Мессалина

Глава XXIII КРОВАВАЯ СВАДЬБА

Римский народ с изумлением узнал о разводе императорской четы. Многие не поверили известию, однако факты были таковы: Мессалина покинула дворец и обосновалась на вилле в Лукулловых садах. Некоторое время спустя она появилась на людях с Гаем Силием. Из этого сделали вывод, что Клавдий наконец прозрел и увидел, что жена его прелюбодействует с этим очень знатным молодым человеком, и, проявив к ней особую доброту, удовлетворился тем, что дал ей развод.

Агриппина с радостью восприняла весть о разводе, однако посоветовала Палланту проявлять осторожность. Когда отпущенник посвятил ее в курс дела, она сказала:

— Есть в этом разводе какая-то тайна, которая меня тревожит. Тебе, Паллант, не хуже моего известна привязанность моего дяди к жене. Я не могу поверить, что после всех измен, которые она совершала почти что открыто, Клавдий развелся с ней без причины.

— Ходят слухи, что она появилась на людях вместе с Гаем Силием. Кстати, теперь их всегда видят вместе — то у него в доме, то в Лукулловых садах, которые она так ловко заполучила.

— Вот это-то мне и интересно.

Тем временем обстоятельства позвали Клавдия в Остию: он должен был председательствовать во время принесения жертв и следить за ходом работ по обустройству порта. Клавдий надеялся, что новый порт будет одним из тех дел, которые покроют славой его правление.

— Я вернусь до сентябрьских ид, — сказал он Мессалине. — Прошу тебя ничего не предпринимать до моего возвращения. Я уже чувствую себя в безопасности, поскольку по закону больше не являюсь твоим супругом. Посмотрим, может, удастся избежать твоего брака с Гаем Силием.

Едва Клавдий покинул Рим, как Мессалина распространила весть о том, что она выходит замуж за Гая Силия. Решив все сделать по-своему, она не захотела возражать Клавдию на его просьбу не торопиться заключать брак с Гаем. В случае если император узнает о ее вступлении в брак и вернется раньше обещанного срока, она всегда сможет оправдаться тем, что испытывала страх за его августейшую особу. Но иды приближались, и со свадьбой необходимо было торопиться: непредвиденное отсутствие Клавдия явно благоприятствовало осуществлению планов. Мессалина и Гай Силий решили отпраздновать бракосочетание с большой пышностью, чтобы все жители Рима могли участвовать в веселье и приветствовать новую чету; тогда народ с большим спокойствием воспримет государственный переворот, путем которого было решено отстранить Клавдия от власти еще до его возвращения из Остии.

Когда сообщение о свадьбе Мессалины и Гая достигло ушей Нарцисса, он поспешил собрать своих коллег-вольноотпущенников — Каллиста и Палланта.

— Друзья мои, — сказал он, убедившись, что им все известно о готовящемся неслыханном событии, — когда комедиант вроде Мнестера нагло оскверняет императорское ложе — пусть будет так! Он оскорбляет властителя, но не замышляет его свержения. Но что говорить о молодом человеке знатного происхождения, деятельном и властолюбивом, получившем консульство, который, не довольствуясь связью с той, кого народ по-прежнему считает императрицей, дерзает заключить с ней брак официально?

— Можно подумать, что это безумец, который настолько ослеплен своей любовью, что не видит разверзшейся перед ним пропасти, — сказал Паллант.

— Неужто Гай Силий, этот блюститель нравов, способен сознательно пойти на такую глупость? — воскликнул, разгорячившись, Нарцисс. — Я не могу в это поверить. Нетрудно предвидеть, что ему останется сделать после этой женитьбы. Я убежден, что это будет первым актом заговора с целью свергнуть Клавдия и посадить этого будущего консула на императорский трон.

Оба грека встревоженно молчали, обдумывая перспективу, которая вдруг представилась им очевидной.

— Вам, как и мне, хорошо известно, — продолжал Нарцисс, — какие чувства питает к нам Мессалина и как она к нам относится. Наши благополучие и власть зависят от Клавдия. Если он будет свергнут, нам не придется ждать ничего хорошего от женщины, которая не только ненавидит нас, но и завидует тому богатству, которое каждый из нас сумел скопить. Если Мессалине удастся ее затея, если Силий придет к власти, нас всех троих предадут смерти, а имущество конфискуют.

