Месть тореадора

Глава 8

Ребекку охватила новая волна паники, уже совсем другого рода, когда Алехандро внес ее в спальню и ногой захлопнул за собой дверь.

Это какая-то хитрость, подумала она и стала брыкаться в его руках, пытаясь освободиться.

— Тихо, — сказал он. Через секунду она уже лежала на кровати, а он возвышался над ней, прижимаясь всем телом. — Скажи мне, — сказал он, касаясь губами ее подбородка, шеи, ключицы. — Скажи, что ты не хочешь этого, Ребекка, что тело твое не жаждет моего...

Его губы обхватили ее напрягшийся сосок, и Ребекка, изогнувшись, вскрикнула. Но Алехандро не дал ей ни минуты привыкнуть к ощущению, пронзившему ее тело. Его пальцы скользнули между ее ног, раздвинув их, и нашли самое чувствительное место.

— Алехандро, — выдохнула она.

Ее тело содрогнулось и воспрянуло к жизни, когда его наполнили давно не испытываемые ощущения. Они были более полными и острыми, чем тогда, в бассейне.

Она так быстро возбудилась, что сама поразилась этому. Наслаждение было настолько сильным, что Ребекка готова была взорваться на его пике лишь от ощущения языка Алехандро, ласкавшего ее сосок, его пальцев внутри нее. Но он остановился, что-то жарко прошептав ей на испанском, приподнялся и стал срывать с себя рубашку. Ребекка смотрела на него, и сердце ее бешено стучало в груди.

Ей безумно захотелось дотронуться до него, и она протянула руку, коснулась его подбородка, губ.

Эти прекрасные губы дарили ей такое удовольствие, которого она никогда не испытывала. Он был первым мужчиной, который занимался с ней любовью с помощью этих умопомрачительных губ. Но она никогда не скажет ему об этом.

От ее прикосновения все тело Алехандро страшно напряглось, и он пронзил ее горячим взглядом.

Палец Ребекки скользнул в его рот, лег поверх языка. Когда она хотела вынуть его, Алехандро мягко удержал ее руку, не открывая взгляда от ее лица. Затем поцеловал ее ладонь, запястье, кончики ее пальцев.

Голова Ребекки закружилась, когда он стянул с себя брюки, бросив их на пол, и снова склонился над ней. Он овладел ее ртом, и на этот раз Ребекка жадно открыла губы, их языки сплелись и стали ласкать друг друга.

Часть ее ужасалась тому, что происходит, а другая часть хотела его так, как страдающий от удушья жаждет глотка воздуха.

Ее тело извивалось под ним, хотело его тела, словно созданного для нее. Закинув ноги на его спину, она вся открылась ему. Алехандро приподнялся над ней, упираясь ладонями в кровать, и взглянул на нее таким взглядом, что у нее помутнело в глазах.

Она почувствовала, как сильным толчком он вошел в нее, а затем снова вышел.

— Алехандро, пожалуйста. Умоляю, я хочу тебя.

Он тихо что-то прорычал, затем проник в нее долгим, сильным толчком. Она вскрикнула от блаженства, когда он властно овладел ею.

На минуту он остановился, хотя она чувствовала пульс, бившийся глубоко внутри нее. На лице его мелькнуло беспокойство.

— Я не сделал тебе больно?

— Нет, все в порядке. Просто у меня этого давно не было...

Он замер.

— Давно не было? Ты должна была сказать мне. Я был бы с тобой понежнее.

— О... — выдохнула она, когда он сделал движение вперед и назад. — Не слушай меня.

— Ребекка, — простонал он, роняя голову, и стал двигаться медленно, стараясь не причинить ей боли.

Но от этого ей захотелось закричать. Она вцепилась руками в его мускулистое тело, в шрам на его боку.

— Алехандро, мне не будет больно. Люби меня, пожалуйста, люби!

