Мираж цвета индиго

Глава 4

Даша вышла из магазина с ярким пакетом в руке. Там лежало черное короткое, облегающее платье с большим декольте. Юбка и рукава из панбархата, шелковый лиф расшит черным бисером. То, что нужно, для приличного ночного клуба, откуда она наверняка уйдет не одна и решит проблему с ночлегом. Дальше Даша не загадывала. К платью она купила черные замшевые босоножки на высокой шпильке, украшенные небольшими стразами. Маленькая сумочка, хорошая косметика. Голову бы где-нибудь вымыть, и все офонареют от такой красоты. Даша выпила чашку горячего черного кофе с большой лепешкой с сыром у ближайшей палатки и уверенно направилась к Белорусскому вокзалу. Девушка не запаршивеет окончательно, пока существуют женские туалеты на вокзалах. Даша расположилась как дома у большого зеркала над раковиной. Достала тюбик с шампунем из пакета с косметикой, сняла свитер и стала тщательно промывать свои густые темно-русые волосы.

— Ты посмотри! — раздалось у нее за спиной. — Баню бесплатную она тут устроила!

— Ты меня лучше не трогай, — ответила Даша охотно и беспечно уборщице в синем халате, которую рассмотрела в общих чертах сквозь мокрые пряди, закрывавшие глаза. — А то в унитазе утоплю.

В ответ она услышала то ли вздох, то ли шипение, а когда взглянула в зеркало, протерев от пены глаза, за ее спиной уже никого не было. «О!» — удовлетворенно произнесла Даша, сполоснула волосы и тщательно вытерла их своим же свитером. Затем разложила его на сушилке для рук и занялась макияжем. Она умела это делать. Вскоре небольшие серые глаза томно и холодно замерцали в обрамлении темных загнутых ресниц и теней цвета тумана. Даша достала помаду двух цветов и блеск для губ. Узкие, бледные губы превратились в цветок. Капелька румян на высокие скулы, маленькие серебряные колечки в уши, нитка мелкого хрусталя на шею. «Я помню чудное мгновенье, — замурлыкала она довольно, — передо мной…»

— Да вот она! — раздался уже знакомый визгливый голос. — Марафет наводит! Проститутка чертова!

Даша повернулась и поняла, что настроение ей сейчас испортят наверняка. Рядом с уборщицей в синем халате стоял белобрысый и прыщавый милиционер. И все, конечно, сразу началось. Документы, регистрация, куда идет, где была. И противно ухмыляется со своими гнилыми зубами, когда она доступно объясняет про поезд, из которого только что вышла, про больную бабушку в Мытищах, которая ее ждет не дождется. Даша не сопротивлялась, когда мент предложил ей пройти в отделение. На этот случай у нее отдельно лежали сто долларов. Ну, на худой конец… Она внимательно взглянула на спутника. Тот похотливо облизнулся. Вот падаль. Навязался. Они вошли в пустой кабинет отделения милиции.

— Деньги возьмешь? — сразу спросила Даша. — Баксы в смысле.

— Ну что ты так сразу? — противно оскалился он и закрыл дверь на ключ.

Даша не стала тратить время на пустые разговоры. Она быстро сбросила куртку, джинсы, колготки, трусы. В одном коротком свитере подошла к продавленному дивану. Но тут парень неожиданно ловко и сильно схватил ее и бросил на стол лицом вниз. Больно прижал затылок и стал теребить свои штаны. Даша не сопротивлялась. Она просто не ожидала того, что произошло. Как будто лезвие ножа воткнули ей в анальное отверстие и стали методически рвать прямую кишку. Ей стало дурно от боли, на мгновение она перестала соображать, где находится. Потом попробовала крикнуть, но получился лишь сдавленный стон. Когда все закончилось, у нее не сразу нашлись силы, чтобы подняться. Краем глаза она видела, как этот ублюдок вытирает ее колготками свой поганый стручок. На колготках осталась кровь. Даша молча надела трусы, натянула джинсы, испачканные колготки сунула в карман. Повернулась и мертвым взглядом посмотрела в лицо своему обидчику. Тот по-прежнему ухмылялся как идиот.

— Открой дверь, — сказала она.

— Ух, ты! Командирша какая! А баксы твои где? Забыла, что ль?

— Ты не перебьешься? — сурово спросила она.

— Да ты что, шлюха вокзальная! В обезьянник захотела? Или мне всех ребят сюда позвать? Чтоб, значит, всех обслужила.

Даша взяла куртку, вынула из кармана сто долларов и бросила на стол.

