Милая пленница

Глава 23

Тени за окном комнаты Александры стали длиннее. За лесистыми холмами угасало солнце, и в долинах сгущались сумерки.

Ночь — время темных замыслов, время мести.

Луна давно уже поднялась над деревьями, а Александра все еще неподвижно стояла у окна, видя перед собой не мягкий пейзаж Англии, а выжженные солнцем индийские равнины. Перед ее задумчивым взором одна за другой сменялись такие знакомые с детства картины. Сверкал кроваво-красный Закат… на якоре в Бенгальском заливе — большая шхуна. Девушка видела белые оштукатуренные дома, затихшие под жарким полуденным солнцем… Мерно покачивались опахала… пахло мятой и имбирем… шумели базары, клубилась под ногами белая пыль…

Она видела лица — знакомые и незнакомые… смутно вспоминала хрупкую красоту матери… гладкое лицо айи с кожей орехового цвета. Видела отца в последние дни его жизни — сдержанного, полного достоинства, лишь в его глазах застыла боль, говорящая о страшных душевных муках.

Александра потянулась к нему, но он посмотрел сквозь нее и ушел, сложив руки за спиной, как делал это всегда в те моменты, когда обдумывал сложные вопросы государственной политики.

«Отец!» — позвала Александра, но он не обернулся. Да он и не мог ей помочь. Теперь она стала женщиной и должна была отомстить сама…

За ее спиной послышался звук открываемой двери.

— Почему ты стоишь в темноте?

Роскошный голос, отстраненно подумала Александра, богатый тонами, голос темной, неодолимой страсти, голос господина, привыкшего повелевать. Голос человека, который всегда получает то, чего он хочет.

Но на этот раз все будет иначе.

Она услышала, как он высекает огонь и зажигает свечу. Его запах заполнил комнату — запах свежего воздуха, кожи и дерева, чуть пряного мыла…

Хоук подошел к ней, постоял, в задумчивости намотал на палец золотой локон, упавший на плечо Александры.

— Оставьте меня, — холодно сказала она. — Прежде чем… — Она вовремя остановилась.

Лицо герцога мгновенно изменилось, застыло, превратилось в ледяную маску. Но Александра успела заметить, как в серых глазах мелькнуло острое любопытство.

— Прежде чем что? — И рука Хоука сильнее дернула локон.

— Вы делаете мне больно. Похоже, вы из тех, кто постоянно причиняет боль другим.

— Утром ты думала иначе. Утром твое тело содрогалось от других ощущений, хотя ты и не желаешь признать этого. Почему ты сопротивляешься мне, маленькая чертовка? — резко спросил он. — Я обещаю тебе защиту и тысячи радостей, все, что может дать богатство. Я обещаю тебе наслаждение. И не сомневаюсь: тысячи женщин были бы рады очутиться на твоем месте.

— Вот и предлагайте все это им, а я не намерена пополнять ваш гарем.

Александра отошла в другой конец комнаты. Посмотрев на пол, она вдруг заметила некий предмет, чуть высунувшийся из-под кровати. Она задумчиво прищурилась, потом судорожно вздохнула… Когда же мгновением позже Александра сделала шаг в сторону герцога, на ее губах играла чуть заметная улыбка.

— Впрочем, я, может быть, немного поспешила, — мягко сказала она. — Мне следует подумать над вашим предложением. Что вы скажете насчет того, чтобы завтра показать мне ваши земли? Какие-нибудь отдаленные и уединенные уголки с прекрасными пейзажами? — Она полуприкрыла глаза, изучая Хоука сквозь густые ресницы.

— Да что с тобой происходит? — прорычал Хоук, в два шага одолевая расстояние между ними и хватая Александру за плечи. — То ты ведешь себя, как сварливая баба, то… — Он грубо притянул ее к себе и прижал к груди; серебристые глаза обшарили ее лицо. — То вдруг выкидываешь фокус, достойный профессиональной шлюхи. Так кто же ты?

— Поедем завтра кататься верхом, и, возможно, вы это узнаете, — с вызовом произнесла Александра, нервно облизывая кончиком языка нижнюю губу.

У Хоука перехватило дыхание. Он зачарованно уставился на этот розовый язычок, скользнувший по пухлой губе… и его чресла пронзила внезапная боль желания. Боже, как он хотел ее! Прямо сейчас, на покрытом ковром полу… чтобы ощутить ее длинные ноги на своей талии… Прямо сейчас.

