Много шума вокруг волшебства

Глава 16

Не желая терпеть изощренную пытку, наблюдая, точнее, прислушиваясь к тому, как моется леди Люсинда, Трев оставил ее в комнате и запер за собой дверь. Хотелось бы ему, чтобы здесь была его команда, чтобы поставить у комнаты часового, но приходилось рисковать. Или отдаться пламенному желанию того, что ему не суждено иметь.

Он подумал, стоит ли побриться или оставить щетину, скрывавшую его приметный шрам на щеке, и принял решение отращивать бороду.

Спустившись вниз, Трев нашел в зале стол, за которым мог сидеть спиной к стене и наблюдать за входившими. Он не сомневался, что к ночи солдаты снова здесь появятся. Сидя за кружкой эля, он припомнил одну ночь на Тортуге, несколько лет назад, когда в таверну ворвалась команда испанской шхуны, жаждавшая его крови, а сын Толстой Патти сбежал из тюрьмы, чтобы отомстить ему. Он сидел вот так же в углу, исподволь натравливая их друг на друга, чувствуя себя ловким и сильным. Потом он пошел навестить женщину, которая с нетерпением ожидала его, а ночью матросы сожгли таверну дотла, и с тех пор он считал этот день самым счастливым в своей жизни.

Может, он стареет, но у него не было желания отвечать на заигрывания толстой служанки, которая нарочно касалась его плеча мощной грудью и дышала ему в шею.

Его мысли занимала стройная рыжеволосая девушка, находившаяся сейчас в комнате наверху. Он был очень озадачен, так как раньше не считал овдовевшую художницу заслуживающей чести стать его женой, но теперь положение круто изменилось. Не то чтобы он хотел на ней жениться, напомнил он себе, просто ему не по душе, что его считают недостойным этой своевольной дочери благородного аристократа. Если бы Трев был расположен рассуждать здраво, то признал бы, что это правильно.

Когда наконец в таверне появились красные мундиры, он даже обрадовался. Вот она, конкретная проблема, с которой он в состоянии справиться.

Может, он был круглым дураком, что решил испытать судьбу, но его возмущало, что он должен скрываться, когда ни в чем не виноват. И если уж ему все равно торчать здесь до прибытия корабля, он не хотел проводить время в мучениях, оставаясь один на один с леди Люсиндой.

Оба солдата взяли по кружке эля и прислонились спиной к стойке, осматривая зал. Трев, играя роль скучающего джентльмена, достал из внутреннего кармашка часы, с досадой вздохнул, взглянув на циферблат, и снова убрал их. Постукивая пальцами по столу, он допил остатки эля, затем со стуком поставил кружку и вышел из своего укромного уголка.

Как он и надеялся, в дверях сразу появился трактирщик, в ожидании скандала нервно теребя передник. Он метнул взгляд на распрямившегося во весь свой рост Трева, затем перевел его на молоденьких солдат, которые пыжились выглядеть грозными воинами, ведь при них были шпаги!

– Ага, вот и ты, приятель! – весело крикнул Трев хозяину, подражая говору лондонского купца. – Ну как, закончила модистка платье для моей леди?

– Она только что ушла, ми… сэр, – смутившись, сказал хозяин и покосился на солдат.

Трев сдержал улыбку. Ему было только на руку, если хозяин гостиницы считал его лордом, переодетым в купца. Он остановил нетерпеливый взгляд на худом солдате, который шагнул вперед, преградив ему дорогу.

– В чем дело? Я уже говорил с вашими славными ребятами. Мне не терпится оказаться рядом с женой. У нее, правда, острый язычок, но стоит подарить ей шелк и кружева, и она станет ласковой, как котенок. Хочу поскорее воспользоваться такой возможностью.

Деревенские жители за столами засмеялись и повернулись посмотреть на этого веселого парня.

Солдату было не больше двадцати лет. Его нежное лицо порозовело, но он стоял твердо, не снимая руки с эфеса шпаги.

– Одно слово, сэр. Назовите свое имя.

– Что ж, спрос – не беда, за него денег не берут. – Сложив руки на груди, Трев играл на публику. Он бывал в подобных тавернах для простого народа тысячи раз и отлично знал правила игры. Он готов был ручаться, что этот солдатик был сынком богача, который много учился, но жизни не нюхал. Треву хотелось снисходительно потрепать парня по темноволосой голове. – Скажите, а что, я действительно выгляжу похожим на сбежавшего заключенного?

– Да, сэр, очень, – смело ответил солдат, а его товарищ встал плечо к плечу с ним. – Мы должны просить вас пройти с нами.

Трев громко расхохотался и хлопнул паренька по спине.

