Малышка для большого босса. Любовь не продаётся

Глава 22

Несколько лет назад

– Мне так не терпится на неё взглянуть, – Слава тащит сумку до квартиры, пока я бережно несу конверт, в котором сопит моя малышка.

Оказавшись в родных стенах, ощущаю прилив сил.

Детка, мы это сделали.

Хоть и в той шикарной одноместной палате были только мы, все же дома куда уютнее.

Опускаю свёрток на кровать. Хорошо, что не приходится возиться с верхней одеждой – сентябрь выдался тёплым.

Пока муж заносит вещи, раздеваю дочку и укладываю в огромную кроватку с балдахином. Вместе со Славой выбирали…

И налюбоваться ребёнком не могу, хотя где-то в душе мелькает волнение, что у милого могут возникнуть вопросы…

Но сомнения пропадают, когда маленький лучик света открывает глазки, заряжает энергией, теплом. Окутывает своим сиянием, прогоняя весь негатив, что накопился во мне за эти несколько дней.

– Ну что там, где наша красавица? – счастливый любимый мужчина подходит со спины. Нежно обнимает меня, опускает ладонь на ещё не пришедший в норму живот. Ему не противно? Кожа ведь обвисла. Надо приводить себя в порядок. – Я хочу познакомиться.

Он целует меня в щеку, а потом смотрит в кроватку.

Ничего не говорит.

Или я его не слышу из-за своей радости?

– Хм.

Чего это он?

– А у них волосы и глаза потом меняют цвет? Ну, они сильно изменятся? Просто я помню, что мы выбирали донора определённой внешности…

– Слав, – я накрываю его ладонь, поддерживая и напоминая, что я рядом. Худшие опасения сбылись… – Ну, видимо, мои гены победили. Это нормально. Волосы посветлеют, а глазки, ну… У моего деда глаза карие.

Хорошо, что дед Славу на дух не переносит, и муж не знает, что отличительная черта нашего рода – зелёные глаза.

– Да? – немного успокаивается. – Тогда ладно.

Не понимаю, что не так с малышкой. Обычные тёмные волоски, кожа как у всех детишек через четыре дня после выписки. Огромные карие глаза, слегка острый носик, густые бровки и черные ресницы.

Да, она мало чем похожа на меня, но… Это пока. Вот подрастёт – копия будет!

И для меня это вообще не важно.

Да и для Славы… Он же знал, на что шёл, когда мы согласились на ЭКО от донора.

– Угу-м, – довольно улыбаюсь. – Ты пока знакомься с дочкой, а я пойду. Посмотрю, что у нас есть в холодильнике. Ты вообще что-нибудь ел?

Ответа не слышу.

Решаю не дёргать Славу. Он отцом стал, ему надо это переварить. Поэтому молча ухожу, оставляя их одних.

И с нетерпением жду, когда вернусь обратно и вновь прижму свою малышку к груди.

Весь день я провожу рядом с ней. Слава впервые берет её на руки. Уверенно, быстро, по-мужски. Без нежности или страха.

Но это и хорошо.

Мне нравится, что он её не боится и не заводит тот неприятный для меня разговор.

На следующий день я не отлипаю от кроватки уже с раннего утра. Доченька вытрясла из меня все силы. Не спала всю ночь. Я переживала за неё, за Славу, который взял подушку и ушёл в другую комнату, не выдержав криков.

Чувствую родные мужские ладони на плечах. Поглаживают меня, успокаивая.

Открываю глаза, выпрямляясь, и обращаю внимание на своего мужа. А он странный. Улыбается и вдруг говорит:

– Мне кажется, это было ошибкой.

– Ты о чем?

– Слушай, я не готов, – выдаёт, поглядывая то на меня, то на дочку.

Не верю в то, что слышу.

Как не готов?..

Мы так и не успели имя выбрать, а он уже…

Даёт заднюю?

– Слав…

– Я не чувствую, что стал отцом, Веста. Думал, что приму чужого ребёнка, но… Она вышла не такой… Я хотел девочку-блондинку, которая будет хотя бы немного похожа на меня.

– Дело во внешности? – скидываю с себя его ладони и встаю.

