Марш-бросок к алтарю

1

В шестом часу утра мы с Кулебякиным, держась за руки, как добрые друзья-дошколята, сошли по лестнице с Денискиного восьмого этажа на наш седьмой и потихоньку внедрились в фамильное гнездо Кузнецовых. Необходимость ночной вылазки диктовало банальное чувство голода. Холодильник Кулебякина не мог продемонстрировать нам ничего, кроме художественной инсталляции «Снежная пустыня».

— Хочу копченого мяса и сыра с маслом! И яичницу с беконом! И салат из помидоров! И гренки! — сладострастно нашептывал мне любимый, пока мы пересчитывали ступеньки ногами в мягких тапочках.

Мы почти бесшумно, чтобы не побеспокоить Зяму с Алкой, вошли в квартиру и уже там обнаружили, что совершенно напрасно соблюдали режим молчания. Мой брат и наша общая подруга вовсе не почивали! Они переместились из спальни в кухню и там занимались именно тем, чем мечтали заняться мы с Денисом: последовательно превращали в снежную пустыню все три камеры нашего холодильника!

— Доброе утро! — звонко приветствовала нас Трошкина, стоя у плиты. — Яичницу будете? С беконом!

— А также с мясом, сыром, гренками и помидорами! — поторопился застолбить жилу Денис.

Алка с Зямой еще только начали истребление провианта, и мы очень мило покушали, за доброй едой распив три бутылки красного вина. Его притащил из своей комнаты Зяма. Я сделала себе зарубочку в памяти: вот где в следующий раз надо будет искать спиртное! Не в коммунальных амбарах семейства, а в личных закромах братишки? Похоже, у него там богатые винные погреба!

Бордо было превосходное, и настроение у сотрапезников сделалось ему под стать.

— Ну и что же вы тут делали со своим лейтенантом? — с трудом отвалившись от стола, почти благодушно поинтересовался мой капитан.

— Во-первых, он вовсе не наш! Во-вторых, мы ничего такого с ним не делали! — поторопилась оправдаться Трошкина.

— Он был нужен нам в качестве источника информации, — объяснила я, виртуозно сплетая правду и ложь. — Дело в том, что наше агентство получило заказ на продвижение казино, и мне принесли готовое видео для монтажа рекламного ролика, но я никак не могла самостоятельно разобраться в происходящих на экране процессах. Мне нужен был грамотный консультант, и мы с Алкой нашли его в казино.

— Но там было шумно, и вообще — неудобно разговаривать! — подхватила подачу Трошкина. — Мы с большим трудом уговорили сведущего человека приехать сюда и только-только расположились для спокойной беседы, как — трах! Бабах! Вломились вы двое и испортили нам все дело!

— Они уговорили его с большим трудом, ты понял? — иронично покосился на моего брата мой жених.

— Пустили в ход все свое обаяние и все родовые запасы суровой пеньки! — кивнул Зяма.

— Это были всего лишь пояски от халатиков, — проворчала Алка. — Нам пришлось использовать их, чтобы поудобнее устроить в кресле нашего гостя. Он был сильно нетрезв и не мог сидеть прямо!

— Я тоже сильно нетрезв! И тоже предпочел бы лечь! — с подкупающей откровенностью признался Кулебякин, с пристрастием погладив мою коленку. — Однако я хочу доказать, что капитан на порядок круче лейтенанта, и с этой целью готов прокомментировать для тебя, любимая, эту твою непонятную запись из казино.

— А ты разве разбираешься в азартных играх? — удивилась я.

— Разбирается ли Денис в азартных играх? Я имею в виду — разбирается ли он в них так, как я?! — картинно заломил руки Зяма.

Вот так, неожиданно для самих себя, мы с Алкой получили сразу двух разговорчивых консультантов вместо одного молчаливого. И узнали немало интересного!

— Съемка велась с двух часов ночи до десяти утра — это время работники игорных заведений называют морским термином «собачья вахта», — изучив показания таймера, сообщил Зяма. — Для работников заведения эта смена самая тяжелая: особенно сильно хочется спать, внимание притуплено, а народу в зале то очень много, то совсем мало, и в периоды затишья персонал совсем расслабляется.

— Что очень удобно для разного рода мошенников! — подхватил Денис. — Внимание на экран! Смотрите, у играющих в покер с завидным постоянством выпадает флэш-стрит!

— Что у них выпадает? — спросила я.

— Флэш-стрит! Пять карт одной масти, сложенные по порядку! — объяснил Кулебякин.

— По правилам, тот, у кого выпадает эта комбинация, получает в кассе заведения максимальную ставку! — добавил Зяма. — В «Пирамиде» это пять тысяч долларов. Если судить по статистике удач, то такой выигрыш бывает один раз на пятьдесят тысяч попыток! А тут — дважды за один вечер!

— Чудо! — благоговейно молвила Трошкина.

— Но только рукотворное чудо! — поправил ее Денис, голосом нажав на определение. — Зяма, открути запись назад... Да, сюда. Смотрите, наивные барышни: крупье подкладывает колоду карт так, что у подставного игрока выпадает нужная комбинация!

— Натуральное мошенничество! — подтвердил Зяма.

Наши добровольные эксперты погоняли видеозапись туда-обратно и единодушно выдали экспертное заключение: как минимум один из двух «флэшей» — подтасовка! Об этом, дескать, свидетельствует выпадение самому крупье тех карт, которые раздачей раньше выпали счастливому игроку. Кроме того, крупье придерживал часть карт, сбрасывая их частями к перемешиваемым, что является нарушением правил раздачи.

— Интересно было бы знать, кому так повезло? — озвучила наши общие мысли Алка.

К сожалению, в эпизодах с флэш-стритами оператор снимал исключительно стол и руки игроков, так что увидеть лицо везунчика нам не удалось. У меня появились кое-какие перспективные соображения по этому поводу, но высказать и развить их я не успела — народ отошел ко сну.

Зяма с Денисом еще в процессе видеопросмотра сползли с кресел на пол, чтобы оказаться поближе к экрану. Они удобно расположились на ковре, обложились диванными подушками, постепенно перешли из сидячего положения в лежачее и вскоре затихли. Последним полусознательным действием Кулебякина была экспроприация Алкиного мягкого тапка с зайчиком — он подсунул его себе под голову. Зяма, сворачиваясь калачиком, стянул с ближайшего кресла бархатную накидку и небрежно накрылся ею. Денис, не открывая глаз и не отрывая от щеки краденого тапка, в трогательной манере слепого щеночка подполз к моему братцу и закатился под его бархатную попонку. Парни срослись спинами, как сиамские близнецы, и дружно засопели.

Мы с Трошкиной не стали их будить и пошли досыпать поодиночке — я в свою комнату, Алка в Зямину.

Тем не менее утро совершенно неожиданно для меня началось с поцелуев! Еще не вполне проснувшись, я почувствовала, что кто-то размеренно тюкает в мою щеку вытянутыми в трубочку теплыми губами. Поскольку для напористого капитана Кулебякина столь невинная манера целоваться совершенно нехарактерна, я сильно удивилась и широко распахнула глаза.

— Ю окей? — заботливо спросил меня маленький Майкл.

— Олл райт, — машинально ответила я.

Видимо, это был правильный отзыв на пароль, потому что ребенок перестал меня чмокать, спрыгнул с моей кровати и убежал из комнаты со словами:

— Бабася, царевна уже не мертвая!

— За царевну отдельное спасибо, — пробормотала я и села в постели.

Майкл на смеси двух языков продолжал гомонить под дверью санузла. Оттуда ему что-то отвечала мамуля. Я догадалась, что «бабася» — это, в переводе с майклового, «баба Бася» и усмехнулась. Мамуля уже не раз заговаривала со мной и с Зямой о внуках, и мне было интересно, что получится из этого небольшого практикума. Я лично с трудом представляла себе Великую Басю Кузнецову в роли доброй бабушки. Мне бы не хотелось, чтобы моим деткам на ночь глядя читали ужастики!

«Но "Сказка о Мертвой Царевне" — это не ужастик, это классическое произведение детской литературы, обязательное к изучению в начальной школе! — напомнил мне внутренний голос. — Вспомни, в четвертом классе ты учила его наизусть!»

— В той норе, во мгле печальной, гроб качается хрустальный на цепях среди столбов!..

M-да... С высоты жизненного опыта эти выразительные пушкинские строки уже не казались мне совершенно безвредными для неокрепшей детской психики.

Услышав мою декламацию, в комнату снова заглянул Майкл. В руках у него был внушительный книжный том, раскрытый на середине.

— Инди! — позвал ребенок и призывно похлопал половинками книжки.

— Можешь звать меня тетей, — зевнув, разрешила я.

— Тетинди! — откорректировал позывной талантливый мальчик. — Вай зе диплодок хэд зе сри хедз анд зе птеродактилз вингз?

— Почему у этого диплодока три головы и крылья, как у птеродактиля? — автоматически перевела я и завертела головой в поисках упомянутого неправильного динозавра.

Это не было полной глупостью. В такой творческой семье, как наша, можно ждать сюрпризов в самом широком диапазоне. У нас, если кто-то решит завести домашнюю зверушку, ею вполне может оказаться как белая мышка, так и редкая рептилия! Кстати, огнедышащий дракон был бы вполне подходящей компанией для нашего нового заокеанского ребенка...

Однако живого динозавра я не увидела. Любознательный мальчик тыкал пальчиком в книжную иллюстрацию.

— Ах, это! — с нескрываемым облегчением выдохнула я. — Это же просто обыкновенный Змей Горыныч!

— Просто? — с сомнением повторил Майкл.

