Молчание

Глава 17

— Тысяча лет, и ты скрываешь от меня наш первый зарегистрированный случай гибрида?

Малахай практически падает со своей кровати.

— Как, черт возьми…

Алессандры нигде нет. Даже выпустив свои инстинкты на волю, я не могу обнаружить ее следов в королевских покоях.

Разочарование. Это была бы прекрасная возможность допросить и ее.

— Десять. Блядь. Тысячелетий. Малахай. — Остановившись перед его кроватью, я скрещиваю руки, изо всех сил стараясь скрыть, как сильно я дрожу.

ДНК Каламити — не единственная редкая вещь.

Суккубы способны околдовать кого угодно. Чаще всего они даже не делают этого специально. Они источают феромон, который привлекает большинство существ вокруг них.

Самцов, самок. Все они в конечном итоге хотят заняться с ним сексом. Это биологически невозможно ни для одного из наших видов — сопротивляться.

Но среди всех вампиров небольшая часть населения питает еще большую слабость к суккубам и инкубам.

В итоге мы становимся зависимыми, привязанными. Тела привязаны к опыту обладания ими, владения ими и неспособны отпустить их.

— Я говорю с тобой! — Малахай стоит у кровати, кутаясь в халат.

— А я тебя допрашиваю! — кричу я в ответ. — Гибрид среди нашего рода впервые со времен нашей первой королевы, и ты скрываешь это от меня!

— Опять! Как, черт возьми, тебе удалось проникнуть в ее медицинскую карту? — Малахай вспыхивает передо мной, агрессия выливается из него.

Именно то, чего инстинктивно хочет мое тело. Он решил пойти по лицемерному пути? Отлично. Это дает мне больше повода познакомить его лицо с моим кулаком.

Я встречаю брата лицом к лицу, обнажив клыки.

— К черту медицинские карты. Кому они нужны, когда портрет Нинкаси все еще лежит в катакомбах?

Запрокинув голову назад, он шипит в потолок.

Не подумал об этом, да?

— Черт, — ругается он себе под нос, отворачиваясь от меня. — Ты не мог оставить просто все в покое. Оставаться в неведении. Конечно, не мог.

— Зачем тебе это нужно? — кричу я ему в спину. — Вместо того, чтобы доверить мне помощь в этом деле? — вместо того, чтобы проинформировать меня, чтобы я мог лучше подготовиться?

Лучше подготовиться? Что за дерьмо. Меня нельзя было подготовить к этому. Не тогда, когда я разделяю ту же генетическую слабость к суккубам, что и мой предок.

Их число, хотя и бесконечно стабильно, но ничтожно мало по сравнению с нашим. Избегать их — или, по крайней мере, не подходить достаточно близко, чтобы уловить их феромон — было несложно.

Теперь одна из них живет прямо под нашей крышей, и за пять лет моего отсутствия она достигла половой зрелости, проявив всю сущность ее второго я — суккуба. С которой я был близок.

Которую я пробовал на вкус.

— Ты не понимаешь. Ты говоришь, что был в катакомбах, но очевидно, что ты пропустил ту часть нашей истории, где…

— Вклад Нинкаси в наше общество во время хаоса в годы основания. Ты принимаешь все эти решения на основании этого?

— Да, Обсидиан! Все меняется. Все. Ты считаешь, что это мое переписывание законов вызвало волнения в нашем обществе…

Я поднимаю руку, а другой потираю пространство между бровями.

— Нет. Не считаю. Это было неизбежно. Это всегда так. С этими новыми современными достижениями, это было неизбежно, что нам придется иметь дело с этим. Но ты искренне веришь, что позволить непредсказуемому гибриду, частично суккубу, частично вампиру править — это выход. — Это не вопрос, просто я повторяю его нелепое убеждение.

— Она великолепна, брат! В таком масштабе, какого нет нигде в королевстве. Ты видел ее. — Он замирает перед шкафом и вырывает из него планшет. Планшет слепо бросается в мою сторону, и, если бы он не знал о моих рефлексах, я бы обиделся.

Поймав его, я смотрю на информацию на экране.

— Забудь о ее показателях IQ (коэффициент интеллекта)…

— Меня больше беспокоит то, что люди называют ее EQ (коэффициент эмоциональности), — бормочу я, сканируя записи.

— Да. Она эмоционально неустойчива и непредсказуема из-за ее ДНК суккуба и того, как это усугубляет ее природу вампира. Но при достаточной автономии она может процветать, как когда-то процветала наша прародительница.

Я игнорирую его комментарий, прокручивая информацию со скоростью, которая озадачила бы смертных. За эти секунды я уже впитала все, что было в медицинских картах, тех самых, которые он месяцами скрывал от меня.

— Значит, если Каламити не давать повода для расстройства, она может контролировать злобные порывы своей суккубной стороны. Ты понимаешь, что ты говоришь? Мы должны изо дня в день подстраивать целую цивилизацию под ее эмоциональные капризы?

— Конечно, нет! — бледная кожа моего брата покраснела, и у него хватает наглости смотреть на меня, как будто это я здесь проблема. — Но мы дали ей максимальную автономию, какую только могли, в пределах разумного.

— В пределах разумного, — пробормотал я себе под нос, в очередной раз поражаясь тому факту, что он пытается справиться со всем этим без моего участия.

— Видишь? Именно поэтому я и не взял тебя на борт раньше.

