Модель и кутюрье

3

Направляясь домой в этот вечер, Софи не помнила себя от радости. Встреча с Филипом Вассоном превзошла все ее ожидания.

Этот человек излучал искреннее дружелюбие, был на редкость прост в общении, не пытался в отличие от других знаменитых кутюрье произвести впечатление своим видом, позами, жестами, подавить величием.

Софи думала, что прекрасно его знает, а оказалось — нет. В жизни реальной, не газетной и не телевизионной, он был человечнее, ярче, привлекательнее. К подчиненным относился вежливо и дружественно, воспринимая их как членов семьи, как равных. Работой буквально жил, всецело отдавался ей и знал, ради чего создает свои творения: не из жажды славы или любви к деньгам, а на благо людей.

Неужели я и впрямь показалась ему талантливой? — думала Софи, боясь поверить в свое счастье. Неужели он действительно рад, что я согласилась заключить с ним договор?.. Да разве я могла упустить подобный шанс? Любая модель из «Элит премьер» пришла бы от предложения сотрудничать с Вассоном в щенячий восторг. А я — особенно, для меня он — гений, идеал, полубог!

По ее спине пробежал волнительный холодок. Она широко улыбнулась и крепче сжала пальцами руль своего новенького красного автомобильчика.

Спустя полчаса, съев легкий ужин и выпив чаю, Софи нежилась в теплой пенной ванне, продолжая прокручивать в сознании подробности произошедшего сегодня счастливого события, размышлять о загадочности собственной судьбы и смаковать владеющее ее душой чувство полного довольства.

О том, сможет ли Филип Вассон увидеть в ней однажды не просто талантливую модель, а желанную женщину, она старалась не думать. Сейчас, когда свежие, сильные впечатления от общения с ним еще не остыли в ее сердце и заглушали все другие эмоции, это не составляло для нее особого труда.

Взбудораженная фантазия яркими сочными красками рисовала ей картины счастливого будущего. Без Филипа Вассона — пусть только в качестве вдохновителя, модельера — ее жизнь теперь была просто немыслима.

Из ванны, принимала которую гораздо дольше обычного, Софи вылезла приятно разморенная, полностью расслабившаяся, чувствуя себя только что появившимся на свет младенцем. Полежав несколько минут на кровати в уютной, оформленной в медово-шоколадных тонах спальне, она нащупала на тумбочке радиотелефон. Набрала номер родителей и, закрыв глаза, в ожидании ответа принялась с удивительным удовольствием прислушиваться к длинным, впервые в жизни показавшимся ей мелодичными и ласкающими слух гудкам.

— Алло, — послышалось в трубке.

— Мама, это я, — произнесла Софи неторопливо и почему-то улыбаясь. — Джейк приезжал?

— Приезжал, — ответила Сузанн. — Расстроился, что не повидался с тобой. Говорит, Морин давно ждет, что ты появишься в Штатах, что видеть тебя только на экране телевизора ей становится невыносимым. Бедная моя девочка, сильно скучает по родине, по всем нам.

Софи живо представила округлое доброе лицо сестры. Когда-то они были друг для друга самыми близкими людьми на свете. Потом Морин внезапно повзрослела, повстречала своего Джейка, а он, не теряя времени даром, уговорил ее выйти за него замуж и почти ребенком — восемнадцатилетней девчонкой — увез в Вашингтон. Там они и жили вот уже почти пять лет. В Лондон Морин приезжала раз в год. Дважды в Вашингтон к ним ездили родители.

— Я сама была бы рада навестить Морин, — ответила Софи погрустневшим голосом. — Я тоже жутко по ней соскучилась. Если выдастся возможность поехать в Штаты, обязательно ею воспользуюсь. Расскажи, как прошел сегодняшний обед.

— Отлично! — Сузанн воодушевилась. — Была спаржа с копченым мясом, спинка барашка в тесте…

— Эй, не дразни меня! — с напускной строгостью произнесла Софи. — Ты прекрасно знаешь, как я люблю подобную вкуснятину, но не могу себе позволить даже думать о ней!

Сузанн рассмеялась.

— Хорошо-хорошо. Перехожу к главному: мы три часа кряду обменивались с Джейком новостями. У них все в порядке. Морин работает все там же, хотя Джейк предпочел бы, чтобы она сидела дома.