Это был хороший детский вопрос. Действительно, что простого и обыкновенного в трехголовом огнедышащем змее? Я задумалась.

Не дождавшись ответа, непоседливый ребенок потерял ко мне интерес и убежал. Я снова улеглась и закрыла глаза, но поваляться, наслаждаясь тишиной и покоем, мне не удалось. Внезапно из гостиной донесся дикий рев, косвенно подтверждающий версию о появлении в нашем доме динозавра. Или даже Змея Горыныча — как минимум двухголового, так как бешеный рев явно складывался из двух голосов. Судя по интонациям, Горынычу было смертельно нехорошо.

«Кажется, сейчас мы узнаем, отчего вымерли динозавры!» — некстати обрадовался мой внутренний голос.

Я выпрыгнула из постели, выскочила из комнаты в коридор и там столкнулась с Трошкиной.

— Что? Где? — лепетала она, растерянно крутясь на месте.

Напрашивающееся до комплекта «Когда?» она не озвучивала, потому что ясно было, что нечто страшное и ужасное происходит прямо сейчас.

Я протолкнула подружку в гостиную. А там и без нас была полна горница людей! Папуля, мамуля, Денис и Майкл бегали по комнате, являя собой живую иллюстрацию к тому параграфу школьного учебника по физике, который увлекательно повествует о броуновском движении молекул. Молекула Майкл была самой шустрой, а молекула Денис — самой шумной. Одним из исполнителей лебединой песни умирающего динозавра определенно был мой милый капитан!

Второй участник дуэта уже не ревел и даже не шевелился. Мой бедный брат распластался по стеночке, как княжна Тараканова на известной картине. Сходство с захваченной наводнением княжной усугубляла лужа на ковре. Я приподняла бровь. Зяма вздрагивал и выглядел шокированным, но не настолько, чтобы обмочиться от страха!

— Зачем ты это сделал, паршивец?! — рявкнул Денис Кулебякин, выходя из образа резвой молекулы и возвращаясь к амплуа злобного дракона.

В этой роли он был гораздо убедительнее.

Пойманного Майкла наш капитан держал за шиворот и встряхивал, как сырую тряпочку. При этом мокрым, как я заметила, был не Майкл, а сам Денис. С его волос капало, а на голых плечах блестели влажные дорожки.

— Что? Что он сделал? — хором, как в греческой трагедии, вопросили мамуля, папуля и я.

Денис в ответ только гневно зарычал. За него ответил Зяма:

— Он облил нас водой! Меня ледяной минералкой, а Дэна кипятком из чайника!

В голосе братца отчетливо звучало удивление.

— Так вот кто взял наш чайник! — обрадовался папуля. — А я его ищу, ищу!

— Так вот кто взял мою минералку! — загрустила мамуля, смекнув, что искать ее уже не стоит.

Майкл, отнюдь не выглядящий испуганным, оживленно лопотал по-английски. Трошкина, которая неплохо подучила язык в своей Австралии, первой поняла что к чему:

— Мальчик говорит, что Денис и Зяма лежали как убитые. А он хотел помочь и поэтому полил их живой и мертвой водой!

— Мне, я так понимаю, досталась мертвая! — пробурчал ошпаренный Денис, опуская ребенка на пол. — Слышишь, ты, лекарь! Ты, вообще, кто такой?

— Да, кто такой этот маленький знаток сомнительных фольклорных рецептов? — поддержал вопрос подмоченный Зяма.

— Это Майкл! — сообщила я. — Наш с тобой, Зяма, племянник из-за океана!

— Теперь я понимаю, почему вы держитесь от него на таком значительном расстоянии! — пробурчал Денис.

— Все, дети, давайте мириться! — хлопнув в ладоши, призвал всех присутствующих папуля, после увольнения из своего танкового корпуса в запас переквалифицировавшийся в пацифисты.

Впрочем, он быстро утратил миротворческое настроение, когда выяснилось, что Майкл успел отметиться и в его вотчине — на кухне. Разбил два десятка яиц! Объяснение, что этот акт продовольственного вандализма был необходимым условием для поиска иглы, заключающей в себе жизнь Кащея Бессмертного, расстроенного папулю не успокоило.

— Не надо было читать этому ребенку русские народные сказки! У него явно нет иммунитета к фантастике! — попенял он мамуле, прихлебывающей вместо холодной минералки теплое бордо.

Зяма вынес к столу еще пару бутылок из своих запасов — для снятия стресса.

— С этого ребенка надо снимать не стресс, а порчу! — уходя на службу, сердито сказал Кулебякин, в связи с безвременной утратой предназначавшихся для омлета яиц оставшийся без горячего завтрака.

— Интересная мысль! — знатная авантюристка мамуля выпрямилась и заблестела глазами.

— Давайте обойдемся без кликушества и потусторонних фокусов! — попросила я. — Предлагаю на недельку отдать Майкла в детский коллектив. В обществе сверстников он быстро отыщет нормальные жизненные ориентиры. Заодно и русский язык подучит!

— Можно договориться с Анечкой Пятницкой из первого подъезда, она работает воспитательницей в старшей группе детского садика, — посоветовала Алка.

— Отличная мысль!

Обрадованная мамуля немедленно побежала договариваться с Анечкой. Папуля повеселел, и Зяма перестал поглядывать на Майкла как злопамятная жертва бомбардировки на мирный кукурузник. Мы выпили вино, съели наскоро сочиненный папой завтрак и разошлись кто куда.

И лишь перед уходом на работу, собирая в свою сумку все нужные вещи и ненужные вещички, я обнаружила, что мой диск с видеозаписью из казино «Пирамида» бесследно пропал.

2

Рабочий день в офисе начался с неприятного разговора с Броничем.

— Зайди ко мне, Инночка! — позвал он из своего бункера.

— Да, Михаил Брониславич, — мой голос упал.

Я слишком давно и хорошо знаю шефа, чтобы обманываться его ласковыми словами и интонациями. Голос Бронича будет исполнен нежности даже в том крайне нежелательном для меня случае, если ему вздумается повелеть что-нибудь вроде: «Инночка, взойди на гильотиночку!»

— Инночка! Это правда, что ты взяла заказик от казино «Пирамида»? — шеф размеренно постукивал ладонью по столу, словно забивал гвозди в крышку гроба.

— Нет! — твердо ответила я, не желая, чтобы этот гроб стал моим.

Я еще не готова покинуть ряды сотрудников «МБС». У меня нет другого стабильного источника доходов.

— Странно, а мне сказали...

Бронич перестал стучать и использовал освободившуюся руку для того, чтобы потереть лысину. Этот жест, по сути, аналогичен известной манипуляции Алладина с волшебной лампой: так шеф высвобождает волшебную энергию мысли.

— Это недоразумение! — все так же твердо сказала я.

— Надеюсь, надеюсь... Но должен предупредить: Левон Айрапетян — не тот человек, с которым я хотел бы иметь дело. Любое дело!

— А кто такой Левон Айрапетян? — спросила я, продолжая усиленно демонстрировать полную непричастность к любым делам игорного бизнеса.

— Левон Айрапетян — это хозяин того казино, заказ которого ты не принимала и принимать не будешь! — с нажимом сказал шеф и мановением длани отпустил меня на волю.

Я не тронулась с места: мне хотелось узнать побольше.

— Он что, бандит?

— Инночка, в твоем возрасте нельзя быть такой наивной! Он не бандит, он бизнесмен. Но такой, знаешь ли, некультурной формации...

— Типа выпускник солнцевской группировки? — понятливо уточнила я, великодушно пропустив мимо ушей бестактный намек на мои недетские годы.

Бронич замахал размашистее и энергичнее:

— Иди уже, Инночка, иди! Работай!

Я вернулась за свой стол и некоторое время по инерции изображала активную трудовую деятельность. Потом до меня дошло, что шеф сидит у себя за закрытой дверью и моего показного героизма не видит, а в общей комнате на меня и смотреть-то некому. В отсутствие Катерины, которая строго следила за тем, чтобы все штатные процессы в нашем офисе шли как положено, контролировать соблюдение трудовой дисциплины в «МБС» было некому. Более или менее вовремя на барщину вышла только я одна. Наша бухгалтерша сказалась больной, а копирайтер Сашка Баринов закосил от работы в офисе под предлогом необходимости встречи с клиентом на нейтральной территории. Зато ближе к обеду появился видеодизайнер Андрюха Сушкин, с понедельника пропадавший невесть где без всякого объяснения причин.

Тихо открыв и так же тихо прикрыв за собой наружную дверь, он опасливо поглядел на вход в кабинет шефа и шепотом спросил:

— Бронич у себя?

Я кивнула.

— Не повезло! — вздохнул Эндрю и на цыпочках, чтобы не скрипнула ни одна половица, прокрался в свою каморку.

Там он первым делом напился из кулера холодной воды, вторым — включил кофеварку, а третьим — со вздохом взял ручку, придвинул к себе чистый лист бумаги и низко, как дирижабль на привязи, завис над ним опухшим лицом.

— Уж полдень близится, а вдохновенья нет? — с пониманием спросила я, перефразировав Пушкина. — Что пишем? Не иначе объяснительную о прогуле?

— Ох... Как ты думаешь, где я все это время был и чем занимался? — вместо ответа спросил меня коллега.

— Мне угадать с трех попыток?

Я подошла поближе, рассмотрела Эндрю повнимательнее и уверенно заключила:

— Ты беспробудно пьянствовал в компании суровых парней и легкомысленных девиц вдали от дома, в условиях дикой природы!

— Как ты догадалась? — Андреас обессиленно откинулся на спинку стула.

