Милые развлечения

ГЛАВА ПЯТАЯ

В надежных руках?

В ту же секунду, как дверь клуба захлопнулась за ними, Перис выдернула руку и направилась по Почтовой аллее к дому.

Он сразу догнал ее и, обхватив за плечи, пошел так близко, что их бедра соприкасались.

– А вот этого мне совсем не надо, – сквозь зубы процедила Перис.

Тобиас тихо засмеялся.

– Зато мне надо. Сделай мне приятное.

Туман сгустился до легкого, прохладного дождя. Перис сняла очки и заморгала. Она упрямо шла вперед, полностью осознавая присутствие мужчины рядом с собой. Вырваться и убежать – это вряд ли сохранит ее чувство собственного достоинства.

Чувство собственного достоинства в присутствии Тобиаса Квинна не играло никакой роли.

Оно играло огромную роль.

– Никакой женщине не следует ходить одной в этих местах. – Что-то в его голосе неуловимо изменилось. – Но особенно мне не нравится, что ты ходишь здесь одна. Или еще где-нибудь в этом городе… или в любом другом городе.

– Какое трогательное участие, – отрезала она. – Ты неплохой актер. Должно быть, полезное качество в деятельности твоего рода.

– Моего рода?..

– Откуда ты знаешь Джинну?

– Я уже объяснял.

– Единственные деловые встречи, которые посещает Джинна, – это собрания местных торговцев. Она бы не пошла на встречи, на которые ходишь ты.

– Оставим этот вопрос.

Она попыталась высвободиться, но ощутила только, что он еще крепче сжал ее плечи.

– Ты меня заинтриговал. Вы знали друг друга в прошлом?

Тобиас глубоко вздохнул.

– Не в моих привычках обсуждать жильцов.

Перис остановилась.

– Жильцов?

Он повлек ее дальше.

– Можно сказать, что я владелец дома Джинны. Мне принадлежит здание. Мы познакомились, когда меня пригласили на одну из этих торговых вечеринок, о которых ты упоминала.

Перис в раздражении поджала губы.

– Как я не догадалась. Ты же, наверное, владеешь целым кварталом.

– Земельная собственность и ее развитие – мой бизнес.

Она опять остановилась.

– Так ты действительно владеешь целым кварталом?

– Давай поговорим о более важных вещах.

Итак, это правда. И Бог знает, какой еще собственностью он владеет. Перис потрясла головой. «Квинн», как называлась компания Тобиаса, более чем расцвела с тех дней, когда их деды начали совместные земельные спекуляции. Дела Попса шли достаточно хорошо – особенно учитывая состояние, которое Эмма привнесла в их брак. Но Сэм Квинн – дед Тобиаса – основал настоящую империю.

– Скажи мне, что не будешь больше ходить здесь одна по ночам.

Она фыркнула и ничего не ответила. Тобиас слегка потряс ее за плечи.

– Перис? Обещай мне это.

– Не будь смешным. Я почти дома. Можешь теперь оставить меня и идти по своим делам с чувством выполненного долга.

Они свернули на шоссе Йеслер и дошли до крытой аллеи из вьющихся растений на южном конце парка Пионер. Фонари, каждый в форме трех больших шаров, омывали бело-желтым светом кирпичную мостовую.

Из аллеи послышался храп, и Тобиас намеренно повел Перис к ряду скамеек со спящими на них людьми, защищенными только этим изящным укрытием.

– Едва ли с чувством выполненного долга, – пробормотал он. – Я провожу тебя до самого дома. И попрошу впустить меня – нам надо поговорить. Это не игра, Перис. И не шутка. Это серьезно. Я бы не пришел, если бы это было не так.

Она с трудом сдержалась, чтобы не сказать ему то, чего не стоило говорить.

До Первой авеню они дошли в молчании.

Его большая рука давила ей на плечи. Совсем не неприятное ощущение. Просто незнакомое, непривычное.

Он был тем самым мужчиной, с которым ей безусловно не следовало видеться. Под спокойной внешностью скрывалась темная сила. Перис, может, и не была особо искушенной, но могла распознать бурлящую сексуальность.