— Еще чего! — воскликнула Софи. — Хочет поставить ее в полную зависимость от себя!

— Почему же? — возразила ее мать. — Просто желает, чтобы любимая женщина не перенапрягалась, жила в свое удовольствие, была всегда счастливой и спокойной.

Софи усмехнулась.

— Папа тоже радовался бы, если бы ты всю жизнь встречала его по вечерам дома. Ты же до сих пор пропадаешь на концертах и просиживаешь в школе со своими учениками.

— Я безумно влюблена в искусство, ты ведь это знаешь, — несколько усталым и в то же время выражающим явное довольство своей участью голосом произнесла Сузанн.

Софи вдруг представилось, что и она замужем… Не за Джейком и не за врачом-окулистом, а за человеком с нравом, темпераментом, наружностью и профессией Филипа Вассона… За ним самим…

Смогла бы она ради него оставить карьеру, учебу, вообще забыть о работе? И тут же решила, что он никогда ничего подобного от нее не потребовал бы…

Что за чушь лезет мне в голову? — подумала она, смущаясь и сердясь на себя. Вассон никакой мне не муж и никогда им не станет. Нас свело творчество, только с этой точки зрения я и должна смотреть на наши отношения.

— А у тебя как прошел день? — спросила Сузанн.

Софи набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула.

— Просто замечательно. Завтра я подписываю сногсшибательный контракт.

— С кем?

Теперь Софи была готова рассказать матери о знакомстве со знаменитым кутюрье. Но произнести сейчас его имя вслух не торопилась, будто боялась, что ее складывающаяся на протяжении нескольких лет сказка от этого вмиг разрушится.

— С Филипом Вассоном, — произнесла она наконец, решив, что пауза неприлично затянулась. — Слышала о таком?

— Филип Вассон… — задумчиво повторила Сузанн. — Гм… Не тот ли это парень, который носит пиджаки нараспашку и весьма глубокомысленно высказывается об одежде, которую создает? Высокий, довольно симпатичный, похожий больше на художника или писателя…

У Софи потеплело на душе. Помимо воли она восприняла слова матери совсем не так, как должна была бы. Обрадовалась, словно Сузанн одобрительно высказалась о будущем зяте.

— Да-да, это он. Я познакомилась с ним только сегодня. Хотя… — Она чуть было не ляпнула, что давным-давно считает Вассона своим близким другом, но вовремя осеклась.

— Что — хотя? — спросила мать.

— Хотя до сегодняшнего дня много о нем слышала, — выкрутилась Софи. — Он знаменит на весь мир.

— Что ж, поздравляю, — произнесла Сузанн. — А почему ему приспичило встретиться с тобой именно в воскресенье? Неужели нельзя было познакомиться и побеседовать в будний день? Готова поспорить: он считает себя пупом земли. Но ведь и ты не из последнего десятка, добилась…

— Нет-нет, мама! — перебила ее Софи с большим, чем следовало, пылом. — Вассон совсем не считает себя пупом земли. Просто он очень занят, постоянно разъезжает по свету, работает даже по выходным. Теперь, когда я знаю его лично, могу сказать, что, если бы попросила перенести наше сегодняшнее знакомство, он пошел бы мне навстречу. Ты не представляешь, что это за человек! Умный, внимательный, вежливый, поразительно талантливый! И ничуть не задается. Кстати, обо мне он отозвался как о личности необыкновенно одаренной и очень обрадовался, когда я согласилась с ним работать.

Софи перевела дух и чуть было не продолжила превозносить многочисленные достоинства своего кумира. Но вдруг подумала, что и так наговорила о нем предостаточно, чтобы зародить подозрения в чуткой материнской душе.

— Смотрю, ты в полном восторге от этого Вассона, — задумчиво произнесла Сузанн. — Что ж, наверное, он действительно незаурядный человек.

«Еще какой незаурядный! Лучший на свете!» — чуть было не вырвалось у Софи. Но она усмирила свое волнение, заставила себя успокоиться и ответила коротко:

— Да.

Окончив беседу с матерью, она сняла длинный халат, убрала с кровати покрывало и, намазав лицо и тело благоухающими кремами, залезла под одеяло.