— Применила дедуктивный метод Шерлока Холмса! — я выключила кофеварку и поставила на нетронутый белый лист перед Андрюхой дымящуюся чашку. — Пей! Во-первых, ты в той же самой одежде, что и три дня назад. Значит, дома не был. Во-вторых, от тебя несет крепким табаком, а ты не куришь. Значит, козьи ножки смолил кто-то рядом. В-третьих, на щеке у тебя следы губной помады как минимум трех оттенков красного. Значит, в непосредственной близости были веселые барышни. А вот воды для умывания и бритвы под рукой не имелось. Кроме того, ты весь в комариных укусах. Значит, предавался разврату вдали от цивилизации, на лоне природы.

— А откуда ты знаешь, что я пьянствовал, да еще беспробудно?

— В зеркало посмотрись! — посоветовала я. — У тебя на лице написано: «Пиво без водки — деньги на ветер!»

— Да, деньги ушли! — с сожалением молвил Эндрю и аккуратно положил голову на коврик для мышки. — Все пятьсот баксов!

Он тяжело вздохнул, зажмурился и с полминуты трагически сопел. Потом приоткрыл один глаз, посмотрел на меня и спросил:

— Меня тут никто не искал?

— Ну как же! Бронич искал!

— А еще?

— Вчера Сашка Баринов тебя спрашивал, — припомнила я. — И Лариска Котова с клиенткой, они какую-то свою кассету у тебя найти не смогли... Да! Еще пару дней назад приходили два парня, блондин и брюнет, искали «высокого и стройного молодого человека в оранжевой бандане и зеленом пионерском галстуке»!

— Эти двое только один раз приходили? — уточнил Эндрю, непослушными пальцами развязывая тугой узел своего грязно-зеленого шейного платка.

И его, и помятую оранжевую бандану он скатал в тугой комок и метким баскетбольным броском запустил в мусорную урну. А я, глядя на это, подумала, что начавшийся сеанс разоблачения надо бы продолжить, и вкрадчиво спросила:

— Андрюша, а что за дела у тебя с младшим Ратиборским?

— С кем? — Эндрю потянулся за чашкой.

Я поняла, что произнесенная фамилия ему ничего не говорит и зашла с другой стороны:

— С тем блондином, у которого один глаз карий, а другой голубой! Его зовут Никита Ратиборский, и он сын депутата ЗСК, которого недавно убили.

— И его тоже?! — Эндрю поперхнулся кофе.

— А кого еще?

Я вперила в Сушкина воистину инквизиторский взгляд.

— Лешку Пряникова, дружка моего! Царство ему небесное! — Андрюха отсалютовал чашкой потолочному перекрытию и залпом допил свой кофе.

— За упокой души надо бы не кофе пить, — сочувственно заметила я.

— Не кофе уже пили, — кивнул Сушкин. — Думаешь, по какому случаю была моя многосерийная пьянка? Это я Лешку поминал. Причем, можно сказать, за его же счет...

— Это как? Ты не успел вернуть ему одолженные деньги?

— Да нет.

Крепкий кофе похмельного Эндрю заметно взбодрил, и он неожиданно рассказал мне прелюбопытную историю.

Оказывается, с покойным оператором местного ТВ мой коллега была знаком еще со студенческих лет. Они вместе учились в институте культуры и приятельствовали, так что Сушкин был более или менее в курсе дел Пряникова. Иногда они даже сотрудничали.

— Вот в субботу Леха позвонил и попросил меня срочно скопировать на диск его съемку. Что за запись, не сказал, но я так понял, что какая-то халтурка. На нее сначала только один клиент был, а потом вдруг второй объявился. Ну, Леха же не дурак, чтобы от дополнительных денег отказываться? И я не дурак!

Андреас с легким вызовом посмотрел на меня, и я ему согласно покивала — мол, да, да, не дурак, редкий умник!

— Договорились, что я скопирую запись с флеш-карты камеры, и исходник Лешка отдаст основному заказчику. А второй клиент заберет диск с копией у меня.

— Прекрасно придумали, — почти задавив иронию в голосе, сказала я.

— Придумали отлично, а вот выполнили хуже, — проворчал рассказчик. — Лешка мне флешку так и не передал, убили его той же ночью, беднягу! А вот телефончик клиента номер два он мне выдать успел, и в понедельник я ему позвонил.

— Зачем? У тебя же не было записи? — удивилась я.

— У меня в тот момент еще и денег не было! Помнишь, я у тебя одолжить пытался? И у Бронича, и у Сашки, и у Люси... Никто не дал! Представь: у меня друг погиб, а я без гроша в кармане! Даже на рюмку водки не наскрести, а Лешку-то помянуть надо было?

— Надо, — кивнула я, уже догадываясь, каким будет продолжение рассказа. — Короче, вторым претендентом на съемки Пряникова оказался сын Ратиборского, так? И ты, бессовестный обманщик, вместо нужной видеозаписи, которой у тебя вовсе не было, всучил человеку первую попавшуюся кассету, так?

— Съемочку детсадовского утренника, — кивнул мелкий жулик.

Раскаяния в его голосе я не услышала. Наоборот:

— Знаешь, мне ничуть не совестно! — заявил Андрюха. — Только жалко, что я мало денег с них срубил, надо было не пятьсот баксов просить, а вдвое больше. Для таких мажоров, как эти папины сыночки, пятьсот баксов — не деньги. Видишь, они за них даже не бьются — один раз наведались, спросили: «Где этот, в бандане и галстуке?», получили шиш с маслом и ушли, как будто так и надо. Гламурные слюнтяи!

— Да, это не твой образ! — съязвила я, окинув помятого и несвежего коллегу выразительным взглядом.

— Мне съездить домой, переодеться? — смутился он.

— Съездить, — кивнула я. — Переодеться, помыться, побриться и придумать уважительную причину для затяжного отсутствия на работе. Беги, пока тебя Бронич не узрел!

Андрюха убежал, а я села на его место, выдвинула верхний ящик рабочего стола, и достала из нее флэш-карточку, которая пришла ко мне кружным путем, через город Тихошевск. Куда я сама же отправила ее в белом шарике с портретом Путина. Можно сказать, под патронатом Премьера...

Картинка выстраивалась четкая. Шарик с начинкой я лично сняла с гирлянды в ресторане «Старая крепость» в воскресенье. А накануне, в субботу, в «Крепости» праздновали другую свадьбу. И проводила это торжество все та же бригада Ларисы Котовой.

Та же, да не та: оператор был уже другой! В воскресенье, по просьбе Лары и при моем содействии, Даня Гусочкин заменил Лешу Пряникова, который был убит в парке у ресторана в ночь с субботы на воскресенье.

«Так, может, это предприимчивый дружок нашего Эндрю оставил свою флешку с записью в шарике, под охраной ВВП?» — задался вопросом мой внутренний голос.

Это было вполне вероятно, тем более что оператор запечатлел не какой-нибудь невинный детский утренник, а серьезное мошенничество в казино!

«Так не связана ли гибель Пряникова с его ночной съемкой в "Пирамиде"?!» — выдал новый шаг мой внутренний голос.

«Тогда убийцу оператора надо искать среди тех, кто был в казино! — сообразила я. — А кто там был из лиц, нам знакомых? Ратиборский-старший в накладных сединах, Гольцов в натуральной рыжине, Ратиборский-младший... О! Так ведь младой Никита Геннадьевич не пожалел пяти сотен долларов за «кассету от Пряникова»! С чего бы это? Может, это он и был тем мошенником, который неправедно получил флеш-стрит? А потом заметил, что его снимают, и захотел перехватить компрометирующую запись?»

«Вполне может быть», — согласился мой внутренний голос — но как-то неуверенно, без энтузиазма.

Кажется, он так же, как и Эндрю, склонен был считать младшего Ратиборского гламурным слюнтяем, не способным на решительные действия.

3

— И как зовут твоего соперника? — капитан Барабанов безжалостно утопил в горячем чае кружок лимона и еще потыкал в него ложечкой, выжимая сок.

— Лейтенант Лосев, Аркадий Валентинович, — ответил ему капитан Кулебякин.

Зрительная память у него была замечательная, ФИО подозрительного лейтенанта он запомнил с одного взгляда.

— Ну, знаю такого! — Кивнул Барабанов. — Он из ОБЭПа. Нормальный мужик.

— Успокоил, называется! — фыркнул Кулебякин.

Сам будучи нормальным мужиком, он прекрасно знал, что на эту категорию граждан красивая блондинка с отличной фигурой действует как магнит на гвозди.

— Гвозди бы делать из этих людей, крепче бы не было в мире гвоздей! — пробормотал ревнивец и от полноты негативных чувств погнул чайную ложечку, сделанную из менее прочного материала. — Слушай! А давно ли наш доблестный ОБЭП практикует съемки скрытой на брюхе камерой?

— Не знаю, — Руслан пожал плечами и оглянулся на барную стойку. — Где же наша пицца? Сколько еще ждать, я ж на службе... А насчет съемок — это верно, есть у Лосева уклон в кинематографию. На днях он нам такую запись на просмотр приволок — не поверишь! Публичные пляски Тимы Гопака!

— Неужто того самого Гопака? — капитан Кулебякин, наслышанный о производственных трудностях лучшего друга, наконец отвлекся от личных проблем. — Где же это он гастролировал, будучи в розыске?

— Опять же, не поверишь! В самом центре города, в популярном кабаке «Старая крепость», белым днем, при большом скоплении народа, на свадьбе!

— Каким конкретно днем?

