Маскарад

ГЛАВА 48

Возвращение в дом мачехи, в «Пентхаус грез», было некоторым разочарованием после того, как с ней носились в клинике доктора Пат. По прошествии нескольких недель Блисс все-таки выписали: все это время за ней наблюдали, проверяя, стабилизировалось ли ее положение и не проявляет ли она признаков извращения. Интересно, чего они от нее ожидали? Что она станет на них бросаться? Или вскроет себе вены? Медсестры в клинике даже вроде боялись подходить к ней близко, чтобы чего не случилось.

Был первый день «лыжной недели», и при обычных обстоятельствах их семейство сейчас летело бы в Гштаад, но отцу пришлось отправиться по делам Совета в Венецию. Боби Энн полетела с ним — лишь затем, чтобы ударно пройтись по магазинам на виа Кондотти в Риме. Джордан тоже поехала с родителями, поскольку семейство решило, что она еще слишком мала, чтоб оставаться одной. Блисс же, поскольку она еще не до конца поправилась, оставили на попечение домашней прислуги. Во время суда над Мими Блисс была уже дома, но она не сомневалась, что Мими не пострадает. Слишком уж это было соблазнительно — представить себе жизнь без диктаторских замашек Мими Форс; вселенная не настолько добра, чтобы избавить Блисс от Мими.

Блисс, оставшейся в апартаментах в одиночестве, было скучно, и она решила, за неимением лучшего занятия, разобрать свой шкаф. Может, проделать заодно весенний ритуал обновления, как советуют дамские журналы. Как там в них пишут — выбросьте одежду, которую вы не надевали больше двух лет, или ту, которая слишком износилась или стала плохо на вас сидеть. В общем, всякое такое.

Девушка как раз доставала из шкафа старый свитер крупной вязки, когда на пол упала продолговатая, обтянутая бархатом шкатулка и из нее вывалилось ожерелье.

Это оказался тот самый изумруд, она позабыла вернуть его к отцу в сейф после бала Четырех сотен.

Блисс подобрала ожерелье. История, связанная с камнем, до сих пор настораживала ее. Вот уж точно, проклятие Люцифера. Когда она укладывала ожерелье обратно в шкатулку, из-под бархатной подушечки выскользнула фотокарточка.

Блисс подняла ее и принялась разглядывать. На фотографии был изображен ее отец; в охотничьей куртке и высоких ботинках, молодой и стройный. Рядом с ним — женщина, которую Блисс всегда считала своей матерью. Отец носил выцветшую копию этой фотографии в бумажнике, а эта вот сохранилась получше. Блисс обратила внимание на длинные белокурые волосы матери и большие, как у оленихи, глаза. Отец всегда говорил, что у Блисс глаза матери. И на фотографии было видно, что глаза у женщины зеленые, как у самой Блисс, подобные изумруду, который девушка держала в руках.

Блисс перевернула фотографию.

Аллегра ван Ален?! При чем тут мать Шайлер? Это какая-то ошибка. Ее мать звали Шарлотта Поттер. Что все это значит?

Блисс все еще ломала голову над странной надписью, когда послышался звон разбитого стекла. Осколки брызнули девушке под ноги, и Блисс кинулась посмотреть, что случилось.

В углу, дрожа, сжался парень; ноги его были в крови от порезов. На нем была та же самая футболка и джинсы, что и при их последней встрече. Мокрые волосы спутались, но взгляд печальных, виноватых глаз остался прежним.

Дилан! Это действительно был он. Он был жив.

Юноша, тяжело дыша, поднял голову.

Блисс бросилась к нему, так и не выпустив изумруд из рук.

Дилан посмотрел на Блисс, но при виде камня в ее руке вздрогнул, как будто тот причинял ему боль.

— Ты жив! — с радостью воскликнула Блисс. — Ты порезался... дай я тебе помогу!

Дилан покачал головой.

— Не сейчас. Нет времени. Я знаю, кто Серебряная кровь.