Мистер Уэст

5

Айви

Три недели спустя

Это странно, что я все еще думаю о нем? Что хотя бы раз в день он каким-то образом появляется в моих мыслях? Даже не знаю, почему я в конечном итоге думаю о нем. И осознаю это только тогда, когда делаю это.

Иногда я сомневаюсь в своем здравомыслии. Конечно, люди же не могут оставить позади шестичасовой перелет и каждый божий день вспоминают разговор, который у них состоялся с незнакомцем. Но для меня это было нечто большее. Мне показалось, что я почувствовала связь. И думаю, именно поэтому я все больше и больше задаю себе вопросы. Я не должна так себя чувствовать. Это не… Это не…

Это ненормально.

Верно?

Эти три недели никак не успокоили мои мысли. Закрывая глаза, я каждый раз вижу эти глубокие карие глаза и пухлые губы, растянутые в ухмылке. У него самые черные волосы, которые никогда не будут лежать аккуратно, независимо от того, сколько средств для волос он использует. Это противоречило ему — мужчине в черном в тонкую полоску костюме от «Армани или что это там, черт возьми», который выглядел так, будто весь мир под его ногами. Он излучал силу и требовал уважения, но при этом говорил со мной в манере, которой я не ожидала.

Сексуально. Кокетливо. Чувственно.

Он воплощал в себе то тлеющее, заряженное сексом очарование, которое никогда не было направлено на меня. Которое я встречала только в книгах, фильмах и поэзии, сбегая от реальности нашего мира. Очарованием, о котором мы с подругами могли только мечтать в нашей заурядной, лишенной секса жизни.

Храп, доносящийся из соседней комнаты, напоминает мне о моем нынешнем затруднительном положении. Дерек крепко спит и понятия не имеет, что я думаю о другом мужчине. Вытираю упавшую слезу и поворачиваюсь на бок на неудобном диване. Если бы такое случилось раньше, я бы чувствовала себя такой виноватой за то, что думала о другом. Это был бы огромный ком в моей груди, от которого у меня перехватывало бы дыхание.

Но теперь это не так.

«Я собираюсь загладить свою вину», — сказал мне Дерек на следующее утро после того, как я вернулась, и он обнаружил меня на диване, вообще не спящую. — «Я не ожидаю, что ты так сразу привыкнешь к этому, Айви, но ты захочешь меня, когда все будет сказано и сделано. Я изменился. И собираюсь доказать тебе это. Я не собираюсь ни пить, ни веселиться, ни играть. Ты увидишь, какие усилия я прилагаю, и у нас снова все будет хорошо. Тогда мы сможем покончить с этой «мы не вместе» ерундой».

Но было ли у нас когда-нибудь все хорошо?

Отказавшись от сна, я встаю с дивана и на цыпочках крадусь на кухню. Мне не нужно быть тихой. Дерек может проспать все, что угодно. И все же. Я делаю это просто для уверенности.

Стою на кухне нашей крошечной однокомнатной квартиры, бессмысленно глядя перед собой в никуда. Время идет, а я не могу этого понять. Кажется, это ускользает от меня. Все жду, когда тяжесть в моем теле уйдет, но она, кажется, где-то закрепилась, слишком упрямая, чтобы сдвинуться с места. Я оглядываюсь вокруг в тишине на маленькие предметы мебели. У нас совсем немного денег, и меня это не беспокоит, но все же. «Неужели это то, к чему сводилась моя жизнь?» — продолжаю думать я. Мне двадцать четыре года, я официально замужем за мужчиной, который разрушил мое доверие, и вкалываю на работе, для которой морально не готова.

И, сталкиваясь со всем этим лицом к лицу, я в конечном итоге чувствую оцепенение. Быть с кем-то, в кого ты больше не влюблена, означает закрыть ту часть себя, которая не хочет сталкиваться с неудачными отношениями. Честно говоря, они все равно никогда не увенчались бы успехом. Особенно когда он не был терпелив во время моей депрессии и в конечном итоге, выходя на улицу, искал удовольствие где-то в другом месте. Наше прошлое слишком темное, чтобы двигаться дальше вместе, и это не слабость. Это было взрывоопасно и разрушительно, наполнено оскорблениями с обеих сторон.

Жизнь — это пиздец. Потому что вы можете смотреть на вещи логически и знать, как это должно быть. Я могла бы посмотреть на свои умирающие отношения и сказать себе двигаться дальше, как я и пыталась, когда сбежала почти три месяца назад, не имея ничего, кроме одежды, что была на мне. Но логика не подсказывала, сколько ночей я буду бодрствовать, вспоминая хорошие времена, времена, когда Дерек поддерживал меня, когда я искала его, когда нуждалась в нем больше всего. Время, когда он был рядом. Годы, которые мы провели вместе — от детей до взрослых, меняясь и цепляясь друг за друга, когда жизнь подкидывала свои трудности. Логика не всегда дает вам толчок или ответы; она просто говорит вам, как это должно быть.