Капитан Кулебякин потребовал уточнения совершенно машинально, по неистребимой милицейской привычке. Но капитана Барабанова этот простой вопрос неожиданно привел в сильное возбуждение.

— Черт, какая мысль! — воскликнул он, резко откинувшись в пластмассовом кресле, которое отозвалось на физкультурное упражнение протестующим скрипом. — А что, если... Да, это нужно проверить!

— Ты куда? А пицца?! — крикнул вслед убегающему товарищу удивленный Денис.

— За чай мой заплати! — донеслось уже из-за двери.

Мысль, посетившую капитана Барабанова, проверяли на крепость и жизнеспособность всем отделом, предварительно внимательно выслушав автора идеи.

— Свадьба — это единственное известное мне торжество, где хозяевам праздника незнакома добрая половина гостей, — как лектор с кафедры, вещал устроившийся на подоконнике Барабанов. — Таким образом, свадебный обед для беспринципного халявщика является идеальной возможностью вволю наесться, напиться и повеселиться. Никакого риска, что дармоеда разоблачат и с позором прогонят от кормушки! Родственники жениха думают, что это гость со стороны невесты, — и наоборот! А поскольку всем давно известно, что на свадьбе степень веселости гостя обратно пропорциональна его близости к новобрачным, тот факт, что незнакомец выкомаривает, как заезжая звезда эстрады, никого даже не удивит. Правильно я говорю?

— Правильно, — подал нужную реплику коллега и подчиненный капитана Барабанова, лейтенант Михаил Орлов.

— Тогда идем дальше. Свадьбы в нашем благодатном крае — отнюдь не редкое явление общественной жизни. С пятницы по воскресенье все центральные улицы запружены лимузинами в бантах, от сигналов клаксонов можно оглохнуть, а в парках и скверах не протолкнуться среди поддатых граждан с флердоранжем. То есть количество свадебных пирушек таково, что ушлый любитель дармового угощения и безудержного веселья может кочевать с одного застолья на другое, сколько захочет. Правильно?

— Правильно, — снова поддакнул лейтенант Орлов.

А старлей Сыроядников сделал ценное замечание:

— Главное — заранее располагать информацией о том, когда и где будут праздновать, и составить грамотное расписание!

— Во-о-от! — обрадованный капитан Барабанов пистолетиком направил на мудрого Сыроядникова указательный палец. — А кто заранее располагает сводом такой ценной информации? Не ЗАГСы — там только расписываются, а гулять идут в кабаки. И не кабаки — там знают только график работы данного конкретного заведения общепита.

— Компании, которые организуют праздники! — заработал еще пару очков за сообразительность смышленный Сыроядников. — Они ведут учет своих заказов и планируют работу на недели вперед!

— Именно! — капитан Барабанов глубоко кивнул и хищно улыбнулся.

А немногословный, но тоже сообразительный лейтенант Орлов молча потянулся к телефону, позвонил в горсправку и в считанные минуты получил список фирм, специализирующихся на проведении свадебных торжеств.

— Вот она! — заглянув в бумагу поверх лейтенантского плеча и прицельно ткнув пальцем в середину столбика из более или менее вычурных названий, уверенно сказал капитан. — Шайка, которая рулила той воскресной свадьбой, где гулял наш клиент Тимофей Гопак, называется «Праздник жизни»! А спроворьте-ка мне, ребята, их расписание работы на текущий месяц — это раз. Список штатных и внештатных сотрудников — это два. И наконец, личные дела тех работников женского пола, о которых известно, что у них проблемная личная жизнь.

— Русик, ты гений! — фамильярно похвалил старшего по званию старлей Сыроядников. — Ты гений, а мы все идиоты! Родственников невесты опросили всех до единого, сторону жениха тоже перетрясли, как половики в борьбе с пылью, думали — Гопака кто-то из них позвал. А тут такой поворот!

— Сейчас мы этого Гопака вычислим, с кем он хороводится! — воодушевился лейтенант Орлов.

— За дело, бойцы! — призвал подчиненных гениальный капитан и спрыгнул с подоконника, машинально придержав на бедре несуществующую саблю.

... — За дело, курсант! — с очень похожей интонацией произнес почти в то же самое время другой начальственный служивый — капитан Никифоров. — Идите и без доклада не возвращайтесь!

Сержик Мызин браво щелкнул каблуками и с ускорением устремился к двери.

— Да пребудет с вами сила! — по инерции благословил его капитан, с удовольствием возобновляя просмотр на мониторе служебного компьютера любимого фильма.

— И на обратном пути купите, пожалуйста, бубликов! — попросил лейтенант Березкин, с сожалением посмотрев на пустое блюдечко вблизи своего правого локтя.

Сержик унесся.

— Хороший парень, но не умеет правильно расходовать избыточную энергию! — посетовал Березкин, нажатием кнопочки оживляя электрический чайник.

— У нас научится! — ответил Никифоров и ввинтил в ушную раковину наушник.

Грамотно экономя жизненные силы, капитан до обеда смотрел «Звездные войны», а лейтенант пил пустой чай и нетерпеливо ждал бубликов. Тем временем избыточно энергичный практикант Мызин за полдня обскакал шесть райотделов милиции и выяснил, что в два из них уже обращались граждане, ставшие жертвами нападения хулиганов в черных масках! В первом случае это был гражданин Гольцов Алексей Юрьевич, о столкновении коего с замаскированными типами Мызин, как и тысячи телезрителей, уже знал из новостей, а во втором — гражданка Ратиборская Алиса Викторовна.

— Капризная дамочка! — охарактеризовали ее в отделении.

Капризная гражданка Ратиборская сначала принесла заявление, в котором сообщила сразу о двух случаях нападения — на нее саму и на ее взрослого сына, но уже на следующий день свое заявление забрала. Впрочем, последнему обстоятельству в отделении, без устали борющемся не столько с преступностью, сколько с потенциальными «висяками», были откровенно рады.

Практикант Мызин работы не убоялся. Услышав фамилию Алисы Викторовны, Сержик сделал стойку, как охотничий пес в виду глухого тетерева. Алиса Ратиборская была супругой, а с недавних пор — вдовой депутата, в помощниках которого состоял Алексей Гольцов!

Уловив связующее звено, Мызин очертил круг лиц, близких к погибшему Ратиборскому, и в серии телефонных разговоров с собственного мобильного проявил живой интерес к их судьбе. Оказалось, что второй помощник депутата, Александр Пущин, бесследно пропал, о чем его супруга заявила в милицию только накануне. А водитель и охранник Ратиборского, как было известно, погибли вместе с ним при взрыве автомобиля.

— Получается, что все, кто был близок к Ратиборскому, пострадали! — азартный Сержик, захлебываясь эмоциями, сообщил свои выводы капитану Никифорову и лейтенанту Березкину. — Одним угрожали расправой, с другими расправились! Выходит, мы можем предположить, что в убийстве депутата замешаны эти, в черных масках!

— Предположить-то мы это можем, но хотим ли? — вздохнув, пробормотал капитан Никифоров.

Следствие по делу об убийстве депутата активно и не без успеха раскручивало версию о виновности в содеянном группы умственно неполноценных личностей. В компанию к туповатой пэтэушнице, задержанной на площади в самом подозрительном виде — «в белом, но с окровавленными перстами», сыщики подгребли уже погибшего чокнутого «провидца» и дальнего родственника задержанной — дефективного юношу, в возрасте восемнадцати лет самозабвенно играющего в машинки. Возложив ответственность за взрыв на площади на придурковатое трио, следствие благополучно уходило от скандальной темы очередного политического убийства и подводило под монастырь разве что медицинские службы, плохо присматривающие за потенциальными клиентами дурдома в период весеннего обострения психических заболеваний.

Версия практиканта Мызина подрубала эту красивую схему на корню. Поэтому лейтенант Березкин напрягся и нашел в рассуждениях Сержика слабое место:

— Ты утверждаешь, что лиха хлебнуло все близкое окружение Ратиборского? Гм... А как же депутатская любовница?

— Да, да! — обрадовался зацепке капитан Никифоров. — У Ратиборского же любовница была! Что с ней?

— Я узнаю, — пообещал несгибаемый Сержик и исчез из кабинета до конца рабочего дня.

Лейтенант Березкин, у которого юный практикант по инерции все еще ассоциировался со свежими бубликами, до вечера пребывал в неважном настроении.

4

— Где мои новые лиловые туфли?!

В пятницу утром этот вопрос звучал для меня гораздо актуальнее, чем вечно безответные «Кто виноват?» и «Что делать?».

Кто виноват, впрочем, выяснилось сразу после того, как мой гневный вопль достиг ушей бабули.

— Твои лиловые туфли лежат под зеркалом, — сообщила она, неторопливо складывая газету.

После этого очки, которыми наша старушка пользуется только для чтения, стали ей не нужны, и она приспустила их, чтобы укоризненно поглядеть на меня поверх оправы:

— Зачем же так кричать?

— Разуй глаза! — весело нахамил мне Зяма, подмигнув бабушке, которая свои собственные глаза уже разула.

— Они были в коробке, — проворчала я, вытащив туфли, завернутые в одну лишь бумагу, из-под трюмо.

— Коробку забрал Майкл, — сказала бабуля, водружая очки на место и вновь расправляя газету.

— Значит, не зря я провел с ним воспитательную беседу об армейской аккуратности! — обрадовался папуля, привычно зачищая обеденную зону после победоносно завершенного завтрака. — Надеюсь, теперь наш мальчик будет складывать свои игрушки в коробку, и я больше никогда не обнаружу резиновую гадюку в кастрюле с сосисками!

— Это была гробовая змея, — мимоходом просветила нас мамуля, удаляясь к себе с новой книжкой. — Та самая, которая укусила Вещего Олега!