И он был тем самым мужчиной, которого она безусловно хотела видеть.

Перис перевела дыхание и сглотнула.

Хотеть Тобиаса Квинна было ошибкой.

Она не хотела его. Как она могла? Она не видела его много лет – и не думала о нем. Почти.

Она хотела его.

Она думала о нем.

Как, или почему – на эти вопросы она не могла ответить. Только иногда испытывала чувство вины.

– Тебе нравится здесь, да?

– Да, – сказала Перис. – Очень.

От дверного прохода поднялась фигура и зашаркала по направлению к ним. Тобиас аккуратно обогнул ее.

Звуки рок-музыки донеслись из «Цветной коробки». Запотевшие стекла превращали посетителей в расплывчатые, качающиеся тени.

Еще проход, и Перис повернула за угол на Южную магистраль.

– Дом, милый дом, – сказала она, подходя к зданию. Она протерла рукавом стекла очков и надела их. – Большое спасибо. Возвращайся осторожнее.

– Я не хочу, чтобы меня отталкивали, Перис.

Она открывала входную дверь.

– Я не могу больше с тобой разговаривать.

– Почему?

– Ты знаешь, почему.

– Я знаю, откуда у тебя такие мысли. Посмотри на меня.

Перис медленно оглянулась. Она стояла на третьей ступеньке. Тобиас повернулся к ней, черты лица четко выделялись в резком свете фонаря.

Его глаза были прищурены от дождя. Черные волосы упали на лоб. Широкий рот с крепко сжатыми губами придавал лицу суровое выражение – как будто нужны были другие губы, чтобы сделать его теплым и мягким.

– Если ты не хочешь говорить со мной, выслушай меня, пожалуйста, – его скулы чуть побелели. – Пожалуйста.

Перис наклонила голову и ничего не ответила. В тишине она почувствовала движение Тобиаса и услышала его шаги на ступенях.

– Спасибо, – сказал он и подождал, пока она снова не подняла голову. – Обещаю, ты не пожалеешь об этом.

– Хотела бы я тебе верить, – смирившаяся, смущенная, с каким-то непонятным желанием внутри, которое она не намеревалась понимать, Перис открыла дверь и прошла в коридор.

Свет не пробивался из-под двери Мэри – пожилой женщины, жившей на первом этаже, – так же, как и из-под остальных дверей, мимо которых проходила Перис, поднимаясь по лестнице.

Тобиас шел сразу за ней.

Все, кроме Липса и его жены, еще находились в «Голубой двери» и вернутся еще не скоро. Вормвуд – полагали, что у него есть какой-то тайный приятель-мужчина – мог и вообще не прийти.

Перис неуверенно остановилась у своей двери, и Тобиас сам распахнул ее.

– Прежде чем мы двинемся дальше, – сказал он, проследовав за Перис внутрь и закрывая дверь, пока она включала свет, – я должен попросить прощения за то, что так разговаривал с тобой в прошлый раз.

– Ты хочешь сказать, что просишь прощения за то, что говорил со мной о тех вещах, которые заставлял делать мою сестру? – В ее голосе снова зазвучал холод.

Тобиас, не мигая, смотрел на нее.

– Твой… Тот, с кем ты живешь, дома?

Она скинула туфли.

– Я ни с кем не живу. Он живет в моем доме. У него две комнаты, которыми я не пользуюсь, и сейчас его нет.

Он быстро отвернулся, но она успела заметить едва уловимую улыбку.

Известие о том, что она не «живет» с мужчиной, обрадовало его. Почему, черт побери? Внутренний голос предостерег: только потому, что так он может получить твою помощь без особых проблем.

– Ты никогда не носила туфли, когда была ребенком.

Не сказав ни слова, Перис направилась к креслу-качалке. Она взглянула на верстак, на полки с инструментами под ним. Работа поможет ей не думать.

– А вот это ты всегда делала. Не замечала меня.

– Ты не разговаривал со мной, – сказала она, наклонив голову, чтобы взглянуть на него. – У тебя в мыслях Синтия.

Он прошел мимо нее и встал около окна.

– Ладно.

– Синтия не живет здесь.

– Я и не предполагал этого.