Он впился в ее рот губами, и тела их стали двигаться в такт друг другу все быстрее и неистовее. Совершенно утратив над собой контроль, он входил в нее мощными толчками — со страстью мужчины, которого долго отвергали.

Волна наслаждения обрушилась на нее, отняв возможность дышать, и Ребекка, изогнувшись, забилась в блаженных конвульсиях. Через секунду она услышала, как застонал Алехандро, прерывисто выдохнув ее имя.

Лунный свет проник сквозь окно и коснулся кровати. Алехандро, проснувшись, поднял голову. Минуту он не мог ничего понять. Почему он не опустил жалюзи перед тем, как лечь?

И в ту же секунду в его сознание ворвались образы и ощущения.

Dios!Он слегка повернул голову и взглянул на женщину, спавшую рядом с ним. Она свернулась калачиком на краю кровати, подальше от него. И он почему-то разозлился. Ребекка хотела показать ему даже во сне, что она выиграла сражение.

Отбросив простыню, Алехандро подошел к окну. Впервые за долгое время он получил полное удовлетворение. Несмотря на холодность своей жены, он оставался верным ей до самого развода и лишь после этого пытался удовлетворить свой физический голод со многими женщинами. Безликий секс, лишенный теплых чувств, хоть как-то залечивал его израненную душу.

Или он так просто думал?

До вчерашнего дня, когда Алехандро сошел с ума от великолепного, жаждущего мужской ласки тела женщины, которую ненавидел больше всего на свете. Но на несколько часов он забыл об этом. А ведь он так ненавидел ее!

Алехандро прижал руку к виску.

Спокойно. Все шло по плану. Уложить ее в постель, заставить влюбиться в себя, а потом погубить. Он поклялся в этом Анне. Он делал это для Анны. Для дочери, которая должна была жить. Которая должна была быть их дочерью — его, и Ребекки.

Алехандро, сжав кулак, прижал его к стеклу. Он все делал правильно. И не важно, что у Ребекки так давно не было мужчины. Не важно, что она заглянула в его душу — вчера, в лимузине. Она была мелкой, расчетливой стервой. И спала теперь с ним ради своей выгоды. Откуда ему знать, действительно ли она давно ни с кем не спала? Возможно, она врет, чтобы вызвать в нем симпатию?

Он глубоко вздохнул.

— Алехандро?

Он повернулся и пошел к кровати. Отблески лунного света ложились на ее лицо, спутанные золотистые волосы, пухлые чувственные губы. В нем снова встрепенулось желание.

— Да, я здесь, — ответил он.

Она натянула на себя простыню. И оба почувствовали сладкий запах секса.

Новая мысль пронзила его мозг. Боже, он забыл о предохранении!

— Мне надо вернуться в свою комнату, — сказала она, не подозревая о страхе, охватившем его.

— Нет, — сказал он холодно. Она непроизвольно съежилась.

— Ты предохранялась? — жестко спросил он.

Голова ее склонилась набок.

— Что-о... О да. Да, — сказала она более твердо. — Я пью таблетки. Я думала, ты знаешь об этом.

— Откуда мне знать? — спросил он, обескураженный тем, что она так подумала.

Подбородок ее вздернулся.

— Ведь ты «исследовал» мою жизнь — шпионил за мной.

— Но это меня совершенно не интересовало, — возразил он, испытав облегчение — будто гора свалилась с его плеч. Madre de Dios, gracias. Впервые он совершенно забыл о том, что надо предохраняться. Это было на него совершенно не похоже.

И вслед за чувством облегчения к нему пришло другое чувство. Желание ею овладеть было настолько сильным, что оно пронзило Алехандро с головы до ног. Через секунду он сбросил с нее простыню, в которую Ребекка судорожно вцепилась, и опрокинул на спину, рывком раздвинув ноги.

— Умираю от желания попробовать тебя, — задыхаясь, прохрипел он.