— Я вижу, что русская классика нашему американскому мальчику так же вредна, как отечественный фольклор! — посетовал Зяма.

Я пропустила разговоры родственников мимо ушей. Наступил долгожданный для многих день торжественного бракосочетания Катерины и Александра. В ЗАГС новобрачные никого, кроме свидетелей, не позвали, но на свадебном обеде в ресторане «Старый замок» мы с Трошкиной должны были быть всенепременно. Поскольку других гостей от «МБС» не ожидалось, я просто обязана была единолично поддержать честь нашего процветающего рекламного агентства. По моим понятиям, это означало, что мой внешний вид должен быть таким, чтобы гламурные фифы с журнальных обложек и секс-бомбы с рекламных плакатов в сравнении со мной смотрелись убогими фригидными замарашками.

Для достижения столь амбициозной цели нужны были мощные средства. Лиловые туфли, слава богу, нашлись несколько раньше, чем со мной приключился инфаркт, вызванный кошмарным опасением, что под волшебное сиреневое платье мне придется обуть банальные черные босоножки. Само платье я утюжила минут тридцать, пока шелк не разгладился, как зеркало. Еще час ушел на оформление лица и сотворение прически, а затем мы с мамулей и бабулей, прервавшими по такому поводу свои интеллектуальные пиршества, перерыли фамильный ларец с полудрагоценностями, подбирая для меня украшения. Вдумчивые колебания между аметистами и гранатами заняли еще три четверти часа.

Трошкина, у которой аналогичный созидательный процесс протекал параллельно с моим, периодически позванивала мне, чтобы синхронизировать отдельные этапы, но не торопила ни меня, ни себя. Я уже начала беспокоиться, что мы с ней опоздаем на праздник, назначенный на полдень, но оказалось, волновалась я напрасно. Когда без десяти двенадцать мы с подружкой в парадном обмундировании и праздничном настроении прибыли к «Старой крепости», на горбатом мостике через декоративный ров стояла, скучая, одна Лара Котова с миской несъедобной ритуальной смеси из рисовых зерен, пшеницы и медной мелочи. Новобрачные, которым предстояло принять традиционный денежно-злаковый душ, еще не подъехали.

— Если хотите, можете подождать в обеденном зале, но предупреждаю, там такие запахи, что натощак долго не выдержать! — сказала Лариска. — Даже мои ребята, уж на что народ крепкий, тренированный, и то не усидели в помещении!

Действительно, по рукотворному острову неприкаянно бродили какие-то граждане. Судя по внешнему виду — не только Ларискины батраки, но и званые гости. В своих праздничных нарядах они плохо сочетались с искусственно состаренной крепостной стеной, полуразрушенными бойницами и ржавыми мортирами. Особенно дико смотрелась некая расфуфыренная дама с высоким шиньоном. Она опрометчиво высунула свою голову с венчающей ее волосяной башней в узкую каменную амбразуру, и теперь не могла втянуть ее обратно, не повредив прическу.

— Слушай, зачем мы будем там торчать, как две идиотки? — оценив эту трагикомическую картину, обратилась ко мне гордая Трошкина. — Давай подождем на воле, в парке.

Мне тоже не хотелось бродить среди угловатых камней, рискуя ободрать каблуки новых туфель или порвать нежный шелк платья. Я согласилась посидеть на парковой скамеечке, и мы с Алкой пошли ее, эту скамеечку, искать. Задача осложнялась тем, что лавочка нам нужна была затененная, но с хорошим видом на ближние подступы к «Старой крепости».

На единственной подходящей скамейке улегся поспать какой-то гражданин в облегченном спортивном костюме типа «трусы-майка». В этом наряде и при густой щетине на багровой физиономии он не выглядел благородным джентльменом, и мы не рискнули разбудить его вежливой просьбой уступить место двум милым леди.

— Может, здесь найдется какой-нибудь симпатичный пенечек?

Алка искательно заглянула за старый дуб, а потом заковыляла в обход раскидистого жасминового куста, но из гущи зелени неожиданно донесся сердитый бас:

— Занято!

— Ой, простите! — пискнула Трошкина и свернула с курса.

— Ну что за люди! — сокрушенно прошептала она, вернувшись ко мне. — В парке же есть нормальные туалеты! Неужто им жаль заплатить десять рублей за пользование общественной уборной? Смотри под ноги, раз такое дело!

Мы опасливо, как по минному полю, проскакали по скомпрометированной травке назад, на асфальт, и там остановились под деревом. Однако с него нам на головы посыпался подозрительный мусор, и мы, ругая птичек с их уж совершенно некультурным представлением об общественных уборных, выдвинулись под открытое небо.

Встали, не зная, куда податься. Ситуация на острове изменилась незначительно: впередсмотрящая Лара Котова по-прежнему торчала на мосту, только пристроила между балясинами перил пляжный зонт и спряталась в его тени.

Застрять на открытом месте под палящим солнцем было бы самоубийством. Оценив перспективу во всей красе грохнуться в обморок на пыльный асфальт, я заволновалась и даже уже услышала предупреждающий звон в ушах. Но тут Трошкина вытащила из сумочки свой мобильный, и я поняла, что мой обморок откладывается.

— Алло! Да. Что?!

Алка посмотрела на меня дикими глазами, растерянно вякнула еще: «Но как? О боже!» и отлепила трубку от уха.

Понимая, что ее обращение к господу нашему было сугубо риторическим, а значит, с ответом на некий неожиданный вопрос подружке надо помочь, я с готовностью спросила:

— Что?

— Звонили из пятого роддома, — ответила Алка, с недоумением глядя на выключенный мобильник. — Очень сильно ругали меня за нарушение больничного режима. Сказали, что немедленно меня выписывают.

— А что ты сделала? — заинтересовалась я.

— Я — ничего! — Трошкина сильно расстроилась. — Это твоя коллега, наша милая невестушка! Она смылась из больницы без спроса, пропустила вечерние и утренние процедуры и даже не предупредила об уходе лечащего врача!

— Не заводись, — попросила я.

— Я, конечно, понимаю: критический день бракосочетания, легкое помутнение в уме, радостное волнение и все такое прочее! — Трошкина уже завелась. — Но она же лежала на сохранении под моим именем! С моим паспортом! И что же теперь получается? Получается, что я теперь скомпрометирована перед профильным медучреждением как недисциплинированный пациент! А если мне самой понадобится в пятый роддом?!

— Ну, не сегодня же тебе туда понадобится? И не завтра! — Я попыталась утихомирить разбушевавшуюся подружку, но в результате неожиданной мысли замолчала сама. — Стоп...

— Что еще?!

— Тебе сказали, что Катерина пропустила вечерние и утренние процедуры? То есть она ушла из больницы не сегодня утром, как мы планировали, а еще вчера вечером? Странно...

Забыв заботиться о сохранности каблуков, наряда и прически, я нервно помяла подол, подергала себя за локон, притопнула и спросила:

— У Александра, нашего жениха, есть мобильный? Ты знаешь его номер?

— Вот! — Алка, встревоженная моим тоном, видом и поведением, без вопросов отыскала в своей телефонной книжке нужный номер. — Позвонить ему?

— Я сама!

Я выхватила из рук подружки трубку, нажала вызов и, едва дождавшись ответа, затрещала:

— Саша! Александр, это Инна, Катина коллега. Мы ждем вас в ресторане. Вы уже расписались? Вы едете?

Говорила я довольно громко, и мои слова донеслись до Котовой. Лара, разомлевшая под зонтом, поняла сказанное так, как ей хотелось, и шумно обрадовалась:

— Едут! Едут!

Повинуясь ее сигналу, в «Старой крепости» загремела музыка.

— Тише вы! — крикнула я, отодвинувшись от трубки.

Трошкина ловко вывернула ее из моего кулачка и подхватила начатый разговор на полуслове:

— Нет? И давно? Как же так, о боже!

— Трошкина! Хватит по любому поводу взывать к всевышнему! — вызверилась я. — Сами разберемся! Что тебе Саша сказал?

— Он сказал, что второй час стоит на ступеньках ЗАГСа в ожидании Катерины! Букет уже завял, свидетели хотят расходиться, а невеста не появляется и даже не дает о себе знать!

— А мобильный ее?!

— Не отвечает!

Я замахала руками Котовой, призывая ее остановить никому не нужную свадебную вакханалию, но добилась обратного эффекта. Музыка стала громче, в ресторан на острове с разных сторон пестрым ручейком потекли заждавшиеся гости.

— Все было так хорошо, и вот на тебе! — чуть не плача, пожаловалась Трошкина, огорченная тем, что устроенная ее усилиями свадьба срывается. — А я так старалась... Да пошли они все!

Она махнула рукой, ссутулилась и побрела, покачиваясь на непривычных каблуках, прочь от «Крепости».

— Пошли! Пошли! — неожиданным басистым эхо грянул жасминовый куст.

Бродяга, спавший на лавочке, подпрыгнул как карась на сковородке. Из-за куста с низкого старта выпрыгнул рослый дядя в спортивном костюме. С дерева в вихре листьев и мелкого древесного сора рухнул мужик в камуфляжном комбинезоне. Разностильная троица мгновенно сорганизовалась в стройный птичий клин, взлетела на горбатый мостик и накрыла собой прилизанного мужичонку в красной рубахе и зеленых штанах. Торжественные аккорды марша Мендельсона заглушил протяжный женский крик.

— Что это? Кто это? — обалдело вымолвила Трошкина.

— Это Вера, — машинально ответила я, узнав знакомую. — Верочка, оформитель свадебных торжеств.