– Разве? Ты же знаешь, что она так же, как и я, владеет этой квартирой.

– Как и ты? Да. Эмма отдала ее вам обеим. Никогда не понимал, почему, раз Синтия ей не родня.

– Синтия моя сестра. Дочь моего отца.

– Но не родная.

Она оттолкнулась от пола кончиками пальцев и стара раскачиваться. Вряд ли можно винить его за это непонимание. Ей нужно было заботиться о Синтии – когда позволялось.

– Папа удочерил Синтию, когда женился на Верил. Поэтому мы сестры, насколько я понимаю. Она моя единственная сестра, и я забочусь о ней. – Эмма не хотела, чтобы имя Синтии фигурировало в сделке с квартирой. Перис настояла на этом, и до сих пор радовалась, что ее бабушка в конце концов согласилась.

– Я уже говорил тебе, Синтия не имеет никакого отношения к моему визиту.

Конечно, он пришел просить ее притвориться, что они любовники!

– Надеюсь, твое предложение было просто шуткой. Так должно было быть.

– Мне бы хотелось помочь тебе разобраться с этими подделками.

– Я сама отлично справляюсь.

Неужели он считает, что она купиться на его притворное участие?

– Ты совсем не справляешься. Ты идешь ко дну.

Перис вскочила на ноги.

– Не рассказывай мне, что я делаю. Или чего не делаю. У тебя есть десять секунд. Потом ты уйдешь. Мне надо работать.

Он рассматривал ее гораздо дольше десяти секунд.

– Тебе действительно тяжело сейчас. И твои друзья – какими бы милыми они ни были – не могут помочь. Так?

Пустое кресло продолжало качаться. Перис наклонилась остановить его.

Когда она выпрямилась, он уже подошел ближе – так близко, что она заметила темную щетину на его подбородке.

– Они заботятся обо мне. Это помогает, – она сглотнула так громко, что они оба услышали.

Он задержал взгяд на ее горле.

Что-то неуловимое появилось в воздухе. Перис стояла очень тихо, как будто напряжение, возникшее между ними, было подобно острому лезвию, приставленному к коже, – одно движение и порежешься.

Тобиас перевел взгляд на ее губы, на глаза, затем на пульсирующую жилку на шее. Она раньше представляла, как он целует ее туда – и сейчас представила снова.

Она тихо выдохнула и наклонила голову. Снова сознание вины, сильнее, чем раньше.

– И так ты всегда делала.

Перис закрыла глаза.

– И так тоже.

– Как?

– Прятала лицо и закрывала глаза, когда хотела скрыться отчего-нибудь.

– Ты не знаешь, что я чувствую. Никогда не знал. Да и зачем было? Для тебя это ничего не значило.

– Ты хотела, чтобы это что-то значило для меня?

– Нет! – Она не смотрела на него. – Будь ты проклят, Тобиас. Твое самомнение было огромным, даже когда ты был отвратительным маленьким мальчишкой, и с тех пор оно только выросло.

– Теперь я отвратительный мужчина?

– Ты сам это сказал.

Он ухмыльнулся, неожиданно и заразительно.

– Помнишь, как ты ущипнула Найджела, так сильно, что он заплакал?

Перис не смогла сдержать улыбки.

– Он ударил ногой одну из собак Попса.

– Найджел так и не простил тебя.

Она хихикнула.

– Я знаю. Как он?

Улыбка чуть погасла.

– Все старается вырасти. Но он в норме. Надеюсь.

Найджел Квинн был не тот человек, который интересовал Перис.

– Что ж, хорошо, – сказала она и отошла к окну поглядеть на темные скаты крыш на фоне неба, которое посветлеет только через несколько часов.

– Ты помнишь моего папу? – спросил Тобиас.

– Конечно. Мы все грустили, когда он утонул – и твои дедушка и мачеха тоже.

– И я. До сих пор.

Перис была в Европе, когда это произошло. Она не знала, какое влияние на Тобиаса и Найджела оказал этот несчастный случай на одном из Карибских островов, поскольку, когда она вернулась в Штаты, событие уже отошло в историю.

– Отец кое-что не успел доделать. Он хотел построить сельскохозяйственный колледж. Для него это было очень важно.

