Месть моя сладка

Глава 43

— Ты должна взять себя в руки, старушка, — убеждала меня Эмма. Сначала она стащила с меня пальто, а теперь заставляла надеть халат. — Причем как можно быстрее.

К счастью, было воскресенье, и я могла посидеть дома. Плюхнувшись на софу, я твердо решила, что больше с нее не встану. Слушая Эмму, я лишь изредка подавала голос.

— Жизнь моя копчена… — бубнила я.

— Вовсе нет, — возражала Эмма. — У тебя осталась семья. И здоровье ты сохранила.

Если не считать разбитого сердца.

— Джереми меня бросил, — ныла я.

— Твой жених просто струхнул. Позже он очухается, поймет, какой он болван, и на коленях к тебе приползет.

— Ты уверена?

— Конечно. А ты еще трижды подумаешь, стоит ли прощать такого урода.

Я шмыгнула носом и потянулась к пакету чипсов, который очень кстати достала Эмма.

— Мне еще суд предстоит, — напомнила я.

— Знаю, — ответила Эмма, хрустя чипсами. — Вчера я, между прочим, с Лорной общалась. Так вот, она желает тебе удачи.

— Кто, Лорна? — вылупилась я.

— Угу. А ведь она близка к шайке-лейке Дэвида, так что, сама понимаешь, присяжные должны быть на твоей стороне. Тебя оправдают, старушка, вот увидишь. Стоит тебе только рассказать, как Дэвид предал тебя на Рождество, и огромная очередь выстроится — столько будет желающих мазать его причиндалы «жгучкой». А пока расслабься. Живи как жила. Вставай утром. Отправляйся на службу. Возвращайся домой. Лопай чипсы. Телик смотри. Сама не заметишь, как три месяца пролетят.

В тот вечер мы с Эммой умяли два здоровенных пакета чипсов с сыром и с луком. И залили их двумя бутылками вина, красного и белого. Остаток ночи я проспала как убитая и, наверное, даже будильника не услышала бы. Но меня разбудил Пушистик, запрыгнувший на подушку с подарком.

— Вот видишь, — говорила Эмма, пока я выбрасывала полуобглоданного мышонка в мусорный ящик, — Пушистик тебя обожает. Когда тебя будут судить, народ толпами на демонстрации выйдет в твою поддержку.

В понедельник утром по пути на работу мне пришлось трижды выходить из автобуса. Едва я успевала склониться над урной, как меня выворачивало наизнанку. Когда же я наконец, опоздав минут на пятнадцать, вползла в офис, меня там ожидал сюрприз. Похоже, все служащие компании «Хаддерстон хеви инжиниринг» сгрудились именно возле моего стола.

При моем появлении воцарилась гробовая тишина. Все начали расступаться, освобождая мне проход к рабочему месту. Я не узнала свой стол. Кто-то забрал все бумаги из моего лотка для входящих документов, а напротив, на столе Брид-жет, громоздилась гора бумаг.

— Надеюсь, ничего не случилось? — осведомилась я.

Мне никто не ответил. Даже Джулия отвела взгляд. И тут мистер Чайверс, начальник отдела и мой босс, высунул голову из-за перегородки и пригласил меня зайти.

— В чем дело? — с недоумением спросила я. — Извините за опоздание. Меня с утра изрядно подташнивало, и пришлось пару раз выходить из автобуса.

— Ничего страшного, — ответил мистер Чайверс, к моему изумлению. — Присядьте, Эли сон. — Он даже галантно выдвинул для меня стул.

На столе перед ним я заметила папку с моим личным делом. Странно. Раскрыв папку, мистер Чайверс воззрился на какую-то бумажку, затем глубоко вздохнул и сказал:

— Видите ли, Элисон, я, право, в затруднении. Не знаю даже, с чего начать.

— Попробуйте с самого начала, — посоветовала я.

— Да, — кивнул он. — Это хорошая мысль.

Он извлек из папки какую-то газету. Я с изумлением увидела, что это «Сан». Шеф открыл шестую страницу и показал мне. Когда я увидела помещенную там фотографию, глаза мои полезли на лоб. На снимке была изображена я!

Мистер Чайверс склонился вперед, сцепив пальцы. Я в немом ужасе разглядывала фото. Вдруг мистера Чайверса что-то отвлекло, и, обернувшись, я увидела, что за решетчатой перегородкой, отделяющей его кабинет от офиса, по-прежнему стоят едва ли не все наши сотрудники. Я поняла, каково приходится золотой рыбке в аквариуме.

— В чем дело? — упавшим голосом спросила я.

— Вот именно — в чем дело? — передразнил меня мистер Чайверс. — Может, заметку прочтете?

Фотография была перепечатана из «Совершенной женщины». Я была запечатлена в любимом синем платье, а Джереми любовно обнимал меня.

«Во взгляде его светится любовь… — так начиналась статья. — Недавно Элисон Харрис и Дэвида Уитворта провозгласили самой романтической парой Великобритании. А две недели спустя Дэвид изменил Элисон со знаменитой звездой Голливуда Кандидой Бьянкой, с которой эта милая парочка познакомилась во время отдыха на Антигуа».

— Так это у вас, стало быть, не желтушность? — спросил мистер Чайверс. — Это загар?

— Я… — Мне не приходило в голову, что тут можно соврать.

— Вы сказали Джулии, что у вас осложнение после операции. Наболтали ей про сепсис, про строгий постельный режим. И вот теперь это. — Он театральным жестом указал на снимок. — Мне не по душе, Элисон, когда меня за дурака принимают.

Я уставилась на злополучную фотографию. Господи, какими счастливыми выглядели на ней мы с Джереми! Затем я перевела взгляд на соседнее фото. Джереми и Кандида, изображенные на нем, казались еще счастливее. Подпись гласила, что репортер запечатлел сладкую парочку во время завтрака в одном из варшавских кафе.