— Боюсь, Нарцисс, что твои рассуждения верны, — согласился Паллант. — Нам остается пойти к Мессалине и пригрозить ей с глазу на глаз, что мы обо всем сообщим Клавдию, если она не откажется от намерения вступить в этот брак. Надо убедить ее бросить Силия и вернуться к Клавдию, пообещав, что тогда безумство, которое она собирается совершить, останется в тайне.

— Если мы будем действовать таким образом, — вступил в разговор Каллист, — то гибель наша предрешена. Благоразумней было бы выждать и в зависимости от того, как повернутся события, оказать поддержку Мессалине или Клавдию.

— Надо еще заручиться благосклонностью Мессалины, — ответил Нарцисс. — Я вижу, ваша трусость грозит погубить нас всех. Идите к себе и предоставьте мне действовать. Мессалину надо обвинить перед Клавдием, причем так, чтобы она ничего не заподозрила заранее и не знала имени обвинителя. Ведь даже если она потерпит неудачу с Силием, она способна вернуть себе власть над Клавдием и убедить императора в том, что она невиновна. Если же она узнает, что мы что-то против нее замышляли, а Клавдий останется у власти, мы все трое будем рано или поздно приговорены к смерти.

Заручившись доверием Палланта и Каллиста, Нарцисс отправился в Остию.

Желая продемонстрировать свои намерения и напомнить, что она по-прежнему — императрица, Мессалина накануне дня свадьбы вернулась в покои императорского дворца, чтобы там подготовиться к предстоящему торжеству и чтобы дворец на следующий день стал местом начала свадебного шествия. Она почти не могла спать — так жгло ее нетерпение, так раздражало ожидание, и, едва забрезжил рассвет, она, встав с постели, принялась совершать омовения и одеваться. Ей захотелось надеть традиционную тунику, без каймы, с завязывающимся двойным узлом шерстяным поясом, как у совсем молоденькой новобрачной, а на плечи набросить шафранового цвета плащ. Золоченые сандалии, золотое ожерелье, миртовый венок поверх сверкающего покрывала, под которое были убраны тщательно причесанные волосы, — вот и все ее украшения.

Силий со своими многочисленными друзьями отважился явиться во дворец за невестой. Когда она появилась в сопровождении служанок, ее встретили горячими рукоплесканиями. Она и Гай направились к алтарю, расположенному в небольшой постройке в глубине двора, чтобы присутствовать при заклании овцы. Все возрадовались, когда авгур, рассмотрев внутренности жертвы, объявил, что свадьба происходит при наилучших предзнаменованиях.

После того как жених и невеста выразили обоюдное согласие вступить в брак, Тит Прокул, военачальник из мессалининой охраны, подошел к одному из окон зала, выходившему на широкую площадь, где собралась большая толпа. Накануне Гай распространил слух о бракосочетании во дворце, желая, чтобы это мероприятие проходило при большом стечении народа.

«Да здравствует императрица! Да здравствует римский народ!» — прокричал Прокул, когда в окне показались Мессалина рядом с Гаем и двое ее детей.

Толпа устроила императрице бурную овацию, тем более что по ее приказанию из окон дворца на собравшихся полился буквально дождь динариев. Из всех ртов вырывались крики радости и пожелания счастья, каждый повторял ритуальное «Талассий! Талассий!»

В окружении толпы, изумленной, но радостной от предвкушения веселий, свадебная процессия покинула дворец и направилась к дому Силия, где должен был состояться пир.

Хитроумный Мнестер, которому Мессалина посулила золотые горы в случае, если удастся ее предприятие, взял на себя обязанности организатора празднества. Он велел посыпать растения в саду Силия коралловой пудрой, которая под лучами солнца отливала цветом зари, и установить бродильные чаны и виноградные прессы, которые напоминали бы о периоде сбора винограда и приготовлении вина. Столы и ложа были расставлены в аллеях, портиках и залах дома — владение Силия, таким образом, превратилось в огромное пиршественное пространство.