Лестер Квинн, как деловой человек, редко присутствовавший на семейных сборах, был уже где-то далеко в прошлом для Перис.

– Может быть, Попе упоминал об этом? Или твой отец?

– Ты же знаешь, мой отец никогда не интересовался бизнесом.

Он пытался принимать участие в деле какое-то время, но когда ее мать умерла и он женился на Берил, все усилия прекратились.

– Как там продовольственный кооператив?

– Хорошо, насколько мне известно.

– И Попс никогда не упоминал о колледже?

– Попс вообще не говорит о твоей семье, Тобиас. С тех пор… с тех пор, как решил продать свою долю в бизнесе.

Как странно думать, что «Квинн» когда-то был «Делайт и Квинн».

– Я понимаю, – Тобиас подошел и встал рядом с ней. – Ты мне напоминаешь моего отца.

Она посмотрела на него и быстро перевела взгляд на более безопасный вид – небо на горизонте.

– Ты говоришь странные вещи.

– Не совсем. Он был мечтатель. Как и ты.

Рыже-белая полоса метнулась с верхнего пролета пожарной лестницы и очутилась перед Перис. Она подняла оконную раму за два крюка внизу и впустила кошку в комнату.

Перис поежилась, и Тобиас сразу закрыл окно.

– На окнах нет замков.

– Ты просто помешан на замках.

– Кто угодно может подняться по пожарной лестнице и залезть сюда.

– Все могут, но пока еще не залезли. И я не намерена тратить время, беспокоясь об этом.

Тобиас вздохнул.

– Ты беспокоишь меня.

– Не представляю, почему. Мы чужие друг другу люди.

– Тебе лучше знать. Что это за кошка?

– Альдонза? – Перис взглянула на свою полную презрения подружку расцветки набивного ситца. У той был вид кота из мультфильма, которого казнят на электрическом стуле. Оскалив зубы, шипя, она нацелила прищуренные глаза на Тобиаса.

– Как в «Человеке с Ла-Манша»?

– А что остается? Она не высокого мнения о мужчинах.

Все еще в негодовании, Альдонза гордо отошла, не убирая выпущенных когтей.

– Мне кажется, я могу понять, почему тебе нравится это место.

Она сосредоточила внимание на небе.

– Ты можешь мечтать здесь.

Перис слегка расслабила напряженные мышцы спины.

– Да. Могу. А ты все еще в том своем прекрасном доме?

В прекрасном, экстравагантном доме, где он жил вместе с Синтией.

– Почти не бываю там. У меня есть плавучий дом в заливе Юнион.

Она удивилась.

– Звучит уютно.

– Так и есть. К сожалению, меня не представляли на радио ток-шоу.

Перис улыбнулась.

– «Бессонный в Сиэтле»?

Она представила себе, как Том Хенкс, один в своем комфортабельном плавучем доме, получает письма от бесчисленных женщин, жаждущих разделить с ним компанию.

– Ты вряд ли тот человек, который страдает от одиночества.

– Откуда ты знаешь?

– Ты самый красивый мужчина, которого я… – О Боже. Она закрыла глаза. – Я устала. Тебе лучше уйти.

Его смех, казалось, пробрался ей под кожу, к нервам… и прочитал ее мысли.

– Вы начали говорить мне комплименты, мадам?

– Забудь об этом.

– Исключено. Спасибо. Ты подарила мне чудесную ночь. Ты просто великолепна.

Это стало напоминать ей сцену из фильма – с ее участием.

– Твой отец хотел построить сельскохозяйственный колледж? – Она вернулась на твердую почву.

– Да. Он верил, что мы должны обратиться к своим корням. Он считал, что на огромных просторах штата Вашингтон молодые люди, при правильном обучении и должных стимулах, смогут снова заинтересоваться работой на земле.

– Фермерство? Но сейчас уже ясно, что маленькие фермы – это удел прошлого.

– О, он думал не только о маленьких фермах. Он мечтал о таком месте, где бы люди могли изучать самые современные методы землепользования – в большом и в малом. Чтобы это осуществлялось на базе профессиональной ремесленной школы. Отец считал, что мы ушли от обучения полезным умениям… потеряли уважение к мастерству.