Насмешливый голос Александры прервал его лихорадочные мысли:

— Завтра, ваша светлость. Если, конечно, вы не заявите, что не можете подождать до утра. В общем, мы даже можем заключить нечто вроде пари…

— Ах ты, сучка! — прорычал Хоук. Неожиданно он выпустил ее плечи, и его руки сжались в кулаки. — Я могу подождать, Александра. Уж поверь — то, что я сделаю с тобой завтра, стоит ожидания.

Хоук давным-давно ушел, а Александра все лежала в постели без сна, следя за его тенью, мелькавшей туда-сюда под смежной дверью. Но он не пытался войти в спальню к девушке, и Александра знала, что он даже не думает об этом. Ему не позволит его болезненно раздутая гордость. Он подождет до утра.

Да, он не придет до утра, и у нее будет нужное ей время. Она осторожно выскользнула из постели и опустилась на колени рядом с кроватью, пошарив рукой, ощутила тяжелый холодный металл. Дрожащие пальцы девушки нежно погладили рукоятку пистолета, которым угрожал ей наемник Телфорда. В общей суматохе о пистолете никто не вспомнил…

Александра бесшумно подошла к окну. В слабом свете луны она рассмотрела оружие. У пистолета был длинный нарезной ствол. Когда же она увидела современный ударный капсюль, покрытый медью, ее брови удивленно приподнялись. Оружие было отнюдь не из тех, что можно ожидать увидеть в руках грубой скотины, подобной тем мужикам, что напали на Александру.

Но тут же девушка догадалась, что пистолет вовсе и не принадлежал тому мужику. Это было оружие Телфорда, смертельного врага Хоуксворта.

Что ж, оружие попало в нужные руки. Александра осторожно оторвала полоску от подола ночной рубашки и обмотала курок. Ей вовсе не хотелось, чтобы эта чертова штука выстрелила сама и не вовремя. Заткнув другим обрывком ствол, Александра мрачно усмехнулась. Теперь осталось лишь привязать пистолет к ноге под коленом — там он будет надежно укрыт…

Александра была преисполнена холодной решимости. Она не сожалела о том, что у нее есть всего один выстрел. Отец не зря учил ее. Одного выстрела будет достаточно.

Рассвет едва начинался, когда Хоук распахнул дверь между спальнями. К его удивлению, Александра была уже одета и готова к выходу, но Хоук никак не проявил своего недоумения. Он обратил внимание, что девушка очень бледна и у нее под глазами появились темные круги… Она казалась крайне рассеянной, ушедшей в свои мысли, что привело Хоука в ярость.

Они не обменялись ни словом, пока завтракали, а потом спускались по широкой лестнице к парадной двери, у которой их ждали оседланные лошади.

Александра отметила, что на спине Аладдина были навьючены набитые седельные сумки; она вопросительно посмотрела на Хоука.

— Мы вернемся только завтра. — Его серые глаза одарили девушку насмешливым взглядом.

Она в ответ лишь пожала плечами и больше уже не смотрела на него, чтобы он не заметил ее внутреннего напряжения, которое она старательно прятала под маской холодной безмятежности.

А Хоук намеревался отправиться в дешевую гостиницу на побережье — такую, в которой останавливались матросы, контрабандисты и проститутки, — и там выставить Александру напоказ, и дать ей понять, что он думает о ней… Дальнейшего он пока не планировал, хотя где-то в глубине его души маячила идея отвезти ее снова на «Сильф». Но это он решит в свое время, сказал себе Хоук.

Они двинулись в путь быстрым шагом, но не настолько быстрым, чтобы лошади устали задолго до конца длинного пути.

Но вот Хоук увидел впереди меловой утес, за которым поблескивали воды Ла-Манша. Солнце к этому времени поднялось уже достаточно высоко.

— Остановимся здесь, — коротко сказал герцог, расправляя плечи и наслаждаясь солнечным теплом.

— Где мы?

— В достаточно отдаленном месте, — насмешливо ответил он. — Вон за той вершиной — пролив. В очень ясные дни отсюда можно разглядеть берега Франции. — Он нахмурился, прищурил глаза, всмотрелся в гряду облаков, плывущих от берега к проливу. — Но не сегодня. — Он бросил поводья. — Отдохнем немного.

