Лилей по бокалу вина. И затем, демонстративно зевнув, отправляется спать.

Я тем временем, как доблестный, мать его, воин, защищаю маленький кусочек торта от прожорливого Афанасьева и уношу на кухню. А потом, как огнедышащий дракон, сижу и контролирую, чтобы в гостевые комнаты никто не сунулся. Мало ли, вдруг разбудят девочек?

Лиля не буйная – за ней следить не нужно.

Однако Афанасьев сегодня даёт жару. Нажирается в хлам. Что-то я не припоминаю его таким. Да, он любит выпить, но… Чтобы так… Впервые.

– Дети – цветы жизни! – еле-еле выговаривает, роняя голову на плечо моей помощницы. – А ты, Лилечка, когда цветочки принесёшь?

– Его, наверное, пора домой уже везти, – неловко гладит по светлой макушке друга. – Перепил.

– Зачем домой? Как домой? Я тут хочу-у-у-у остаться-я-я.

– Нет, домой поедешь, – осекает его Лиля и устремляет взгляд в мою сторону. – Да и я засиделась. Ты, наверное, тоже спать уже хочешь.

– Как скажете, – мне всё равно, конечно, но… Когда дома тишина и спокойствие – мне нравится больше. – Вы на машине, на такси?

– Я на машине, – девушка кивает, аккуратно поднимаясь со стула и придерживая голову Славы.

– Ты же выпила, – напоминаю ей о том единственном бокале. – Может, всё-таки такси вызвать? Водителя дёргать не хочу – он с семьёй наверняка празднует.

– Да я выпила-то всего ничего, – отмахивается. – Поможешь Славу одеть? Я пока машину прогрею.

– Да, и вниз его спущу, – встаю следом из-за стола, чуть не опрокидывая бокал. Блин, да, устал, и спать уже хочется. – Куда ты его потащишь?

Мда, никогда такого не было, чтобы друга приходилось волочь до машины. С трудом натягиваем на него одежду, и моя помощница спускается на улицу. А я в это время подхватываю тушу и несу к лифту. Спускаюсь вместе со Славой, слушая всякий пьяный бред.

Он всё про цветочки херню какую-то несёт.

– Я тоже папкой хотел быть… А потом, дурак, ошибку сделал.

– Бывает, все мы не без греха, – поддерживаю с пьяным диалог. Забавно. Он всё равно не понимает, да и не вспомнит завтра утром ни черта.

Довожу его до красного «Хендая». Открываю дверцу, пытаясь затолкать друга в салон.

– Да ничего подобного. Просто просрал всё. Жену, дочку…

Что? У Афанасьева семья была? Или мне послышалось?

Чёрт, нет. Даже спрашивать не буду. Он пьяный – может наговорить всякой ерунды. Что, собственно, и делает.

– Садись уже, – кое-как затаскиваю эту тушу на сиденье.

– Стой-стой, – резко дёргается, вызывая рёв из моего горла. Идиот! Он так-то не маленькая Веста, которую согнул пополам и закинул!

Этот пьяница опускает ладонь на моё плечо. Затуманенными глазами смотрит на меня и, как истинный алкаш, в присущей им манере, неразборчиво мямлит:

– Секрет сейчас скажу, – покачиваясь, манит меня к себе пальцем.

Боже…

– Афанасьев, потом, садись, – уже раздражать начинает. Я поэтому алкоголь не люблю. И застолья – тоже. Напьются все в хламину, а ты, трезвый, их бредни потом слушай.

– Нет-нет, – качает головой так, что щёки трясутся. – Скажу и сяду.

– Ну, – поторапливаю его. На улице, чёрт, холодно, а я в одной футболке вылетел. Думал, быстро справлюсь и вернусь в тепло. Ага, как же!

– У меня же дочка есть.

Что-что?

Удивил. Нет, правда, шокировал. Мы знакомы года три-четыре, но он ни разу не говорил о своём ребёнке. О жене – упоминал мимолётом. Что ушла от него, бросила в тяжёлый момент. Предала его, выбрав другого. Но о дочери даже не заикался.

И вдруг…

– Варенька, – горько улыбается. Какого чёрта, блин! И тут Варя? – Наша с Вестой дочь.

Глава 39

Веста

– Мам, мам, мам.

Распахиваю глаза рефлекторно. Бодрый голос моей малышки будит меня за секунду. Ощущаю её пальчики у себя на плече. Слабо сжимаются и тормошат меня.