— Вспомни, — сказал Мнестер Мессалине, — твой предок Антоний любил увенчивать себя ветвями виноградной лозы и именоваться Новым Дионисом. Однажды он въехал в Эфес, наряженный Вакхом, сидя на колеснице в окружении хмельных селен и вакханок. Сама Клеопатра любила одеваться вакханкой и веселиться на праздниках в честь Диониса, которые они с Антонием устраивали для своих друзей. Было бы хорошо, если б эта свадьба положила начало такой традиции и ты была бы вакханкой, а Силий — твоим новым Дионисом.

Идея безумно понравилась Мессалине, поручившей комедианту подготовку этих игр.

Полунагие женщины, одетые лишь в шкуры коз, ланей и пантер, встретили новобрачных, потрясая тирсами, распевая оргиастические гимны и пританцовывая. Все возлегли на ложа, и молодые люди, наряженные сатирами, с накладными лошадиными ушами и хвостами, принялись наполнять чаши, черпая вино из виноградных прессов, как если бы уже перебродивший вспененный сок лился прямо из виноградных гроздьев.

Задолго до окончания трапезы все гости были пьяны и охвачены оргиастической лихорадкой почитателей Вакха. Тут появился Мнестер — на бедрах его красовалась шкура пантеры, а на голове — венок из плюща и гроздьев винограда. В таком облике — бога виноградарства, виноделия и мистических экстазов — он сыграл сцены из жизни бога на горе Ниса, среди вакханок, и его любовь с Ариадной, покинутой Тезеем на пустынном берегу. Вдохновленная мимом и обилием выпитого густого вина, Мессалина, с распущенными волосами, с тирсом в руке и в наполовину разорванной тунике, из которой виднелась ее изумительной красоты грудь, в свою очередь, пустилась в пляс, словно вакханка, меж тем как Силий, в венке из плюща и в котурнах, предавался пьянству, слушая хор, звучно поющий сладострастные песни.

Гостей, казалось, охватило настоящее буйство: приплясывая и распевая, они разбрелись по зарослям и аллеям и отдались всем возможным чувственным наслаждениям. Когда кому-нибудь попадались сплетенные в любовных позах пары, их награждали непристойными остротами.

В то время как Мессалина с такой беззаботливостью и упоением праздновала свадьбу, Нарцисс, прибыв в Остию ночью, дождался утра и направился в преторий, где разместился император. Преторианцы, знавшие, что отпущенник имеет доступ в императорские покои в любой момент, беспрепятственно пропустили его. Нарцисс догадывался, что Клавдий привез с собой двух любимых рабынь, Кальпурнию и Клеопатру. Зная о той власти, которую обе женщины получили над императором, с трудом выносившим их отсутствие в своей постели, Нарцисс уже некоторое время старался приманить их к себе. И ему это удалось самым действенным способом — деньгами и драгоценностями. Он нашел их, когда они обе нежились в бассейне с душистой водой. Они встретили его смехом и похотливыми намеками, которые обычно забавляли его, но на сей раз он серьезно посмотрел на них и сказал:

— Голубки мои, если вы хотите, чтобы ваша приятная жизнь продолжалась, вам надо действовать проворно.

— Что означают твои загадочные речи? — удивилась Кальпурния.

— Они означают, что еще до конца нынешнего дня Клавдию грозит потерять трон, а может, и расстаться с жизнью, и на вас все это неизбежно отразится.

Услыхав о такой перспективе, рабыни перестали смеяться, поспешили выйти из воды и завернуться в прохладные простыни.

— Объясни подробнее, Нарцисс, — попросила Клеопатра.

— Да будет вам известно, что в это самое время Мессалина выходит замуж за Гая Силия, уже назначенного консулом. Не успеет наступить вечер, как она сделает его императором и, без сомнения, велит убить Клавдия. Что касается вас, то я уже предупреждал, что императрица не выносит, когда кто-то оказывает хоть какое-то влияние на ее мужа. Она видела, что Клавдий вас любит, что не может обходиться без вас. Втайне она вас ненавидит, а потому, будьте уверены, не пощадит. Самое лучшее — если вы будете проданы в один из притонов Субуры, где с вами будет грубо обращаться какая-нибудь сводница и где вы состаритесь в разврате, ну а самое страшное — это то, что вас предадут смерти.

— Клянусь Вакхом! — воскликнула Клеопатра. — Но что мы можем сделать?

