Мой любимый дикарь

Глава 1

Перед нами непреодолимая стена опаснейших рифов. Неудивительно, что западное побережье Африки так плохо изучено. По моим расчетам, завтра мы достигнем устья Конго. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем возможность почувствовать под ногами землю этой дикой, таинственной страны. Мне кажется, что я уже знаю и ценю ее больше всей Англии.

Из дневников капитана Беннета Вулфа

Пять месяцев спустя

Беннет Вулф вышел из видавшего виды экипажа и бросил кучеру шиллинг.

Багажа с собой у него было не много — правда, дорожные сундуки и ящики с образцами находились на пути в Теслинг, небольшое поместье в Кенте, неподалеку от Танбридж-Уэллса, которое Принни пожаловал ему шесть лет назад.

— Вы должны мне еще три шиллинга, — проскрежетал кучер, пряча в карман только что полученную монету.

— Четыре шиллинга за пять миль? — ухмыльнулся Беннет. — Столкни эту рухлядь в Темзу, и я заплачу четыре шиллинга за лодочную прогулку. Но и тогда это будет слишком. — Он поднял свои вещи, лежавшие в дорожной пыли, и, сделав несколько шагов, поставил их на нижнюю ступеньку крыльца большого дома, возвышавшегося на обочине.

— Вы забыли, пассажиров было два, — сухо проговорил кучер.

— Эй! — Беннет обернулся и увидел показавшуюся в окне экипажа черную обезьянью мордочку, обрамленную бело-серым мехом. — Иди ко мне, Керо.

Из экипажа выскочила молодая мартышка-верветка, прыгнула хозяину на руки, вскарабкалась на плечо и устроилась там со всеми удобствами. Оттуда она что-то гневно защебетала, глядя на кучера.

Беннет дал ей шиллинг, показал на крышу экипажа и сказал:

— Наверх, Керо. Nende jui. — Он с ухмылкой посмотрел на кучера: — Если хочешь получить еще монету, возьми у нее.

Кучер насупился и с ненавистью уставился на мартышку, которая, не проявляя беспокойства, широко зевнула. Разглядев весьма впечатляющие клыки, кучер сдался и снова взялся за вожжи.

— Уберите эту чертовку подальше от меня!

Беннет тихо засмеялся и щелкнул языком, после чего Керо моментально вернулась на плечо хозяина и отдала ему монету. Конечно, ей была совершенно не нужна эта круглая штуковина, которую невозможно сгрызть. Капитан бросил монету кучеру.

— Два пассажира, две монеты.

Кучер ловко поймал ее, засунул в карман и направил лошадей обратно в сторону Мейфэра.

— Я умру с голоду, — объявил он, трогаясь с места, — непременно умру, если всякий хлыщ с мартышкой будет считать себя безумным стариной Беннетом Вулфом и не станет платить за проезд сполна.

Стоявшему на крыльце человеку это было немного неприятно. Он действительно был Беннетом Вулфом, хотя и не особенно безумным и вовсе не старым. То, что наличие мартышки теперь считалось необходимым условием, чтобы быть им, оказалось несколько неожиданным, поскольку он «усыновил» осиротевшую верветку только год назад, а в Лондоне не был больше трех лет. Однако сейчас следовало решить более срочные проблемы, поэтому о мелких странностях он решил подумать позже.

Когда он поднялся на крыльцо, дверь распахнулась. На пороге появился лакей в синей ливрее и поинтересовался, чем он может помочь гостю. При этом слуга с явным неодобрением взирал на мартышку.

Так, это новый человек. Впрочем, ничего неожиданного в этом нет. Ведь старый Питере уже тогда был настолько дряхл, что вполне мог приятельствовать с Ноем. А виделись они почти четыре года назад.

— Я ищу Джека [1] Клэнси, — сказал Беннет. — Надеюсь, он все еще живет здесь?

— Лорд Джон Клэнси сейчас развлекается, — сообщил слуга и надменно задрал голову. — Он вас ожидает?

Это было в высшей степени маловероятно. Последний раз Беннет видел Джека во время своего краткого визита в Лондон. Конечно, правила хорошего тона требовали, чтобы он предупредил пятого сына маркиза Эмери о том, что… стоит на пороге его дома, но портить сюрприз не хотелось.

— Скажи ему, что это брат мисс Деборы Мейсон из Оксфорда. Я только сейчас сумел разыскать его, и мне нужна помощь.

Дверь с треском захлопнулась. Чтобы не получить удар по носу, Беннету пришлось отступить на шаг. Он вынул из кармана земляной орех и дал его Керо. Мартышка радостно защебетала.