– Ма, – Варя радостно наваливается на меня, плюхаясь всем телом мне на грудь. И тянется ручками к шее, звонко смеясь. – Онимаца-а-а-а!

Вот это для меня – доброе утро. А не то, где я бужу булочку, быстро одеваю её и веду в садик, где она ещё полчаса ждёт остальных ребят и завтрак.

– Обниматься хочешь? – мой голос автоматически становится ласковым и нежным, когда дело касается дочери. И я, обняв её двумя руками, прижимаю к себе. – Держи «ёжика»!

Касаюсь губами ушка и выпускаю горячий воздух, отчего малышка громко хохочет и прижимает голову к плечу.

– Ма! – осуждающе, но довольно выкрикивает ребёнок. Как жучок, ползает по мне, пытается спастись от щекочущего воздуха.

Крепче подхватив хрупкое и дорогое моему сердцу тельце, переворачиваюсь набок, тем самым сваливая Вареньку рядом на постель. И как защекочу!

– Стёй, стёй! – отбивается ручками, ножками и звонко хохочет. Хоть ей и нравится, всё равно она на четвереньках даёт дёру на край кровати. – Нинада!

– Ах, не надо… – вы посмотрите на неё! Мама с ней играет, а она: «Не надо»! Ишь какая! Поднимаю ладони на уровень головы, растопыривая пальцы, и изображаю коготки хищника. – Тогда я тебя съем.

Безобидно и легонько клацаю зубами.

– А-а-а-а! – притворно вопит и шустро соскакивает с кровати. И что есть мочи летит на выход. Повиснув на дверной ручке, открывает единственную преграду между мной и своей свободой – и галопом вылетает в коридор. – Помоитее! Дядя!

Дядя?

Она же так Руслана называет!

Это от меня родная дочь убежала искать помощи у отца?

– Капец, – слёзы скапливаются в уголках глаз. И я в шутку произношу: – Я её, главное, девять месяцев вынашивала. Два года пылинки с неё сдувала, а она… К какому-то малознакомому дядьке бежит!

Спрыгиваю с кровати, мельком проверяя свой внешний вид. Одетая, а на остальное плевать. Чуть растрёпанная, помятая после вчерашнего. Не могла уснуть до самого утра – постоянно боялась, что в комнату войдёт Слава. Слышала отдалённо их разговоры. В частности, как Юсупов тортик отбивал. Точно! Надо Вареньку, наконец-то, накормить им!

Быстренько бегу за дочерью. В квартире – полная тишина. Даже Лаки где-то притаился.

Думаю о нём – и, как совпадение, нахожу на полу у входных дверей. Грустный, уставший, с опущенными ушками. По опыту могу сказать… Ждёт своего хозяина. Но, завидев несущуюся впереди Варю, поднимает голову и хвост. А затем, высунув язык, срывается с места и со мной мчится за беглянкой.

Значит… босса дома нет.

Достаю телефон из кармана и сразу возвращаю его туда же, когда слышу упрямое:

– Толтик, толтик, – припеваючи, повторяет Варя, залезая на стул. По привычке сначала закидывает одну ногу, затем вторую – и кружится, пытаясь выбрать удобную позу.

– Погоди, непоседа, сейчас достану.

Я залезаю в огромный холодильник, разыскивая свою цель. Нахожу не быстро – приходится покопаться в недрах стального гиганта. Десерт стоит у самой стенки, заставленный всякими консервированными баночками и тарелками, в которых лежит оставшаяся еда из ресторана.

Хорошо припрятано «сокровище».

Веду носиком, улавливая вкусный аромат еды. Надо бы позавтракать. Я ведь вчера ничего, кроме говядины, и не поела. В желудке неприятно посасывает.

Да и Варю надо накормить перед тем, как торт давать. Сладкое утром – не лучшая еда.

Хотя… Не буду душной. Сегодня первое января – сделаем исключение.

Надо, кстати, Руслану завтрак приготовить. Хм… Сырники? Блин, надо посмотреть ролики на ютубе с рецептами каких-нибудь ресторанных блюд. А то кормлю его только домашним. А он и молчит, чтобы меня не обидеть.

Узнать бы, когда он будет дома… Позвоню потом.

Вытаскиваю торт под звуковое сопровождение:

– Та-дам!

Поворачиваюсь к дочери, демонстрируя небольшой красивый тортик. Белый, с розовыми лепестками из темперированного шоколада.

Карие детские пуговки сверкают от радости и восторга.

Булочка высовывает язычок. Всегда так делает, когда хочет попробовать и больше не может терпеть.