Не вместе мы или нет, связь между нами все еще существует. Разорвать ее — страшная мысль.

Тру глаза, сопротивляясь слезам. Я не плакса, просто устала. И теперь мой разум слишком бодр, чтобы спать.

Я наполняю чайник и включаю его. Пока он закипает, достаю кружку и маленький пакетик супа. Налив воду, перемешиваю содержимое и сажусь за крошечный круглый столик.

«Если бы ты была моей, я бы трахнул тебя так, как ты и представить себе не можешь».

Слова этого мужчины не выходят у меня из головы. Каждый раз, когда я думаю о низком, мрачном рычании его голоса, по моей спине пробегает дрожь, а сердце сжимается.

«Как только попробуешь меня на вкус, ты уже никогда не уйдешь. Я гарантирую это».

На самом деле, он был мудаком. Такое высокомерие оттолкнуло меня — и до сих пор отталкивает. Так почему же у него оно казалось мне таким сексуальным?

Я закрываю глаза и прикусываю нижнюю губу. Представляю его позади себя. Его грудь у моей спины, его рука на моем плече, его большая ладонь, медленно опускающаяся к моей груди. Я бы вынула спину для него, позволила бы ему обхватить всю мою грудь своей ладонью. У него такие большие руки. Они легко обхватят мои груди целиком. Он бы мог ущипнуть меня за сосок, перекатить его между пальцами…

«…я бы трахнул тебя так, как ты и представить себе не можешь…»

Я выдыхаю и открываю глаза. Мне нужно остановиться. Делаю глоток супа и пытаюсь сдержать фантазии. Я больше не знаю, что с этим делать. Он не покидает моих мыслей… мужчина, которого я никогда, никогда больше не увижу!

Ну, если это только у тебя в голове, что в этом плохого? Ты встретила мужчину, от одной мысли о котором становишься мокрой. Знаешь, что больше никогда его не увидишь. Технически вы не сделали ничего плохого.

Я презрительно хихикаю.

Ох, Айви, что за чушь.

Потому что это нечто большее. Чувствовать, что это происходит из-за мужчины, опасно. Я хочу вернуться к ощущению пустоты в груди. Апатия была легче, потому что она отключала все и позволяла мне жить в этом порочном круге, не зная, что может быть на другой стороне.

Не торопясь допиваю свой суп, и к тому времени солнце уже медленно поднимается из-за горизонта. Свет бьет мне в глаза, и я знаю, что это началось.

Еще один день.

Еще одно сражение.

Еще одна попытка принять то, во что превратилась моя жизнь.

***

Эйдан

Мне нужно больше алкоголя. Эта ночь, блядь, никогда не закончится.

— Итак, вместо этого я купила черную сумочку «Прада», потому что на моем «Луи Виттоне» появились эти пятна за неделю до того, как я даже забронировала билет. А если я собираюсь загорать в Монако, мне нужно что-то универсальное, верно? Черный цвет универсален.

Я прищуриваюсь, глядя на пластиковую брюнетку через стол от меня.

— Замечательно, Джой, — сухо отвечаю я. — Я рад, что тебе удается справляться с трудными проблемами ради твоей поездки в Монако.

Джой улыбается и снова проводит пальцами по волосам. Она проделала это сорок семь раз с тех пор, как мы сели полчаса назад. Мне так чертовски скучно, что я сосчитал.

— Спасибо.

Очевидно, сарказм ей недоступен.

— Ты тоже должен поехать, — добавляет она.

— Я работаю.

— Ты всегда работаешь, Эйдан. — Она делает такое надутое лицо, что мне хочется, чтобы его откусил ротвейлер, или отрезала бензопила… я не привередлив. — Думаю, нам нужно сделать следующий шаг в наших отношениях, не так ли?

— Мы встречаемся пять дней.

— Пять ЧУ-ДЕС-НЫХ дней!

Я действительно трахнул эту девушку? Девушку, которая разбивает свои чертовы слова на слоги. Что не так с моим членом? Честно говоря, даже не могу этого вспомнить. В моем воображении я представлял себе другую брюнетку, и в моем отчаянии Джой была единственной, кого я смог найти, подходящей под описание Айви.

Айви.

Я делаю резкий вдох. Одно только ее имя заставляет меня заводиться снова и снова. Но с каждым днем, прошедшим с момента нашего полета, я забываю ее все больше и больше. Это назревающая трагедия, и сидеть здесь с этой ПРИДУРОШНОЙ оскорбительно для ее памяти.

Я говорю себе расслабиться. Это не значит, что Айви мертва. Нет, она здесь, в городе, в котором я живу, замужем/не вместе/все сложно за мудаком, который даже не забрал ее из аэропорта. Это ее жизненный выбор, и я должен принять свой: обедать в душном ресторане с девушкой, обсуждающей сумочку, которую она хочет взять с собой в гребаное Монако.

На прошлой неделе я проработал более ста часов. Практически жил в своем офисе. Это было не то, чем мне хотелось заниматься в свое драгоценное свободное время.