– Здорово, парень, действительно здорово! Буфетчик, подай-ка этим славным ребятам пару кружек. Я вижу, они еще не успели жениться. – Он повел рукой на ухмыляющихся слушателей. – А теперь я спрошу вас, друзья. Часто ли ваши жены ждут вас в постели?

Мужчины завопили и застучали кружками о стол.

– Разве настоящий мужчина станет трепать языком с ищейками, когда в постели его ждет женщина? Если вам есть что мне сказать, ребята, то говорите!

– Никогда не вставай между мужчиной и Веселым Роджером! – крикнул какой-то остряк из-за стойки.

– Разве какой-нибудь убийца станет покупать жене шелка? – закричал другой.

– Оставьте его в покое. Схватите его потом, когда он ослабеет и будет только довольно ухмыляться, – посоветовал солдатам старый рыбак. – А пока идите к нам и выпейте, как подобает настоящим мужчинам. Здесь нет никаких убийц.

Служанка подошла к солдатам и вручила им кружки, завлекающе касаясь их своими роскошными телесами. Молоденький солдат покраснел еще больше.

– Я буду наверху, ребята, мне есть там чем заняться! – Трев снова хлопнул парня по спине. – А хотите, можете поехать с нами в Дувр. Если у вас есть желание таскаться по всей стране из-за пустяков, я с удовольствием представлю вас своей теще, этой костлявой гарпии!

Мужчины встретили эту шутку оглушительным хохотом, вскочили, возбужденно подтолкнули солдат к стойке, окружив и отрезав их от Трева, который воспользовался моментом и быстро ушел.

В коридоре он задержался в темном углу под лестницей. К его радости, из темноты возник мальчишка, которого он еще раньше послал в порт. Трев достал из кармана монету и вопросительно поднял брови.

– Он уже был здесь, сэр, и ушел, – прошептал мальчишка. – Вчера ваши люди походили по деревне и на рассвете вышли в море.

– Молодец! Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, куда идти.

– Да, кэп. – Мальчуган схватил награду и снова исчез в темноте.

Насвистывая с деланным безразличием, Трев поднялся наверх. Итак, «Подружка пирата» уже ушла дальше. Придется ему следом за Миком направиться на запад – прямо навстречу солдатам графского полка.

Тревельян вошел в спальню мрачный как туча, и Синда сразу пожалела, что надела ночную сорочку, которую ей принесла швея. Сорочка была сшита из тончайшего батиста, и она не устояла против изящного рисунка из роз, только накинула на себя одеяло. В тот момент ей это казалось разумным.

Но сейчас все выглядело невероятно глупо. Нужно было надеть на себя все, что можно, чтобы не замерзнуть, и убежать, предварительно оглушив швею ударом по голове. Но ничего этого Синда сделать не догадалась, a теперь было поздно. Девушка прижалась к стене, испуганно наблюдая, как Трев раздраженно мечется по маленькой комнатке.

Казалось, он не замечает ее присутствия, и ей хотелось встать перед ним и крикнуть: «Посмотрите же на меня! И скажите, что вы намерены со мной делать!» Но нет, не такая она глупая, чтобы задавать такие опасные вопросы!

Чтобы успокоиться, Синда достала альбом и карандаш и стала быстро рисовать, не осознавая, что на рисунке появляется портрет Тревельяна. Она поспешно зачеркнула его и отбросила альбом на стол.

Она никогда не видела Тревельяна холодным и сдержанным джентльменом, каким он представал перед окружающими. В нем всегда бурлила неуемная жажда жизни, в глазах его горел огонь ума и любознательности, а походка обличала в нем человека непокорного и неустрашимого. Но сейчас огонь заволокло черной тучей, и Синда боялась неверным словом вызвать грозу.

– Ложитесь спать, – приказал он, неожиданно отвлекая ее от фантазий. – А мне оставьте одеяло, я постелю его на полу.

– Я предпочитаю остаться здесь. – Синда буквально падала с ног от усталости, но ей не хотелось снова переживать унижение, когда он станет ее связывать.

– Идите в кровать, или я сам вас туда уложу. – Тон его был суровым, и он не смотрел на нее. – Не хватало еще, чтобы вы заболели от недосыпания.

А ей казалось, что Трев совершенно забыл о ней!

– Я не желаю, чтобы меня связали, как рождественского гуся!

– Вы предпочитаете, чтобы я не спал и всю ночь расхаживал по комнате? Имейте в виду, если я не высплюсь, это не улучшит моего настроения.

И с каким безразличием он это произнес! Синда подавила возмущение.

– Я никуда не уйду. Ведь не ушла же я, когда вы были в таверне?