— Ей бы лучше на похороны! — высказалась Алка.

В самом деле, Ларискина декораторша заламывала руки и выла, как трагически овдовевшая самка тираннозавра.

— Почему у диплодока три головы и крылья, как у птеродактиля? — машинально процитировала я незабываемое, «из Майкла».

— Стоять! РУБОП! — грянуло в три луженых глотки.

Чокнутые бегуны, трехголовым чудищем налетевшие на мирного пешехода, совокупным весом проломили мостик и бухнулись в воду.

— «Змей Горыныч и Калинов мост»! — прокомментировала я, не в силах вырваться из плена сложившейся системы образов.

Наконец-то заткнулся Мендельсон! Захлебнулась собственным жалобным криком декораторша Верочка. В шумном плеске и бульканье прорезался радостный голос, в котором я с изумлением узнала мужественный бас Руслана Барабанова:

— Что, гад? Не утек?

Жертву битвы под Калиновым мостом в шесть рук выволокли из канавы и разложили на берегу, как белье на просушку.

— Минуточку! — присмотревшись к фигуре в красной рубахе и зеленых штанах, с кровожадной интонацией Руслана Барабанова вскричала вдруг Алка Трошкина. — Да это же наш автоугонщик Вася!

— Мой Тима! Мой Тимочка! — точно споря с Алкой, запричитала Верочка.

— А ты говорил — скромная свадьба! — глядя на шумное столпотворение из окна буфета, попеняла официанту Роме официантка Люда. — Ты на количество гостей не смотри, это еще не показатель. Ты глянь, какая у них дорогущая анимация! РУБОП — это же гораздо круче, чем даже настоящий грузинский тамада!

Банкет, оплаченный заранее, все-таки состоялся. Так и не дождавшись жениха с невестой, истомленные гости собрались за накрытым столом. Я нисколько не сомневалась, что об отсутствии героев праздника все очень скоро забудут, и нарастающему веселью не помешает даже отсутствие руководящих лиц: команда Лары Котовой, деморализованная потерей еще одного бойца — задержанной для дачи показаний Верочки, «Старую крепость» покинула.

Мы с Трошкиной тоже не остались на бессмысленную пьянку, уехали из парка с Русланом Барабановым на его личном авто.

Русик, мокрый с ног до головы, рвался домой — переодеваться в сухое, но я упросила его съездить с нами на квартиру Катерины. По дороге Алка доходчиво и коротко, в несколько предложений, рассказала Руслану драматическую историю Катерины, особо акцентировав загадочное исчезновение героини в финале.

— Да напилась, наверное, ваша подружка на радостях, что ее замуж берут, и спит беспробудным сном! — выдал циничную мужскую версию происходящего толстокожий милицейский капитан.

— Она не могла напиться, она же в положении! — возмущенно напомнила Алка.

На это Барабанов ничего не сказал, только пожал плечами. Полагаю, Руслану трудно было вообразить себе положение, в котором не смог бы принимать спиртное он сам. Тем не менее капитан так проникся нашей с Алкой тревогой, что не остался в машине, а пошел вместе с нами.

Запасные ключи от Катиного жилища все еще были у Трошкиной. Мы вошли в квартиру и осмотрелись. На мой взгляд неспециалиста, в доме все было, как обычно, но многоопытный капитан Барабанов быстро выяснил:

— Вентили на газовой и водопроводной трубе перекрыты, окна и форточки плотно закупорены, в холодильнике пусто, и он отключен! В прошлый раз, когда вы сюда приходили, все было так же?

— А я не помню, как тогда было, — виновато призналась Трошкина и с надеждой посмотрела на меня.

— Тогда на подоконнике стояли кактусы! — вспомнила я.

— Стояли! — подтвердил Руслан, осмотрев подоконник. — Два горшка, один поменьше, другой побольше — от них круги остались... Ну, это уж верная примета: ваша подружка собиралась отсутствовать весьма продолжительное время!

— Наверное, она отдала свои кактусы кому-то из соседей! — смекнула Алка, которая и сама порой поступает подобным образом.

— И этот «кто-то» может знать о причинах, по которым ваша беременная невеста вдруг сбежала из-под венца далеко и надолго! — резюмировал Руслан.

Мы вышли на лестничную площадку. Кроме Катькиной там были еще две двери. Одна — бронированная, с массивной золоченой ручкой и глазком, похожим на небольшой иллюминатор, вторая — попроще, в дырявом кумачевом кожзаменителе на сером ватине. Капитан Барабанов сначала направился к пролетарской двери, но с полпути свернул к буржуйской, потому что за ней кто-то дышал — шумно и даже с хрипами.

— Соседи! — с одобрением сказал Руслан. — Любознательные соседи — находка для опера!

Он послушал астматические хрипы с умеренным интересом участкового терапевта, шепотом сказал нам с Алкой: «Лет сто субъекту, не иначе!» — и довольно-таки ласково попросил:

— Граждане, откройте, милиция!

Размеренные хрипы мгновенно превратились в заливистый лай.

— Мне кажется, гражданин пес еще молод и полон сил! — съязвила Трошкина.

Бронированная дверь сотрясалась. Барабанов поежился и сказал, маскируя смущение:

— Собаки! Собаки — удивительно неприветливый народ.

Мы перешли к ватно-дерматиновой двери, из-за которой никто не гавкал. Руслан на более высокой ноте и уже без всякой нежности повторил свой призыв к гражданам открыть милиции.

— Ври больше! — донеслось из-за двери. — Знаем мы такую милицию! Я открою, а меня по башке тюкнут и квартиру всю обчистят!

— Читает, читает народ Достоевского! — вздохнула Алка.

Капитан Барабанов со словами: «Читайте, читатели!» залепил дверной глазок своим развернутым удостоверением.

— Вправо подвинь! — послышалось изнутри квартиры. — Теперича влево чуток... И вниз опусти... Капитан Руслан Тимурович Барабанов? Али Тараканов? Шо написано, не разберу...

— Сама ты Тараканова, букашка старая, я тя щас саму по косточкам разберу! — моментально рассвирепел наш капитан. — Что за народ! Не облают, так оскорбят! Открывайте, гражданка пенсионерка! Будете давать показания!

— Марьвасильна меня зовут, — вполне добродушно сообщила бабушка, открыв дверь на ширину ладони и выглянув в просвет одним глазом. — А шо показать-то тебе, капитан Комаров?

— Тараканов! — машинально возразил замороченный Руслан. — Тьфу! Барабанов!

Трошкина захихикала, а бабусин голубой глаз заблестел так проказливо, что я побоялась: сейчас она назовет нашего капитана Клоповым или Мошкиным! Поэтому я поторопилась сбить градус нездорового веселья серьезным вопросом:

— Марья Васильевна, давно ли вы видели вашу соседку, Катерину?

— А и недавно! — с готовностью ответила общительная старушка, все так же глядя на нас одним оком, как мелкий циклоп. — Аккурат вчера вечером! Катюшка мне кактусы свои принесла на постой.

— А сама она куда делась? — спросила я.

— А и не знаю! Не спрашивала я ее! — престарелый циклоп недобро прищурился. — Некультурно это — спрашивать девку, куда она на ночь глядя с мужиком подалась!

— Ага, значит, был какой-то мужик! — уцепился за слово капитан Барабанов-Тараканов. — Какой?

— Ой, старый! — с сожалением вздохнула свидетельница. — Седой, как лунь! Ажно жалко мне стало Катюшку, что она красоту свою молодую с этим дедом дряхлым погубит!

— Он был седой и дряхлый? — повторила я. — Точно дряхлый? Или только седой?

— Это важно? — скривился Руслан, критикуя мою манеру собирать свидетельские показания.

— Молчите, Бабочкин! — я отпихнула его от двери. — Марьвасильна! Вспомните, пожалуйста, как выглядел тот мужчина, с которым ушла Катя?

— Так говорю же — седой! Усы, борода, волосья — все белое, как у Деда Мороза! Разве что не в тулупе он был, а по-модному, как молодой, в футболке и джинсах, как вот ваш капитан...

— Барабанов! — разом выдохнули Руслан и Алка.

— Только сухой, — закончила бабка и сменила тему. — Капитан, а шо ж ты весь наскрозь сырой? Где тебя замочили?

— Дело у меня было мокрое! — огрызнулся Барабанов и сделал такое лицо, что стало понятно: сейчас он сам кого-нибудь замочит за здорово живешь!

— Марьвасильна, а Катя не сказала, долго ли она будет отсутствовать? А чемодан у нее был? — не отставала я.

— Сказала, что долго. И чемоданов у ней цельных два было. Здоровущие, как мой комод! Мужик ейный пер их — ажно приседал!

— Приседал, но пер! — я подняла указательный палец и все, даже старушка-циклопушка, посмотрели на него с большим вниманием. — Так-так-так...

— Все, что ли? — с досадой спросил Барабанов. — Можем отпускать свидетельницу на вечный покой?

— Типун тебе на язык, Пауканов! — выругалась Марья Васильевна и шумно захлопнула дверь, едва не прищемив насекомому капитану правую лапку.

— Бабки! — Барабанов скрипнул зубами и поднял глаза к потолку в лохмах осыпающейся побелки.

— Ну? — подбодрила его Трошкина, с интересом ожидая очередной милицейской мудрости.

— Бабки хороши в кошельке! — изрек Барабанов и поскакал вниз по лестнице, оставляя на серых цементных ступенях сырые следы.

— Уже уходим? — вопросительно посмотрела на меня Алка.

— Ну, если больше ничего не осталось... — ответила я, как Винни-Пух.

