Милые женушки

Глава 16

Сэм сорвался со своего стула и кинулся через холл на кухню, туда, откуда донесся крик, очень похожий на крик Хлои.

Кэролайн побежала вслед за ним, но к тому времени, как она добралась туда, Хлоя лежала на полу, а Сэм поддерживал ей голову.

– Я могу помочь? – спрашивал он. – Что я могу сделать?

Девушка рыдала.

Кэролайн любила свою дочь, но ненавидела спектакли, которые та устраивала, – эту дурную черту она получила в наследство со стороны семьи Джека. Мать удержалась от того, чтобы потребовать от Хлои подняться и прекратить вести себя как ребенок. Здесь был Сэм: она не могла позволить ему побежать домой и рассказать Дане, что Кэролайн, может, и отлично справляется с фондом, но зато она плохая мать. Так что она приняла неженственную позу, угрожая сократить срок службы своих французских колгот за триста долларов.

– Хлоя, дорогая, – сказала она, легонько отталкивая Сэма с пути. – Что случилось?

– О, мамочка, это ужасно!

Кэролайн также ненавидела, когда дочь иногда называла ее «мамочка». Это звучало как-то по-детски. Кэролайн повернулась к Сэму:

– Ты должен уйти немедленно.

– Но может быть… я могу как-то помочь? – снова спросил он, поднимаясь на ноги.

– Убей его! – гневно воскликнула Хлоя, и ее зеленые глаза – глаза Джека – потемнели, а ее тонкие губы – губы Кэролайн до того, как ей их накачали, – стали еще тоньше и сжались.

– Так, так, – сказала Кэролайн, – никто никого убивать не будет.

– Ты можешь передумать, когда узнаешь, что случилось.

– Тсс, тсс… – прошипела мать, затем снова посмотрела на сына Даны. – Сэм, – обратилась она к нему, – спасибо, но прошу тебя, уходи.

Хлоя отпрянула от матери и встала рядом с Сэмом.

– Ты уйдешь, если пообещаешь убить этого ублюдка, – сказала она.

– В мире полно ублюдков, – ответил Сэм, а Кэролайн попыталась взять себя в руки.

– Этого зовут Ли. – Хлоя буквально выплюнула это слово. – Ли Сато. Мой бывший жених. Он только что расторг нашу помолвку.

Кэролайн вдохнула так громко, что этот звук был слышен в соседней комнате, и вниз по улице, и в другом округе.

– Ли изменял мне. Он сказал, что любит другую. Мало того, она русская. Она даже по-английски не говорит!

Кэролайн не стала упоминать, что Ли тоже на нем почти не говорит.

– А эта девушка… состоятельная?

– Ее отец занимается международной торговлей. У него куча денег, мамочка. Гораздо больше, чем у нас.

И этим, Кэролайн знала точно, сказано все.

– Мне наплевать, что говорит этот адвокат, – бурлила Дана, когда они с Китти наконец-то вырвались из офиса Пола Тобина и уютно устроились в машине. – То, что Кэролайн спросила тебя, нужен ли тебе киллер, имеет значение.

Китти пожала плечами:

– Он прав в одном. Прошло уже много времени.

– Китти! Подумай! Ты многих из наших друзей знаешь, кто мог бы быть способным на такое?

– Ты права. Но Джек все еще жив. Она не стала нанимать его, чтобы «убрать» мужа.

«Киллер», «убрать». Ох уж эти юристы! Дана свернула на главную дорогу по направлению к Тарритауну, думая о том, как их тихие жизни стали такими, и ей претила мысль, что это крушение до боли напоминало Индиану.

– Но откуда, черт возьми, Кэролайн знает киллера? – спросила она. – Ведь он же не может быть из компании Джека по игре в гольф.

– Она не сказала. Просто назвала мне его имя.

Дана сомневалась, стоит ли рассказать Китти, что Кэролайн знала о том, что в тюрьме холодно.

Мимо проехал «ягуар». Дана сжалась от страха. К счастью, он был темно-синего цвета, а не темно-зеленого, и никаких памятных надписей о Винсенте не красовалось на заднем стекле. «О Боже, – думала она, – что я скажу Китти?» А вдруг она однажды встретится с Иоландой на светофоре? И что будет, если та узнает о Лорен и Винсенте? Стоит ли рассказывать другу все до конца, если знаешь, что это не принесет ничего, кроме огорчения?

С другой стороны, подумала Дана, от своего отца она узнала, что секреты рано или поздно, просачиваются наружу.

Она сделала глубокий вздох по всем правилам йоги.

– Китти, – сказала Дана, – этот адвокат тебе не поможет. Он даже не собирается проводить расследование. Он даже не считает, что ты сообщила что-то существенное, потому что это касается Кэролайн. Ведь заплатила ему она, не забудь.

– Думаешь, они заодно? Ты считаешь, что Кэролайн убила Винсента, а этот адвокат знает об этом и они сговорились, чтобы подставить меня?

Дана испытала отвращение при слове «сговорились».

– Не знаю, Китти. Не могу представить, зачем Кэролайн убивать Винсента. Но я знаю две вещи. Во-первых, мы идем в полицию. Детектив Джонсон должен об этом знать.