– Жаль, что я мало знала твоего отца, – задумчиво сказала Перис. – Может быть, ты бы смог воплотить его мечту.

– Может быть, я…

– Тобиас, мне… Сегодня был тяжелый день. Один из нескольких тяжелых дней.

Он положил руку ей на затылок, и это ощущение пронзило Перис до кончиков пальцев на ногах.

– Позволь мне помочь тебе, – тихо сказал он, повернув ее к себе и слегка обхватив пальцами за шею. – Я действительно хочу этого.

Перис не поднимала глаз.

– Спасибо. Но нет.

– Почему?

Он тихонько стал поглаживать большими пальцами ее ключицы под воротником свитера.

– Я твой должник за все те случаи, когда смеялся над тобой в детстве.

Его попытка пошутить не сработала.

– Ты мне ничего не должен.

Она порадовалась, что надела свитер. Без лифчика под платьем он бы заметил, как напряглись соски от его прикосновения и от дыхания, коснувшегося ее бровей.

Он был большой и надежный… так по-мужски.

Перис вздрогнула.

– Замерзла? – спросил он.

– Нет.

– Что сказала полиция?

Она почувствовала неуверенность.

– Они не допрашивали владельцев магазинов, купивших подделки?

– Допрашивали. Никаких зацепок.

Он чуть встряхнул ее за плечи.

– Должны же остаться какие-то счета.

– Ты не понимаешь, как делаются такие вещи. Все может быть неофициально. Просто запись в бухгалтерской книге. От руки. Никакого зафиксированного имени или адреса.

– Так все и было?

Она кивнула.

– Я устала.

– Я знаю.

Он снял с нее очки и положил на подоконник. Она не остановила его.

– Я собираюсь помочь тебе, Перис. И не позволю тебе отказаться.

Она покачала головой.

– Да, – он большими пальцами взял ее под подбородок и повернул лицом к себе. – Просто частное расследование. И я побеседую с людьми у Фейблза, они…

– Нет. Нет, Тобиас. Спасибо, но я не могу, – посмотреть ему в глаза было ошибкой. – Не могу, – слабо закончила она.

В бледном мерцании единственной лампы его глаза были цвета темного серебра. Свинца. Серого неба в надвигающийся шторм.

Он перевел взгляд с ее глаз на рот, ее губы приоткрылись.

Тобиас слегка вздохнул и склонился над ней. Закрыл глаза и поцеловал ее.

Его губы были твердыми и холодными – холодными, потом теплее, – но такими нежными. Осторожное давление его поцелуя звало к чему-то большему, побуждало ответить ему.

Перис неуверенно подняла руки к его груди, ощутив пальцами и ладонями его мускулы – и сильные удары сердца.

Он гладил ее плечи, спину, поднял свитер и обнял за талию. Она ощутила жар, по почти забытой дорожке он проник в живот.

– Нет, – Перис откинула голову. Дрожь прошла по всей длине ее позвоночника. – Нет.

Она прикоснулась дрожащими пальцами к его губам, затем к своим.

– Это так странно. Это неправильно.

Тобиас только крепче обнял ее. Он поцеловал ее в местечко между бровями, потом в закрывшиеся глаза.

– Если это странно, то это та странность, от которой мы можем получить удовольствие, – прошептал он. – И это не неправильно, Плакса. Наоборот.

Он рассмеялся. Почему бы нет. Здесь, наверху, его никто не услышит. Труба на крыше здания напротив квартиры Перис закрывала ему обзор. Поиск нового места для наблюдения охладил его нетерпение. Он должен скоро получить разрешение действовать.

Вид Квинна рядом с ней – это был просто удар.

Перис не останавливала его тисканья. Эти дураки слюнявились, как первоклашки.

Он ожидал от этого Квинна представления покруче.

Такое развитие событий не входило в его планы. Так же как и в планы человека с деньгами – кем бы он ни был. Твою мать, интересно бы выяснить, кто платит ему за то, чтобы преподать урок этой сучке.

От дождя линзы бинокля ночного видения замутнели, и он протер их рукавом.