На завтра у нее было запланировано единственное мероприятие — заключение договора с «Филип Вассон компании». Она собиралась съездить на Оулд Бонд-стрит во второй половине дня, а утром выспаться и подольше позаниматься в спортзале.

Но сон, несмотря на накопившуюся за последние дни усталость, сегодняшнюю эмоциональную встряску и теплую ванну, никак не шел. Софи лежала с открытыми глазами, смотрела на светящийся абажур ночника и думала о человеке, который, не имея об этом ни малейшего понятия, так серьезно повлиял на ее жизнь.

Интересно, как бы все сложилось, если бы я не обратила на него внимания ни в тот день, ни позднее? — размышляла она. Стала бы я тогда моделью? Решила бы принимать участие в конкурсе красоты?.. Вряд ли. Если бы не мечты о нем, не желание хоть раз с ним встретиться, мне бы, наверное, и мысли проникнуть в мир моды не пришло.

Она представила, насколько скучной и бесцветной была бы тогда ее жизнь. Учеба, размеренный ритм, привычный круг друзей, выезд за пределы города лишь во время каникул, веселье и суета только по праздникам… Софи поежилась, как от холода.

Нет, я создана для другого. И смогла понять это благодаря ему, Филипу Вассону. Он и вправду невероятный человек, почти волшебник… Интересно, я одна в него влюблена таким вот странным образом или…

Софи вообразила, что где-то в этом же городе, в эту же самую минуту лежит в своей постели и мечтает о Вассоне еще какая-нибудь молодая особа. Или не одна, а несколько… И ей вдруг стало не по себе — не то от глупой ревности, не то от осознания нелепости этого предположения.

Разозлившись на себя, Софи погасила ночник и прогнала прочь дурацкие мысли. С минуту в голове было пусто, а душа покорно молчала. Потом перед глазами вновь замелькали сцены сегодняшней головокружительной встречи с Вассоном, а сердце взволнованно затрепетало.

Ему было интересно, считаю ли я себя мудрой и разумной, подумала она, криво улыбаясь. Если бы он только знал, сколько во мне глупости, если бы только знал…

Не все восприняли завязавшиеся между Филипом Вассоном и Софи Лоринг приятельски-деловые отношения с восторгом. Софи сделала столь неприятное для себя открытие во вторник, спустя минут сорок после того, как к назначенному часу в третий раз в жизни явилась в Дом моды Вассона.

Она сидела в просторном зале, переполненном готовящимися к предстоящему показу людьми, у зеркала, перед которым Тедди колдовал над ее волосами, продумывая прическу более детально.

Джейн, успевающая все заметить, все предусмотреть и всем дать ценный совет, в этот момент рассказывала ей, что в целом представляет собой новая коллекция Вассона и какие требования он обычно предъявляет к манекенщицам.

Софи, горящая желанием справиться с возлагаемой на нее миссией как можно лучше и зараженная общим стремлением быть на высоте, старательно вникала в каждое слово Джейн. В своей сосредоточенности она не заметила, как к той подошла нагловатого вида девица с черными как вороново крыло волосами и прозрачно-серыми глазами.

— Джейн, дорогуша, привет! — Перебив Джейн на середине фразы, девица расцеловала ее в обе щеки. — Тед, здорово! — Она по-приятельски потрепала парикмахера по голове.

Софи улыбнулась и устремила свой открытый дружелюбный взгляд на черноволосую красавицу, намереваясь познакомиться с ней. Но та не удостоила ее такой чести, даже не посмотрела в ее сторону, будто не заметив или посчитав излишним уделять ей внимание.

— Это тоже манекенщица, Кетлин Дикинсон, — сказала Софи Джейн, когда брюнетка, что-то шепнув на ухо Теду и звонко рассмеявшись, зашагала прочь. — Сотрудничает с Вассоном почти год. Ты не обижайся на нее, она в общем-то неплохая девчонка и работает вполне сносно. Только вот несколько завистлива.

— А я и не обижаюсь, — ответила Софи вполне искренне.

К людям недалеким или в чем-то заблуждающимся относись снисходительно, постоянно твердил ей отец. И Софи научилась следовать его совету еще в юности, в самом начале самостоятельной жизни.

— Вот и правильно, — одобрила Джейн. — На чем мы остановились?