Он обожал ее тихие стоны и вскрики, ее сладкий влажный вкус, и то, как она выгибается под ним, выкрикивая его имя в исступлении. Он заставит ее взлететь несколько раз — разложит ее на кровати и будет ласкать до тех пор, пока она снова не застонет, пока кожа ее не покроется испариной, пока его имя снова не сорвется с ее пересохших губ.

И он вошел в нее, и снова потерял голову, когда толчками стал двигаться взад и вперед, снова и снова, не в силах на этот раз быть нежным. С этой женщиной он не мог себя контролировать.

Он подошел к финалу со стоном, сделав мощный глубокий толчок, и тяжело задышал, будто пробежал марафон. Затем перевернулся на бок и прижал Ребекку к себе.

Обнаженные, они лежали на простынях. Ее тело все еще содрогалось время от времени — после мощных оргазмов, до которых он ее довел. И от этого в нем возникало чувство собственности, главенства. Его пальцы гладили ее руку почти непроизвольно.

— Кто еще следил за тобой, Ребекка?

Она вздрогнула в его руках. Почти заснувшая, Ребекка вся напряглась, и совсем не так, как при любовных ласках.

— Это не имеет значения.

— Я хочу знать.

Ребекка, отпрянув от него, приподнялась на локте. Ее сосок коснулся его руки и послал импульс в пах.

— Я не хочу об этом говорить. И тебе не все ли равно?

— Любовник? — спросил Алехандро.

— Нет.

— Соперник?

Ребекка горько рассмеялась.

— Да, ты.

Так кому же еще понадобилось следить за ней? Не любовник, не соперник. Если только она не врет. Так кто же еще?

Его осенило.

— Семья?

Ребекка застыла, и Алехандро понял, что попал в точку.

Склонившись к ней, он поцеловал нежную грудь. Ребекка тихо застонала, а он, обхватив напрягшийся сосок губами, слегка пощекотал его языком.

— Не могу ни о чем думать, когда ты так делаешь, — призналась она.

Алехандро прижал ее к себе.

— Это был твой отец? — На самом деле, если бы была жива Анна, он тоже бы за ней следил. Делал все, чтобы уберечь дочь.

— Да, — одно слово, и больше ничего.

— Ты не хочешь об этом говорить?

Она покачала головой, плотно закрыв глаза, и Алехандро вдруг стало жалко ее. Когда-нибудь она расскажет ему обо всем.

На следующее утро Александре собрался вылететь в Дубай. Переговоры о строительстве отеля зашли в тупик, и требовалось его личное присутствие.

Ребекка не ожидала, что он прикажет ей ехать вместе с ним.

— Ты теперь моя любовница, — сказал он.

Ребекку охватил ужас при этом слове.

— Любовница? Несколько дней назад я была президентом крупного международного гостиничного холдинга.

Улыбка его была совсем не дружелюбной.

— Да, несколько дней назад. — Он кинул что-то в свой портфель, затем пронзил ее стальным взглядом. — А теперь ты моя любовница, и больше ничего.

Приземлившись в Дубае на следующий день, они сели в черный «мерседес». Он быстро доставил их на прибрежный курорт, недавно купленный Алехандро. Отель был не очень большой по сравнению с другими отелями, но Рамирес хотел сделать из него самую яркую достопримечательность Дубая. Если получит разрешение властей.

Когда двери «мерседеса» открылись, их встретил человек в униформе.

— Сеньор Рамирес, — сказал он. — Мы счастливы, что вы снова с нами. Ваш номер ждет вас. Отдать приказание насчет обеда?

— Вели принести его в номер, Али.

— Слушаюсь, сэр.

Номер был шикарный, расположенный на самом верхнем этаже, с видом на Персидский залив. Ребекка вышла на балкон и увидела сверкающую голубую даль и пальмы, раскачивавшиеся на пляже. Внизу, под номером, был бассейн. Между гостями, расположившимися в шезлонгах, сновал официант. Она услышала голос Алехандро, разговаривавшего по телефону. Голос был нерадостным.