Мы спустились вниз, вышли во двор и обнаружили в машине Барабанова незнакомого молодого человека с приятным, но незапоминающимся лицом.

— Он расспрашивал народ во дворе, не знает ли кто, где искать гражданку Екатерину Владимировну Громову из пятнадцатой квартиры, — оригинально представил юношу мне и Трошкиной капитан Барабанов. — Я решил, что нам нужно предметно побеседовать. Садитесь, поехали!

— Чтобы предметно побеседовать, мы обязательно должны куда-то ехать? — струхнула Алка, видимо, вообразив, что сердитый Руслан повезет нас всех на допрос в милицию.

— Чтобы предметно беседовать, я должен получить сухие штаны! — рявкнул Барабанов.

— Значит, никаких мокрых дел больше не будет! — заботливо успокоила я встревоженную Трошкину.

5

— Дениска, у тебя найдутся чистые сухие штаны? Вынеси их во двор! — попросила я милого и, не ответив на закономерно последовавшие вопросы списком, выключила трубку.

Не надеясь на моего капитана с его стадным гардеробом и плохо налаженным холостяцким бытом, с просьбой вынести во двор чистую сухую рубашку Трошкина позвонила Зяме. Его запаса модного тряпья могло хватить для переодевания в сухое обмундирование всех участников исторического форсирования Днепра.

Наши любимые мужчины прискакали во двор одновременно и с одинаково настороженными лицами. Заказанные нами чистые и сухие одежды они держали так, что их было бы очень удобно использовать как оружие ближнего боя.

— Это кто же тут у нас голозадый?! — еще с крыльца зловеще поинтересовался Денис, воинственно размахивая запасными штанами.

— О ком заботимся?! — подхватил Зяма.

Узнав, что заботимся мы не о каком-нибудь залетном ловеласе, а о проверенном товарище Руслане Барабанове, ревнивцы успокоились и так подобрели, что не стали возвращаться в дом, а засели вместе с нами в беседке вокруг покосившегося стола для игры в домино. Руслан тут же, за виноградной шпалерой, переоделся в сухое и вывесил свои мокрые шмотки на просушку на веревку. Зяма сбегал в магазин за пивом с чипсами для мужчин, вином с конфетами для женщин и соком с печеньем для пацана, несовершеннолетний возраст которого легко читался на его румяном безусом лице. Затем наши капитаны подвергли парнишку перекрестному допросу. Тот и не запирался (сок с печеньем расположили его в нашу пользу) и доверчиво рассказал милицейским дяденькам и штатским тетенькам о своей миссии.

Едва услышав словосочетание «люди в черных масках», мы с Алкой одинаково многозначительно сказали: «Ага!» и отодвинулись от шампанского и даже от конфет. Трошкину по понятным причинам заинтересовало описание тех двоих, которые поджидали Гольцова у подъезда с маской в кармане.

— Скажи, Сереженька, а не было ли у них такой особой приметы, как кавказский акцент? — спросила она.

— Вроде нет, — ответил Сержик. — Бабушка-свидетельница назвала другую примету: один из тех парней был красноглазым!

— Какая же это особая примета? — хмыкнул капитан Кулебякин, выразительно поморгав рубиновыми от недосыпания очами.

— Может быть, РАЗНОГЛАЗЫМ?! — встрепенулась я.

— О! — сказала Алка, сделавшись круглоглазой.

— Что — «О»? — спросил Кулебякин, явно ничего не понимая и так же явно от этого сердясь.

— Все! — торжественно сказала я и выразительным жестом попросила налить мне шампанского. — Я все поняла! Все.

— Тогда сначала скажи мне, где Катя, потому что я очень за нее волнуюсь! — попросила Трошкина, не усомнившись в моем внезапном всезнайстве.

— Где точно — не скажу, но думаю, что уже на пути в прекрасные дальние страны, — ответила я.

— А как же ее замужество?! — охнула Алка. — Я так старалась! А баба Соня так ждала! И несчастный Саша...

— Саша действительно несчастный, — согласилась я. — Вдобавок к глухоте и близорукости получил, бедолага, моральную травму... Зато у Катьки теперь все хорошо. У нее будет ребенок, а у ребенка родной отец!

Алка неуверенно улыбнулась и снова нахмурилась:

— Постой-ка... Разве этот ребенок у нее не от Ратиборского?

— От него! — я кивнула и хитро прищурилась. — Думаешь, кто был тем удивительно крепким старцем, с которым она сбежала?

— Геночка?! — ахнула подружка.

Я снова кивнула:

— Ратиборский собственной персоной, живой, здоровый, загримированный под дедушку, как тогда, в казино!

— Но как?!

Я с победной улыбкой оглядела сидящих за столом.

— Да-да, нам тоже очень интересно! — сказал Зяма, хрустя чипсами, как зритель на просмотре увлекательного фильма в кинотеатре.

Служивые люди Кулебякин, Барабанов и Сержик отделались молчаливым согласием. Не иначе, почувствовали, что дилетант в моем лице в очередной раз посрамил профессиональный сыск! Чтобы не огорчать их сверх меры, я начала с извинения:

— Честное слово, я не хотела! На сей раз я специально ничего не расследовала, это как-то само получилось.

— «Не виноватая я, он сам пришел!» — язвительно процитировал Зяма.

— Кто? — Денис вздрогнул и огляделся.

Я с легким злорадством подумала, что у него развилась небольшая фобия насчет приходящих ко мне мужчин.

— Конец истории, — пояснил Зяма. — Которую я бы предпочел услышать с начала. Давай, Дюха! Излагай!

И я охотно изложила.

— Жил-был один бизнесмен, по совместительству занимавшийся политикой. У него имелись кое-какая недвижимость и половинная доля в казино, вторым владельцем которого был Левон Айрапетян.

— Это ты о Ратиборском говоришь? — догадалась Трошкина.

— О нем, — подтвердила я. — О Катькином Геночке.

— Катька — это кто? — спросил Зяма, который всегда живо интересуется прекрасным полом.

— Ты ее знаешь, это секретарша моего шефа, — ответила я.

— Любовница Ратиборского и мать его будущего ребенка! — от себя добавила Алка, чтобы прибить Зямин живой интерес на корню.

— Жил Ратиборский, жил — и дожил до переломного момента в своей жизни, — я вернулась к повествованию. — Из выгодного игорного бизнеса компаньон — типичный бизнесмен солнцевской формации — его постепенно выдавил, получив казино «Пирамида» в единоличное владение. Пришлось Ратиборскому полностью перекинуться на политику, и неплохие у него там были перспективы для карьерного роста, но не смог Геннадий Петрович удержаться от мести и начал посильно вредить своему бывшему компаньону.

— Это Айрапетяну-то? — хмыкнул капитан Барабанов. — Ну-ну!

— Хо-хо! — тоже хмыкнул капитан Кулебякин.

— А как он ему вредил? — умница Трошкина не стала издавать нечленораздельные звуки, а задала вопрос, полезный для развития сюжета.

— Сначала он вредил Айрапетяну общественно полезным способом — путем активного продвижения закона о закрытии в городе всех игорных заведений и выдворении их в необжитые кубанские степи. Хорошее дело, по-моему, за это Ратиборскому можно только спасибо сказать.

— Айрапетян не скажет, — возразил Барабанов.

— Айрапетян, я думаю, как раз высказал свое отношение к этой законодательной инициативе, организовав взрыв депутатской машины, — предположила я. — Хотя у него был и другой повод сильно обижаться на Ратиборского. Геннадий-то Петрович не удовлетворился моральной победой над игорным бароном и затеял еще игру в Робин Гуда!

— Мошенническим путем срывая в «Пирамиде» куши, то есть флеши? — догадалась Алка.

— Быстро соображаешь, молодец! — похвалила я. — Полагаю, со времен партнерского владения «Пирамидой» у Ратиборского в казино остались добрые знакомые, к которым можно было подкатить с деловым предложением «пощипать» казну.

— Ничего себе — «пощипать»! Пара флеш-стритов по пять тысяч долларов за ночь! Да это моя зарплата за полтора года! — возмутился Кулебякин.

— Быстро считаешь, молодец! — похвалила я и его тоже. — Только Ратиборский с сообщниками срубили больше, чем пару флешей. Думаю, они пропели в «Пирамиде» не один сеанс робингудства, так что Левон Айрапетян сильно обеспокоился и с целью выявления «засланных казачков» в рядах своих сотрудников заказал кое-кому съемку скрытой камерой.

— Что значит — «кое-кому»? — неожиданно обиделся капитан Барабанов. — Администрация казино «Пирамида» обратилась за помощью к нашим коллегам из ОБЭПа!

Капитан Кулебякин издал невнятный, но отчетливо вопросительный возглас.

— Ты же просил узнать насчет лейтенанта Лосева! — напомнил ему Руслан. — Я и узнал. Минувшей ночью Аркадий действительно находился в казино с заданием провести видеосъемку скрытой камерой.

— Его послали выполнить чужую работу, потому что запись, которую несколькими днями раньше сделал в «Пирамиде» профессиональный оператор Леша Пряников, до заказчика не дошла! — перебила я, радуясь своей сообразительности.

Затем моя радость угасла: я вспомнила, что кто-то вытащил диск с упомянутой записью из нашего домашнего видика. Я с укором посмотрела на Кулебякина. Он принял независимый вид.

— Дошла до нас та первая запись, дошла, — подтвердил мою загадку капитан Барабанов. — Хоть и с запозданием, но дошла. Спасибо Денису.

— Лучше скажите спасибо мне: это я нашла флеш-карту в путинском шарике, куда ее спрятал Пряников! — дуясь, напомнила я.

