Мама на фоне измены (СИ)

Глава 11

Как?.. Откуда он тут взялся? Где был все это время? Или, не уезжал никуда, а только сделал вид? Чем он занимался?!

Вопросов много. А ещё никуда не делся первый испуг.

Вот только представьте себе: ночь на дворе и не смотря на освещение темно, все погружено в мрак и тут он!

Сердце успокаивается, но все равно отдается в груди.

— Чего стоим? Кого ждём?

Пашка притягивает меня к себе за талию и во мне закрадывается подозрение, что он не выручает-спасает меня, а просто сторожил и бдит.

— А ты вообще кто? — спрашивает Валерик, теряя добродушно-пьяное настроение. — И чего мне указываешь?

Как и думалось ранее, Валера оказался из той категории мужчин, которая совершенно не нравится мне — чуть что не так, споткнулся обо что-то или получил ответ не по нутру, как сразу начинает агрессировать и лицо становится такое неприятное и злое, прям как у мелкой собачонки.

— Бегом, я сказал! Или, тебе нужен вектор направленности?!

Валерка и ведёт себя в точности, как собачонка. Неприятное сравнение, но уж как есть. Кажется, что ещё немного и он побежит моча штаны.

— Тогда бы и сказать, что занята! — визжит он, решив обратить свой праведный гнев на меня.

— Чего, лядь? — опережает мое изумление Буров. — А ну иди сюда!

Он делает шаг по направлению к Валерику и, я уж было надеюсь, что вот он шанс свалить от этих двоих, но Пашка давно знает меня, а потому научен опытом и не выпускает меня из рук, только делая вид, что собирается погнаться за недопоклонником.

— Время бы свое на тебя не тратил, дура! — выкрикивает Валерик, ныряя в пышные кусты напоминающие спатифилум. — ППлюха!

Зашибись! Я ещё и дрянь. Надо было бросить его на мостовой и быть собакой женского пола.

За возмущениями радость, вызванная появлением Бурова прошла также быстро, как и появилась.

— Ты, Ветрова, вижу не скучаешь, — выдает Буров, играя на опережение. — Тебя ни на минуту оставить нельзя!

Мои брови приподнимаются.

— Что?!

Я отталкиваю его руку.

— Руки убери!

— Говорю, вьются вокруг тебя какие-то пидорасы! — говорит Павел Архипович, качнувшись на пятках и став ближе ко мне.

— Это не твое дело, Буров! Кто вьется вокруг меня, зачем и для чего! Какого черта ты прогнал его?!

Слава Богу, что Валерик засеменил домой! Ещё не хватало его до дому довести! Но Бурову этого знать не обязательно, особенно с такой-то подачей!

— Считай, что я спас твою прекрасную задницу от изнасилования, — выдает это хамло, глядя мне в глаза без тени сомнений.

Ещё один супер хироу!

— Ты, Буров, плащ героя на себя не примеряй! Ок?! Я пока еще могу постоять за себя! Скажешь тоже: изнасилование!

Он усмехается, но не не спорит, а соглашается со мной.

— Ну ок! Не от изнасилования, а от весьма посредственного секса!

— Да ты в конец обнаглел, Архипович! — восклицаю я, приподнимаясь на носочках, чтобы развернуться на них и пойти в другую сторону. — Не тебе решать какой секс мне нужен посредственный или возвышенный!

— Что? Ветрова, ты серьёзно?

На мгновение показалось, что не было ничего или, даже то, что мы вернулись в прошлое, ссорясь понарошку. В прежних наших скандалах было больше забавных претензий, чем серьезных. Хотя, нет! Они были очень даже важными, но завернутыми в забавную упаковку, не давая никому из нас сжечь такие дорогие нервные клетки или обидеть кого-то до глубины души.

Кажется, его вообще нельзя было обидеть ничем.

— Хочешь сказать, что согласилась бы отдаться этому? — спрашивает он, смеживая веки.

Я же замираю на месте, явно не ожидав этого вопроса.

Конечно, я бы не отдалась этому мопсу.

Но слово "секс", да ещё и в исполнении Бурова вызвало цепочку неконтролируемых мыслей, воспоминаний и реакций в виде мурашек и волны изморози. Вспомнилось то, что было ближе всего, а именно секс с ним! Господи, какой же идиоткой я была! Надо было эксплуатировать Образцова и в хвост, и в гриву, чтобы теперь не стоять и не молиться о черт знает чем.

— Это не твое дело, — говорю я, не хуже Бурова считывая то, что происходит с ним.

А он именно это делает, сканируя меня своими светлыми глазами, и даже рот открывает, чтобы выдать что-то ещё, что несомненно взбесит меня, заставит смутиться и даже сгореть от стыда.

— Почему бы тебе не заняться своей женой? — произношу я быстро, чтобы не дать ему сказать ни слова в мою сторону.

— Я не женат, Ветрова, — откликается он, делая ещё один шаг ко мне.