— Ты как бросаешь? Я тебе кто, мальчик? — Он притянул ее за плечо, его глаза остекленели от ярости. Даша почувствовала страх и непреодолимое желание впиться ногтями в эти белки с нездоровыми красными прожилками. Но он внезапно отвел взгляд. Он что-то заметил или сообразил. Вырвал из Дашиных рук куртку и, сопя, стал вытаскивать деньги из всех карманов. Когда он вытащил завязанный в носовой платок предмет, Дашу била крупная дрожь. Сжав зубы, она смотрела, как он вынимает из платка и подносит к расширившимся глазам золотые часы, усыпанные бриллиантами.

— Бижутерия, что ли? — пробормотал он, понимая, что это не так. Милиционер даже взмок от волнения. Воровато сунув часы и деньги в карманы, он быстро открыл дверь: — Вали отсюда по-быстрому.

Даша еле тащила ноги по улице. Невесомый пакет с нарядом казался ей ужасной тяжестью. Она добрела до ближайшего обменника и вытащила из заднего кармана джинсов одну из пяти уцелевших купюр. Получив рубли, положила их в карман куртки и поняла, что дальше идти не сможет. Она увидела открытый подъезд старого жилого дома, нашла закуток за лестницей, где дворники прячут тряпки, щетки. Опустилась на колени и заскулила, как раненая собака. Слез у нее не было. Чуть-чуть отдохнула, вышла и уже немного бодрее вошла в супермаркет. Взяла упаковку дорогих колготок, мыло, несколько бумажных носовых платков. Расплатившись, нашла глазами приветливую девушку в форме менеджера зала и подошла к ней. — Девушка, пожалуйста, помогите, у меня приступ язвы.

— Вызвать «Скорую»?

— Нет, мне просто нужно в туалет. У меня с собой лекарства. Выпью, посижу на унитазе, и все пройдет.

В туалете Даша сняла с себя все. Намылила лицо, грудь, бедра, долго и тщательно мылась. Затем выбросила в урну трусы, надела колготки на голое тело, платье, босоножки. Вновь нанесла макияж. Накинула на плечи куртку, спокойно прошла к выходу, где сразу же поймала такси.

Дина отложила газету и с интересом посмотрела на хорошую кожаную куртку, которую радостно втащил в гостиную Топик. «Сережа пришел», — обрадовалась она, и тут же обладатель куртки влетел вслед за собакой.

— Отбери у него сию минуту! Иначе я за себя не ручаюсь.

— Почему ты так нервничаешь? Топик не портит вещи. Он просто так проявил гостеприимство. Помог тебе ее нести.

— Я сказал: отними, пока не поздно.

Но было немножко поздно. С другой стороны на куртку радостно налетел Чарлик, и собаки с рычанием стали тянуть куртку в разные стороны. Любимое печенье спасло ситуацию. Сергей недоверчиво разглядел целую куртку: он явно был готов увидеть две ее части.

— Слушай! — Он, облегченно вздохнув, опустился на диван. — Ты вообще в курсе, что домашние собаки приносят хозяину тапочки, другие предметы туалета. И даже ходят в магазин за покупками. Сам видел в сериале «Комиссар Рекс», как нормальная собака всему отделу полиции булочки с сосисками приносит. У тебя же собачья мафия. Я смотрю в их хулиганские рожи и читаю одну мысль: чтоб ему еще такое устроить, какое издевательство? Причем эта метелка из-под бомжа совсем недавно был тише воды ниже травы. Прошел, как говорится, школу жизни. Что ты им внушаешь, от чего они так наглеют?

— Во-первых, Чарли только что справился с пережитым стрессом, — горячо заговорила Дина. — И я рада, что он развлекается! Куртку ему пожалели! Да он от смерти был на волоске. Во-вторых, несет тапки или, там, галоши обычная собака, дрессированная, однообразная. А мои мыслят, экспериментируют, изучают реакцию на свои поступки. В данном случае твою реакцию. Представляешь, какой ум?

— Гении! А моя реакция — обычная и серая. Оторвать каждому по уху и запереть в каком-нибудь шкафу. Шучу, девочка ты моя прекрасная. Да я бы тигров принял к тебе в нагрузку. Слушай, давай ошейник этого вундеркинда. Я попробую хозяина вычислить.

— Ой, только не сегодня. Он еще неокончательно реабилитировался. Да и я устала.

— Ты хочешь сказать, что ему станет еще веселее? Ладно-ладно, ничего личного. Я, конечно, тебя здорово напряг с этой больницей, убийством и всем прочим. Как дела у Тамары?

— Так себе, конечно. Она мне понравилась. Я очень хочу, чтобы ты ей помог. Трудно представить себе более несчастного, одинокого человека. Кстати, она просила тебе передать, что собирается продать загородный дом и готова чуть ли не все деньги потратить на расследование этого преступления.