— Я не знаю, что такое «путинский шарик», — осторожно сказал начинающий чекист Сержик. — Но из того, что было сказано, я улавливаю некую связь между фамилией «Айрапетян» и замаскированными типами с кавказским акцентом. Что скажете?

— Что ты тоже молодец! — Я одобрительно похлопала парнишку по плечу. — Но замаскированные — это большая и интересная тема, связанная с казино лишь частично. Видишь ли, под однотипными черными масками скрывались разные лица, не только кавказской национальности! Причем как мужские, так и женские!

Тут я посмотрела на Трошкину. И остальные тоже посмотрели.

— Это было всего один раз! — краснея под устремленными на нее взглядами, неохотно сказала Алка. — Мы с Валентином хотели немножко прижать Гольцова, но опоздали — нас опередили замаскированные кавказцы. А мы и не в масках вовсе были! Просто в колготках!

— Все-таки без колготок не обошлось! — сочувственно сказал Зяме Денис.

— Милая, напомни мне попозже расспросить тебя о Валентине, с которым у тебя это — с колготками — было всего один раз! — притворно мягким голосом попросил Алку мой братец.

— Да Валентин тут вовсе ни при чем! — громко сказала я, выручая подружку. — Кроме них с Алкой, в масках бегала целая толпа народа! Кавказцы Левона Айрапетяна, разноглазый сынок Ратиборского со своим дружком, депутатский помощник Гольцов — все носились по кругу, пытаясь найти того, кто завладел деньгами Геннадия Петровича!

— Флешами из казино? — уточнила Трошкина.

— И выручкой за продажу недвижимости! — добавила я. — Думаю, сумма набежала кругленькая, но искать ее у родных и близких Ратиборского никакого смысла не было. Геннадий Петрович держал свои денежки при себе!

— Вот с Геннадием Петровичем хотелось бы разобраться! — снова подал голос пытливый юноша Сержик. — Он же погиб при взрыве на площади, разве нет?

— Конечно нет! — Я помотала головой. — Ратиборский после субботнего заседания комитета из парадного на площадь и не выходил! Из здания ЗСК еще боковой выход имеется, им обычно обслуживающий персонал пользуется. Геннадий Петрович, слегка изменив внешность, утек туда. А в депутатский автомобиль вместо Ратиборского сел и, увы, взорвался второй помощник Геннадия Петровича, некий Александр Пущин...

— Заявление об исчезновении которого в отделении приняли только вчера, — пробормотал Сержик.

— Пущин до прихода к Ратиборскому был актером молодежного театра, — объяснила я. — Однажды под Новый год он спроворил Геннадию Петровичу карнавальный наряд из театральной костюмерной, а потом, видимо, начал применять свои профессиональные навыки в более широком диапазоне. Когда Ратиборский начал опасаться за свою жизнь, он не только нанял телохранителя, но еще и сделал Пущина своим дублером. В гриме тот вполне убедительно играл роль собственного шефа, разве что некоторая разница в телосложении выдавала подмену: я заметила, что «Ратиборскому», который вышел из ЗСК и сел в машину за секунду до взрыва, пиджак был слегка великоват, а брюки коротковаты. Очевидно, Пущин был немного выше и стройнее своего босса. И шея у него была потоньше, поэтому он ее платком замотал.

— Неужели это брачная агрессия Катерины вынудила Геночку так дрожать за свою жизнь?! — презрительно скривилась Трошкина. — Боже, какие это жалкие существа — мужчины!

Зяма, Руслан, Денис и даже Сержик глухо возроптали, а я благородно вступилась за Геночку:

— Да нет же! Ратиборский не бежал от Катерины, вовсе наоборот! Он все и всех бросил, а беременную Катьку забрал с собой в новую жизнь! А боялся он Айрапетяна и, видишь, не зря — покушение-то состоялось!

— Надо еще доказать, что взрыв на площади организовал Айрапетян! — напомнил Зяма.

— Докажем! — хором сказала Руслан, Денис и Сержик.

— Доказывайте, — великодушно разрешила я. И еще более великодушно предложила: — А хотите, я вам скажу, кто убил Лешку Пряникова? То есть на кого я думаю. А вы, может, докажете...

— Ну, говори! — вздохнул Денис.

Кажется, его не радовал быстро растущий объем предстоящих доказательных работ.

— Я думаю, что оператора убил Алексей Гольцов, — сказала я. — В субботу, когда Геннадий Петрович разбогател еще на десять тысяч долларов, Гольцов был в «Пирамиде» вместе с шефом и мог догадаться, что Пряников их снимает. Он проследил за оператором до «Старой крепости», после свадьбы подошел к нему в тихом месте в парке, попросил отдать запись по-хорошему — не получилось. Тогда он стал требовать по-плохому — ну и ненароком убил Пряникова ударом в висок. Гольцов-то бывший боксер, рука у него тяжелая! А потом он вытащил у мертвого из кармана деньги, инсценируя ограбление. Вот и все.

— Все, — повторила Трошкина. — Конец. Финита ли трагедия!

Она встрепенулась, заглянула в свой стаканчик, потом в незаметно опустевшую бутылку и с намеком спросила:

— А еще шампанского милым дамам никто купить не хочет?

Купить шампанского милым (и умным!) дамам захотели все кавалеры разом. Зяма, Денис и Руслан ушли в магазин. Мы остались втроем. Немного помолчали, улыбаясь и переглядываясь, а потом Алка решила завести светский разговор и спросила нашего нового знакомого:

— Ну а ты, Сереженька? Чем еще, кроме детективных дел, занимаешься?

Тон у Трошкиной был добродушный и снисходительный — точь-в-точь добрая бабушка, расспрашивающая внучка!

— Маме помогаю, — неожиданно засмущался начинающий чекист, приняв предложенную ему роль славного крохи.

— Посуду моешь, пыль вытираешь, мусор выносишь? — задушевно подсказала бабушка Алла.

— Нет, я маме материал для диссертации собираю.

— Ого! — пискнула Трошкина, враз помолодев лет на сорок. — Это как?!

— Мамуля моя пишет работу по психологии, на тему «Роль оценочной характеристики потенциального партнера в дистанционной брачной игре»! — горделиво объяснил Сержик. — Ей всяческая статистика нужна и реальные случаи для примеров. Так я на сайтах знакомств размещаю объявления, как будто бы от разных женихов — иностранцев, гастарбайтеров, русских эмигрантов. Даю объявления, а потом собираю отклики невест. И такие, знаете, интересные случаи бывают! Некоторые неразборчивые девушки свои анкеты всем подряд, прямо-таки веером рассылают!

— Знаем, — снова постарев, скрипуче проворчала Трошкина и отвернулась.

Я поглядела, куда она смотрит, и подпрыгнула на лавочке. За решетчатой оградой, отделяющей от общего двора территорию детского садика, на зеленой травке чернильной лужицей блестела картонка с логотипом итальянского производителя обуви.

— Это же крышка от моей коробки!

Я вскочила, подошла к решетке и просунула голову между прутьями, высматривая саму коробку.

Она стояла под кустиком, наполовину прикрытая лопушком. Под ним белело что-то меховое, вроде несвежего малярного валика. Я пригляделась и с ужасом опознала неподвижное мохнатое тельце котенка.

— Боже мой!

За кустами детский голос бойко протарахтел на манер считалки: «Тя-тя, тя-тя, на-ши се-ти прита-щи-ли мер-тве-ца!» После хорового финального «ца!» послышались восторженный разноголосый визг и частый топот. Потревоженные кусты заволновались, как море, из которого что-то такое потащили сетями.

— Кажется, это была плохая мысль — отдать вашего мальчика в наш детский сад! — самокритично признала Алка.

— Майкл! — строго позвала я, не сомневаясь, что только наш мальчик мог разучить с детками пушкинский ужастик и положить в коробку для игрушек дохлого котенка.

— О, тетинди!

Майкл вылез из лопухов, и тут вдруг случилось чудо: «дохлый» котенок заворочался, поднялся и присел на передние лапы, сладко потягиваясь.

— Да он живой! — обрадовалась Алка.

Живой котенок плюхнулся на попу и яростно почесал за ухом задней лапой.

— Чешется! — растрогалась Алка.

— Чеширский кот! — засмеялась я.

— Ит из мой кошка! — похвастался Майкл. — Хиз имя Трупик.

— Ка-ак?! — Мы с Трошкиной вмиг перестали радоваться.

— Опять ты, Мифка, ффе путаеф! — выступив из-за дерева, сердито сказала шепелявая особа лет шести. — Не кофка, а котенок! И не Трупик, а Прутик!

Она строго посмотрела на нас с Трошкиной и пояснила:

— Потому фто он худой!

Затем барышня сунула котенка под мышку, а Майкла взяла за руку и утащила обоих в глубь сада.

— Я, наверное, тоже диссертацию напишу! — с умилением глядя им вслед, сказала Алка. — На тему: «Руководящая и направляющая роль любящей женщины в судьбе существ противоположного пола»!

— Вот кстати, о руководящей и направляющей женской роли: интересно, а давно ли Катька узнала, что ее любимый Ратиборский вовсе не погиб? — вслух подумала я.

— Как знать! — Трошкина молча пожала плечами и многозначительно усмехнулась:

— А вот кому еще шампанское!

— Ау, девочки! Вы где?

Я обернулась. Из-за угла дома к беседке вывернули наши с Алкой любимые существа противоположного пола.

Подчиняясь руководящей и направляющей силе женского каприза, они спешили к нам, несли заказанное шампанское и улыбались как настоящие чеширские коты.