Беннет начал терять терпение, которого, честно говоря, было не так уж много, но дверь снова распахнулась.

— У Деборы Мейсон нет никакого брата, — начал высокий белолицый человек с удивительно яркими рыжими, коротко подстриженными волосами, и замолчал, позабыв закрыть рот. — Бог мой, — пробормотал он, побледнев, что при его цвете лица было невероятно.

Мгновением позже лорд Джек Клэнси заключил Беннета в крепкие дружеские объятия. Перепуганная обезьянка пронзительно заверещала и перепрыгнула на металлические перила крыльца. Тоже обеспокоенный, хотя и по совершенно другим причинам, Беннет обнял друга, после чего взял за плечи, отодвинул от себя и спросил:

— Что случилось? Твои родители? Как они?

— Нет-нет. — Джек хлопнул друга по плечу. — С ними все в порядке. Но, клянусь Богом, Беннет, если это твоя очередная выходка, я тебя сам убью.

Беннет растерянно улыбнулся.

— Какая выходка?

— Но ведь тебя пять месяцев назад объявили мертвым! Мертвым? Иисусе, это Лэнгли. Беннету показалось, что он получил мощный удар в солнечное сплетение.

— Я не знал, — проговорил, или, скорее, прорычал, он.

— Мы отслужили по тебе заупокойную службу. Собралось очень много народу. Я все ждал, что в самый разгар появишься ты, чудом избежав всех опасностей — это было бы в твоем духе, — но ты так и не появился. — Джек отступил на шаг, поедая друга глазами. — Впрочем, теперь это все не важно. Я чертовски рад тебя видеть. Заходи скорее.

— Дворецкий сказал, ты развлекаешься, — возразил Беннет, отходя от двери. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше, и он пока не понимал, что происходит. — Я пришел только потому, что ты знаешь всех в Лондоне, а мне нужны любые сведения о Дэвиде Лэнгли. — Если ублюдок объявил его мертвым, словами он не ограничится. И Беннет почувствовал, как его заливает холодная ярость.

— Лэнгли? Послушай, Беннет, зайди, ну, пожалуйста. Ты же не можешь просто так повернуться и уйти в ночь, когда только что вылез из собственной могилы!

Капитан кивнул, лихорадочно обдумывая неожиданные обстоятельства. Он много чего мог ожидать по возвращении в Лондон, но известие о собственной кончине все же застало его врасплох. Африканская ассоциация должна была вступить во владение его дневниками, поместье, скорее всего, перешло к его окаянному дяде Феннингтону, а ведь все ящики с образцами направлялись именно туда.

— Я не хочу прерывать ваше веселье, — сказал Беннет, следуя за другом в дом. — Очевидно, я должен встретиться кое с кем и сообщить, что слухи о моей кончине не соответствуют действительности. — Керо снова прыгнула ему на плечо, и он протянул руку, чтобы почесать обезьянку за ушками. Какой бы непривлекательной ни казалась ему цивилизация, мартышка ее вообще никогда не видела, и потому была изрядно взбудоражена и напугана. — Лэнгли в городе? Очень хочется разбить ему физиономию.

— Мы сейчас поговорим об этом.

Беннет тронул Джека за плечо. Лорд Джон Клэнси, высокий и крепкий, все же уступал Беннету ростом и телосложением.

— Я провел почти двое суток в четырех разных экипажах, а перед этим два месяца на пароходе. Еще раньше я много недель неподвижно пролежал на спине. Скажу прямо это неприятно. Очень неприятно. И все терпение, которым я некогда обладал, давно истощилось. Джек, что происходит?

— Я не видел тебя четыре года, мой дорогой друг, — спокойно сказал Джек. Он мягко высвободился и продолжил идти вперед. — Ты, конечно, чувствуешь себя не в своей тарелке, я понимаю, но все же ты знал, что возвращаешься в Лондон. Я же много месяцев считал тебя мертвым, и лишь пять минут назад уверился в обратном. Дай мне немного времени, чтобы опомниться! Только несколько проклятых минут! Поговори с моими гостями, поздоровайся со знакомыми. Просто побудь цивилизованным человеком, пока у меня перестанут дрожать колени.

Джека действительно сотрясала дрожь. Что ж, в конце концов, несколько часов роли уже не играют. У Беннета было не много друзей, и он считал Джека самым близким из них.

— Ладно, будь, по-твоему.

— Спасибо. Да, вы с Керо ели? — Джек посмотрел на друга. — Думаю, что нет. Я знаю, что ты съешь все, что угодно, но что предпочитает она?

