Мечта мужчины, или 129 килограммов нежности

Глава 11

— Посторонитесь! — Эльвира обладала голосом, который мог бы прославить ее на оперной сцене, если бы она только этого захотела. — Отойдите, дайте пройти.

Охранник, карауливший вход модного закрытого клуба «Адвокат», встретил ее как родную и пропустил в обход очереди. Эля выглядела сногсшибательно — на ней было шелковое платье-миди цвета пожара и туфли «Джимми Шу» на огромных металлических каблуках.

— Куда она прет? — возмутился кто-то из длинной очереди, выстроившейся перед входом. — Мы здесь уже полчаса стоим!

— Можете не стоять, — мрачно усмехнулся охранник, — все равно сегодня в клубе частная вечеринка.

Эля наградила недовольную толпу снисходительной вялой улыбкой и взяла Олю за руку. Оля чувствовала себя немного не в своей тарелке. Она танцевала в кордебалете-шоу «Вива, Рубенс!» уже несколько месяцев и постепенно привыкла к новой работе. Хотя первый концерт был ужасным — лучше о нем и не вспоминать. С непривычки она зацепилась одним каблуком за другой и рухнула прямо на сцене. Дело было в ночном клубе. Вместо того чтобы поддержать ее, зрители начали смеяться и свистеть. А у нее ко всему прочему еще и не сразу получилось встать — запуталась в одежде. В общем, опозорилась по полной программе. Оля думала, что после такого инцидента она никогда в жизни на сцену больше не выйдет. Но Эля только посмеялась над ней. И рассказала, как одна из нынешних солисток однажды свалилась в оркестровую яму. Представьте себе весь ужас музыкантов, на которых сверху падает стокилограммовая туша. Все разбежались кто куда. Хорошо еще, что никто не пострадал, иначе на «Вива, Рубенс!» подали бы в суд. В итоге Эля уговорила ее попробовать еще раз. Оля и сама не заметила, как втянулась.

И вот теперь Эльвира на правах духовной наставницы активно приобщала ее к московской светской жизни.

— Пойдем, не отставай.

— Я чувствую себя неловко, — призналась Оля. — Нас провели мимо всех этих людей… Мне Влада столько раз жаловалась, что ее не пустили в «Адвокат», а мы так просто прошли. Представляю, что они теперь про нас говорят.

— Сейчас же прекрати комплексовать. Мы прошли сюда, потому что мы — звезды! И не стоит жалеть этих людей. В конце концов, они не за колбасой в очередь выстроились.

— И то верно! Сколько здесь народу.

Олина непосредственность и восторженность умиляли Эльвиру. Она и себя такой помнила. Когда-то и Эле не верилось, что все это происходит именно с ней. А сейчас каждый ди-джей и клубный арт-директор этого города мечтали с ней подружиться.

— Элечка, радость моя! Ты, как всегда, божественна. — К ней подскочил ведущий популярного ток-шоу, который почему-то любил придавать себе «голубоватый» вид, несмотря на то что был стопроцентным натуралом.

Эля знала об этом не понаслышке — когда-то, пару лет назад, у нее был с этим телеведущим короткий, но бурный роман. Он, кажется, был в нее влюблен, и они собирались отправиться в кругосветное путешествие. А потом она ушла от него к мастеру спорта по фигурному катанию — субтильному херувимчику, который был моложе ее на четыре года. Она тогда была на пике популярности, считала, что ей позволено все, и была недалека от истины. Телеведущий забросал ее гневными электронными письмами, ни на одно из которых она так и не потрудилась ответить. С тех пор она видела его только на телеэкране. И вот надо же, какое «везение» — встретить его на вечеринке в клубе «Адвокат».

— Привет, Андрюшенька, — она расцеловала его в обе небритые щеки, отметив про себя, что сейчас он стал еще больше походить на «голубого», чем раньше.