Но вспомнить, на чем они остановились, им не довелось. В это самое мгновение в зал вошел и направился к ним сам Филип Вассон.

— А, Кетлин! И ты уже здесь. Отлично! — произнес он на ходу, замечая остановившуюся у соседнего зеркала и заговорившую с еще незнакомыми Софи людьми Кетлин. Та резко повернула голову и заулыбалась широкой белозубой улыбкой. — Подойди-ка сюда!

Вассон остановился рядом со стулом, на котором сидела Софи, и махнул Кетлин рукой. Он пребывал в самом что ни на есть приподнятом настроении. Его темные глаза светились, во взгляде одновременно отражались сосредоточенность, страстность, желание не упустить ни малейшей детали и стремление к совершенству.

Софи смотрела на него и не могла не любить, хотя выказывала лишь сотую тех чувств, которые испытывала в эти мгновения.

— Вы не успели познакомиться, девочки? — спросил Филип оживленно, когда Кетлин подплыла и одарила его еще более ослепительной улыбкой.

Софи спокойно посмотрела на Джейн, затем на взглянувшую на нее в изумлении и как будто не понимающую, откуда она здесь взялась, Кетлин, потом на Вассона. И, улыбнувшись ему одними глазами, покачала головой.

— Это Кетлин Дикинсон, произнес он, глядя на Софи. — Мы работаем с ней десять месяцев. И довольно успешно. Так ведь, Кет?

Брюнетка хихикнула, будто услышала остроумную шутку.

— Так.

— А это Софи Лоринг, — сказал Вассон, и в его голосе прозвучали восхищенно-уважительные нотки. — Ее имя тебе наверняка знакомо.

Кетлин сузила свои восхитительные серые глаза, о чем-то задумалась и, просияв очередной улыбкой, закивала.

— Ах да, конечно! Софи Лоринг из «Элит премьер»! Вы участвовали в показе Кристиана Лакруа и снимались для «Вог», верно?

— Верно, — ответила Софи без капли жеманства. — Только давай на «ты»?

— С удовольствием, — пропела Кетлин. — Ты тоже примешь участие в показе мод Филипа?

Софи совершенно искренне улыбнулась.

— Да.

— Здорово! — воскликнула Кетлин. — Надеюсь, мы подружимся.

Хорошо, что Филип вместо Софи весело произнес «непременно подружитесь». В противном случае эту же самую или аналогичную по смыслу фразу пришлось бы выдать ей, а она уже твердо знала, что Кетлин никогда не взглянет на нее как на подругу. В многочисленных улыбках этой жгучей брюнетки было что-то фальшивое, а большие серые глаза, когда она устремляла взгляд на Софи, так и светились злостью. Софи казалось, что губы Кетлин, довольно тонкие, покрытые нежно-розовой помадой, вот-вот приоткроются и покажется змеиное жало.

Джейн смотрела куда-то в сторону, очевидно чувствуя возникшее между манекенщицами напряжение, Тед, ни на кого не обращая внимания, продолжал заниматься прической Софи, а Вассон, купающийся в какой-то внутренней радости, ничего не замечал и, улыбаясь, переводил взгляд с Софи на Кетлин и обратно. У Софи возникло ощущение, что он уже видит их обеих на подиуме в нарядах, подготовленных к показу, и заранее предвкушает успех.

Демонстрация весенне-летней коллекции Филипа Вассона под названием «Современность и классика» увенчалась ошеломительным успехом. Состоялась она не в период сентябрьской Недели моды в Лондоне, а в январе, в Национальной школе изящных искусств в Париже.

Входили в эту коллекцию и соблазнительные, обтягивающие фигуру блузки-платья, и по-летнему свободные юбки из легких прозрачных тканей, и топы, причудливо украшенные ленточками, и строгие костюмы для повседневной носки, и вечерние наряды, расшитые бисером, стеклярусом, переливающимися камнями. В каждой из представленных моделей гармонично уживались богатство, оригинальность и простота.

Платья, продемонстрированные Софи, в особенности украшенное стразами от Сваровски, стали настоящим «гвоздем программы».