– Не только, – морщится. – Я просто понял, что не смогу принять чужого ребёнка. Вчера, когда взял её на руки… хрен знает. Одна неприязнь.

Неприязнь…

К моей дочке?..

– Давай отдадим её в дом малютки. Ну, пока ты не привязалась к ней. Она быстро найдёт себе новую семью. А мы… Попробуем как-нибудь в другой раз? Когда будем готовы.

– Слав, что ты такое говоришь? Это же мой ребенок. В ней моя кровь, я сама рожала ее, а ты предлагаешь…

– Да, я хочу от неё избавиться. Я не спал всю ночь, а у меня сегодня совет директоров через полчаса. Я ни фига не отдохнул. Мне все это не нравится, поэтому выбирай: либо она, либо я.

Никогда не думала, что услышу это от любимого человека.

Никогда…

Больные и жестокие слова. Ранят изнутри, располосовав ножом все органы и кинув в мясорубку. Пошевелиться сил нет, как и сказать, что он торопится.

Это такой период… Адаптивный.

Потом будет проще.

– Я так не могу…

– Веста, подумай, – проговаривая с нажимом, давит на меня морально. – Если выберешь её, нам же придётся разойтись. Я точно не дам ей жить в этой квартире, где мне нужно высыпаться после тяжёлого рабочего дня. Мне деньги зарабатывать надо.

Деньги. Деньги. Деньги.

У Славы их в достатке. В таком, что он может позволить себе всё. Абсолютно всё!

– А куда ты с ней? К деду? В однушку? И на пенсию его жить будете? На пособия? У тебя же ни образования, ничего. А её ещё поднимать.

Он серьёзно думает об этом?

Нет, кажется, я сплю.

Точно, это кошмары после родов. Мои тараканы, опасения сожрали меня изнутри, вот я и слышу от любимого такие безжалостные слова.

Качаю головой.

Но адская агония продолжает бить по рассудку.

– Алименты платить не буду. Да, мы в браке, но она не моя. Ты же знаешь, что у меня адвокаты. И как ты выживешь? А я тебе всё дам. Машину, квартиру. В Германию сгоняем, я там попробую подлечиться, а потом мы, может, и своего ребёнка забацаем.

Он улыбается.

Сияет так, будто для него всё это – какая-то шутка. Игра. Которую он просто начнёт сначала, выбрав другое действие.

Моя ладонь неосознанно поднимается. И я не контролирую её.

Хлёстко бью мужа по лицу.

Но легче не становится.

Ярость закипает с каждой секундой. Руки разрывает от ломоты.

– Как же я ошибалась, – зло выпаливаю. – Меня все предупреждали, что ты такой. Отговаривали от ЭКО. Ведь знали тебя. И я знала. Но закрыла уши, не верила остальным. А ведь Саша, с которой я поругалась из-за тебя, так и сказала. Ты наиграешься, выкинешь. И с ребёнком так же. Захотел – сделал. Не понравился – выкинул. Это живой человечек, Афанасьев! Жи-вой!

– Котят тоже выкидывают, – безразлично бросает. – И щенят. Но мы же не выкинем, а просто… Отдадим в добрые руки?

Замираю с приоткрытым ртом и пытаюсь собрать все мысли воедино, чтобы сказать ему то, что думаю.

Но…

Замолкаю. Смотрю неверующе вперёд. И строго чеканю:

– Езжай на работу. Мне нужно подумать.

Его ладонь несётся к моему лицу, но я отворачиваюсь. Сжимает её в кулак и убирает.

– Понимаю.

В тот же день я собрала все наши вещи. И пока оставила дочку с дедушкой, перевозила их в ту самую однушку. Я взяла немного: одежду для малышки, памперсы, бутылочку…

Последнее, что я забрала от этого ублюдка.

Сняла кольцо и оставила записку, что он может подать на развод. Мы оба прекрасно знали, что мне ничего не достанется. Таково было условие его родителей, когда мы поженились. И я, дурочка, что не видела без него жизни, поставила свою подпись, не думая, что мы когда-нибудь разойдёмся.

Но это случилось.

Я выбрала свою девочку, а не его.

И хоть по жизни нам было тяжело до такой степени, что пришлось продать квартиру деда, мы всё равно справились.

А теперь Слава появляется передо мной. И спрашивает имя моей дочери.