Ну зачем он обтянул свой тощий зад ярко-красными брючками с заплаткой-сердечком на левой ягодице? И эта прозрачная рубашка — бесспорно, она подчеркивает безупречную мускулатуру, но у Андрюши в ней такой дурацкий вид!

— Рад тебя видеть, — он улыбался, но Эля знала, что на самом деле он злится. Слишком уж хорошо она его знала. У него даже одно веко нервно подергивалось.

— Я тоже рада. Слежу за твоими успехами. Ты молодец.

— Это точно. А вот ты… честно говоря, выглядишь не очень хорошо, — он озабоченно нахмурился. — Болеешь? Может быть, нужны деньги на лечение? Если так, я мог бы дать. А то я заметил, ты больше не появляешься на сцене…

Эльвира рассмеялась. Какой талант — уместить столько гадостей, замаскированных под доброжелательность, в одну недлинную реплику. Видать, здорово она тогда его достала, раз он даже через столько лет не может ей этого простить. Почему-то ей совсем не было жаль этого немолодого пижона в прозрачной рубашке, мучимого застарелой обидой и нервным тиком.

Сейчас ему мало не покажется.

— Да, действительно, со сцены пришлось уйти, — вздохнула она, — я ведь теперь художественный руководитель… А что, я похожа на человека, которому нужно помочь деньгами? — она изящно выставила вперед ножку, обутую в туфельку, которая стоила больше, чем десять таких вульгарных рубах. — А что касается усталого вида… Ты прав, не высыпаюсь. У меня новый роман. Вся в любви, сам понимаешь… Ладно, мне пора. Была очень рада вновь тебя увидеть.

Она подмигнула ему и скрылась в толпе, увлекая за собой Ольгу. Остановились они только у барной стойки.

— Здорово ты его! — восхитилась Оля. — Неужели это был сам Андрей Самошин?

— Точно… Нам, пожалуйста, два «мохитос», — Эльвира облокотилась грудью на барную стойку. Молоденький бармен, раскрыв рот, гипнотизировал ложбинку на ее груди. Ей пришлось громко щелкнуть пальцами перед его носом, чтобы вывести паренька из транса.

— А чего это Самошин так на тебя взъелся? Даже побледнел от злости!

— Да я его бросила… Давно.

— У тебя был роман с самим Самошиным?!

— Не ори мне в ухо, — поморщилась Эля. — Ну был. И что такого-то?

— Как я тебе все-таки завидую! — помолчав, воскликнула Оля.

— Это еще что за глупости? Я же доказала тебе, что ты тоже можешь пользоваться успехом.

— Могу, но ведь… романа с Самошиным у меня не было.

— Господи, тебе что, так нравится Самошин?

— Да, в принципе, нет… Но ни с кем другим у меня тоже не было серьезного романа…

— Оля! Отставить! — Эля грохнула бокал о стойку так, что кубики льда посыпались на пол. — Ты можешь получить любого мужика, какого только захочешь!

В тот момент Эля в своем алом платье, с ярко накрашенными глазами была похожа на ведьму.

— Ну вот какого ты хочешь? Выбирай!

— Прямо здесь? — испугалась Оля.

— А чем тебе здесь не нравится? В «Адвокате» собираются самые симпатичные мужики Москвы. Вот почему твоя сестренка так рвется сюда попасть.

— Я не думаю, что Влада…

— Да ладно тебе, — весело перебила Эльвира, — у твоей Влады все на лбу написано. Посмотри направо! Видишь, у стены стоит блондинчик в джинсовом костюме?

Оля завертела головой.

— Эль… Я вообще-то блондинов не люблю, — несмело улыбнулась она.

— Хорошо, значит, этого не трогаем… А что ты скажешь насчет того хмыря за столиком в нише? Эй, он на нас смотрит! — Эльвира азартно хлопнула в ладоши. — Олька, да он уже готов!

Оля близоруко прищурилась. Эльвира кивала в сторону столика, уединенно расположенного на отшибе, на значительном расстоянии от пританцовывающей толпы. За столом скучал загорелый брюнет средних лет в яркой полосатой рубашке.