Не его вина, что появился Квинн. Ее. Злость разрасталась, он тяжело задышал. Начинала болеть голова. Он ненавидел, когда болела голова, и ненавидел то, из-за чего голова болела еще сильнее.

Из-за нее болела голова.

Фальшивка.

Тусклые, бесформенные одежды поверх шелка и кружева.

Она повела Квинна по тому пути, по которому водила всех остальных. Притворяясь чистой и застенчивой.

Все игра.

Он-то знал, чего она хочет на самом деле.

Иногда она не надевала лифчик. Он знал это. Он так много знал о ней.

Почему Квинн не раздевает ее?

Его член уперся в молнию на ширинке. Да, хотелось бы ему посмотреть, как Квинн раздевает чистую, милую Перис.

Хотя Квинн не даст ей того, что она получит, когда он, наконец-то, начнет действовать.

Бинокль задрожал в его руках, ему пришлось прижать локти к бокам, чтобы унять дрожь.

Снова целуются. Снова глядят друг на друга.

Член Квинна поди уже выпер из джинсов.

Он схватился за свой пах и застонал.

Женщины вроде нее хотят только одного, хотят, чтобы сильно, и долго, и всеми способами. И они любят боль. Тихони всегда наслаждаются болью.

Он сделает ей больно. И она запросит еще.

И человек с деньгами заплатит за это чудесное развлечение.

Она отстранилась от Квинна, наклонив голову таким образом, чтобы мужчина захотел запустить пальцы в ее волосы и тянуть, пока она не закричит.

Дразнящая сука.

– Скрути ей сиськи, Квинн, – пробормотал он. – Ты, идиот.

Когда придет время, он-то их скрутит. Искусает. Он сделает все, о чем мечтает чистая Перис. Она знала, что они будут вместе. Только не знала, как. И когда.

Комната была готова.

Все, что ему было нужно – и чего он хотел – было готово.

Сколько еще придется ждать?

У нее сладкий зад. Круглый, и сладкий, и белый, и просящий боли.

Он заставит себя подождать. Подразнит ее, как она дразнит его, – столько, сколько он захочет.

Дождь сыпал за воротник и стекал между лопатками.

Боль в голове сжигала.

Квинна тут не ждали.

Бух. Бух. Бух. Боль начала выворачивать желудок.

Она заплатит за это.

Все детали увиденного будут запомнены и повторены.

Сквозь боль возникла идея.

Это будет работать на них. Это даже упростит дело. Боже, как он сразу не понял. Все встанет на свои места, когда он расскажет денежному мешку, что у него на уме.

Бух. Бух. Бух. Его лицо исказилось от боли. Он прищурился в бинокль.

Они теперь сидели на подоконнике, рядышком. Мило.

Он всегда знал, что могут возникнуть некоторые сложности, когда забава окончится. Тела были долбаной помехой. Он снова засмеялся и потер пульсирующие виски. Немного удачи, и от тел будет избавляться кто-то другой.

Тобиас накрыл ее руку на подоконнике.

– Ты так же удивлена, как и я? – спросил он, глядя на нее.

– Больше, я думаю.

Что с ней случилось? Она была такой уравновешенной женщиной, не дающей воли капризам и причудам. Сколько же времени прошло с тех пор, как Майкл…

– Не хочешь ли кофе перед уходом?

Майкл был человеком, который лучше всего чувствовал себя в одиночестве.

– Ты все время говоришь, что мне надо идти, – мягко сказал Тобиас. Он поднес ее пальцы к губам и стал целовать их, не сводя с нее взгляда. – Я не хочу никуда уходить.

У нее что-то оборвалось внутри. Он засмеялся.

– Не смотри на меня с таким ужасом. Я совсем не собираюсь тащить тебя в постель… Пока.

Ее щеки запылали. Тобиас снова рассмеялся.

– Думаю, что никогда раньше этого не видел. Очаровательно. Здесь есть еще кто-нибудь, Перис?

Вопрос удивил ее.

– Нет, – сказала она, не подумав, что это звучит слишком уж прямолинейно. Она не прибавила больше нет.

– Хорошо.