Несмотря на всю свою решимость, Александра вдруг почувствовала страх. Но она взяла себя в руки, сосредоточившись на прекрасном мгновении, которое ожидает ее: мгновении возмездия… Тяжесть пистолета сладко давила на ее колено… Она посмотрела на Хоука:

— Вы так добры ко мне, сахиб! — И соскочила на землю. Хоук тоже спешился и снял со спины Аладдина сумки.

Потом он отпустил лошадей пастись.

— Они не сбегут? — спросила Александра.

— Аладдин никогда не уходит далеко, а Блубелл, насколько я ее знаю, его не оставит.

Достав из сумки одеяло, Хоук расстелил его на траве. Улегшись на бок и оперевшись локтем о землю, он спокойно оглядел девушку.

— Иди сюда, Александра, — приказал он.

Девушка вздрогнула, встретившись с ним взглядом. Она все еще стояла возле своей лошади, сжимая в пальцах поводья. Она чувствовала спиной лошадиный бок, и ей отчаянно не хотелось уходить от этого успокаивающего тепла. Кобыла тихонько заржала, уловив напряжение, возникшее между людьми. Несколько долгих мгновений девушка не шевелилась.

— Тебе нужно быть гораздо ближе ко мне, чем сейчас, дорогая… чтобы я мог сделать то, что намереваюсь. Или ты вдруг утратила самообладание?

Александра, увидев хищные искры в глазах Хоука, задышала вдруг быстро и прерывисто. Вызывающе вздернув подбородок, подошла к одеялу и уселась на самый его краешек, подальше от Хоука. Но он мгновенно выбросил вперед руку и, схватив Александру, резко подтянул ее к себе.

— Вот так-то лучше, — прошептал Хоук, гладя девушку по спине. — А почему у тебя такой испуганный вид, дорогая? Насколько я помню, ты сама предложила эту прогулку.

Александра стиснула зубы, собирая силы для того, что должно было произойти. Глаза Хоука сузились.

— Я намерен получить ответ, что ты собой представляешь, милая? Шлюха ты или сварливая мегера? — Он медленно провел пальцами по ее спине, положил ладонь на ягодицы девушки и крепко притиснул ее тело к своему паху.

У Александры перехватило дыхание, когда она ощутила его твердое мужское естество, горячо и настойчиво прижимающееся к ее животу…

Хоук засмеялся, и в его жестком, насмешливом взгляде не было ни капли тепла.

— Место далекое и уединенное, как ты просила, — напомнил он. — Ведь ты именно это имела в виду?

Мысли Александры бешено метались. Она осторожно передвинула колено, приближая пистолет к руке.

— Меня устраивает любое место, где нас не потревожат, ваша светлость, — сказала она, глядя ему в лицо и отчаянно боясь, что он заметит ее растерянность. — Любое, где мы смогли бы получше узнать друг друга, не боясь, что нас прервут. — Говоря, она пыталась нащупать узел, удерживающий пистолет на месте.

— А потом?

Александра чуть шевельнулась.

— Потом? — повторила она с легкой неуверенностью в голосе.

— Ну да, потом. Или это еще один из твоих фокусов, женщина? Ты знаешь, как называют таких, как ты, правда? — язвительно произнес Хоук.

В этот момент Александра нащупала узел. Ее пальцы задрожали, осталось одолеть последнее препятствие, а затем — сладкая месть…

Но когда она почувствовала, что пистолет вот-вот освободится, Хоук внезапно перевернулся и лег на нее. Александра лихорадочно вцепилась в оружие, едва успев удержать его… еще мгновение, и пистолет свалился бы прямо под ноги Хоуку. Ее сердце отчаянно колотилось, и девушка молилась о том, чтобы герцог не заметил странных движений ее руки.

— Не знаю, к чему ты клонишь, Александра, но пойми вот что: не будет больше никаких побегов и никаких помех. — Глаза Хоука, похожие на зимнее море, изучали девушку. — Сегодня я намерен научить тебя многому. И уверен, ты окажешься способной ученицей.

Да забери его, дьявол, вместе с его наукой, думала Александра. Лучше бы он убрал подальше свое колено и дал ей возможность закончить дело! Ведь пистолет почти уже на свободе!