Не доходя до закрытой двери, ведущей в гостиную, Беннет снова остановился.

— Откуда ты, черт побери, знаешь, как зовут мою обезьяну?

Джек ухмыльнулся.

— А как ты думаешь? И кстати: сегодня мы читаем книгу. Знаю, она вышла уже несколько недель назад, но я… Что ж, полагаю, я не должен быть последним, кто узнает, что именно с тобой случилось. Даже если этого не было. Не случилось, я имею в виду.

Беннет потряс головой и всерьез задумался, не было ли в еде, которую он съел в Бристоле, неведомой отравы. Может быть, он сейчас находится вовсе не в доме своего друга, а прикован цепями к полу одной из комнат Бедлама? С трудом, обуздав растущее раздражение, он вошел вслед за Джеком в гостиную. Беннет вполне мог побыть терпеливым и даже приятным собеседником. Несколько минут. Или нет?

В гостиной было человек двадцать. В основном женщины. Они сидели с раскрытыми молитвенниками в руках. Некоторые из них что-то негромко говорили друг другу. Юноша и девушка, находившиеся у самой двери, поверх книг смотрели друг на друга. Так… Значит, теперь он переместился из палаты Бедлама в библиотеку.

— Я не могу согласиться с тобой, Вильгельмина, — произнес нежный голосок из левого угла комнаты. Беннет не мог видеть говорившую, но ему очень понравилось мелодичное звучание ее голоса.

Каштановые волосы под синей шляпкой, на мгновение появились в поле зрения Беннета, после чего снова исчезли. Беннет сделал шаг в сторону, чтобы снова увидеть незнакомку.

— Жестокость подразумевает использование большей силы, чем это необходимо, — с воодушевлением продолжала она. — В этом случае капитан Вулф был вынужден убить этих трех человек, иначе его группа была бы обнаружена и подверглась нападению. И ему пришлось сделать это тихо. Отсюда нож и копье. Это не жестокость, а практическая необходимость.

Беннет не мог с ней не согласиться. Жестокость — это в большей степени вопрос точки зрения и обстоятельств, чем считают многие. Конечно, об этом можно было бы поразмыслить и позже, если бы не одно обстоятельство: никто не мог знать об этом случае. Это произошло год назад, а он приехал в Лондон меньше часа назад.

— Что здесь происходит? — тихо спросил он Джека. — И кто…

Очаровательная блондинка с огромными карими глазами грациозно встала со своего места.

— Кто этот красивый незнакомец, Джон? — проворковала она с улыбкой.

Пожалуй, на эту девицу можно было ненадолго отвлечься. Но, прежде чем Беннет успел ответить, Джек вытащил его на середину комнаты. Такая позиция капитану не понравилась — в ней было очень трудно защищаться. Он нахмурился.

Джек прочистил горло.

— Друзья мои, коллеги по книжному клубу. Этот человек — мой старый добрый друг капитан сэр Беннет Вулф.

Как видите, сообщение о его гибели оказалось преждевременным.

Единым согласованным движением — подобную синхронность Беннету приходилось наблюдать только у военных — члены книжного клуба Джека вскочили на ноги. И тут началось… Шум, возбужденные голоса, кто-то даже пронзительно взвизгнул — Господь милосердный, они же похожи на стаю павианов! И все устремились к нему! Иисусе! Ему однажды довелось наблюдать, как группа павианов загоняла леопарда — очень, похоже. Беннет искренне посочувствовал леопарду. Керо заверещала и прыгнула на ближайшую полку. Несколько мгновений капитан прикидывал, не присоединиться ли ему к мартышке.

Беннету уже приходилось сталкиваться с толпой восхищенных читателей, и он ничего не имел против более близкого общения с читательницами, считавшими его приключения героическими и волнующими. Но только не сейчас. Он слишком долго отсутствовал и совсем недавно вернулся. Охваченный паникой, он отступил назад и врезался в кого-то настолько сильно, что сбил его с ног.

Капитан резко обернулся. На полу сидела девушка с каштановыми волосами. Он протянул ей руку, сжал пальцы и помог встать на ноги. Огромные карие глаза делали ее очень похожей на ту, другую леди — может быть, это ее сестра? — но на этом сходство заканчивалось. Та была высокой, стройной, сногсшибательной блондинкой, а эта маленькой, пухленькой и такой… фигуристой.

По непонятной причине это показалось ему интригующим. Беннет никогда не жаловался на отсутствие аппетита, и не только к хорошей еде.