— Этот ничего… Но такой холеный мужик в мою сторону и не посмотрит… Владка любит таких, — вздохнула Оля, — сразу видно, что он какой-то большой начальник.

— Внешность обманчива, — усмехнулась Эльвира. — Может быть, большой начальник, может быть, большой бандит, а может быть, прибарахлившийся официант.

— Нет, официанты такими не бывают.

— Какими?

— Такими.

— Вижу, что ты на него уже запала. Чего стоишь тогда? Один раз живем! — Эльвира залпом допила коктейль. — Вперед! — И она довольно сильно подтолкнула Олю в спину.

— Я не могу, что ты, — Оля попятилась обратно к барной стойке. — Не позорь меня. Мы же просто развлечься пришли, а не с мужиками знакомиться.

— Знакомство с мужиками входит в обязательное меню наших развлечений, — промурлыкала Эля. — Бормотухина, между прочим, ты мне всю малину портишь.

— Почему? — опешила Оля.

— Потому что себе я тоже приглядела кавалера.

— Где он? — оживилась она.

— Это бармен, — еле слышно прошептала Эля. — Заметила, как он на меня отреагировал?

— Но этому бармену лет восемнадцать…

— А мне-то что? Но он ни за что не заговорит со мной, пока здесь ты.

— Тогда я в туалет схожу. — Оля схватила сумочку.

— Никаких туалетов! — отрезала Эльвира. — Ты подсядешь к тому брюнету и познакомишься с ним.

— Но я не умею…

— Вот горе-то с тобой! Да что тут уметь? — рассердилась Эля. — Просто подходишь и говоришь, у вас, мол, свободно? Могу я присесть? Он отвечает, что свободно. Ты садишься рядом, улыбаешься ему и продолжаешь пить коктейль. Дальше он все сделает сам.

— А если он ответит, что занято? — нервно хихикнула Оля. Ее сердце билось так, словно ей предложили выпрыгнуть из самолета без парашюта. С одной стороны, та самая легкомысленная жизнь, о которой она стеснялась мечтать, была совсем рядом — только руку протяни. С другой стороны, ей было страшно.

— Так, Бормотухина, не спорить! Он ответит, что свободно. Могу поспорить на сто баксов.

— Но у меня ста баксов нет.

— Тогда тем более. Все, иди! А то мой бармен вот-вот переметнется к кому-нибудь еще.

…Брюнет ответил: свободно. Оля ушам своим не поверила. Хотя, может быть, он сказал так из вежливости. С чего это ему говорить, что за столиком занято, если он сидит за ним в гордом одиночестве? Вспомнив категоричную инструкцию Эльвиры, Оля улыбнулась — правда, улыбка вышла несколько вымученная — и занялась коктейлем. Не успела она сделать и глоток, как он пересел к ней поближе и спросил:

— А вы что, одна сюда пришли?

Оля поперхнулась. Неужели эта тактика и правда работает? Но она не сделала ничего особенного. И выглядит сегодня не лучшим образом… Правда, Элька одолжила ей одно из своих платьев — и она выбрала самое скромное, черное, закрытое, но все равно Оля была уверена, что она выглядит толстой.

— Не совсем. С подругой.

— И подруга вас бросила, — расхохотался он. — Что ж, мне повезло.

Оля недоверчиво на него посмотрела. Шутит он, что ли?

— Меня зовут Руслан.

— Оля. — Она пожала протянутую ей загорелую руку. У него была мягкая, как у молодой девушки, кожа, розовые ладони, а на мизинце тускло поблескивал массивный перстень. Обручального кольца не было, хотя в наше время это не значит ровным счетом ничего. «А ну перестать об этом думать! — строго одернула она себя. — Только что узнала его имя и уже прикидываю, а не сгодится ли он в женихи. Так только серые мышки делают. Кстати, а в женихи он, пожалуй, сгодился бы…»

— А вы часто здесь бываете?