Неожиданно Хоук схватил ее руки и завел их наверх, прижав к траве над ее головой.

— Теперь будет то, что должно было быть с самого начала, моя лебедушка. Я буду обладать тобой долго и страстно, до тех пор, пока ты не начнешь умолять меня закончить сладкую муку и довести нас обоих до высшего наслаждения. А потом ты уже не будешь думать ни о побеге, ни о свободе.

Ветер, сорвавшийся с вершины холма, растрепал золотые локоны Александры, бросил их в лицо Хоуку. И между двумя телами словно пронеслась испепеляющая молния. На мгновение оба замерли. И тут крупная капля упала на лицо Хоука, за ней другая, третья…

Нахмурившись, Хоук поднял голову и, посмотрев наверх, увидел низкие темные облака, стремительно несущиеся к морю. Черт бы их побрал, подумал Хоук. Теперь придется искать укрытие. Выругавшись длинно и цветисто, он встал и рывком поднял на ноги девушку. Свистом подозвал Аладдина, бродившего у подножия холма.

— Ч-то вы делаете? Что вы!.. — хрипло выкрикнула Александра. Ведь месть была так близка!

— Ты что, не видишь? Гроза начинается! Или твои ночные кошмары всего лишь игра?

Александра посмотрела на юг — и чуть заметно содрогнулась, увидя черные клубы туч, несущихся над проливом.

— Идем! — скомандовал Хоук, таща ее вверх по склону. Ветер быстро набирал силу, швыряя в лицо капли дождя.

Когда Александра и Хоук добежали до вершины холма, она увидела по другую его сторону старый сарай, окруженный полуразвалившейся редкой изгородью. Неожиданно Хоук отпустил руку девушки и схватил обеих лошадей за поводья. Над Ла-Маншем сверкнул огненный зигзаг молнии. Лошади, вскинув головы, нервно загарцевали, и Хоуку стоило немалого труда удержать их.

— Беги в сарай, я привяжу лошадей! — крикнул он, и его голос был едва слышен за раскатом грома.

Александра рывком распахнула тяжелую дверь и бросилась в темную глубь сарая. Но тут же вернулась к двери и налегла на нее плечом; ветер не давал ей захлопнуть дверь, но наконец Александре удалось это сделать. А потом девушка быстро приподняла юбку и дрожащими пальцами схватила пистолет. Теперь ей оставалось лишь размотать лоскут, удерживающий спусковой крючок.

Ну, вот и пробил час, яростно думала она. Пусть теперь этот дьявол приходит, она готова.

Скрипнула, открываясь, дверь… потом громко захлопнулась. На одно мгновение внутренность сарая осветилась молнией, и Александра увидела насквозь промокшего герцога. Его темные волосы прилипли ко лбу. Быстро сбросив куртку, Хоук подошел к большой куче сена, сваленного возле стены, и стал что-то искать.

Наконец, мрачно рассмеявшись, он отодвинул щит, прикрывавший тайник в стене у самого пола.

— Отлично! Все на месте. — И он извлек из тайника старый фонарь без стекол и огниво. За ними последовал маленький деревянный бочонок.

— Контрабандисты прячут здесь шелк и бренди, — пояснил Хоук. — Когда за ними гонятся акцизные чиновники, они отсиживаются тут денек-другой, а уж потом, глубокой ночью, отправляются дальше. — Он говорил, не оборачиваясь, поскольку одновременно пытался зажечь вставленную в фонарь свечу. Наконец ему удалось это сделать, и Хоук поставил фонарь на бочонок.

После этого он снова сунул руку в тайник. На этот раз на свет появились две попоны, большой кусок французских кружев и пара изумительных хрустальных стаканов.

— Неплохо… это, без сомнения, особый заказ, для невесты. Как видишь, у нас есть все, чтобы переждать непогоду, включая и бренди прямо из Парижа.

Холодные пальцы Александры стиснули пистолет, спрятанный в складках юбки.

— Пожалуй, мне не следует удивляться тому, что вы так много знаете о делах контрабандистов, — язвительно сказала она.

— Об их делах знают все живущие на побережье, — ответил Хоук, пожав плечами.

— Ну да, а убийце в особенности нужно это знать.