Я достаю свой телефон, когда она начинает говорить о том, чтобы загорать обнаженной, будто это побудит меня пренебречь своей работой и обязанностями, чтобы сбежать с ней. Нет. Мне насрать. Вместо этого я сосредотачиваюсь на битве, которую официально проиграл.

Айви Монткальм.

Я ввожу ее имя в поисковик и жду результат. Первое, что я вижу, — страница в «Фейсбуке». Нажимаю на нее, и от фотографии, появившейся передо мной, кровь приливает к голове.

Вот она — мое прекрасное незавершенное испытание. Черные прямые волосы с красными прядями, мягкая улыбка, пока она обнимает за плечи другую девушку.

Смотрю на нее и жду, когда мой интерес, наконец, угаснет. Я сделал это. Я искал ее. Потребовались две секунды, чтобы найти ее после трех недель попыток выкинуть Айви из головы. Вглядываюсь в ее фотографию, и теперь, вроде бы, интрига должна ослабнуть. Я сосредотачиваюсь на изображении, пытаясь проанализировать ее, пытаясь найти недостатки, чтобы я мог двигаться дальше, черт возьми, раз и навсегда.

Только… ничего этого не происходит.

Вместо этого я похож на наркомана, которому дали дозу крэка.

И мне нужно больше.

— Поехали со мной, — продолжает Джой, ее голос превращается в раздражающую мольбу. — Про-шу, Эйдан. Это принесет нам огромную пользу, я просто знаю это.

Я напрягаюсь и смотрю на нее. Теперь, когда я действительно смотрю на нее, понимаю, что она совсем не похожа на Айви. У нее совсем другие глаза. Она слишком костлявая. Ее кожа загорелая, но не такая загорелая, как у Айви. Ее волосы и близко не такие темные, как у Айви, и в них нет случайных красных прядей.

— Эй-дан! Ответь мне! — Она снова дуется на меня.

Это дерьмо становится нелепым.

— Я ясно дал понять, когда мы встретились, что это будет короткая интрижка.

Она наклоняется над столом, выпучив глаза, и истерично отвечает:

— Мы спали вместе только один раз, Эйдан.

— И это было на один раз больше необходимого, Джой. Ты становишься навязчивой.

— Как я могу быть навязчивой?

— Сегодня ты звонила мне в офис двадцать девять раз.

— Потому что я заказала столик и нуждалась в твоем подтверждении.

— Ты сказала моей секретарше, что ты перед зданием…

— Потому что я скучала по тебе…

— Джой…

— Нет, я не сумасшедшая! — почти кричит она, и я на мгновение закрываю глаза, когда все взгляды в ресторане обращаются к нам. — Я делаю тебе одолжение, Эйдан. Ты слишком долго прятался. Я пытаюсь доказать всем, что ты не такой мужчина-шлюха, каким они тебя считают, но то, что ты делаешь, не помогает. Потому что это очень на это похоже! Я думала ты другой.

Я открываю бумажник, бросаю на столик несколько крупных купюр и спокойно отвечаю:

— Это была твоя ошибка.

Она ахает.

— Ты сказал, что я красивая.

— Я хотел тебя трахнуть.

— Тебе понравилось то, что ты увидел.

— Я думал о другой женщине.

Она ахает во второй раз, более драматично, чем в прошлый.

— Ты такой мудак.

— Я уже знаю это.

Когда я встаю, ее лицо искажается гневом.

— Мы должны были поехать в Монако! — рычит она. — Ты совершаешь большую ошибку, Эйдан.

— Отныне мистер Уэст. Береги себя, Джой.

Оставляю ее. Моя голова раскалывается к тому времени, как я сажусь в свою машину, ожидающую у входа.

— И теперь один, — замечает Гастон, глядя на меня в зеркало заднего вида, когда начинает отъезжать с парковки.

— Да, — быстро отвечаю я. — Так и должно быть.

Гастон отвозит меня домой, в мой безжизненный пентхаус, и я заканчиваю тем, что сижу на табурете в своей пустой, чистой кухне, вертя в руках стакан скотча. Мой телефон рядом со мной, и я смотрю на него и на женщину, которая по какой-то чертовой причине не выходит у меня из головы.

Может быть, это ее улыбка или слова, слетевшие с ее губ. Или, может быть, это было одиночество в ее глазах, в которое я так легко окунулся. Айви не казалась счастливой. Я помню выражение ее лица, когда она оказалась у своего многоквартирного дома. Ее опасения были очевидны, будто ее заставляли там быть. Зачем жить с изменщиком? Зачем это напоминание, которое каждый день смотрит тебе в лицо? Я стискиваю зубы, игнорируя боль в груди от этих вопросов.

К тому времени, как допиваю свой бокал, я убеждаю себя, что это не мое дело. Она просто женщина, и я потратил слишком много времени, притворяясь, что она важна. Потому что это не так. Совсем нет.