ГЛАВА 22

Оливер занял для Шайлер место рядом с собой в химической лаборатории. Он подал девушке защитные очки; она надела свинцовый фартук.

— Что делаем сегодня? — поинтересовалась Шайлер, пристраивая очки на носу.

Оливер свои уже надел. Класс выглядел словно команда сварщиков. В другом конце лаборатории Мими громко жаловалась, что очки оставляют у нее на переносице уродливые красные отметины, но никто ее особенно не слушал.

— Снова готовим леденцы? — спросила Шайлер.

Оливер проверил горелку Бунзена и осторожно, постепенно включил ее; вспыхнул небольшой красный огонек.

— Угу.

Раньше в Дачезне этот предмет вел один из самых изобретательных и обаятельных преподавателей. На самом деле химическая лаборатория была настолько популярна среди учеников, что и второкурсникам, и студентам предпоследнего курса дозволялось выбрать ее в качестве факультативной дисциплины. Но мистер Энтони, недавний выпускник Йеля, ребячливый и полный энтузиазма, после зимних каникул был уволен из школы из-за плачевного романа с одной из учениц, которая в результате забеременела. Мистера Энтони выгнали, а студентку исключили. В конце концов, здесь не какая-нибудь школа Деграсси из сериала. Здесь Дачезне.

И все бы было прекрасно, да только когда мистер Энтони исчез, а с ним и его сложные, но увлекательные лабораторные эксперименты (например, в последнем семестре они превратили медь в золото или, по крайней мере, позолотили), студентам подсунули нудного старого мистера Коргана; его учебный план состоял из серии экспериментов один скучнее другого.

Рассчитайте плотность. Выясните химический состав воды. Определите, какой это раствор, кислотный, щелочной или нейтральный. Скукотища! Мистер Корган был настолько медлителен, что класс уже две недели занимался химической реакцией между водородом и фруктозой, а попросту — сооружением леденцов из сахара и воды.

Шайлер уже собралась было поставить пробирку с водой на горелку, как вдруг мистер Корган объявил, что сегодня они займутся чем-то другим.

— Я хотел бы... кхе-кхе... чтобы вы каждую неделю меняли партнеров по работе. В последнее время класс сделался очень разболтанным, и я вынужден... кхе-кхе... разлучить вас с вашими друзьями. Те, кто сидит слева, будьте добры, перейдите к следующему столу. И так мы будем пересаживаться каждую неделю.

У Шайлер с Оливером сделался страдальческий вид.

— До встречи после урока, — бросил Оливер девушке, когда Шайлер собрала вещи и перешла к следующему столу, у которого стоял Кингсли Мартин.

Если уж на то пошло, пластиковые очки лишь подчеркивали его красоту, демонстрируя, что ей ничто не в силах повредить. Кингсли мог бы нацепить полиэстеровые штаны и клоунские усы и все равно смотреться круто. Шайлер редко видела Кингсли после его появления, но постоянно слышала восторженные отзывы о нем и видела наглое представление, устроенное им во внутреннем дворе нынешним утром.

— Безобразие вышло с твоим дедом, — сказал Кингсли вместо приветствия.

Шайлер стоило немалого труда не выказать своего изумления. Хотя... Кингсли — он же из Голубой крови. Его родители, наверное, занимают высокое положение в Комитете.

— С ним все будет в порядке, — сдержанно откликнулась она, ожидая, пока вода в пробирке закипит.

— Да, само собой. Я бы с удовольствием полюбовался, как Лоуренс с Чарльзом сцепятся. Прямо как в старые добрые времена.

— Угу, — кивнула Шайлер, не желая продолжать разговор.

Она даже Оливеру не сказала про возвращение Лоуренса — из суеверного опасения. А вдруг Комитет возьмет и сразу же вышлет его обратно в Италию? Тогда и говорить будет не о чем.

Скажи, ты все вздыхаешь по тому парню?

— Что-что? — переспросила Шайлер, взяв пробирку.

— Ничего. — Кингсли с невинным видом пожал плечами. — Раз тебе угодно вести такую игру, — провокационным тоном произнес он.

Когда Кингсли отвернулся, Шайлер внимательно взглянула на его профиль. Она слышала, что парень присутствовал на балу Четырех сотен. А не мог ли... не мог ли он быть тем самым незнакомцем в маске, с которым она целовалась на вечеринке после бала? Шайлер невольно коснулась собственных губ. Если она и вправду целовалась с ним, означает ли это, что, хотя она считает его отталкивающим, все же находит в нем нечто привлекательное для себя? Оливер вечно цитировал Фуко, говоря, что желание проистекает из отвращения.

Вдруг ее посетила неожиданная мысль: а что, если парень в маске был Оливер? На вечеринке были и другие из Красной крови... а Оливер терпеть не мог оставаться в стороне от общего веселья. Шайлер была уверена, что он сумел бы как-то разузнать об этой затее. Может, ее влекло к парню в маске потому, что это был ее лучший друг? Может, они действительно целовались с Оливером? И потому он так внимателен к ней в последнее время? Потому обращается с ней с такой нежностью?

Шайлер взглянула на Оливера, сидящего на другой стороне комнаты. Он, скривившись, наблюдал, как Мими Форс, его партнер по лабораторной работе, пережгла фруктозу и та, растаяв, образовала приторно воняющий комок — сущее бедствие.

Если она целовалась с Оливером, означает ли это, что теперь они с ним больше чем просто друзья? Должны ли они начать встречаться? Привлекал ли он ее когда-нибудь? Шайлер взглянула на каштановые волосы юноши, падающие ему на глаза, и вспомнила, как в Венеции ей сильнее всего на свете хотелось попробовать его крови. Можно ли считать, что это влечение того же рода? И как он сам относится к ней?

Шайлер положила аккуратно выплавленные квадратные леденцы на стол и заметила краем глаза еще одного парня.

Это был Джек Форс. У нее моментально заныло под ложечкой.

И вдруг Шайлер осознала, что просто обманывает себя. Она может поиграть с идеей о том, что ей нравится Кингсли или Оливер. Но на самом деле она знала, что лелеет не такую уж тайную надежду насчет того, с кем целовалась на самом деле. Она хотела, чтобы это был один, и только один юноша.

Джек.


Загрузка...