— Первый раз. А вы?

— Почти каждую субботу. Это лучшее место в городе. К тому же я им, в некотором роде, владею.

— Да вы что? — жизнерадостно удивилась Оля. — Вы хозяин «Адвоката»?

— Как вы смешно говорите — хозяин… Нет, скорее совладелец. Кстати, вы выбрали не самый лучший коктейль. Позвольте заказать для вас наш фирменный.

— А я не очень сильно опьянею? — кокетливо поинтересовалась она. Оля сама на себя удивлялась — болтать с ним было совсем легко.

— Если и так, обещаю не бросить вас в беде, — он усмехнулся уголками губ. Очень красивых губ, позвольте заметить!

Весь вечер они провели вместе. Начали с осторожной светской беседы — Ольга рассказала ему о «Культурной контрреволюции» и о том, как она попала в балет толстушек. Это его позабавило, он даже взял с нее обещание пригласить его на следующий концерт. Он рассказывал о своем отдыхе на Мальдивах, где он открыл для себя новомодный вид спорта — кайтинг. Фирменный коктейль оказался таким вкусным, что Оля выпила его практически залпом, и Руслан тут же заказал еще.

— А этот коктейль что, безалкогольный? — удивилась Оля. — Градус совсем не чувствуется.

— Ну почти, — усмехнулся Руслан.

После четвертого коктейля она поняла, что градус там все же присутствовал, причем, видимо, немаленький. Иначе с чего бы это потолок вдруг весело закружился над ней, а люди вдруг стали казаться бестелесными призраками. И еще — будь она трезвой, ни за что бы не полезла целоваться к симпатичному немногословному Руслану. И уж конечно же не согласилась бы поехать к нему домой. Но поскольку все это она проделала с жизнерадостной легкостью человека, которому нечего терять, то все-таки, наверное, Оля Бормотухина была не на шутку пьяна.

В такси целовались. И Оля вдруг вспомнила Милку, соседку свою, ту самую «разбитную разведенку», которой она когда-то завидовала. Теперь казалось, что это было нереально давно, в прошлой жизни. Оля рассмеялась.

— Ты что? — удивился Руслан.

— Да так, — она неопределенно махнула рукой. — Что об этом говорить? Лучше поцелуй меня еще.

Его не надо было долго упрашивать.

Проснулась она в чужой квартире. Она даже испугалась сначала, когда открыла глаза и увидела не привычный потолок в желтых разводах, а изящную лепнину и авангардную литую люстру. Кровать была огромной и круглой, а соседняя подушка пахла мужской туалетной водой.

— Опаньки! — пробормотала Оля и села в кровати. Она позвала Руслана, но никто ей не ответил. В квартире она была одна.

Нашарив под кроватью тапочки и закутавшись в предусмотрительно оставленный на спинке стула махровый халат (он оказался ей мал), она отправилась исследовать территорию. Пять комнат, шикарный санузел с огромным окном (вид на набережную), отделанная деревом сауна. «Нехилая квартирка, — подумала она. — Только вот где сам хозяин? Может, с собакой гуляет?»

На кухонном столе она нашла записку. «Дорогая Оля, ночь была чудесной. Уехал на работу, не стал тебя будить. В холодильнике полно продуктов, поешь чего-нибудь. Когда будешь уходить, захлопни дверь. Целую тебя, моя сладкая».

Когда Оля прочитала это в первый раз, она улыбнулась. Как давно никто не говорил ей, что она сладкая. Если быть совсем точной, то ей такого не говорили никогда (ну разве что во сне). Но когда до Оли дошел смысл послания, улыбка медленно сползла с ее лица. Руслан не попросил ее оставить телефон и не оставил свой. А это может значить только одно — она, Ольга, для него всего лишь мимолетное приятное приключение. Наверное, у него каждую ночь новая девушка.