— Убийце? — Он нахмурился, когда до него дошел смысл ее слов. — О чем это ты?

— О вас, маркиз Дервент. Вы убийца! — Александра заговорила громко, высоким голосом, наконец-то позволив себе произнести слова, давным-давно сжигавшие ее душу. — «Настоящим письмом мы приказываем вам немедленно вернуться в Лондон, где вы ответите на обвинения во взяточничестве, коррупции и грубой безответственности, приведшей к восстанию сипаев и стоившей двухсот жизней». Вам эти слова не кажутся знакомыми, ваша светлость? Вы помните, как поставили свою подпись под этим документом? Хоук наморщил лоб, соображая.

— Я полагаю, речь идет об отзыве генерал-губернатора после подавления беспорядков в Веллуру? Да, я имел отношение к этому документу. А почему это тебя интересует?

— Вам, похоже, нравится спихивать людей в сточную канаву? — воскликнула Александра, когда герцог умолк. — Вам было приятно погубить человека, отдавшего двадцать пять лет безупречной службе короне Англии, и вы это сделали одним росчерком пера! И это вы, за всю свою жизнь ни дня не занимавшийся честным трудом!

— Но в письме просто излагалось решение Контрольного совета, — медленно произнес Хоук. — И это решение было принято после двухмесячных обсуждений. Ведь кто-то совершил ошибку — и кто-то должен был за нее ответить. Да, обвинили Мэйтланда, он нес ответственность за все.

— Так просто? Свалили все на одного человека — и довольны? — Александра горько рассмеялась. — Но на деле все не так-то и просто, ваша светлость. Потому что оклеветанный генерал-губернатор был моим отцом, и вы ответите за ту боль, что ему пришлось испытать, за ту пулю, что оборвала его жизнь!

Александра медленно выпростала руку из складок юбки, подняла пистолет и прицелилась прямо в лоб Хоука.

— Ну, хорошо, я виноват, — мягко сказал он.

— В этом нет сомнений.

— Ты что, сумасшедшая?

— Возможно, — со смехом выкрикнула Александра. — Но это радостное безумие, ведь вы наконец у меня на мушке! Как приятно будет видеть ваши страдания!

Хоук шагнул вперед. «Боже праведный, — подумал он, — так это дочь лорда Персиваля Мэйтланда?!»

— Не двигайтесь! — предостерегла его Александра. — Я с десяти шагов попадаю в глаз щуки!

— И этому тебя научил отец?

— Да, мой отец… человек, чье имя вы недостойны даже произносить!

— Человек, который чуть не погубил свой гарнизон. Человек, который отказался отвечать за неправильные решения в момент кризиса.

— Нет! — пронзительно выкрикнула Александра, и громкий вой ветра поддержал ее. — Это была не его вина! Это вина тех людей, которые приказывали ему делать невозможное! Людей, которые ни малейшего представления не имеют о жизни Индии! Людей вроде вас, будь проклята ваша низкая душонка!

Хоук осторожно придвинулся ближе к ней.

— Так ты задумала все это ради мести? Для этого ты в ту ночь искала меня в тумане?

— Разумеется! — солгала Александра. — Я приехала сюда, чтобы уничтожить вас. Заставить заплатить за ту бесстыдную несправедливость, которую вы совершили в отношении достойного человека!

Снаружи раздался удар грома, и рука Александры слегка дрогнула.

— Но я не хочу быть уничтоженным. — Он продвинулся еще на шаг. — Впрочем, да, ты на это способна. Вот только… прислушайся, Александра! Бушует буря… ты слышишь гром? — Его глаза сверкали в полутьме. — Это огонь Дьявола!

— Стойте! — яростно закричала она, чувствуя, как дрожат ее руки. — Буря или нет, я всажу пулю в вашу голову! Будьте уверены, я не промахнусь… тем более из такого пистолета!

— Неужели и это дело рук Телфорда? — с холодным бесстрастием спросил Хоук.

— Это моя месть! — выкрикнула Александра. — Мне не нужна ничья помощь! Я задумала ее в ту ночь, когда нашла тело отца!

— А ты когда-нибудь стреляла в человека, Александра? — мягко спросил Хоук, делая еще один осторожный шаг. — Тебе приходилось слышать последний вздох, оказаться достаточно близко, чтобы увидеть, как становятся пустыми и мертвыми глаза, когда жизнь покидает тело?