— Ты поняла, почему она хочет так поступить? Мало того, что он ей при жизни изменял, он ведь даже обстоятельствами своей смерти ее оскорбил. Зачем Тамаре в этом копаться, искать убийцу?

— Я пыталась ее понять. И возможно, поняла. Есть такой очень редкий тип людей, на поступки и решения которых не могут повлиять даже их собственные эмоции. Непонятно? Ну, давай так. Обычная женщина, узнав о том, что ее муж умер в постели, где был с другой, плюнет на его гроб или всю оставшуюся жизнь будет менять мужиков назло покойнику. Ну, я утрирую, конечно, для ясности. А Тамара — совсем другая. Ее боль, обиды — ее проблемы, которые не помешают ей выполнить то, что она считает своим долгом. Тот, кто отнял жизнь у ее мужа, не может остаться безнаказанным. Знаешь, она сейчас так больна — и физически, и душевно. И при этом ничего маниакального. Она отдает себе отчет в том, что он страшно обидел ее, но не может смириться с тем, что у него отняли жизнь. Тамара думает, что сейчас нужна ему еще больше, чем при его жизни.

— И она права.

— А что следствие? Что-нибудь нашли?

— Типичнейший висяк. Девица неизвестная. Квартиру снимала не она, а какой-то тип, о котором хозяину ничего не известно. Платил, и все. Эксперты определили, что замок на двери открывали ключами-копиями. Бог знает, сколько их есть. Как раз ключ с отпечатками пальцев девицы, которая была с Вадимом в ту ночь, найден в квартире. Паша склоняется к мысли, что ее увез убийца или убийцы и убили в другом месте. В общем, ничего такого, за что можно было бы уцепиться. Так что Тамаре дом продавать пока незачем.

— Нет, я так не думаю. Я и ей сказала, что это правильное решение, даже обещала помочь. В смысле — Алена его хорошо продаст. Зачем Тамаре этот дурацкий дом, с которым вечно будут связаны ужасные воспоминания, подозрения и все такое. Пусть продаст и едет путешествовать. Конечно, после того, как ты найдешь убийцу.

— Ну, ты даешь. Все за всех решила?

— Да так. В общих чертах.

В кармане Сергея запел телефон.

— Да, слушаю. Да. Нет? Что ж ты не знал? Но кто-то же там убирает? Нет? Удивляюсь, где мы живем! Пока. — Он нервно заходил по комнате. — Ты представляешь, там две недели нет дворника, и никто не убирает!

— Сережа, что с тобой? Ты возглавил движение «За чистоту наших дворов»?

— Вообще-то, кроме меня, кажется, и некому. Дело в том, что я попросил участкового «Гольяново» Мишу Емельянова найти дворника того дома, где Вадима Коркина убили. Дворники знают о любой квартире все, что можно знать и чего нельзя. Вот Миша звонил. Оказывается, дворника две недели нет, и никого это не колышет. А ведь в квартире могут появиться. Мы с Пашей решили ее не опечатывать и наружку не ставить. Неизвестно ведь, когда появятся. Паша просто не в состоянии людей на неопределенное время с неконкретной задачей ставить… А вообще-то, может, это шанс. То, что дворника там нет. Он может появиться… Наш дворник.

— Что ты на меня так смотришь? Сережа, ты же не подумал… Сережа, ты совсем идиот?

Просыпаться не хотелось по какой-то конкретной причине. Она и спать-то толком не давала, но для того, чтобы открыть глаза и принять свою участь, Дине не хватало мужества. Участь сама безжалостно приближалась к ней.

— Проснись, Диночка, — произнесла она сочувственным голосом Алены. — Нам пора.

Дина сначала резко села на постели, затем в ужасе уставилась на ворох незнакомых вещей в руках Алены. Их очертания и гнусность расцветок вызвали у нее чувство отторжения и безнадежности.

— Ну что ты так, — неестественно бодрым голосом сказала Алена. — Ничего страшного. Все даже очень неплохо. Там оказался чудесный начальник РЭУ. Николай Степанович. Патологический взяточник. Он начинает выполнять любые пожелания, как только услышит шорох в бумажнике. Ты это имей в виду. Мы произвели практически капитальный ремонт этой дворницкой квартирки. Я завезла вполне приличную мебель, заполнила холодильник. Ребят хороших нашла, они в три часа ночи подошли на твой участок, все убрали, почистили. Просто создали оазис среди жуткого запустения. И будут так делать столько раз, сколько потребуется. А это твоя одежда… Спокойно. Все не так страшно, как кажется на первый взгляд. И это очень продуманно. Понимаешь, я все приобретала на Черкизовском рынке. Я поняла, что товар на каждом рынке отличается какими-то неуловимыми особенностями.