Ребекка вернулась в номер. Может быть, ей стоит принять ванну, пока Алехандро будет готовиться к встрече с местными властями?

Он пришел в спальню, когда она выходила из ванной. На нем была темная рубашка поло и брюки цвета хаки. Он провел рукой по взлохмаченным волосам. Лицо его было мрачным. И ей вдруг захотелось погладить его по голове.

Алехандро, обняв ее за талию, притянул к себе.

— Моя встреча переносится на завтра, и теперь у меня есть долгие часы, которые надо чем-то заполнить. — Он коснулся губами ее носа, щек. — Ты поможешь мне в этом, да? Мне хочется уложить тебя в постель прямо сейчас.

— Если это просьба, а не приказ... — сказала она, хватая его руку, которая проникла ей под блузку.

— Пожалуйста, Ребекка, — произнес он с хищной ухмылкой. — Позволь мне попробовать тебя.

В следующие два дня Ребекка почти не видела Алехандро. Все его время уходило на переговоры и встречи с местными чиновниками, но когда она видела его....

У нее перехватывало дыхание, когда она думала о нем. Этот мужчина был ненасытным и неутомимым в любви, и ему невозможно было отказать.

Ребекка вздохнула и потянулась — она испытывала небывалое удовлетворение. Она все еще лежала на кровати — обнаженная, поверх простыней, когда он ушел принимать душ. Алехандро хотел, чтобы она пошла вместе с ним, но она не смогла пошевелиться.

Сегодня он вернулся неожиданно рано и был почти веселым. Таким веселым он был раньше всегда, но с тех пор прошло пять лет...

— О чем ты так напряженно думаешь, amor?

Ребекка подняла глаза — он смотрел на нее.

Алехандро стоял рядом с кроватью — обнаженный, с полотенцем вокруг бедер, и Ребекка с восхищением взглянула на его мускулистую грудь. Сердце ее дрогнуло — так было всегда, когда он оказывался рядом.

— Ты расскажешь мне о том, что случилось с Анной? — Она не поняла, почему вдруг задала этот вопрос, но с тех пор, как узнала о смерти его дочери, много думала об этом.

Алехандро закрыл глаза. Потом открыл их снова. Подбородок его напрягся. Ребекка подумала, что сейчас он уйдет.

— У нее был врожденный порок сердца, — сказал он.

Ребекка присела на кровати, протянув к нему руку. У него было хорошее настроение, и она испортила его.

— Я очень сочувствую. Тебе и твоей жене. — (Лицо Алехандро побледнело под загаром.) — Мне не надо было спрашивать. Прости.

— Дочь умерла, и люди всегда спрашивают об этом. Мне кажется, я к этому уже привык.

Ребекка не знала, что сказать. Она хотела просто обнять его.

Но Алехандро, отвернувшись, стал одеваться.

— У меня есть дела. Если ты захочешь пройтись по магазинам или просто погулять, скажи Али. Он все устроит.

И, даже не взглянув на нее, Алехандро вышел.

Сидя в машине, Алехандро постукивал пальцами по подлокотнику сиденья. Зачем она спросила его об Анне? Это не ее дело.

Эта женщина сводит его с ума своими стонами во время занятий любовью, противостоит ему, когда он заставляет ее делать что-то, и настаивает на уважительном отношении — вопреки его планам.

Он стал мягким. И только из-за того, что жаждет ее тела, и с каждым разом все больше и больше. Он должен разрушить жизнь Ребекки, опустошить ее душу. Он так долго строил планы, так долго мечтал об их осуществлении в свои самые мрачные дни, что не может теперь идти на попятную.

Настало время выбить почву из-под ее ног — хотя бы для того, чтобы доказать себе, что он может сделать это. И завтра он приступит к исполнению.