– Все люди совершают ошибки. Я свою осознал. Причём быстро.

– Спустя два года? – выгибаю вопросительно бровь.

– Нет, спустя полгода, – недоумённо пялится на меня, будто говорит банальные вещи. – Я не знал номер твоей карты, пытался переводить деньги, но отправлял налом на адрес вашего деда. Разве ты их не получала?

Хочется засмеяться вслух. Истерично и нервно.

– Извини, я их не получала, – саркастично улыбаюсь. – Наверное, потому что мы продали его квартиру? Когда моей дочери банально не хватало еды, ибо она сидела на смесях. Знаешь, из-за одного ублюдка у меня пропало молоко, да.

Я не скрываю своей ненависти к нему. Не жалуюсь, но хочу макнуть его в то, в чём я оказалась из-за него.

– А потом Варя болела, – я с содроганием вспоминаю, как нам пришлось пережить первый год. – Ой, прости, тебе, наверное, неинтересно.

– Варя, значит… – всё, что его волнует из моей фразы.

Нет, он ничуть не изменился. Слышит только то, что хочет.

– Мне жаль, – кидает фразу, пропитанную вымученным сожалением. Не верю я ему. Ни слову. – Я долго думал и понял, что поступил как козёл. Я хочу помогать вам и, может, попробую стать хорошим отцом, и…

– Ты. Нам. Не. Отец, – чеканю каждое слово, перебивая его и развеивая его больные фантазии. – У Вари есть отец. Биологический. И это не ты.

Да, я бью по больному.

Грязно, мерзко.

Возможно, раньше у меня язык бы не повернулся так сказать. А сейчас… Запросто.

Причём оскорбление вылетает так свободно… Жаль, что на душе от этого не легче.

Поправляю лямку рюкзака, собираясь попрощаться и уйти. Всё. Меня больше ничего с ним не связывает.

– Ага, и где он? – доносится мне в спину. – Он рядом с ней? Нет, Веста, потому что ты никогда не узнаешь, кто он. А я тут. Могу помочь. Хватит злиться на меня и прими моё извинение.

Стискиваю кулаки.

Нахрен нам никакой папа не сдался. Биологический или нет.

И ты, Афанасьев, дико ошибаешься, что я не никогда не узнаю, кто он. Я могу. Но это уже ничего не изменит.

Уведомления о предыдущем кусочке не было. Кто не видел – прочитайте выше :))

Тарелка вылетает из мокрых перчаток, и я зажмуриваюсь, оглушенная звоном битого стекла.

Черт…

Надеюсь, она не была дорога Юсупову. Иначе он меня убьёт.

Когда я вообще что-то разбивала в последний раз? Когда была рассеянной?

Редкость.

Я всегда сосредоточена и спокойна. Но не сейчас.

Не после разговора со Славой.

Снимаю перчатки, кидаю в раковину и пытаюсь собрать мысли воедино.

Реальность и воспоминания перепутались, и я абсолютно ничего не понимаю.

Так, первым делом надо убрать осколки.

Мотаюсь как мотылёк по кухне, сама не зная, что разыскиваю.

Бью себя бодряще по щекам.

Да приди же в себя!

Сама не своя из-за какого-то мудака!

Но дело не только в нём.

Он настолько выбесил меня, что я отважилась выяснить то, что не интересовало меня все эти годы.

Кто отец Вари.

Спонтанно приняла решение. На эмоциях была. Слова Славы ударили по мне так сильно, что голова чуть не взорвалась.

Я связалась со своей знакомой из клиники, которая слёзно умоляла меня скрыть врачебную ошибку три года назад.

Она сама тогда предложила сказать имя биологического отца. Повезло, что она вообще вспомнила меня спустя столько лет…

Но уточнила, что ей нужно время. Сразу фамилию и не вспомнит. Поищет дело и отправит мне.

Поэтому я так волнуюсь.

Места себе не нахожу.

Собираю силы в кулак и вспоминаю, что хотела сделать. Хватаю совок, веник.

– Мама, – взволнованный голосок заставляет меня испуганно повернуться в сторону двери.

– Стой там, солнышко, – останавливаю дочку рукой. Только не хватало мне её порезов.