— От чего?

— От товара других рынков, разумеется. И человек, одетый без этих особенностей, выглядит, грубо говоря, неместным. Хорошему дворнику это ни к чему. Поднимайся, дорогая. Приступим.

— Мне плохо, Алена. Тошнит, голова тяжелая.

— Не сомневаюсь. Но что делать? Я легко тебе предложу: брось всю эту затею. Она совсем не смешная. Это тяжело и опасно. Но ты же дала слово, значит, будешь истязать себя, пока Сергей сам не взмолится, чтоб ты остановилась. Поэтому я просто тебе помогаю. Я буду все время рядом. Только давай сразу договоримся: о том, чтобы брать с собой Топика, не может быть и речи. Я оценила условия, контингент и убеждена, что такой собаке там не место. Насчет контингента объясню потом. Возьми Чарли. У него есть жизненный опыт вообще и дружбы с бомжом в частности. Он и за себя постоит, и тебе будет в помощь.

— Расстаться с Топиком? Господи, я об этом не подумала. Я не могу. Зачем я согласилась? — Дина всхлипнула и упала лицом в подушку.

Когда она вышла из душа, бледная, хмурая, с обреченным выражением глаз, на столе в гостиной дымилась большая чашка с горячим кофе, а на пороге стояла, скрестив на груди руки, Анна Ивановна и смотрела на нее в упор, как на самоубийцу, которой нечем помочь.

— Ладно, Анна Ивановна, давайте не будем… — пробормотала Дина, отхлебнула кофе и, наткнувшись взглядом на Топика, бросилась в спальню одеваться, пока еще сохранились крохи решимости.

Через пятнадцать минут они с Аленой выехали из гаража. На заднем сиденье удобно устроился Чарли, с интересом разглядывая местность за окном. Дина чувствовала себя кадушкой в непромокаемых синих штанах на двойном синтепоне и бесформенном, практически безразмерном сером свитере. Рядом с ней лежала черная куртка с большим капюшоном на фиолетовом искусственном меху. Дина поерзала и нащупала какие-то твердые предметы в закрытых «на молнии» карманах штанов.

— Что ты мне натолкала? — удивилась она.

— Самое необходимое, — спокойно ответила Алена. — Электрошокер и газовые баллончики. Ты понимаешь, что будешь одна на улице поздно ночью, рано утром, короче, в разных ситуациях? Я хотела тебе кое-что рассказать о жильцах этого дома. Людей, снимающих там квартиры, действительно немного. Но за последние годы произошла массовая смена владельцев. Почти исчезли те, кто жил в доме по двадцать−тридцать лет. Квартиры проданы в основном приезжим, главным образом тем, которые связаны с рынком. То есть люди знают друг друга плохо, и каждый свои занятия и образ жизни не афиширует.

— А эта квартира, в которой Вадима Коркина убили, далеко находится от моей? В смысле — от квартиры дворника?

— Дина, квартира дворника находится прямо над той, где произошло убийство. Если тебя это напрягает, честное слово, нам имеет смысл вернуться домой.

— Да нет. Это, наверное, условности. Но как ты думаешь, в идее Сережи действительно есть логика? Я действительно смогу что-то узнать, если буду там жить, крутиться во дворе с метлой?

— Честно говоря, я думаю, что это единственный способ получить какую-то информацию. Но пользоваться таким способом, по-моему, стоит лишь в том случае, если речь идет о деле всей жизни. А мы имеем всего лишь задание частного сыщика.

— Не скажи, — вздохнула Дина. — У хорошего сыщика не бывает дежурных заданий. Для него это всегда дело жизни. В данном случае, правда, моей.

— Вот именно. Мне не совсем понятно, почему ты должна тратить на его идеи свое время, нервы, здоровье.

— Алена, так повелось. Мы с ним и есть — один целый сыщик. Он мне в любом деле помогает. Ты же знаешь. И потом — мне на самом деле все это интересно. Просто сначала трудно раскачаться. Из дома я ненавижу уезжать, с Топиком расставаться. Но как только появятся результаты, фонтаном забьет энтузиазм.

— Это конечно, — с сомнением выдохнула Алена. — А что официальное следствие: они вроде бы собирались искать тело той женщины, которая была в квартире с Вадимом?

— Они ищут. И находят множество неопознанных тел девушек, которых никто не разыскивает. Пытаются устанавливать личности. В общем, не очень продуктивный путь. А мужчину, который снимал эту квартиру, взялся найти Сергей.

— Мы, кстати, приехали.

— О господи, помоги нам!