– А это мне не повредит?

– Китти! Это же правда! Правда не может повредить тебе, потому что ты его не убивала!

Китти молча смотрела на улицу.

– Ну а что во-вторых?

Дана вцепилась в руль еще крепче.

– Тебе нужен другой адвокат.

– Я не могу себе его позволить, Дана. У меня нет денег, ты не забыла?

Все эти годы, которые Дана и Стивен были женаты, она никогда ни о чем не просила его. Конечно, он давал ей свободу действий в домашних расходах, и кое-что она даже могла тратить на себя, когда хотела. Но Дана была из семьи полицейского, где носили ненакрахмаленные голубые воротнички, где обед не дома означал поход во «Фрайдиз» в пятницу вечером, где в магазин ходили с купонами на скидку. Нет, она никогда ни о чем не просила Стивена.

– У меня полно денег, Китти, – вдруг сказала Дана, словно если бы она еще подождала, то передумала бы. – Я найму тебе другого адвоката. Хорошего адвоката.

– Но твой муж…

– Предоставь мне беспокоиться о Стивене. – Она иронично улыбнулась и подумала, сможет ли она убедить его, что это поможет Сэму получить высокие оценки в школе.

Кэролайн вскочила в гольф-кар, который стоял рядом с клубным домиком, и поехала по дорожке по направлению ко второй метке. Она не помнила, как села в машину и как приехала сюда, не помнила, что говорила Хлое после того, как та все рассказала. Все, что Кэролайн знала, – что должна отыскать мужа, увести его с чертова гольфа и заставить поработать. Он должен все исправить. Больше никто не может.

«Ли Сато», – в ярости повторяла она.

Да как он посмел?!

Кэролайн нажала на педаль газа. Двадцать чертовых километров в час? Эта штука не может ехать быстрее? Плохо, что они не разрешают использовать здесь мобильные телефоны, – можно подумать, один звонок нарушит концентрацию какого-нибудь чертова гения в туфлях с шипами.

Гольф-кар задрожал, въезжая на холм, метка номер один осталась позади. Четверо мужчин, чьи жены были у нее на рауте, выстраивали свои мячики. «Боже, – подумала она, – неужели ни один человек в этом городе не работает, чтобы прожить?»

Кэролайн коротко и беспристрастно взмахнула рукой, дернула руль, чуть не опрокинув машину. Ей не было никакого дела до того, смотрят мужчины или нет. Все равно выглядеть более нелепо, чем они в своих весенних зеленых и синих футболках, когда на дворе еще апрель и они в Нью-Йорке, а не в Палм-Бич, было невозможно.

Еще один угол, еще один холм. Но метка номер два была свободна; они, наверное, уже перешли ко второму удару.

Не долго думая Кэролайн вывернула руль влево и погнала (погнала? ха!) вверх, затем вниз по очередной насыпи, затем прямо на фарвей,[24] тут-то она набрала обороты и теперь летела на всех парусах.

Затем Кэролайн увидела его.

– Джек! – воскликнула она, перекрикивая шум игрушечного мотора. – Джек! – Крики, как и мобильные телефоны, были запрещены на фарвее. На самом деле на этом самом изгибе даже гольф-кары были запрещены.

Мужчины переходили туда-сюда в зависимости от того, где приземлились их мячи. Четверо мужчин и четыре мальчика-помощника. Все они стояли, замерев и устремив глаза на нее.

Кэролайн приметила бледно-голубой кашемир, который купила на Миртл-Бич и подарила Джеку на Рождество.

– Джек!

Он отошел от своего мальчика и сделал шаг навстречу ей.

– Кэролайн? Что, во имя всего святого, ты здесь делаешь?

Остальные мужчины стали в шеренгу и сплотили ряды на тот случай, если придется защищать Джека Мичема от его жены.

Конечно, здесь был Боб Халлидей. И Ричард Стэнли. И Джонатан Гибсон. Мужчины, чьи деньги стали частью инвестиций Джека и таким образом помогли им купить дом, отправить Хлою в «Маунт-Холак», где она познакомилась с Ли Сато, который поступил в «Амхерст».

– Этот кусок дерьма! – Кэролайн кричала, хотя Джек находился всего в двухстах метрах от нее. – Это был твой выбор. Надеюсь, ты доволен. – Она выключила зажигание и вышла из гольф-кара, предпочитая стоять на земле, уперев руки в бока.

– Кэролайн, – сказал Джек, – может быть, мы пойдем куда-нибудь и обсудим это…

– Здесь нечего обсуждать! Тащи свою задницу на Манхэттен и найди этого слизняка Сато! Он расторг их помолвку, и он разбил сердце нашей дочери! – Когда она говорила о Хлое, из ее глаз брызнули слезы. – Сейчас же, Джек! – закричала она, а потом забралась в кар прежде, чем мужчины заметили, что ее руки начали дрожать, а темная тушь побежала по щекам, прежде чем они смогут заподозрить, что глава семьи, жена Джека, та самая Кэролайн Мичем, ненавидит свою проклятую жизнь.