Поэтому опускаю лакомство на стол. Отрезаю от него кусок и ставлю перед мышкой. Она, схватив ложку, терзает торт и наворачивает его за обе щёки.

Улыбнувшись, возвращаю десерт на полочку. Оставим Руслану.

А пока делаю кофе, размышляю, что приготовить на завтрак. Или уже на обед? Когда босс будет дома?

Достаю телефон. Нужно спросить.

Блин… Я ведь могу просто приготовить и то, и то. Зачем ему звонить? Отвлекать?

Думаю об этом, но всё равно делаю по-своему. Почему-то жутко хочется ему позвонить.

Смотрю на дисплей и несколько раз моргаю, разблокировав телефон. Юсупов час назад оставил сообщение.

«Уехал».

Да вижу…

«Буду к обеду. Никуда не уезжайте».

Ну, я пока никуда и не собиралась. Во-первых, мужчину нужно отблагодарить. Убраться после праздника, навести порядок. И накормить.

Хм, кстати…

Перевожу взгляд на огромное окно, улавливая надоедливые снежинки за стеклом.

Интересно, куда Юсупову потребовалось уехать утром первого января?

Глава 40

Руслан

Костяшками пальцев барабаню по двери. Сразу вытираю их о платок, поданный водителем Мишей.

– Ну и клоповник, – читает мои мысли подчинённый. Сам не понимаю, как здесь можно жить. В подъезде дикая вонь, куча грязи, обшарпанные стены. Тоска неописуемая. И звонок даже не работает – приходится марать руки.

– Согласен.

В унисон с моими словами по лестничной площадке разлетается щелчок замка. И ворчливый женский голос по ту сторону двери:

– Первое января, кому не спится?

Мне, млять! Особенно после вчерашнего пьяного бреда друга. Который вовсе не похож на бред. Если сопоставить все факты, вспомнить поведение Весты, взвинченность Славы… И слова моей домработницы, которая умоляла не оставлять её одну… Именно после того, как в квартире появился Афанасьев.

Странное поведение можно было бы списать на её ненависть к таким, как я, но…

Я отчётливо помню тот день, когда Калинина потеряла сознание. Благодаря заплаканному лицу бедной Вари, которое до сих пор стоит перед глазами. Наверное, именно из-за болезненных картинок я всё это и делаю. Каждый раз в районе солнечного сплетения что-то скручивает, стоит вспомнить то, как малышка лила горькие слёзы, когда её мама упала.

Это ребёнок. Но, несмотря на свой возраст и несознательность, она словно всё понимает. Остро чувствует. Пропускает через себя.

И я не хочу снова видеть её в таком подавленном состоянии. Но вчера пришлось. Встретив Славу, Варя начала истошно плакать и орать. Ненормальная реакция. Напрягающая. При мне и при Мише она так себя не вела. А тут… Будто что-то почувствовала.

Не своего ли отца?

Если прокрутить в мозгу тот день, то Веста обмолвилась, что выпила много успокоительного по одной причине: она встретила своего бывшего. Отца Вари. И ведь тогда же Афанасьев и бедовая столкнулись в моей приёмной. Тогда она застыла, опешила. Я подумал, что просто растерялась, не ожидая увидеть в кабинете кого-то ещё.

А затем, быстро пихнув мне бумажки, убежала…

И Слава ушёл. Последовал за ней? Наверняка.

Все ниточки из разных концов ведут в центр, собираясь воедино. Картина становится целой. И понятно поведение Весты, Славы… Его допросы. Он ревновал? Ту, что бросила его? И ради кого? У Весты ведь никого нет. Да и мужикам она не доверяет.

Чёрт. Всё логично. Всё сходится. Кроме одного.

Варя не похожа на Весту. И на Славу – уж точно.

Зеленоглазая шатенка и голубоглазый блондин, у которых родилось маленькое темноглазое и черноволосое чудо. Генетика – штука забавная. Но у меня всё равно возникают подозрения.

Информация от пьяного друга, конечно, хорошо, но хотелось бы узнать версию Весты. И я устрою ей допрос с пристрастием, но для начала…

Миша отодвигает грузную рыжую женщину в сторону, проходя в тесный маленький коридор. Куртки с вешалки задевают плечи, и я ощущаю себя в консервной банке.

Внимательно всё изучаю. В прихожей куча верхней одежды, будто здесь живёт целое поселение. Обуви – человек на десять. И среди ботинок нахожу те самые светлые кроссовки. Всё-таки Веста здесь живёт.