Филип Вассон ликовал. Ни один из предыдущих показов не приносил ему настолько полного, исчерпывающего удовлетворения. Его любимые творения были поданы сегодня публике в точности так, как он того желал, даже лучше. И все благодаря мастерству Софи Лоринг — полубогини-полуребенка, до головокружения естественной и обворожительной, вызывающей в нем бурю невероятных эмоций…

Выйдя по окончании показа на подиум, где собрались все манекенщицы, он, не задумываясь, взял за руку именно Софи, подошел с ней к краю залитого светом возвышения и, не ожидая от себя ничего подобного, порывисто привлек к себе, обнял за тонкую талию и прижался щекой к ее щеке — нежной, благоухающей свежим ароматом «Гуччи».

Его обдало вдруг теплой, до умопомрачения ласковой волной, а по всему телу прошел едва ощутимый, но на редкость приятный разряд сродни электрическому. Как же давно он не испытывал ничего подобного от столь невинного прикосновения к женщине, от одной ее близости! Ему казалось в эти непродолжительные мгновения, что стоящая рядом с ним девушка воскресила его прошедшую десяток с лишним лет назад юность — ту пору, когда он ждал от жизни, от единения с женщиной чего-то необыкновенного, заоблачного.

Потрясенный столь странным ощущением, опьяненный успехом, он осторожно отстранился от Софи, посмотрел на нее так, будто видел впервые, опять взял за руку — теперь совсем по-другому, аккуратно, с юношеским трепетом — и под гром аплодисментов повел назад…

В этот вечер в зале ресторана, где собрались все участники показа и гости, в адрес Филипа Вассона было произнесено множество хвалебных речей. Он в свою очередь поблагодарил всех своих помощников: дизайнеров, специалистов по крою, шитью и отделке одежды, стилистов, визажистов, парикмахеров, фотографов. И конечно, манекенщиц, с блеском продемонстрировавших результат всеобщих стараний для уважаемых гостей и судей.

— Особое спасибо модели, с которой мы только начали сотрудничать, — сказал он в заключение. — Восхитительной, наверняка небезызвестной большинству из присутствующих здесь Софи Лоринг. Софи, ты превзошла все мои ожидания!

Последние слова он произнес с особой нежностью и таким голосом, каким объясняются в чувствах не просто деловым партнерам. В умах собравшихся, даже самых несообразительных, зародились подозрения. Разодетые дамы закрутили головами, бросая на кутюрье и на вызвавшую у него столь явный восторг модель любопытные взгляды.

Вассон не обратил на них ни малейшего внимания. Он смотрел на сидящую среди других манекенщиц Софи. Она тоже глядела на него. Широко раскрытыми глазами и почему-то бледная как полотно.

— За наш общий успех! — Филип поднял бокал с шампанским и подмигнул Софи.

— За Филипа Вассона! — воскликнула Джейн, поспешившая разрядить обстановку.

Все оживились, заулыбались и, повторив тост, дружно подняли и поднесли к губам бокалы.

Софи владело странное состояние. Она разговаривала с сидящими рядом манекенщицами, отвечала на вопросы подходящих представителей модной богемы, брала чужие визитки, раздавала свои, улыбалась. Но как будто не вполне понимала, что вокруг нее происходит, где она, каким образом попала в этот огромный роскошный зал.

Началось все в тот самый миг, когда Филип Вассон взял ее за руку и повел к краю подиума. Точнее, когда прижался щекой к ее щеке. Ей показалось, что он делает это не просто как окрыленный успехом и преисполненный благодарностью к своим моделям кутюрье… Странно прерывистым сделалось в эту минуту его дыхание, с особенной бережностью взял он мгновение спустя ее руку.

Все это глупости, убеждала она себя. Вассон страстно влюблен в свое дело, очень эмоционально, как любая поистине творческая личность, переживает очередную победу, вот и прижался ко мне там, на подиуме, почти как к предмету воздыхания. Все очень просто. Проще не бывает. Я для него лишь средство демонстрации своей идеи публике, может, по его мнению, одно из лучших средств. Не более того.

К началу ужина она почти поверила в то, что неравнодушие к ней Вассона — плод ее воображения, привыкшего рисовать романтические сцены с участием знаменитого кутюрье. Но когда он произнес заключительную фразу своей благодарственной речи, когда устремил на нее, Софи, полный огня и обожания взгляд, когда люди вокруг завертели головами, а некоторые даже зашушукались, она поняла, что он и впрямь к ней неравнодушен… И испугалась, будто только что узнала, что находится в смертельной опасности.