— Что вы можете сказать в свое оправдание? — строго спросил мистер Чайверс.

— Я просто глазам своим не верю! — воскликнула я, читая дальше. — Она расторгла помолвку с Вадимом!

Мистер Чайверс разочарованно всплеснул руками:

— Что за вздор вы несете, Элисон? Хоть бы извинились. Проступок вы совершили весьма тяжкий. Прикинулись больной и прогуляли две недели. А справка ваша? Вы ведь подпись врача подделали, а это преступление! Причем уголовно наказуемое.

Я отодвинула газету и посмотрела на своего босса глазами, полными слез. Вдруг до меня дошло, что сейчас меня уволят. Тогда я встала и отчеканила голосом, преисполненным, как мне казалось, праведного негодования:

— Я была влюблена, мистер Чайверс, и в этом — мое самое тяжкое преступление. Неужели вам никогда не приходилось совершать опрометчивых поступков ради любимого человека? Да, я поступила нехорошо, но сделала это во имя любви! А теперь — хватит с меня! Я от вас ухожу. Увольняюсь!

— Элисон!

— И не уговаривайте меня. — Я заводилась все больше и больше. — Сама понимаю, что не подхожу вам. Не тот вы человек, мистер Чайверс, чтобы хотя бы попытаться меня понять. Вы черствый, бессердечный, и вообще — можете подавиться своей работой! Если хотите знать, работала я здесь с отвращением. Ненавижу это место и терпеть не могу вас, мистер Чайверс. Ваш кургузый пиджачок с идиотским галстуком. Слюнявые губы. Думаете, вы нравитесь женщинам? Хотите знать, как вас за глаза называют? Мистер Памперс, вот как! — Я так распалилась, что орала во весь голос. — Четыре года я ждала, чтобы высказать все, что о вас думаю. У вас не парик, а дешевка! А изо рта так воняет, что комнатные растения вянут!

С этими словами я величественно удалилась, оставив мистера Чайверса беспомощно ловить ртом воздух. Даже Джулия смотрела на меня открыв рот.

— Можешь прибрать на моем столе, если хочешь, — небрежно бросила ей я, проходя мимо.

Лишь выйдя на улицу, я в полной мере осознала, что натворила.

Только что я лишилась работы. Места, которое занимала четыре года. И, продержавшись на котором еще год, получила бы в подарок оплаченный чек на приобретение товаров в магазинах «Маркс и Спенсер». В глубине души я надеялась взять Чайверса на понт, а вышло так, что я лишь ему подыграла.

Кто знает, вдруг, если бы я покаялась и попросила прощения, меня взяли бы на поруки? Но я устроила такой скандал, что весь офис еще долго будет гудеть как растревоженный улей.

Эх, черт меня дернул наброситься на Чайверса! С этими мыслями я уселась на омерзительно грязную скамью, заляпанную голубиным пометом. Что же делать? Откуда взять денег на адвоката? И кто меня возьмет на работу теперь, когда мне предъявлено довольно щекотливое обвинение и предстоит судебный процесс?

Зябко поеживаясь от страха, я вдруг заметила, что из урны торчит тот самый злополучный выпуск «Сан», из-за которого я только что потеряла работу. Я вытащила газетенку из урны, развернула и уставилась на фотографию, которая погубила мою жизнь. У меня не было сомнений, что это Аманда продала снимок «Сан». Попадись мне она сейчас, я бы, кажется, удавила ее голыми руками.

Однако в следующий миг меня осенило: ведь еще на прошлой неделе Аманда предлагала заплатить мне за интервью! Теперь я лишилась работы и остро нуждалась в деньгах. Выудив из потрепанной сумочки последний пятидесятипенсовик, я решительно двинулась к ближайшей телефонной будке.

— «Совершенная женщина», — протарахтело в трубке. — Чем мы можем вам помочь?

— Аманда, — всхлипнула я, — это Эли. Помогите мне. Вы были правы. Я готова рассказать вам все подробности.

— Вот как? — оживилась Аманда. — А о чем именно, милочка? Похоже, в последнее время вам пришлось немало порассказывать.

— Что вы имеете в виду? — переспросила я в недоумении.

— Только что мне позвонили из «Сан» и вставили пистон за то, что я не удосужилась проверить факты. Потом со мной связались из «Бриндлшем геральд» и попросили другие фотографии Джереми Бакстера. «Какого еще Джереми Бакстера? — спросила я. — Что это за птица?» Может, вы мне объясните, милочка, что за катавасия у нас творится?

— Объясню, — храбро сказала я.

— Не трудитесь, — со вздохом сказала Аманда. — Я и сама уже все знаю. Последние полчаса я беседовала по телефону с агентом Кандиды. Оказывается, на Антигуа с вами ездил вовсе не жених. Настоящий Дэвид Уитворт вас бросил, и вы подкупили Джереми Бакстера, чтобы он сыграл роль Дэвида.

— Ну и что тут такого? — с вызовом спросила я. — Тогда я была без памяти влюблена в Джереми, а теперь узнала, что он мне изменил. Читателям это ведь все равно интересно. Как насчет денег, которые вам заплатила эта бульварная газетенка? Вы мне половину должны.

— Напротив, Элисон, — отрезала Аманда. — Это вы должны нашему журналу десять тысяч фунтов за мошенничество. Вы обманом получили главный приз международного конкурса «Совершенной женщины».

И она бросила трубку. Десять тысяч фунтов! Возможно ли такое? Мне оставалось только надеяться, что это не так. Ведь деньги я отдала Джереми, чтобы он выгодно их разместил. Смела ли я после всего случившегося рассчитывать, что он их возвратит?