У нее вдруг защемило сердце. Оля и сама не поняла почему. Она ведь даже не была влюблена в этого Руслана. А если честно — она не очень хорошо помнила его лицо. Пьяная ночь, быстрый секс, короткий и беспокойный совместный сон — вот что их объединяло. Много это или мало?

Ольга Бормотухина получила то, чего хотела. Но почему-то не могла отделаться от ощущения, что ее использовали.

Но все равно это был огромный шаг вперед. У нее получилось! Она захотела мужчину, и вот он уже у ее ног! (Вернее, она у его, потому что, когда они поднимались по лестнице, нетрезвая Оля все время спотыкалась и падала к его ногам, обутым в бежевые замшевые мокасины.)

На репетиции на нее накинулась Эля, у которой накопился миллион вопросов: ну как он? Какая у него квартира? Какой у него член? Сколько раз они занимались любовью? Как именно? И собирается ли Оля встретиться с ним еще? Она рассказала все, как есть.

— Не переживай, — Эля потрепала ее по щеке, — все, что ни делается, все к лучшему. Мы тебе нового найдем! А сейчас — марш на сцену. Зал арендован всего на два часа, мы не имеем права простаивать.

Сначала Оля участвовала только в одном номере «Вива, Рубенс!» — самом простом. Условно девушки называли его «Танец с зонтиками». Хореография была элементарной, сногсшибательный эффект достигался за счет костюмов — во время танца лаковые черные плащи то и дело распахивались, демонстрируя пышную розовую плоть. И зрителям казалось, что под плащами толстушки голые. Мужчины в первых рядах шею вытягивали, чтобы все получше рассмотреть. Но на последних аккордах танцовщицы сбрасывали плащи, и становилось ясно, что на них надеты обтягивающие эластичные комбинезоны телесного цвета.

Когда Оля исполняла танец с зонтиками уже месяц, Эльвира решила, что пора бы ей привыкать и к танцам посложнее. Для начала выбрали ламбаду. Конечно, у нее ничего не получалось, и Ольга с завистью смотрела на других танцовщиц, которые так задорно вертели задами, словно все как одна были коренными бразильянками. Она часами репетировала дома. Однажды за этим занятием ее застала Влада. Несколько минут сестра потрясенно смотрела на то, как Ольга быстро-быстро вертит бедрами (Эля называла это движение «растрясти целлюлит»). И только потом деликатным кашлем обнаружила свое присутствие. Оля выключила музыку и смущенно улыбнулась.

— Что это ты здесь делаешь?

— Ламбаду танцую. Хорошо получается?

— Ужасно! Оля, неужели ты хочешь сказать, что ты серьезно… участвуешь в этом жалком зрелище?!

— Но откуда ты можешь знать, что зрелище жалкое, — спокойно улыбнулась Оля, — если сама ни разу его не наблюдала?

— Да видела я балет толстушек, мы ведь даже делали про это сюжет. Оля, я тебя не понимаю… Ты совсем перестала появляться на работе.

— Я уволилась.

— Ты так изменилась…

— Причем к лучшему!

— А вот в этом я не уверена, — возразила Влада. — Неужели ты думаешь, что яркие тряпки и жуткие танцы сделают тебя лучше?

— Считаю, что да, — слышала бы ее сейчас Эля. Она бы гордилась тем, как спокойно Оля парирует. — Влад, а ты-то что так переживаешь?

— Ну как же… — растерялась сестра. — Мы ведь одна семья, ты и меня позоришь.

— Знаешь что? У меня через неделю будет концерт, где я задействована в двух номерах, в одном из которых солирую. Приходи, посмотришь и сама убедишься, что это все здорово.

— Даже и не подумаю! — отрезала Влада.

…Но на концерт она все-таки пришла. И не только она — Оля пригласила и маму, и тетю Жанну. Папу позвать не получилось, как раз в эти дни он отчалил в очередное затяжное странствие.

Когда до выхода на сцену оставалось пять минут, Эля вдруг решила внести небольшие изменения в номер с ламбадой.