Ребёнок послушно кивает и делает шаг назад.

При виде Варюши рассудок трезвеет, а мозг встаёт на место.

Не зря я забрала её из садика. И в панике, словно разыскивая свой лучик света в кромешной тьме, привезла с собой на работу. В тяжёлые моменты, особенно такие, без неё я не справляюсь.

Обнимаю, прижав к себе, и баюкаю свое чадо, которое помогает мне держаться каждый раз, когда опускаются руки.

Мой маленький источник силы. Фильтр от окружающего меня негатива.

– Подожди в комнате, я приберусь здесь и приду к тебе, – улыбнувшись, успокаиваю её. Малышка дёргает высоким хвостиком и убегает обратно к Лаки. Он быстро идёт на поправку.

Выдохнув, убираю осколки. Достаю пылесос, прохожусь несколько раз, чтобы потом не заработать ещё проблем.

И сама нервно смотрю на часы. Катя сказала, что перезвонит через несколько часов.

Прошло совсем немного, но я уже готова сжевать собственную губу. И лихорадочно убираюсь в квартире. Опять. Второй раз. Пока готовится ужин.

Как только выполню всю работу – мы поедем домой. И, кажется, я сегодня напьюсь.

Хах, если бы…

Но нет. У меня дочка.

Мою пол в коридоре, и раздаётся щелчок замка. Пара оборотов – дверь открывается. Босс вернулся домой на удивление рано.

– Ты все трудишься, – кажется, я уже перестала обращать внимание на его неформальное обращение.

Заходит в дом, убирая с волос влагу от растаявшего снега.

– Работаю, – коротко киваю. – Скоро закончу и уйду. Ужин оставлю на плите.

Он повторяет движение головой, закидывает пальто на вешалку.

– Ма, – радостно звучит за спиной. Я оборачиваюсь, наблюдая, как из гостиной на порожек вываливается дочка в обнимку с Лаки. Слегка сжимает его и радостно голосит: – Лю! Сина!

Блин, я не успела предупредить Юсупова…

– Кто у нас в гостях? – в привычной строгой манере, но с толикой тепла, проговаривает босс.

И, обувшись в тапочки, идёт к двум бедокурам.

Малышка тут же подпрыгивает, стесняясь. А вот Лаки при виде хозяина начинает хаотично нарезать круги.

Юсупов чешет его за ухом, поглаживает животик, а при этом серьёзно смотрит то в гостиную, то на белого щенка, требовательно спрашивает:

– Кто устроил бардак?

А?

Какой бардак?

Шагаю по коридору и заглядываю в просторный зал. А там… порванная синтетическая подушка. И покосившаяся гардина, упавшая с потолка одним краем.

– Простите, – виновато шепчу. Где были мои глаза и мозги? – Я не уследила. Не стоило мне Варю брать с собой. Это, наверное, она…

Ругать её у меня язык не шевельнется.

Но свою вину я ощущаю сполна.

– Это Лаки, – холодно и строго. – Наполнитель от подушки в зубах застрял.

Выдыхаю.

Нам проблем и так хватает… за тарелку платить теперь.

– Я сейчас всё уберу, – выпаливаю и несусь на кухню за мусорным пакетом. На всякий случай прихватываю с собой веник.

Возвращаюсь в зал и врастаю ногами в пол.

Варя смирно сидит на руках босса. Выпучив глазки, смотрит в упор. Изучает его и немного пугается.

Конечно, он большой, сердитый, бородатый.

– Страшный? – спрашивает у неё Юсупов.

Хочется засмеяться.

Варюша в ответ качает головой.

Мой телефон в кармане вибрирует. И я разрываюсь. Продолжить наблюдать за ними, ловя эти единичные моменты, или же глянуть, что там?

Катя ведь могла отправить имя того человека.

Все же достаю телефон, захожу в сообщения. А там – анкета.

Я в смятении впиваюсь в имя, а потом поднимаю взгляд на Варю и босса.

Малышка тянется ладошкой к его бороде, запуская в неё пальчики и поглаживая.

Не верю в то, что только что прочитала.

Не верю в то, что вижу.

Такие совпадения маловероятны.

Юсупов Руслан Тагирович никак не может быть отцом моего ребёнка.