Месть моя сладка

Глава 32

Вот и пришел знаменательный день. До финального конкурса международного журнала «Совершенная женщина» на звание самой романтической пары в мире осталось каких-то восемь часов.

В знак особого уважения к участникам состязания из Флориды прилетел знаменитый парикмахер, который долго колдовал над нашими прическами перед фотосъемкой. Говоря «над нашими», я имею в виду только женскую половину; Джереми был безмерно разочарован из-за того, что мужчинам делать укладку не полагалось.

Мы с Шелли сидели бок о бок под фенами, которые, по-моему, не использовали нигде в мире годов этак с шестидесятых. Шелли не скрывала своего возбуждения. Ничто в ее поведении не позволяло заподозрить, что между ней и ее возлюбленным кошка пробежала. Должно быть, решила я, Люк внял моим советам.

— До чего я рада, Эли, что познакомилась со всеми вами! — щебетала Шелли с таким видом, будто уже победила в суперфинале. — Я знаю массу семейных пар, которые не воспринимают своих отношений с должной серьезностью. Между ними нет и намека на взаимное уважение, которое присуще нам с Люком. А знакомство с вами окончательно укрепило мою веру в безграничную любовь.

— Спасибо, — пробормотала я. Меня не тянуло разговаривать, но, по счастью, Шелли можно было хлебом не кормить, лишь бы дать поразглагольствовать всласть. И вдруг я не удержалась: — А в чем ваша тайна, Шелли?

— Видите ли, Эли, — оживленно начала она, извлекая голову из-под металлического колпака, чтобы обращаться ко мне глядя в глаза, подобно миссионеру, — вы что-нибудь слышали о воплощающем воображении?

Я лишь с недоумением передернула плечами.

— Тогда я вам сейчас объясню, — обрадовалась Шелли. — Смысл в том, что вы можете получить все, о чем мечтаете. Все, что душе угодно. Если вы очень сильно чего-то захотите, предмет ваших вожделений как бы окажется у вас перед глазами. Вы даже мысленно сможете его потрогать. Я впервые об этом по телевизору услышала. Там одна гуру выступала. Рассказывала про свою новую книгу, а в заключение поведала, что закончит ее, как только сумеет нарисовать в уме ее обложку. У нее всегда так было. Представляла в уме обложку еще до того, как начинала сочинять книгу. И вот теперь она миллионерша. Здорово?

Я молча кивнула.

— Ну так вот, я решила последовать ее примеру. В то время мы с Люком еще не были знакомы. Я только видела, как он работает механиком в гараже своего отца. Он мне почти сразу приглянулся. Однако я даже мечтать не смела о том, что когда-нибудь он станет моим. С тех пор как он появился в гараже, едва ли не все девушки в нашем городе начали разбивать свои автомобили о фонарные столбы. Сейчас, глядя на. нас, вам, наверное, трудно в это поверить, но в то время я и представить не могла, что заполучу такую завидную добычу.

— Неужели?

— Да. И тогда я решила взять на вооружение метод воплощающего воображения. Поначалу это было для меня просто развлечением. Я представляла, как вхожу в гараж, прошу что-то исправить в моей машине. Представляла, как Люк на меня посматривает, постепенно начиная выделять среди прочих. Как он уже сам начинает мечтать обо мне, понимая, что именно я — женщина его грез. Через две недели после нашего первого свидания я вообразила, что мы поженимся, и вот, три года спустя, Люк сделал мне предложение!

— Значит, мгновенных результатов ваш метод все-таки не дает, — уточнила я.

— Любовь сразу не вспыхивает, Эли.

Смотря какая любовь, подумала я, пытаясь вспомнить, когда и где меня озарило, что именно Джереми — мужчина моих грез. Пожалуй, это случилось на праздновании годовщины свадьбы моих родителей, когда мы с Джереми стояли вдвоем на кухне возле раковины. Только сейчас меня осенило: то, что я тогда приняла за шипение выпекающихся в духовке волованов, было на самом деле первыми вздохами разгорающейся любви.

— Удачи вам сегодняшним вечером, — пожелала Шелли, когда парикмахер извлек ее из-под фена.

— И вам удачи! — вторила я. Причем от чистого сердца.

Оставшись в одиночестве, я вновь и вновь перебирала в уме слова Шелли. Воплощающее воображение — ну и ну! Это звучало слишком заманчиво, чтобы быть правдой. А что, если попытаться? Я ведь ничего не потеряю. А если ничего не выгорит, никто ни о чем не догадается. Решившись, я плотно закрыла глаза и принялась за дело.

Поначалу я представила финал конкурса на звание самой романтической пары. Мысленно нарисовала пьедестал, наподобие олимпийского, для пар, занявших первые три места. Вообразила Чеда и Пенни на нижней ступеньке. Люку и Шелли досталось серебро. Ну а на высшей ступени… Сами понимаете: там были не Марк с Маргаритой.

Я словно наяву ощутила, как оттягивают карман десять тысяч фунтов, в то время как Джереми любовно сжимает мое запястье, а потом шепчет мне на ухо: «Давай-ка займемся любовью прямо здесь, при всех». Я же отвечаю: «Давай, пусть остальные нам завидуют…»

Меня встряхнули за плечо, и я проснулась.

— Ну и волосы у вас, — недовольно пробурчал парикмахер. — Неужели никто не предупредил вас, что голову от солнца полагается прикрывать шляпкой?

— У нас в Англии солнца не так много, — ответила я.

— Возможно. Но если бы вы за собой следили, у вас были бы локоны не хуже, чем у Кандиды Бьянки.

— А что нужно делать, чтобы и тело было таким, как у нее? — робко поинтересовалась я.