— Бежать к Клавдию, известить его о свадьбе Мессалины, затем просить, чтобы он призвал меня для подтверждения фактов. Наши совместные усилия непременно возымеют действие на императора, и я ручаюсь, что уговорю его без промедления принять меры, если он хочет сохранить за собой трон. В этом деле вы сможете лишь укрепить свою власть над ним, ведь у него уже не будет супруги, которая являлась бы противовесом вашему влиянию, и вот тогда я похлопочу, чтобы вам дали свободу.

— Сейчас мы не можем предстать перед императором, — ответила Кальпурния. — Сначала он решал какие-то дела, а потом отправился приносить жертву в храм Августа. Но до полудня он возвратится, мы попросим принять нас и будем действовать так, как ты нам сказал.

Едва Клавдий вернулся, как обе женщины явились к нему. Привыкший видеть их у себя исключительно по ночам, когда его томили желания, он в первое мгновение удивился, однако Кальпурния тотчас же бросилась к его ногам.

— Цезарь! — воскликнула она. — Прости нас за то, что мы вот так пришли к тебе и нарушили твой покой, но я сообщу тебе новость слишком важную, чтобы ты обрушил на нас свой гнев.

— Что такое? Ты ведь знаешь, я не хочу, чтобы ты и Клеопатра появлялись передо мной без моего зова.

— Цезарь, если бы мы подождали, было бы наверняка слишком поздно. Знай, что Мессалина в этот самый момент выходит замуж за Гая Силия. Ее приветствовал весь город. Клеопатра может тебе это подтвердить.

Египтянка подалась в сторону Клавдия и добавила:

— Вроде бы даже, цезарь, свадьба происходит в доме Силия, императрица предстает в виде менады, а Силий — в облике Вакха. Нарцисс, который все это нам сообщил, разумеется, может рассказать тебе больше.

Клавдий, встревоженный известием о браке, которого он хотел избежать, позвал отпущенника.

После приветствий императору Нарцисс в ответ на его просьбу рассказать обо всем подробнее заговорил так:

— Цезарь, я прибыл из Рима, где разворачивается самое удручающее из зрелищ. Мессалина, женщина, которую ты возвел на трон, бесстыдно обманывает тебя. Она заключила брак с Гаем Силием, их неистовая свадьба выплеснулась на улицы Рима, где толпа рукоплещет Мессалине и ее новому супругу как новому цезарю.

— Что ты городишь, Нарцисс? Это невозможно…

— Кого из свидетелей я должен позвать, чтобы ты мне поверил? Цезарь, неужели ты можешь вообразить, что я дерзну обвинить Мессалину в таком преступлении, если его в действительности не было? Отныне она супруга Силия.

Клавдий остановил его жестом руки.

— Я охотно верю тебе, Нарцисс, но ты тревожишься напрасно. Я сам подписал акт о разводе с Мессалиной, и этот брак входит в наши планы. Она пошла на эту жертву для того, чтобы избежать роковой участи, предсказанной астрологом. Но знай, что это всего лишь уловка. Брак будет фиктивным, через несколько дней Мессалина разведется с Силием, если к тому времени не станет вдовой. Тогда я смогу вновь взять ее в жены и спокойно жить вместе с ней.

Нарцисс, сквозь эти недомолвки вдруг разгадавший коварный замысел Мессалины, решил любой ценой убедить Клавдия в ее надувательстве и не дать ей выйти победительницей на сей раз. Набравшись духу, он принялся рисовать события, которые прекрасно себе представлял.

— Ты заблуждаешься, цезарь, свадьба уже совершилась. Мессалина уже давно любовница Силия, она без ума от него. А сегодня она дерзнула все выставить напоказ. Ей мало было танцев в полуголом виде перед гостями, она позволяла Силию целовать всю себя, он взял ее на руки и отнес в комнату новобрачных. Через некоторое время они вернулись, и на лицах и разорванной одежде запечатлелись следы их преступления. Но и это еще не все. Сегодня ты осмеянный муж, а завтра тебе грозит стать свергнутым императором.

— Что?.. Что ты говоришь? — пробормотал Клавдий, которого вдруг обуял страх, смешанный с сомнением.

— Если Мессалина осмелилась действовать открыто, то не только потому, что она презирает тебя, но и потому, что знает: очень скоро она захватит власть с помощью сената, части народа и даже некоторых легионов, которые будут приветствовать в лице Силия сына одного из самых прославленных их военачальников, сражавшихся вместе с Германиком.