— Оля! Здесь тоже будешь солировать ты. Что-то в Веронике сегодня драйва маловато, а в зале находится известный немецкий продюсер. Если он нами заинтересуется, поедем на гастроли, денег заработаем.

— Как это — солировать? — перепугалась Оля. Она была уже одета и загримирована. Короткая пышная юбочка солнце-клеш в крупный горох, кружевной топ, в волосах — белая искусственная лилия.

— Ничего страшного, справишься. Это совсем несложно. Солистка делает почти те же движения, только она стоит впереди.

— Почему это она должна стоять впереди? — возмутилась Вероника. — Это на репетиции во мне драйва мало, а на концертах я всегда зажигала, ты же знаешь!

Эльвира вздохнула. Все девушки были для нее родными. У них был замечательный коллектив с атмосферой, не характерной для шоу-бизнеса. Никто никому не завидовал, ссорились редко. Звездной болезнью тоже никто пока не страдал, хотя одних девушек фотографировали для журналов, а других почему-то нет.

— Никочка, все вопросы потом. Сейчас делаем, как я говорю.

Поджав губы, Вероника поменялась местами с Олей. Которая сама была не рада подобной рокировке. У нее дрожали колени. Ведь она должна была появиться на сцене самой первой. И она не может позволить себе опозориться, ведь в зале сидит не только продюсер, на внимание которого так рассчитывает Эля, но и вся ее семья.

И вот прозвучали первые аккорды ламбады. Широко улыбаясь, Оля выступила вперед. За ней потянулись девушки. Обычно во время выступления она старалась не смотреть в зал. Но здесь почему-то не удержалась. Взглянула — и чуть не растянулась во весь рост. Первая, кого она заметила в зале, была тетя Жанна — тетка нацепила на голову шляпу размером с автомобильное колесо. Оля так засмотрелась на тетин наряд, что перепутала все движения. Хорошо еще, что она солировала, — солистке позволительно не попадать в такт.

Под конец танца знакомая с детства мелодия ламбады утонула в грохоте аплодисментов. Балет «Вива, Рубенс!» всегда принимали хорошо.

На сцену выбегали какие-то люди с корзинами цветов. Оля всегда удивлялась, когда цветы доставались именно ей. Это казалось невероятным — незнакомые люди специально пришли сюда, чтобы посмотреть именно на нее, да еще и на розы не поскупились!

За кулисами Эльвира обняла ее.

— Ты просто молодец. Думаю, продюсер у нас в кармане.

— Ты ведь специально сегодня сделала меня солисткой? — вдруг догадалась Оля. — Знала заранее, что я все перепутаю?

— Можно, я не буду отвечать на этот вопрос? — подмигнула Эля.

А на следующий день Влада объявила, что она тоже намерена начать сценическую карьеру. Видимо, неподъемные корзины цветов произвели на Бормотухину-старшую неизгладимое впечатление. Вот и решила Влада стать певицей. Она взяла дорогого репетитора по вокалу и купила пять платьев, которые, на ее взгляд, подходили для эстрадных выступлений. Она даже умудрилась попасть на несколько кастингов — выбирали солисток каких-то новых групп. Но Владу никуда не приняли. Оле было ее искренне жаль. Влада была такой трогательной в своем упрямом стремлении ни на шаг не отставать от сестры, которая вечно плелась в хвосте и вдруг нежданно-негаданно выбилась в лидеры.

У Оли не было времени, чтобы следить за тем, как складывается карьера завистницы-сестры. Потому что немецкий продюсер все-таки предложил толстушкам подписать контракт на весьма солидную сумму. Не прошло и нескольких недель после «ламбадного» выступления, как шоу-балет «Вива, Рубенс!» в полном составе погрузился в самолет компании «Люфтганза», летевший в Берлин.

Русскому ансамблю толстушек во главе с новой солисткой — Ольгой Бормотухиной — предстояло покорить Европу.