— Я это увижу скоро! И буду смеяться!

— Не думаю. Ты не представляешь, что это такое.

Свет яркой молнии прорезал щели стен, и Александра увидела, что губы герцога сжались в тонкую линию.

В темноте, последовавшей затем, ей представилось другое помещение — белая комната, залитая кровью, полная удушающего запаха смерти. И ее отец, лежащий среди аккуратных стопок бумаг на письменном столе…

Рука Александры дрогнула.

— Нет! — простонала она. — Вы умрете за то, что сделали с ним! И вы, и те двое, что вместе с вами подписали его смертный приговор!

— Гроза прямо над нами. Ты слышишь, как воет ветер?..

— Заткнитесь, ублюдок! Это вам не поможет!

— Ты уверена? — спросил он, приближаясь еще немного. Теперь между ними оставалось не больше четырех футов. — Прислушайся, Александра! — с мягкой настойчивостью произнес он. — Они зовут тебя. Как демоны ада, скребутся в дверь… — И, словно подтверждая его слова, ветер взвыл и на стены и крышу сарая обрушились потоки дождя.

— Стойте!

— Они идут, Александра. Ты слышишь?

— Убийца! — закричала она, перекрывая шум бури. И содрогнулась, потому что Ужас подкрался к ней сзади. — То, что вы сделали, — все равно что выстрел в спину! Но я увижу ваше лицо, когда вы будете умирать!

Молния полыхнула прямо над их головами, и тут же загремел гром, и старое строение задрожало под напором разбушевавшейся стихии. А потом послышался чей-то вопль…

— Я должна это сделать! — беспомощно выкрикнула Александра, но ее палец не мог шевельнуться…

— Так давай же, — прорычал Хоук. — Сделай это! Ну!

И внезапно раздался выстрел, полыхнул огонь, и пуля просвистела у самого уха Хоука… и срезала огонек свечи, стоявшей в старом фонаре без стекол.

— Прости меня, отец! — надломившимся голосом простонала Александра, отшвыривая пистолет.

В следующее мгновение руки Хоука схватили ее за плечи и яростно встряхнули.

— Так ты хотела пустить эту пулю мне в сердце, да, Александра Мэйтланд? Да, лучше бы тебе и вправду это сделать! — угрожающе произнес он, швыряя ее на кучу сена.

Она упала — и замерла, смертельно побледнев, сжав руки на груди… Гроза бушевала вовсю, в сарае царила полутьма…

Александра изо всех сил пыталась справиться с дрожью в теле. Ее прекрасные глаза расширились.

— Нет, — простонала она, — не надо больше…

— Надо, и гораздо больше, — прорычал Хоук, склоняясь над ней. — Но на этот раз буду я, а не страшный сон.

— Айя! — еле слышно пробормотала девушка и затихла.

— Проснись! — закричал Хоук, накрывая ее своим телом. — Это не сон! Ты здесь, в Англии, это не Индия! Проснись, черт побери! Сопротивляйся мне!

Еще один удар грома сотряс воздух. И тут Хоук услышал ржание лошадей, а затем глухой топот копыт. Черт побери! Они ускакали, хотя он и привязывал их!

Оставив свою пленницу, Хоук вскочил, бросился к двери и распахнул ее как раз вовремя, чтобы увидеть, как Аладдин и Блубелл исчезают за серой пеленой дождя. Хоук выругался длинно и затейливо.

А когда он услышал шорох сена за своей спиной, было уже поздно: его пленница, глядя перед собой невидящими глазами, выскочила прямо под удары бури.

Крошечные острые когти разрывали ее плоть, тысячи твердых пальцев толкали ее… голодные зубы щелкали у ее ног…

Она отчаянно боролась, но все больше и больше злых лап вцеплялось в ее волосы и шею. Но Александра не сдавалась, потому что смутно осознавала: уступить — значит умереть.

— Отец, где ты?! — кричала она, но ей отвечал лишь ветер, визгливо завывающий в вышине, несущий к ней прежний Ужас.

Огонь Дьявола полыхнул в небе, рассыпав по земле свои искры. Длинные пальцы обвились вокруг шеи девушки и безжалостно сжимались. Задыхаясь, она пыталась схватить их, но ловила руками лишь воздух.