– Послушай, я не думаю…

– Я думаю. Поразмысли и разреши мне помочь тебе.

Она моргнула. Он заставил ее забыть. Пока он держал ее в объятиях и целовал, она забыла о катастрофе, надвигающейся на большой скорости.

– Так как?

– Я… – Черт возьми, ей нужна была помощь. – Я подумаю.

Не могла ли Синтия преувеличивать? Или даже все выдумать? Она писательница, человек с воображением. Чувство вины опять захлестнуло ее, и Перис встала.

– Спасибо тебе за доброту.

Предательница.

– С тобой легко быть добрым. Мне хочется, чтобы ты добилась того, о чем мечтаешь.

Он не давил на нее. Он просто удивительно ее чувствовал – и она до сих пор до боли хотела его. Улыбнувшись, она встала.

– Надеюсь, ты тоже осуществишь свои мечты. Построишь колледж. Колледж твоего отца. Это твоя мечта, да?

– Это… – он медленно выдохнул. – Это мечта, ставшая необходимостью. Я рад, что ты понимаешь.

– Да. Я чувствую то же самое с моей работой.

– Так ты поможешь мне?

Перис вопросительно улыбнулась.

– Ты поможешь мне? – повторил он. – Сходишь к Попсу?

Она почувствовала, как стянуло кожу на лице.

– Схожу к Попсу? Ты имеешь в виду… Я думала, что колледж – это что-то… другое. Я думала…

– Ты правильно думала, – он излучал нетерпение. – Честно, Перис. То, что между нами сегодня… Я совсем не ожидал этого, но я говорил, что мне нужна твоя помощь, чтобы Попс слез с меня. С моих людей.

Она застыла.

– Я думала, ты хочешь помочь мне. Ты говорил это?

– Да. Говорил. И помогу.

– Ты разработал план, как смягчить меня, – крепко обхватив себя руками, она отвернулась. – Бог ты мой, какая же я дура. Как поверила, что ты можешь иметь со мной дело, ничего не желая от меня получить?

– Нет! Нет, Перис. Пожалуйста, поверь мне. Я…

– Ты продумал каждый шаг. Ты поглубже спрятал свой гнев и пошел за мной в «Голубую дверь». И добился именно того, чего решил добиться.

– Черта с два я решил. Откуда я знал, что смогу?

Потому что знал о ее влюбленности еще с тех времен, когда она была неуклюжим подростком. Но она не доставит ему удовольствие услышать это.

– Сельскохозяйственный колледж, чтобы привлечь молодежь к земле? Как необычно. И когда именно ты собираешься заняться этим? После того, как разоришь землю, столь любимую моим бедным старым дедом?

– Будь все проклято, – его голос был полон отчаянья и разочарования. – Будь проклята ты и все Делайты. С вашими запросами и королевскими замашками.

– Потому что мы не любим, чтобы нас использовали, – она быстро открыла дверь. – Мы опять нехорошо расстаемся, приятель.

– Это уж как тебе угодно. Но мы еще не закончили.

– Не сомневаюсь. Ты вернешься.

– Ты чертовски права.

– Пожалуйста, не начинай опять ругаться.

Он заговорил спокойнее:

– Ты понимаешь все настолько превратно, что потом тебе будет стыдно.

– Сомневаюсь.

– Земля, которую так любил твой бедный старый дед, – именно та, на которой я собираюсь построить колледж. И общежитие для учащихся. И поселок. И все остальное, задуманное отцом, когда он купил это место.

Перис только раскрыла рот.

– Да, – сказал он, выходя на лестницу. – Я собираюсь сделать все это. И ты мне поможешь.

– Только через мой труп.

Перис заметила какое-то движение позади Тобиаса и вгляделась в темноту.

– Если необходимо, – сказал он и, повернувшись, столкнулся с Вормвудом.

Отвлекшись, Перис даже не поняла:

– Что ты сказал?

Не ответив, Тобиас обогнул ее соседа и ушел.

– Так, – сказал Вормвуд, водворяя ее обратно в квартиру и закрывая дверь. – Не бери в голову, дорогая. Я уверен, твой мистер Квинн совсем не имел в виду то, что сказал.