К подобному повороту событий она была совсем не готова. Потому и растерялась. Долгие годы, сходя по Вассону с ума, боготворя его, переживая в мире девичьих грез невероятные минуты с ним, она настраивала себя на то, что не имеет ни малейшего права надеяться на его взаимность, что вероятность романа между ними в реальной жизни исключена.

То же самое твердила себе Софи, и когда познакомилась с ним.

Потеряв почву под ногами, не имея понятия, как себя вести, она сидела сейчас в этой шумно-праздничной круговерти и, старательно избегая встречаться взглядом с виновником торжества, мечтала раствориться в пропитанном дорогими ароматами, наполненном приглушенным желтым светом и музыкой воздухе…

— Можно тебя пригласить? — прозвучал где-то возле ее уха приятный и знакомый мужской голос.

Софи вздрогнула, покраснела и подняла голову. Позади нее стоял, немного наклонившись вперед, Филип Вассон. Она не заметила, как сменилась музыка и слегка захмелевшие люди закружились парами по площадке рядом с эстрадой.

Ей нестерпимо захотелось ответить отказом, выбежать из этого роскошного зала и улететь домой, в Лондон. Но, преодолев себя, она выбросила эту дикую мысль из головы, улыбнулась и поднялась со стула.

— Конечно, можно.

Софи не видела, но чувствовала, как на них устремились десятки пар глаз, и ощутила себя юным и страшно неуверенным в себе подростком. У нее сильно закружилась голова, а очертания стен, окон, тяжелых штор с кистями, людей, ламп стали вдруг размываться и сливаться друг с другом.

Филип уверенным движением взял ее под руку и повел к эстраде. Казалось, что его ничто не смущает. Что ему нет никакого дела до чьих-то взглядов, до того, какое впечатление своим намерением потанцевать с Софи он производит на собравшихся.

Она, чувствуя, что вот-вот пошатнется и упадет, если не уцепится крепче за его руку, сжала пальцы вокруг крупной мужской кисти. Филип, почувствовав это, взглянул на нее и нахмурился.

— Ты очень бледная, — произнес он озабоченно. — Плохо себя чувствуешь?

— Нет… То есть да…

Они остановились в нескольких шагах от танцующих.

— Здесь столько народу, так шумно… — виновато глядя на Филипа и не найдя более правдоподобного объяснения своему состоянию, пробормотала Софи.

На лице Вассона отразилось недоумение.

— Я думал, ты к подобному привыкла…

В самом деле, подумала Софи, смущаясь сильнее, я уже два года работаю моделью, постоянно в этой суете, а тут вдруг почувствовала, что не переношу ее. Как глупо все получается…

— Да, конечно, привыкла, — торопливо сказала она, стараясь выпутаться из затруднительного положения и только сильнее портя дело. — Но, видишь ли, я…

Поняв, что выглядит полной дурочкой и не в состоянии чего-либо исправить, Софи замолчала и беспомощно развела руками.

— Может, выйдем в холл? — спросил Филип, глядя на нее, несмотря ни на что, с нежностью и восторгом. — Там прохладнее, окна приоткрыты.

— Да, давай выйдем! — хватаясь за его предложение, как утопающий за соломинку, выпалила Софи.

Ноги ее, секунду назад едва не подкашивавшиеся, вмиг окрепли. И она зашагала рядом с Вассоном быстро и твердо, будто была уверена, что там, в холле, глотнув живительного свежего воздуха, моментально придет в себя.

— Вот сюда, — сказал Филип, указывая на ближайшее приоткрытое окно, когда они вышли из зала. — Сейчас тебе станет лучше.

— Да-да, — ответила Софи.

С минуту она стояла спиной к Филипу, вдыхая холодный уличный воздух и глядя в разбавленную светом фонаря темень. Потом, собравшись с духом, повернулась и смело посмотрела ему в глаза.

— Прости меня, пожалуйста. Меньше всего на свете мне хотелось испортить тебе сегодняшний вечер.

— Испортить? — усмехаясь, будто ослышался, переспросил Филип.

— Я имею в виду это мое дурацкое состояние, — пробормотала Софи, потупившись и непонятно зачем маша перед лицом ладонью. — Но ты был прав: свежий воздух здорово мне помог. Еще минутка, и я приду в норму.

