Мистер Совершенство

6

Юджин еще некоторое время стоял, глядя на то место, где только что была Мередит. Маленькая, богатенькая и капризная девочка… Выглядевшая так, словно она только что позировала фотографу для иллюстраций к разделу «Светская жизнь». Мередит, воздушная и нежная, словно легкое облачко, была так красива, что, когда он увидел ее спустя столько лет, его сердце пропустило несколько ударов. Даже с куском трубы в руке Мередит выглядела настолько утонченной, что Юджин сам себе показался грубым и неотесанным лесорубом, который пытается найти общий язык с особой королевских кровей.

Она удивилась, увидев его. И удивление, которое он прочитал в широко раскрытых глазах, и ее улыбка на мгновение сделали его таким счастливым, что он испугался этого чувства. Стоило столько лет тратить на самосовершенствование, чтобы в один прекрасный момент получить эту награду – улыбку Мередит Стетхем. Он так и называл это чудо – улыбка Мередит. Потому что больше никто не умел так улыбаться. И, когда она улыбнулась, ее глаза заискрились веселостью и изумлением. Это продолжалось всего пару минут.

А потом он увидел все как бы другими глазами. Роскошный дом, в котором она жила, поражал богатством и великолепием. У него никогда не будет такого дома, больше похожего на дворец. Как здесь вообще можно жить?! А Мередит держалась так, словно эта роскошь не была чем-то особенным. Для нее она и была обыденностью! Она так удачно вписывалась в этот интерьер… Она была неотъемлемой частью жизни, о которой Юджин имел довольно смутное представление и в которой ему нет и не будет места. Потому что он лицом не вышел! – кажется, именно так говаривал его дядюшка. Конечно, дядюшка выражался солонее, но Юджин старался избегать бранных слов. Даже в мыслях.

Он думал, что уже давно избавился от своих комплексов. В последнее время он часто общался с сильными мира сего. Иногда присутствовал на вечеринках для богатеньких юношей и научился непринужденно общаться с девушками, которые раньше казались ему такими же недосягаемыми, как богини с Олимпа. С ними было проще, стоило лишь усвоить основные правила ведущейся игры. Они тоже были богатые и капризные, но они были не такие, как Мередит. С ней он совершенно терялся. Едва он увидел Мередит, как вся эта шелуха, которой оказались его уверенность в себе, его самомнение и непринужденность, мгновенно спала, и он снова превратился в того самого недотепу, над которым смеялись в школе. Он даже не мог с Мередит нормально разговаривать, то и дело срывался на какой-то немыслимый тон, произносил нелепые слова, которые пугали и злили ее.

Ну и пусть, решил Юджин, вернувшись вечером домой, мне совершенно наплевать, что она думает обо мне!

Он вытащил из холодильника банку пива и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Щелкнув пальцами в воздухе – он же, в конце концов, гений электроники, а это изобретение просто детский сад! – он включил телевизор и нашел канал, по которому показывали футбол. Усердно смотря на экран, он, однако, так и не смог понять, что за команды играют и какой счет. Потому что Мередит Стетхем не желала убираться из его головы.

Уж она-то не стала бы плюхаться на кровать в одежде и прихлебывать пиво прямо из банки, пялясь в экран, нашептывал дурацкий внутренний голос.

Конечно не стала бы! Мередит Стетхем наверняка затошнило бы от одного только запаха пива, не говоря уже о вышеописанной ситуации. Мередит Стетхем предпочитает изысканные вина, в которых он не сможет разобраться даже пройдя специальный курс для сомелье. Вино такого-то урожая, такого-то года, из такой-то местности с южного склона… непременно с южного. Потому что на северном склоне в то лето уродился кислый виноград и букет уже не тот…

Юджин так разозлился на эти мысли, что едва не метнул банку с недопитым пивом в стену. И еще на то, что перед его глазами из-за этих мыслей стояла Мередит Стетхем с бокалом вина. Ее нежное тело затянуто в платьишко для коктейлей или в вечерний наряд, обтягивающий все соблазнительные выпуклости и впадинки и обязательно оставляющий голыми плечи с бархатисто-нежной кожей… Юджин не был знатоком греческой мифологии, но он почему-то был уверен, что именно такое тело было у Афродиты или Артемиды. Или еще у какой-нибудь чертовой языческой богини! Рядом с Мередит, конечно, обязательно трется лощеный красавчик, развлекающий ее светской беседой, и она улыбается ему, и ее глаза сияют, а шелковистые волосы струятся по спине золотым шелком, в который хочется запустить пальцы, чтобы потрогать эти нежные, струящиеся пряди…

Едва не застонав от расстройства, вызванного этой картиной, Юджин резко сел, едва не расплескав свое пиво, и в отчаянии приложил холодную банку ко лбу. Он не думал, что ему будет так трудно, чертовски трудно. Ему нужно принять ледяной душ. А еще лучше – лечь сегодня спать в ванну, наполненную холодной водой. Иначе до завтра он не дотянет!

– Душ… – сказал он сам себе и, поднявшись, побрел в ванную.

Юджин стоял под колкими ледяными струями и старательно делал себе самое строгое внушение. Он распределял роли на завтра, пытаясь заранее отрепетировать все возможные фразы и предусмотреть самые незначительные мелочи. Ему нужно быть сдержанным, вежливым и холодным. Он будет суперкорректным! А уж чего не стоит делать – так это пытаться завести непринужденную беседу или начать пожирать ее голодным взглядом, который вполне может навести ее на мысли о принадлежности Юджина Келли к племени каннибалов! Мередит Стетхем, сводящий с ума ангелочек… Капризный, богатенький ангелочек… Неземное видение… Стоило увидеть ее мамашу, чтобы понять, каково будущее самой Мередит. Ему не нужно думать о ней, поскольку это занятие не имеет никакого смысла.

Эту закрепляющую фразу Юджин повторил несколько раз и почти успокоился. Почти. Но, едва проснувшись на следующий день, он тут же понял, что все его самовнушение, все проверенные методы, которые раньше помогали безотказно, теперь почему-то перестали действовать. А едва он увидел Мередит, все повторилось: он снова срывался на свой немыслимый тон и снова пожирал ее глазами, когда Мередит этого не видела.

Я мазохист, мысленно сказал себе Юджин, предлагая Мередит встретиться. И испытал почти физическую боль, когда она отказалась и даже почему-то попыталась аргументировать этот отказ. А когда она исчезла в недрах своего роскошного дома, он некоторое время стоял неподвижно, испытывая боль и злость.