— Ну значит той, которая родила тебе ребёнка, — изловчаюсь я, а сама отступаю от него.

Я даже оглядываюсь, чтобы проверить, а как далеко моя милая хижина, а когда поворачиваюсь к Бурову, то черчу носом по его груди, невольно вдыхая запах этого мужчины, такой терпкий, такой чисто маскулинный в котором смешан парфюм, мыло, тело и даже запах дороги.

— У меня нет детей, Ветрова, — говорит Буров, когда я поднимаю голову.

Его слова звучат негромко в этой душной ночи, но совершенно особенно. Звучат, но не несут в себе ничего отталкивающего. Я знаю, что он врёт или не договаривает.

— Но у тебя есть ребенок, да? — уточняю я, делая шаг назад.

— Да.

Его ответ изменил кое-что. Конечно мне не стало легче. С чего бы это? Я разозлилась. Он морочит мне голову! Вот как это называется!

— Чей он? — требую ответа, останавливаясь.

Он улыбается вместо ответа. Опять про себя. Это бесит и притягивает одновременно. Определенно, мне не стоило пить сегодня! Я расклеюсь! Уже замечаю то, на что не должна обращать внимание!

— Буров, что за манера такая идиотская говорить "а" и не говорить "б"?! Почему я тяну это из тебя клещами? Почему нельзя было сразу рассказать мне обо всём?

Я спрашиваю, а сама отпихиваю его от себя, стоило почувствовать лопатками хлипкие дверцы бунгало.

Не без труда конечно же.

Он не хочет поддаваться. А я чувствую себя, разозленной своей беспомощностью, особенно когда упираюсь в него и издаю это девчачье "иии!"

— Отойди от меня! — требую я, одергивая платье.

Сдаюсь, бросая затею отодвинуть его от себя, и опираюсь на двери.

Это бесполезно. Все равно, что двигать автомобиль.

Смотрю ему в глаза, в его темные зрачки с тонкой радужкой вокруг них, вдыхаю его запах.

— Что такое, Ветрова? Ты интересуешься мной? Я волную тебя?

От его густого, совершенно насыщенного голоса я покрываюсь мурашками.

— Жду, когда ты ответишь мне, — говорю я, поправляя волосы.

— Ты сама попросила отстать от тебя, не говорить и не приближаться к тебе, — произносит он, как ни в чем ни бывало.

Этот бульдозер даже не заметил моих телодвижений.

— Но ты ведь не отстал! — возражаю я, дотрагиваясь до него.

Мне тоже можно. Чуть-чуть. Пусть мои ладони по на его широкой и такой горячей груди. Вспомню прошлое, а заодно почувствую как сильно стучит его сердце, отдаваясь мне в ладони.

— А кто просил сделать кое-что для тебя? — интересуется он, опуская взгляд на мои руки. — Только для тебя?

— То есть ты хотел сказать мне в тот вечер о ляльке? — интересуюсь я, сжав пальцы и вновь распрямив их. — Правда? Сначала донимал, а потом решил послушать?

— Я всегда тебя слышу, Ветрова.

Пашка вновь смотрит на меня с изменившимся взглядом. В нем уже не видится одно лишь желание. В нем видится что-то такое нежное и доброе.

— Хотел сказать, что уезжаю, но вернусь через пару дней и хочешь ты этого или нет, но познакомлю тебя с Софьюшкой. Ей пять месяцев и она моя племянница.

— А где Маша? — спрашиваю я, наконец отойдя от услышанного.

Теперь мне стало легче — прошло неприятное чувство в груди, как будто растворился засор в трубе.

— Она в Англии. Учится. Но теперь по-настоящему. Без романов и интрижек.

Я киваю, вспомнив, что юной золовки тоже не было на свадьбе. Тогда все объяснялось учебой — престижный английский ВУЗ отказался отпустить одну из своих студенток в середине учебного года. Выходит врала Маня и ради чего?

— Заметил, что на свадьбе не было никого из твоих близких? — спрашиваю я, в очередной раз оглянувшись на те события в своих воспоминаниях.

— Твоих кстати тоже, — откликается Буров, стянув руку с двери, чтобы коснуться моей щеки.

Кажется, что он хотел сказать что-то, но передумал, как и касаться меня. Расстроилась ли я? Нет. Скорее обрадовалась вновь вернувшемуся чувству доверия и поспешила окунуться в него. Уж чего-чего мне не хватало так это вот этого. Просто доверия без последующих просьб прокомментировать что-то с профессиональной стороны.

— Пройдешь? — говорю я, желая узнать подробности Машиной истории. — Я угощу тебя фруктовым пивом?

— Тогда уж лучше кофе, — откликается он, выпрямляясь. — Не этот лимонад.

— Окей, — соглашаюсь я, открывая дребезжащие створки зелёного цвета. — Но я не обещаю, что он есть у меня.