– Эй, вы что себе позволяете? – возмущённо вопит рыжая.

Молча достаю из внутреннего кармана пальто крупные купюры. Не знаю сколько их там. Не считая, затыкаю женщину. Она обескураженно, но быстро выхватывает деньги из моих пальцев, прячет в огромном декольте халата.

– Может, подсказать что-то? – переобувается в полёте и вдруг становится милой и учтивой. – Меня Алла Иванна, кстати, звать.

– Где комната Весты? Девушки с ребёнком.

– А вот пройдёмте, – семенит передо мной, огибает Мишу и ведёт нас прямо, в центральную комнату. На двери висит бумажка с каким-то расписанием. График уборки? Здесь и такой есть? – Вот. Что-то ещё?

– Пока нет. Но будьте поблизости.

Она кивает, как болванчик, и послушно замолкает.

Открыв дверь, захожу в небольшую комнату. Максимум десять квадратных метров. Всё, что в них умещается – синий потрёпанный диван, застеленный милым розовым пледом; белый деревянный шкаф. На удивление чистый, опрятный, хоть и краска содралась в некоторых местах.

В углу – небольшая тумбочка цвета слоновой кости, на которой стоит ящик. По-другому этот телевизор назвать я не могу. Он, надеюсь, не чёрно-белый?

Взгляд скользит дальше, в противоположный угол, где я нахожу большой коробок с игрушками. И их довольно… много. Для меня это неожиданно. Веста экономная, явно не раскидывается деньгами, но для ребёнка, видимо, ничего не жалеет.

Коврик милый купила и расстелила по центру. В виде пчёлки.

Миленько настолько, что невольно приподнимаю уголки губ.

Если сравнивать с коридором, то здесь вполне можно жить.

– Веста умничка, – лебезит за спиной Алла Ивановна. – Сама ремонт тут делала.

Серьёзно?

Осматриваюсь, разглядывая пастельных тонов обои. Светлые, с розовыми узорами и бабочками.

– Красила шкаф, тумбочки, – хоть и хвалит Весту, но в её осипшем после гулянки голосе мелькает недовольство. – Типа моя мебель ужасная была. И ей захотелось внести чуточку чистоты. А чем ей рыжий не понравился?

– Ясно, – сухо отвечаю.

В маленькой комнате ощущаю себя неуютно.

Подхожу к шкафу и уже без неприязни дёргаю за ручку.

Внутри полный порядок. Детские вещи, которых тоже немало, аккуратно разложены по полочкам. Что-то висит на вешалках, отглаженное и чистое. Стиральным порошком пахнет…

Вещей Весты не так много.

Ясно, на себе экономит, зато на ребёнка тратится.

А выше что?

Открываю верхние полки, и тут же на меня сваливается что-то. Мягкое такое, в виде одеяла.

Хватаюсь за ткань, убирая с лица. Угадал, одеяло.

Снова взгляд летит вверх.

Теперь понятно, почему оно выпало… Большой плюшевый медведь вытолкнул. Судя по свисающему с лапы ценнику – совсем новый. Подарок для Вари? Не успела вручить из-за того, что ушла из дома?

Кстати, об этом…

Разворачиваюсь на пятках. Я даже обувь не снял, пощадив носки.

– Миша, собери все вещи Весты. Одежду, игрушки, медведя. Погрузи в машину.

– А вы что это себе позволяете? – с гонором начинает женщина, упирая руки в бока. – Я сейчас полицию вызову!

– Ваша квартирантка переезжает, – безразлично кидаю, делая несколько шагов вперёд. Пусть вызывает, кого хочет. Напугала ежа голой жопой. – Где тот человек, что её вчера ударил?

– Чего? – выпучив глаза, приоткрывает рот и хлопает им, как рыба на суше.

Молча тянусь к внутреннему карману пальто. Снова достаю несколько пятитысячных. Деньги творят чудеса. Затыкают или, наоборот, заставляют говорить. С ними можно сделать всё. Даже манипулировать людьми. Что и происходит, когда женщина жадно принимает купюры.

– Славка, – кивает куда-то в сторону. – В соседней комнате. Он вчера с её полки еду забрал. Оливье и торт. Он часто у неё что-нибудь ворует. Ну, сами знаете. Молодая, одна, постоять за неё некому. Вот и обижает её. Вчера вот взял еду. Веста разозлилась, прибежала к нему – и как вывалит кастрюлю с оливье ему на голову, а он как замахнётся! Ну, я, конечно, их сдержала, но… Вот так.