Черные волны страха снова и снова обрушивались на нее, в ушах все громче звучал чей-то странный тонкий вопль…

Тысячи голосов выкрикивали ее имя, и над всем этим безумным грохотом звучал голос ее страха. Она в отчаянии глотала воздух, она упала на колени и размахивала руками…

Но железные узы все стягивались и стягивались вокруг нее, и наконец ее сознание поглотила тьма. И налетевший порыв ветра унес рыдание, сорвавшееся с ее губ.

Ругаясь на чем свет стоит, Хоук, пригибаясь под бьющим лицо дождем, поднимался на холм, почти ничего не видя перед собой. Он спешил в ту сторону, где исчезла Александра, доля судьбу о том, чтобы найти девушку прежде, чем она доберется до обрывистых утесов. На вершине холма он остановился, согнувшись под порывами ветра и стирая ладонью с лица потоки дождя, пытаясь вглядеться в противоположный склон.

И тут он услышал ее крик. Хоук бросился вперед, спотыкаясь и едва не падая. Он чуть было не проскочил мимо девушки. Она зацепилась за кует карликового боярышника и отчаянно сражалась с ним; ее золотые волосы запутались в колючих ветвях. И чем сильнее билась Александра, тем крепче держали ее тысячи колючек. По щекам девушки текли слезы, глаза затуманились от боли… Неожиданно она упала на колени и отчаянно закричала, охваченная слепым ужасом.

— Не шевелись! — приказал Хоук, но ветер заглушил его слова и унес их вместе с ее истерическим хохотом.

Хоук схватил ее за волосы, потом быстро сунул руку в ботинок, где был спрятан нож. Через пять минут он уже искромсал куст, освободив Александру, и перекинул девушку через плечо. Как ни странно, она не пыталась сопротивляться, только дрожала с головы до ног. Хоук заскочил в сарай, уложил ее на сено, и она замерла, вытянувшись, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Хоук мрачно сорвал с нее платье и изодранную сорочку и завернул Александру в попону. Потом он принялся растирать ее заледеневшую кожу, но она, похоже, ничего не замечала.

Яростно выругавшись, Хоук подошел к бочонку с бренди, доверху наполнил спиртным хрустальный стакан и заставил Александру сделать несколько глотков. Она покорно проглотила бренди, безвольно обвиснув в руках Хоука. Он снова поднес стакан к ее губам, влив ей в рот еще бренди. Она закашлялась: огненный спирт обжег ей горло. Вяло подняв руку, она попыталась оттолкнуть пальцы Хоука, державшие стакан у ее лица.

— Н-не надо… — с трудом пробормотала она. — Слишком много смертей… Прости меня, отец…

Хоук мрачно улыбнулся. Сняв мокрую одежду, он забрался под попону рядом с Александрой. Скоро она будет просить не прощения, а пощады, видит Бог!

Просунув руку между их влажными телами, Хоук принялся растирать ее кожу, возвращая тепло застывшим мышцам. Дождь колотил по крыше сарая, перекликаясь с глухими ударами его сердца, и Хоук задал вопрос, по-прежнему не дававший ему покоя:

— Кто послал тебя, Александра? Телфорд? Это была его идея?

Она что-то пробормотала между неглубокими, прерывистыми вздохами, и Хоук наклонился поближе к ней, прислушиваясь.

— Кто? — резко повторил он.

— Никто… я сама. Моя месть… Всем им… отомстить… Хоука охватило острое, глубокое чувство облегчения. Сейчас она не лгала, он это знал, — потому что была во власти безумия, потому что не в состоянии была солгать.

— Так, значит, все это касается только нас двоих, — прошептал он. Его пальцы сильно массировали спину и ягодицы девушки, он прижимал ее к своему горячему телу, не прекращая растирать ее. — Проснись, очнись, Александра! Гроза уже кончается. Но начнется новая буря, клянусь…

Он чуть отодвинулся, положив ладони на холодные, напряженные соски, дразняще касавшиеся его груди. Он безжалостно ласкал их… потом его пальцы спустились к животу девушки. Когда она вдруг протестующе вскрикнула, Хоук резким движением раздвинул ее ноги и положил ладонь на пушистый треугольник…

Он не пропустил тот момент, когда испуганные всхлипывания превратились в стон наслаждения. Им руководили инстинкт и богатый опыт… да, ей было хорошо, хотя сама она и осознавала этого.

