Милые женушки

Глава 19

– Что значит – ты хочешь заехать за мной в полночь? И почему это ты шепчешь? – Дане наконец удалось воспользоваться шансом понежиться в ванне, и теперь она растянулась на шезлонге в спальне в мягком халате, прикрыв ноги шерстяным платком, который ее мать связала, когда Дане было двенадцать и она подхватила гонконгский грипп.

Когда Бриджет позвонила, она читала учебник Сэма под названием «Криминальный ум».

– Только будь готова. Прошу тебя.

– Это после одиннадцати, Бриджет. Ты в порядке?

– В порядке. Но мне надо, чтобы ты поехала со мной кое-куда.

– Это чушь какая-то! – воскликнула Дана со смехом.

– Прошу тебя, Дана. Не заставляй меня умолять тебя. Или еще похуже – звонить Лорен. Или Кэролайн.

– Это уже угроза.

– Только потому, что мне нужно съездить кое-куда, а ехать одной – не очень хорошая идея.

– Куда?

– В Нью-Йорк.

– Ну да. Конечно.

– Бриджет…

– Пожалуйста, Дана. Я знаю, что Стивена нет дома.

– Зато Сэм есть.

– Ну оставь ему записку.

– Если это как-то связано с убийством Винсента, он тоже захочет поехать.

– Не связано. Это касается меня.

Дана замолчала. Она потерла шею, которая наконец перестала болеть, но теперь боль угрожала начаться снова.

– Я поеду на «мерседесе» Рэндалла, – сообщила Бриджет.

– А ничего позаметнее выбрать не могла?

– Мне наплевать. Там я чувствую себя спокойнее.

– Ты ненормальная, – сказала Дана.

– Я знаю. Но я тебе компенсирую твое время.

– Каким образом?

– Я расскажу тебе секрет, такой смачный, что ты не поверишь.

– О, Бриджет!

– О, Дана!

– О Боже мой! Ну ладно.

Лорен не знала, почему Боб так быстро засыпал, почему начинал храпеть, стоило заработать генератору шума,[28] который он держал рядом с кроватью.

Наверное, чтобы не думать о занятии сексом. Или о том, что он им не занимается, – так вернее.

Она лежала на теплой простыне – «Одри покупала только восьмисотый номер», – заявил Боб сразу после их свадьбы, поэтому Лорен все восемнадцать лет делала то же самое. Было не важно, что она предпочитала прохладный хлопковый перкаль, такой, который напоминал ей о нантакетских ночах, когда дул соленый бриз и звенели колокольчики на буйках где-то в тумане, и жизнь была такой простой и спокойной, ну, относительно спокойной, если не считать дядю Рэймонда.

Лорен не нравилось, что вещи меняются, что время бежит слишком быстро, дети Боба растут, а он стареет и Лорен так старается им угодить. В конце концов, она угодила Винсенту, но только на короткое время.

Выскользнув из постели, она надела свой белый атласный халат и подходящие комнатные туфли, вышла из комнаты в холл, а затем спустилась вниз по мраморной лестнице. В отличие от Боба Лорен редко могла заснуть так легко. И теперь, когда кризис с помолвкой Хлои прибавился к сумасшедшему миксу Нью-Фоллса, как она могла думать о сне? Ведь Кэролайн так расстроена. Когда на следующей неделе – ну почему именно на следующей неделе?! – должен состояться грандиозный больничный праздник! Теперь больше чем когда-либо Кэролайн нуждалась в своих друзьях. Плохо, что Лорен, видимо, была единственной, кто об этом задумывался.

Она вошла в рабочий кабинет с полукруглыми стенами и панорамными окнами, через которые весь город лежал как на ладони. Это место в этом огромном доме Боб любил больше всего, отсюда – с позволения Кэролайн – он мог практически управлять «кораблем Нью-Фоллса».

«Он урод, помешанный на контроле, – сказала его дочь Дори. – Тебе никогда не хотелось бросить его?»

Следуя за лунным светом, Лорен переместилась к бару. Она сняла хрустальный колпачок с графина с «Курвуазье» и налила бокал чуть больше чем наполовину. Лорен подумала, что любой мужчина, если он хочет быть успешным банкиром, должен быть помешан на контроле. Или любая женщина, если она хочет работать.

На короткое время между браками Лорен задумывалась над тем, чтобы сделать карьеру. Она завидовала своей кузине Грейси, которая оказалась на гребне славы женской волны в литературе, – этому феминистскому цунами дали ход Фридан, Штайнем и Белла Абцуг в своих шляпах. Грейси ходила в юридическую школу – юридическую школу! – и потом когтями проложила себе путь из клоаки, битком набитой бедными родственниками. Лорен подозревала, что, когда они с Бобом были в Нантакете и ей представилась возможность, Грейси воровала у нее какие-то мелкие незначительные вещи – бутылочку с маслом для загара, блокнот из ее сумки, простую золотую сережку. Наверное, это сила привычки или необходимость контролировать.

Интересно, Грейси тоже уже покончила с беспечной интимной жизнью, как и Боб? Подойдя к окну и глядя на тихий город, Лорен болтала бренди в своем бокале. Она задумалась о том, останется ли Дори женой Джеффри и будет ли у маленького Лайама счастливая семья. А потом о том, почему ни Бриджет, ни Дана не согласились обедать с Кэролайн.

«Мне надо уехать в Нью-Йорк», – сказала Бриджет. «Извини, я должна отвезти сына на одну встречу», – отказала ей Дана, когда Лорен звонила ей в тот день, – солгала, так вернее. Дана так отдалилась с тех пор, как Лорен рассказала ей о Винсенте, об их связи. «От друзей, – подумала она, – одно сплошное расстройство».

Бренди обжег горло, но проглотить его она не успела. У подножия холма, там, где лужайка соединялась с дорогой, она заметила свет от фар. Он петлял туда-сюда, пока машина слишком быстро для столь позднего времени маневрировала по извилистой дороге.

Лорен не сводила глаз с машины. Кто же это мог быть? Из своего окна с высоты птичьего полета она узнала этот автомобиль – огромный «мерседес», такой же, как и множество других в Нью-Фоллсе. Но те, другие, черные, а этот серебристый. Серебристый, как у Рэндалла Хэйнза.

Это что, Рэндалл?

Если так, то куда он собрался?

Уже почти полночь.

Может, стоит позвонить Хэйнзам и узнать, все ли в порядке?