Я сбрасываю одни тапки, чтобы тут же накинуть другие и тут же устремиться к крохотному переключателю, что делает это место волшебным, зажигая огоньки во всех углах этого домика.

— Она не приехала потому что у нее был роман? — спрашиваю я, отправившись на крошечную кухню с минимум гаджетов на ней.

Ни разу не пользовалась ей за все это время. Тут толком не развернуться, а вот уделать все одним движением руки очень даже можно. В одном из шкафчиков находятся пакеты с зёрнами.

— Что-то вроде того, — говорит Буров совсем рядом.

— Они расстались? — уточняю я, подтягиваясь на носочках, чтобы подцепить одну из упаковок. — Почему?

— Ветрова, ты совсем ох*** — выдает Буров сначала позади, а потом рядом. — Попросить никак?

Он теснит меня в сторону, чтобы достать и пачку с кофе, и пакет с сахаром, и какие-то странного вида сливки.

— Нет.

— Что нет?

Я дёргаю плечом, но Буров не отстаёт, ждёт, когда отвечу.

— Не прошу, потому что привыкла делать это сама. У меня даже щипцы специальные есть. Для мяса.

— Для мяса?

Я дёргаю плечом, но Буров не отстаёт, ждёт, когда отвечу.

— Обязательно уточнять каждое мое слово?

Настал черед Пашки вести плечом.

— У тебя мужик был, а ты училась самостоятельности? — спрашивает и только потом тянется за чашками и фильтрами.

Какой же он всё-таки индюк! Обязательно было говорить это? Дала послабление, называется!

— Достань фильтры, пожалуйста, — говорю я, разглядывая его грудь, обтянутую светлой футболкой. — Что мне делать, когда ты решишь свинтить в очередной раз?

Я наблюдаю за тем, как Пашка опускает взгляд на меня, так и застыв с поднятыми руками, тут же забугрившимися от напрягшихся мышц.

— Умеешь ты дать почувствовать себя куском субстанции — цедит Буров, глядя на меня льдинками глаз.

Пропало ли после его слов чувство общности? Нет. Стало ли его больше? Да. Вернулось ли ко мне веселье? Ну…

— Сам хотел знать правду, а теперь ругаешься на меня, Паш, — говорю я, поворачиваясь к кубику мойки, чтобы набрать воды в кружку. — Вдобавок, не отвечаешь на мои вопросы.

Я ставлю ёмкость на мойку и вновь смотрю на своего личного атланта, подпирающего не небосвод, но шкафчик отдельно взятой кухни.

— Ничего не делать, Ветрова, — оттаивает Пашка, оказываясь напротив.

Его руки перемещаются мне на талию, а потом подсаживают меня на столешницу.

— Просто дождись, когда я принесу тебе кофе, — говорит он, раздвигая мои ноги своими бедрами.

— Буров, ты совсем офигел, — восклицаю я, наблюдая за этим безобразием.

Но я не делаю ничего, чтобы прекратить это.

Люблю, когда реальность проваливается, превращаясь в эту игру. Я действительно скучала по многому, что было у нас. Так сильно, что не хочу отказывать себе в этом сейчас.

— Куда? — спрашиваю я, когда его ладони оказываются у меня на бедрах.

Они жгут кожу, драконят и вызывают толпу мурашек на затылке.

— Ты обещал мне рассказать о Машке и ляльке, а ещё о том, почему ты взялся за ее воспитание.

— Это терпит пару часов? — интересуется Буров, притягивая меня к себе.

Я считаю, что расширенные зрачки мужчины и эрекция лучше, чем какие бы то ни было комплименты.

Дальше все зависит от того нравится тебе этот мужик или нет.

Конкретно этот очень нравится мне несмотря на то, что сотворил когда-то. Я знаю на что подписываюсь и что получу взамен, если не стану останавливать его.

— Иди сюда, Катюша, — зовёт меня Буров, запуская пятерню в мои волосы.

В прежние времена Пашка бы накинулся на меня и постарался поглотить, одним поцелуем выбив почву у меня из-под ног. В эти, он ловит свое отражение в моих глазах и мое дыхание, а уж потом касается губ. Легко. Как будто пробует на вкус, чтобы через мгновение смять их в голодном поцелуе и застонать, как делают это, наверное, все мужчины — глухо, мучительно, грудью.

Я и сама льну к нему, дотрагиваясь, сминаю и тяну. Я делаю ему больно, врезаясь ногтями в атласную кожу. Хочу почувствовать максимум. Хочу забрать как можно больше, пропитаться им насквозь и заодно согреться.

Это всего лишь секс.

— Да? — спрашиваю я, перед этим выдохнув эти четыре слова.

Как раз в тот момент, когда он снял с меня это летнее платье, с тонкими бретелями на плечах.

— Да, Кать, — соглашается Пашка, тряхнув головой. — Это он.

Он смотрит на меня так осоловево, что впору рассмеяться и испортить все.