Он понимал, что должен остановиться, оставить ее в покое, но его самого уже охватило безумие. Его горячие руки стискивали бедра Александры. Внезапно она широко открыла глаза, и страшный бред уступил место не менее страшной реальности. Громко всхлипнув, она заколотила кулаками по груди Хоука.

— Отпустите меня, убийца! — закричала она. — Неужели вам мало того, что вы уже сделали?!

С горькой улыбкой Хоук одним движением завел ее руки за голову. Его окаменевшее мужское естество неудержимо стремилось к ее телу…

— Мало, конечно, мало! — Он нашел то, что искал, и коснулся края заветной щели. — Тебе мало, а обо мне и говорить нечего.

Она бешено извернулась, но он прижал ее ногой, проникая пальцем внутрь, выскальзывая и проникая вновь… пока она не выгнулась в слепом экстазе.

— Да, пока что мне мало… — пробормотал он. Александра чувствовала, как ее тело пронзают огненные молнии, как ее обнаженные нервы обливает серебряным огнем… Ее тело как бы отделилось от ее души, оно существовало само по себе, оно уступало ласке опытных рук, и все ее мышцы напряглись в ожидании освобождения…

Она этого жаждала, но продолжала сопротивляться. Пальцы Хоука кружили возле чувствительной точки, проникали вглубь, быстро отступали…

— Сейчас? — хрипло спросил он.

— Никог-гда!

— Ну, скажи! — потребовал он.

— О Боже… прекратите! — Это была мольба, полная крайнего отчаяния.

— Скажи, Александра! Довольно лжи!

Она почти теряла сознание. Это было безумие, это было дикое, ослепляющее наслаждение… и Александра больше не в силах была бороться.

— О, прошу… — выкрикнула она голосом, полным мольбы, и ей показалось, что это был голос незнакомой ей женщины.

Хоук поднялся на колени и сжал ладонями ее ягодицы. Проникая в Александру и наполняя ее живым огнем, он смотрел на нее, не отрывая внимательного взгляда от ее лица…

С губ Александры сорвался громкий стон.

— Будьте вы прокляты! — выкрикнула она. — Я ненавижу вас!

Но он лишь расхохотался и вышел из нее, а она беспомощно извивалась, охваченная желанием.

— Да, Александра, вот так-то лучше… лучше, когда ты стонешь от наслаждения… вот так… — Он широко раздвинул ее ноги, и их тела встретились с дикой, ошеломляющей силой. — Почувствуй его! Почувствуй мой огонь!

Александра ощущала, что сознание вот-вот покинет ее. Она хрипло стонала, Хоук продолжал играть с ней, не давая того, чего сам же научил желать.

— Ты уже не противишься мне, лебедушка… Ты стремишься приблизиться… — Он просунул руку между их телами и нащупал чувствительный бутон, крошечный центр ее желания, и нежно погладил его, нежно и осторожно, не позволяя Александре дойти до края и безжалостно продлевая сладкую муку… пока она не стала задыхаться.

— Вот так, — прошептал Хоук. — Вот так будет у нас всегда! Всегда! Где бы я ни любил тебя. — И он снова и снова подводил ее к порогу страсти, разрушая все стоящие между ними барьеры, обучая ее, заставляя ее стонать и выгибаться под ним. Продлевая взаимное наслаждение.

Никаких сожалений, повторял себе Хоук, утопая в черной ярости. Никакой жалости! Лишь гложущая потребность мужчины, которому нужна женщина и который использует ее так, как положено использовать женщину, ища лишь собственного удовольствия.

До Александры словно издалека донесся его хриплый вскрик, она почувствовала, как он напрягся… — Теперь, лебедушка! — простонал он.

И земля покачнулась под Александрой, и она закричала и почувствовала его силу… Она перестала дышать, она содрогалась, она разлетелась мелкими облачками… и с небес увидела Хоука и сверкающие серебряные молнии в его глазах… И стала грозой и бурей, и лишь Хоук мог ее укротить.

А потом Александру закружил водоворот, и она умерла в его черно-серебряных глубинах, но знала, что возродится вновь из пепла насыщенного желания.