Гнев, который я давно не испытывал, ярким огоньком вспыхивает в груди. От бушующего ветра сильнее разгорается, заставляя сжать кулаки.

И он дебил, и она дурочка.

– И сколько это продолжалось? – цежу сквозь зубы.

– Что именно? Кража продуктов?

– Она самая.

– Ну, полгода, может, – пожимает плечами.

– Ясно, – жёстко бросаю и прохожу мимо неё. Направляюсь в коридор, нервно дёргаю за ручку соседней двери, в этот раз не обращая внимания на грязь. Плевать, пройдусь антисептическими салфетками.

Захожу в комнату, пропитанную перегаром. Воняет, как…

Мне даже сравнивать не с чем. Я в таких местах раньше и не был. Но амбре стоит такое, что… Зажимаю нос запястьем.

Первое января, хрена ли…

Три полутрупа лежат в комнате. Один – на диване, двое – на полу рядом с пустым столом.

– Кто их них Слава?

Весте явно не везёт на людей с этим именем.

– А вон тот, на диванчике.

Барин, ясно. На диване не просто так спит. Или прикидывается? При моём появлении открывает сонно глаза, привставая на постели.

– Алка, ты чего шумишь с утра раннего? С ума сошла? А это ещё кто?

Смотрит на меня, часто моргая.

– О, а ты что за хрен с горы?

По его виду многое скажешь. Алкаш натуральный.

И он домработницу мою ударил…

Думаю об этом – и мозг отключается. В два шага преодолеваю и так маленькое расстояние. Комната не больше той, в которой я был до этого.

Пальцы хватаются за серую, измызганную майку. Поднимаю дохлика с постели. И не знаю, что движет мной, моим кулаком. Точным ударом попадаю ему по той же стороне лица, по которой он вчера ударил Калинину.

Он что-то кряхтит, а меня это… Не успокаивает.

Наоборот, подстёгивает. Из-за чего я бью его ещё раз, ощущая острую боль в руке. Но при следующем ударе уже её не замечаю. А вот кровь, испачкавшую белую рубашку, виднеющуюся из-под расстёгнутого чёрного пальто… Да.

Я брезглив к такому мусору.

Поэтому выкидываю бессознательного алкаша обратно на диван.

И ищу, чем вытереть руки.

– Нет, ну давно пора было, – с победой в голосе проговаривает рыжая. – Достал прям.

Пытается ещё бабок заслужить?

Пусть. Я пролетаю мимо неё, не давая ни рубля. Мельком цепляюсь взглядом за комнату Весты. Миша уже начал собирать коробки, в которые будут погружены вещи Калининых.

Доверяю это своему водителю. А сам сигаю из квартиры, желая как можно быстрее вытереть руки от этого мусора. И уже в машине, убрав кровь влажными салфетками, звоню одному хорошему знакомому.

Веста

– Тяф-тяф! – ругается Лаки, подпрыгнув на лапы.

– Ар-р-р-р, – рычит ему в ответ Варя, стоя на четвереньках напротив пушистого друга.

Смотрят воинственно друг другу в глаза.

Вот же…

Дети!

Не поделили яблоко, которое я дала Варе. А она вдруг решила похвастаться им перед щенком. И теперь моя малютка хочет вернуть своё обратно. Жадина-а-а.

Кстати, о яблоках. Уже обед. А босса всё нет. Еда остывает…

И я, ожидая его, лениво сижу на диване и изредка поглядываю на плазму на стене, пока два воина сражаются между собой.

Краем уха слышу в новостях информацию про мой район. Кидаю взгляд на плазму, замечая знакомые просторы. Наше здание, детскую площадку, а точнее то, что от неё осталось…

– Дому под номером тринадцать повезло меньше всего. Его готовят под снос, а на его месте построят офис одного известного банка.

Чего-чего?

В смысле?

Как наш дом сносят? А как же наша комната?

Нет, я собиралась переезжать, но… Вещи же нужно забрать!

И когда будут сносить? Почему именно его?

Боже мой, теперь срочно нужно искать квартиру… Это так неожиданно, что я теряюсь и не знаю, что делать. Позвонить сначала Алле и узнать подробнее об этом? Или сразу кидаться искать новое жильё?

Проваливаюсь в свои мысли и не замечаю тихих шагов за спиной.

Вдруг вздрагиваю от бархатистого, приятного голоса, раздающегося над самым ухом:

– Интересно… А кормить сегодня будут?