Филип нежно коснулся подушечками пальцев ее обнаженной руки и, когда от неожиданности она вскинула голову, посмотрел ей прямо в глаза.

— Послушай меня, Софи, — произнес он полушепотом, от которого ее бросило в дрожь. — Ты не испортила мне этот вечер, а, наоборот, наполнила его волшебством, сделала настоящей сказкой. Только благодаря тебе я чувствую себя сегодня до невозможности счастливым. Только благодаря тебе…

Послышались шаги и веселые голоса. И через несколько мгновений перед Софи и Вассоном предстала сама Франсин Дюмон, одна из наиболее экстравагантных законодательниц парижской моды, в сопровождении троих молодых мужчин.

— Филип, дорогой! — воскликнула Франсин, быстрыми шажками приблизившись к Вассону. — Прости, что приехала так поздно!

Она протянула руки в блестящих браслетах и заключила кутюрье в сердечное объятие.

— То, что я увидела сегодня в Школе изящных искусств, сразило меня наповал, честное слово! — Она разжала руки, отступила на шаг и одарила Вассона ослепительной улыбкой. — Поздравляю, дорогой, поздравляю! Держишь марку самым достойным образом! — Она внимательно посмотрела на Софи. — А это та самая девочка? Софи Лоринг? Какое очарование! Пообещайте, что уделите мне сегодня несколько минут. Я как раз набираю хорошеньких манекенщиц для съемок своего каталога и с удовольствием пригласила бы вас.

В ярко-красном с золотом, до неприличия открытом платье сорокапятилетняя Франсин смотрелась несколько вызывающе. Но ее подчеркнуто непосредственная манера держаться и неуемная восторженность подкупали и вызывали улыбку умиления у любого, кто с ней общался.

— Сочту за честь уделить вам столько времени, сколько потребуется, — забывая о своем стеснении и о пылких словах Филипа, ожегших ее горячим пламенем, ответила Софи.

— Ловлю вас на слове! — воскликнула Франсин. Ее лицо вдруг сделалось загадочным. Она взглянула на Вассона, потом на Софи. — Между прочим, вдвоем вы потрясающе смотритесь. Я отметила это еще днем. Итак, дорогой, ты пригласишь нас к столу или нет?

Спросив у Софи, в порядке ли она, и получив бодрый утвердительный ответ, Вассон повел гостей в зал.

С появлением Франсин Дюмон стало заметно веселее и оживленнее. Ее звучный голос, искрометный юмор, заразительный смех заполнили собой все пространство.

С Софи она побеседовала часа полтора спустя, пообещав в недалеком будущем позвонить и поговорить о деле более серьезно.

Филип к Софи больше не подходил, словно почувствовав, что своим вниманием приводит ее в сильное замешательство. Она наблюдала за ним сначала тайком, потом все смелее и смелее, благо смотреть на него в этот вечер — его вечер — всем даже следовало.

Опять начались танцы. На первый медленный Вассона пригласила Франсин. Во время второго он увлеченно разговаривал с Джейн и двумя французскими модельерами.

Глядеть на Софи Филип как будто больше не решался, и ей стало даже немного жаль его. Когда зазвучала очередная медленная мелодия, она посмотрела на него так выразительно, что он повернул голову, и их взгляды встретились.

Софи улыбнулась — просто, немного застенчиво, безмолвно говоря, что теперь станцевала бы с ним с огромным удовольствием. Поняв ее и обрадовавшись, Филип приблизился и без слов протянул руку.

Когда они прошли к эстраде и его ладони легли на ее талию, когда Софи сама обвила руками его шею, ей показалось, что настал конец света, что мечтать больше не о чем, что сбылось все самое заветное.

Вассон с легкостью повел ее в танце, и следовать за ним, повиноваться ему было крайне приятно.

— Ты потрясающая, Софи, — прошептал он ей на ухо.

«Ты тоже» — рвалось у нее из сердца, но губы лишь растянулись в улыбке.

— У нас впереди еще сотня таких вечеров, уйма побед, море радости, — сказал Филип, опять порывисто прижимаясь щекой к ее щеке.

Софи кивнула, закрывая глаза и мысленно моля судьбу о том, чтобы именно так все и вышло.