— Ограничьтесь пока волосами, — посоветовал парикмахер, запуская жесткий гребень в мой скальп. — И помните: нет физических изъянов, которые не удается скрыть с помощью лайкры.

Большой обеденный зал с видом на море по случаю конкурса полностью переоборудовали. Столы, стоявшие перед огромным панорамным окном, унесли, на их месте теперь возвышался лишь одинокий стул. Стены были украшены алыми бархатными полотнищами, испещренными золотыми сердечками, наподобие интерьера дворца Королевы из «Приключений Алисы в Стране чудес».

Конкурс начинался в восемь вечера. В половине восьмого мы с Шелли, Пенни и Маргаритой собрались в баре, где Марджори Пайн, ответственный редактор специального выпуска «Совершенной женщины», должна была дать нам последние напутствия. А днем я получила факсимильное послание от Аманды, в котором она извинялась за то, что не может прилететь и лично разделить со мной радость триумфа.

— Покажите все, на что вы способны, — проскрипела Марджори Пайн, обнажая длинные прокуренные зубы. — И помните: вне зависимости от исхода соревнования вы все победительницы.

Мы согласно закивали, и лишь на лице Шелли было написано сомнение. Уж она-то знала, что победительница бывает лишь одна.

— А теперь заполните, пожалуйста, вот эти анкеты, — сказала Марджори, раздавая нам листки бумаги и шариковые ручки с логотипом «Совершенной женщины». — В первом раунде мы будем сличать ваши ответы с ответами ваших партнеров, и общаться с ними вам, разумеется, непозволительно. Надеюсь, вы понимаете, что шельмовать не стоит?

Мы вновь дружно закивали, а потом расселись за отдельные столы и принялись заполнять анкеты. При этом Шелли то и дело грызла кончик ручки; вид у нее был такой, словно она сдавала экзамен по физике. Первые вопросы были элементарные: любимые животные, цвета и телевизионные сериалы. Как раз то, что мы с Джереми заучили наизусть. Девичья фамилия его матери. По счастью, я с детства помнила, что Хилари Бартон-Бакстер, убежденная феминистка, к своей девичьей фамилии пристроила фамилию мужа.

А наши мужчины тем временем пыхтели в другом баре над аналогичными анкетами. Интересно, подумала я, вспомнит ли Джереми, какой дезодорант я предпочитаю. Воспользовавшись вновь обретенным искусством, я мысленно послала ему мощный флюид «Нейтрал-плюса». Когда мы закончили. Марджори собрала заполненные анкеты и отвела нас в крохотную, без единого окна, келыо, где нам полагалось ждать, пока в зале соберутся зрители. Из Флориды прилетела группа телевизионщиков, которые намеревались отснять конкурс для показа по новому спутниковому каналу со звучным названием «Романс». Когда Марджори огласила имя ведущего, Шелли захлопала в ладоши, мы же с Пенни и Маргаритой обменялись недоумевающими взглядами.

— Какая прелесть! — воскликнула Шелли. — Айдан Хоббс — мой любимый конферансье. Для пас это добрый знак. — Разумеется, она имела в виду себя и Люка.

Когда нас наконец пригласили на сцену, создавалось впечатление, что конкурс уже завершен. Шелли держалась так, будто они с Люком одержали верх, а это меня ужасно бесило, я ведь уже мысленно примеряла корону победительницы.

Первой на сцену вызвали Шелли. Она была в том самом платье, в котором отмечала День святого Валентина. Пожалуй сердечек на нем было больше, чем в сцене жертвоприношения богине Кали в фильме «Индиана Джонс и храм Судьбы». Взойдя на сцену, Шелли совершила эффектный пируэт. Я же ступала осторожно: меня совершенно ослепляли мощные юпитеры.

— Элисон Харрис! — провозгласил Айдан Хоббс, когда я робко поклонилась публике. — Самая романтическая женщина Великобритании.

Послышались вежливые хлопки, а потом задорный выкрик:

— Задай им, Эли!

Приглядевшись, я разглядела в первом ряду Кандиду, которая сидела за одним столом с мужчиной, являвшим собой нечто среднее между Сирано де Бержераком и Махатмой Ганди. Я догадалась, что это прилетевший режиссер, предмет ее воздыханий. Сикх, а может, бенгалец. По другую сторону от Кандиды со скучающим видом восседала Лоретта, томно обмахиваясь карточкой меню. Заметив, что я обратила на нее внимание, Кандида ослепительно улыбнулась и показала поднятые вверх большие пальцы. У меня сразу словно гора с плеч свалилась. Разве стала бы Кандида желать мне удачи, если бы рассчитывала отбить у меня Джереми?

Следующим вызвали Джереми. Он поднялся на сцену с видом оленя, ослепленного фарами автомобиля на оживленном шоссе. Взяв его за руку, я прошептала:

— Кандида болеет за нас.

Джереми прищурился, отыскал взглядом Кандиду и уставился на носатого сикха.

— Ну и урод, — вдруг шепнул он. — Квазимодо по сравнению с ним — красавец.

— Кто? — спросила я.

— Да режиссер этот.

— Да, он, конечно, не Мел Гибсон, — согласилась я. — Но зато они так и светятся. Словно голубок с голубкой. Кстати, как ты ответил в анкете на вопрос о девичьей фамилии моей матери?

— Смит, — прошептал Джереми. — Надеюсь, правильно?

— Нет. Но я, на всякий случай, тоже написала Смит. — И я еще крепче стиснула его руку.

На сцепу взошли остальные участники, и конферансье возвестил о том, что конкурс начинается. В первом раунде нам предстояло поразить стрелой сердце купидона из папье-маше.