— Ты уверен в этом?

— Цезарь, моя судьба связана с твоей, ты — мой господин и император. И я осмеливаюсь говорить с тобой так из любви к тебе и еще для того, чтобы ты действовал, спасая свою жизнь, а заодно и мою. Ибо я знаю, что Мессалина готова на все. Настало время открыть тебе правду. Я молчал столько лет потому, что боялся потерять жизнь, как потерял ее Полибий и все те, кто пожелал предостеречь тебя. Теперь я, в свою очередь, готов пожертвовать жизнью, чтобы очистить свою совесть. Вот уже девять лет Мессалина беспрестанно обманывает тебя. Перечень ее любовников так длинен, что не уместился бы на одном папирусном свитке. Все твои друзья, все твои слуги принуждены были уступать ей, а те, кто предпочел честь и верность, потеряли жизнь. Так погиб Юст, когда ты совершал британский поход, потому что отказал императрице, то же произошло и с Азиатиком, и с Силаном, ее отчимом. Никто из них никогда ничего не замышлял против тебя, единственное их преступление состояло в том, что они не откликнулись на преступную страсть Мессалины. Я уж не говорю обо всех тех, кого ты не знал, кого Мессалина приглашала в свой дом на Квиринале и кто в конце концов был отравлен или заколот кинжалом, не говорю и о мимолетных любовниках, поскольку Мессалина столь похотлива, что даже если она когда и устает от разврата, все равно никогда не насыщается им.

Слушая эти речи, Клавдий сперва побледнел, потом его лицо сделалось багровым и он впал в прострацию; все его тело сотрясала дрожь, и трудно было понять, вызвана ли она страхом или горем.

— Цезарь, — вновь заговорил Нарцисс, почувствовав, что Клавдий уже готов сдаться, — призови сюда Туррания, префекта продовольствия, и Лузия Гету, префекта преторианцев. Я не сомневаюсь, что они подтвердят мои слова. Они верны тебе, и ты должен спешно действовать, если хочешь сохранить власть.

Клавдий кивнул, и Нарцисс быстро распорядился, чтобы позвали этих двух высокопоставленных лиц. Когда Нарцисс в присутствии Клавдия спросил их о коварствах императрицы, они потупили головы в знак согласия.

— Гета, — сказал, наконец, Клавдий, — почему ты никогда ни о чем мне не говорил? Почему хотя бы не намекнул на истину?

— Мог ли я осмелиться? Цезарь, ты прекрасно знаешь, что стало с Юстом, моим предшественником, когда он попытался поставить тебя в известность о том, что творится в покоях императрицы. Ты бы мне не поверил, и я бы лишился жизни, так и не принеся тебе пользы.

Клавдий вздохнул и повернулся к префекту продовольствия:

— А ты, Турраний?

— Вспомни хотя бы прошедшую неделю, цезарь, — отвечал он. — Я посетовал на то, что Мессалина завладела песчаным плитняком, привезенным из Египта для обустройства скотного рынка. Он понадобился ей для строительства портика в Лукулловых садах. Ты признал ее правоту и отослал меня к ней.

— Клянусь всеми богами! — воскликнул Клавдий. — Может, я уже не император?

— Цезарь, еще есть время вмешаться, — уверенно сказал Нарцисс. — Тебе нужно немедленно ехать в Рим. Преторианцы верны тебе — на данный момент, по крайней мере. Не так ли, Гета?

— Конечно, цезарь. Пока ты под их защитой, ты в безопасности. Надо добраться до их лагеря, и я могу заверить тебя, что они выступят под моим командованием, если этот Силий уже начал, со своей стороны, поднимать сенат и народ.

— Еще нужно отправить вперед вестников, чтобы они предупредили народ о возвращении императора, — предложил Нарцисс. — Пусть народ знает, что император в курсе событий и возвращается, чтобы отстоять свою честь и защитить трон. Кроме того, цезарь, пошли отряды под командованием центурионов для захвата главных заговорщиков прежде, чем они соберутся вместе и станут действовать. Сейчас они разбрелись, многие еще не пришли в себя после свадебной попойки. Еще не поздно спасти твой трон, если ты сможешь проявить волю, достойную завоевателя Британии.