— Хватит нести чушь. У тебя хватило наглости сказать мне, что есть шанс, что Каламити не выйдет замуж. Все это имело бы смысл, если бы ты активно искал для нее партнера. — Очень верно, но произнесение этих слов посылает вспышку жажды крови и агрессии по спирали через мои клетки.

Каламити в браке с другим.

Каламити позволит этому мужчине сблизиться с ней, чтобы контролировать ее природу суккуба.

Отбросив эту мысль, пока брат не прочел слишком много в моем выражении лица, я опускаю планшет на длинный прикроватный столик и поворачиваюсь лицом к стене.

— Партнер — это единственный способ контролировать ее. Кто-то, готовый стать ее суккубом. Консорт суккуб, ее единственный поставщик секса.

Мои клыки увеличиваются в свой полный размер, раня мою нижнюю губу.

Каждый мускул моего тела напрягается, готовясь к охоте на этого самца.

Трахните меня. Мое тело привязано к ней. Эта генетическая слабость, с которой я понятия не имею, как бороться, сделает принятие этого невозможным.

Если только я не стану добровольцем на эту должность.

В результате я всегда оказывался в ловушке между двумя невозможностями, не имея ни малейшего представления о том, какой путь нанесет наименьший ущерб.

— Никто за пределами королевской семьи и лекарей не знает о ее природе. Даже совет. Они согласились изменить законы, чтобы она унаследовала трон, просто потому, что этого требовали все женщины, находящиеся у власти.

Потому что та же агрессивная независимость, которой ее наделила ее природа суккуба, делает Каламити неотразимой для женщин, жаждущих перемен.

— Ты не сможешь скрывать это вечно. — Особенно с теми проблесками, которые я наблюдал у Каламити, когда она была захвачена своими инстинктами. Ее странные блуждания по ночам. Ее импульсивные, нестабильные реакции. Чем дольше она живет без супруга, чем старше становится, тем более сильной становится ее натура.

— План не в этом. План в том, чтобы облегчить сознание наших граждан, чтобы они приняли ее, прежде чем сбросить на них такую бомбу.

— В медицинских файлах не было упомянуто ни одной причины, по которой ее ДНК суккуба была активирована, в то время как в течение десяти тысячелетий ни одна женщина в нашем королевстве, даже Нинкаси и дочери Мардука, не проявляли никаких намеков на это.

Выглядя таким же древним, как и он сам, Малахай пробирается к другому шкафу, где хранятся контейнеры с кровью. Он быстро наливает себе стакан и смешивает его с алкоголем.

Когда он протягивает его мне, предлагая выпить, я качаю головой в знак отрицания. Он этого не знает, но просто стоять здесь перед ним стоит мне несметных затрат энергии.

Чертова суккубная ломка. Каждая клеточка моего тела требует ее присутствия. Ее запаха. Ощущение ее кожи.

Каждой капли ее крови.

Малахай берет стакан, который он подал мне, и выпивает его одним глотком, еще раз демонстрируя тяжесть этого бремени, которое он решил со мной не разделять.

— В медицинских записях об этом не упоминается, потому что мы просто не знаем. Тело ее отца было кремировано, как это принято, и ни у кого из его прямых родственников нет и намека на схожее ДНК. На Каламити постоянно проводятся тесты, чтобы попытаться определить, как, черт возьми, это произошло, десять тысяч лет спустя.

И подумать только, что месяцами мой лихорадочный мозг, под натиском этой генетической зависимости, выкачивал один искаженный образ за другим, пытаясь заставить меня понять, что она со мной делает. Предупреждая меня о пресловутом эффекте суккуба.

Современные смертные привыкли верить, что они — демоны снов, вторгающиеся в жизнь мужчин и соблазняющие их через свои фантазии. И хотя отчасти это правда, на самом деле не сама Каламити сеет хаос в моих снах. Именно ее влияние на меня вызвало навязчивые, лихорадочные сны.

— Что ты собираешься делать с этой информацией, брат? Продолжать пытаться замедлить неизбежный ход событий? — устало спрашивает меня Малахай.

Я понимаю свое упрямство, свою, возможно, слепую приверженность старым традициям, но его вопрос лучше оставить без ответа.

Чтобы желание ударить его кулаком в лицо не оказалось слишком сильным.

— Больше никаких секретов, — говорю я ему. — Я ваш второй командир не просто так. Я не собираюсь вставать на пути прогресса, но если прогресс — это то, чего вы хотите, нужен лучший курс. Более осторожный. — С этим я покидаю его, прежде чем проболтаться о другой части того, о чем думаю.

Самая опасная мысль из всех.

Что, если я поддамся этой слабости вместо того, чтобы попытаться пережить ломку?

Что, если я стану супругом Каламити?

Это возможно.

И главная причина, по которой я пока не хочу говорить брату, не только в осторожности, о которой я его предупреждал, но и в моем собственном эгоизме.

Каламити может иметь более одного супруга на протяжении своей жизни. Первый не обязательно должен быть постоянным. Просто кто-то, кто поможет ей контролировать свои желания, пока она не выберет другого.

Да. Потому что ты не будешь возражать против того, чтобы она досталась кому-то другому, когда она будет принадлежать тебе.

Черт возьми. Делать такой выбор, находясь под ее влиянием — не самая лучшая идея.

Владеть ею тайно, дать ей то, что мы оба хотим, а потом однажды отдать ее другому.

Или владеть ею постоянно, требуя титул, который никогда не должен был стать моим, если только мой брат не умрет без наследника — прямая связь с тем, что однажды я стану королем — и разорвать и мою семью, и это королевство, сделав выбор.