– Я бы увидел, попытайся вы сбежать. Я верю, что вы не позовете солдат, но на этом мое доверие к вам исчерпывается. Забирайтесь в постель. Мне нужно помыться, пока вода совсем не остыла.

Лицо Синды залила горячая краска. Она избегала смотреть на этого человека, который своим крупным телом занимал почти всю комнату. Господи, конечно, ему тоже хочется вымыться. Какая глупость с ее стороны считать своей привилегией в любой момент потребовать горячую воду и чистые простыни, совершенно не думая о других.

– Не связывайте меня, – попросила она. – Я не могу спать в этом положении.

– Ничего, вчера вы прекрасно спали. И должен вас предупредить, что, если вы станете сопротивляться, я не могу обещать, что не сделаю вам больно. Будьте же благоразумны и ложитесь.

Но ей не хотелось быть благоразумной, ей хотелось кричать и колотить кулаками ему в грудь. Стиснув зубы, она уселась на край кровати.

Тревельян остановился напротив Синды, загородив собой комнату. Она не поднимала глаз, пока он связывал ей руки своим шейным платком. Ткань была мягкой, так что повязка не причиняла боли, но сердце Синды болело, оскорбленное недоверием Тревельяна.

Синда чувствовала его напряженное состояние и не осмеливалась смотреть на его панталоны, когда он прикреплял импровизированную веревку к кровати. Если кому-нибудь станет известно, как она провела эти ночи, она погибла. Ей придется стать его женой, спать с ним в одной постели и познать все тайны супружеской близости. Синда едва не поддалась искушению и не потребовала, чтобы он сделал ее своей – тогда бы уже ни о чем не надо было беспокоиться.

Но она понимала, что в ней говорит низменная плоть. Отец никогда не принудит ее спать с пиратом. К тому же в результате супружеских отношений появляются дети, а она к этому еще не готова. Разумом Синда понимала, что ей следует поскорее убежать от этого человека. Но физически и эмоционально она жаждала его близости и не хотела, чтобы он оставлял ее одну, как бы бесцеремонно Трев с ней ни обращался. Она нахмурилась, когда он привязал концы шейного платка к стойке кровати. Будь она посмелее, она укусила бы его!

И как будто почувствовав ее внутреннее сопротивление, Трев отошел, но она успела заметить бугорок, появившийся у него под панталонами. Невинная девушка не поняла бы или не заметила этого, но, будучи художницей, Синда отлично разбиралась в анатомии человеческого тела и замечала многое из того, что не следовало бы.

Конечно, мужчины всегда реагируют на существа женского пола. Синда сорвала с себя одеяло и швырнула его на пол, представ перед Тревом в своей прелестной ночной сорочке. Пусть видит, от чего он отказался, обращаясь с ней, как с воровкой! Под его горящим взглядом грудь ее напряглась.

Заглушая стон, Трев набросил на нее покрывало, после чего удалился за ширму, где стояла ванна. Она повернулась к комнате спиной, чтобы не видеть, как сверху на ширме появляется его одежда, но не могла не слышать плеска уже остывшей воды. Как он это выносит?

Трев быстро вымылся и долго растирался полотенцем. Видно, вода действительно была ледяная. Интересно, надел ли он новые панталоны и рубашку, которые принесла швея? Или решит спать без одежды, чтобы не измять ее? Она устояла и не стала подсматривать.

Трев закончил одеваться, и вдруг Синда услышала, как открылась дверь, и затаила дыхание. Неужели он уйдет и оставит ее здесь, одинокую и беззащитную? До нее донеслись звуки голосов, затем дверь закрылась. Она напряженно прислушивалась. Наконец Синда больше не смогла вынести гнетущую тишину и повернулась лицом к комнате, слабо освещенной огнем в камине. Именно в этот момент Трев вернулся. На нем были новые панталоны и рубашка, распахнутая у ворота. Синда попыталась удержать вздох, но, видимо, ей это не удалось, потому что он перевел на нее взгляд своих черных глаз. Она упивалась мужественной красотой его торса. Незастегнутая рубашка открывала его широкую бронзовую грудь, поросшую крутыми черными завитками. Но он быстро повернулся к ней спиной.

– К утру наши вещи постирают и вычистят. – Больше он ничего не стал объяснять, уселся на стул у огня и положил ноги на другой стул, не дав ей повода заговорить.

Синда пожалела, что за обедом так мало ела. Сейчас она чувствовала такой голод, что у нее заныл желудок. Немного поразмыслив, девушка заподозрила, что болит он вовсе не от голода.

Подавив стон, она с трудом перевернулась на другой бок, чтобы не видеть Тревельяна, стараясь внушить себе, что ненавидит его всей душой.

В эту ночь ей снились сны, исполненные холода и одиночества.