— Вы пахнете лимонами, — прошептал он, страстно желая снова услышать ее голос.

Леди Филиппа Эддисон высвободила свою руку и постаралась привести в порядок нервы.

— Спасибо, — ответила она в надежде, что это был комплимент.

Мгновением позже она нахмурилась, но потом ее лоб снова разгладился. «Спасибо». Разве это следовало сказать при первой встрече со знаменитым исследователем, человеком, работой которого она восхищалась?

— Вы Беннет Вулф, — опять заговорила она. «Да что же это такое! Лучше бы ты заткнулась, Флип».

— Да. — Он не стал спорить.

Она пристально посмотрела на него. Никто, включая самого капитана Вулфа, никогда не тратил много слов на описание его внешности, но она мгновенно решила, что именно так должен выглядеть настоящий исследователь. Высокий, широкоплечий и мускулистый, он казался огромным в изрядно поношенной коричневой куртке, панталонах из оленьей кожи и кожаных (во всяком случае, на вид) сапогах.

Кожа этого человека потемнела от солнца, значительно более жаркого, чем английское, а глаза были удивительного изумрудно-зеленого цвета. Весь его облик словно излучал уверенность и силу. Не было ничего удивительного в том, что он мог в одиночку одолеть трех туземцев.

По ее спине прокатилась теплая волна. Беннет Вулф. Это не мог быть он, и все же она была уверена, что это именно он. Человек, исследовавший большую часть Восточной Африки, Египта, а теперь и Конго… Темные, слегка растрепанные волосы, стремительная походка и полное самообладание. Нет, это действительно он.

— Когда Беннет Вулф в последний раз был в Лондоне, мне было только семнадцать, — услышала Филиппа свой собственный голос и страстно пожелала, чтобы ее сестра Оливия подошла и как следует, стукнула ее по голове, прежде чем она успеет сказать очередную глупость.

— Когда Беннет Вулф в последний раз был в Лондоне, мне было только двадцать шесть, — сообщил капитан, не сводя с нее глаз и полностью игнорируя сыпавшиеся на него вопросы (причем некоторые из них были не вполне вежливыми) других членов клуба.

— Я хотела сказать, что тогда я еще не выезжала, поэтому мы никогда не встречались. До сегодняшнего дня, конечно. — Она всегда сожалела об этом, особенно, после того как услышала о его смерти. Настоящий человек эпохи Возрождения — образованный, умеющий ярко и выразительно писать, говорящий на нескольких языках. Ученый и художник. Можно сказать, ее герой. В конце концов, она же прочитала обе его книги, причем много раз. Даже эта, последняя, автором которой значился Дэвид Лэнгли, написанная пусть не Беннетом Вулфом, но, по крайней мере, о нем, лежала на ее прикроватной тумбочке уже целый месяц. Хотя, конечно, к некоторым ее главам она не могла не отнестись скептически.

Филиппа попыталась собраться с мыслями. Ее герой стоит прямо перед ней и смотрит на нее с нескрываемым интересом, а она несет какую-то ахинею.

— Я читаю вашу книгу, — проинформировала она. — Я имею в виду новую книгу. Мы здесь все. Читаем ее.

Его лоб перерезала глубокая морщина.

— О чем вы говорите? Какая…

Но тут между ними неожиданно вклинился Джек, заставив Филиппу отпрыгнуть.

— Беннет, я вижу, ты уже познакомился с Флип? Леди Филиппа Эддисон, капитан сэр Беннет Вулф.

Капитан поклонился. Казалось, он не замечает никого, кроме нее.

— Филиппа.

Звук его голоса заставил ее вздрогнуть. Она ни минуты не сомневалась, что у нее самое неромантичное в мире имя. Возможно, хуже только у бедняжки Вильгельмины. Но Филиппе неожиданно понравилось, как он произнес ее имя.

Почему-то ей показалось, что он не только назвал ее по имени, но и поцеловал.

— Флип у нас превращается в ученого, когда речь идет о тебе, — продолжил Джек. — Она даже поняла твою заумную писанину в книге о Серенгети о более длинном световом дне в экваториальных районах и его влиянии на рост растений.

— Правда? — вежливо переспросил капитан Вулф, все еще не сводя с нее глаз. Потом он протянул руку. — Могу я взглянуть на книгу, которую вы все читаете?

— Беннет, почему бы тебе не присоединиться ко мне через несколько минут в библиотеке? — опять вмешался Джек.

— Нет. — Невероятные изумрудно-зеленые глаза продолжали пристально смотреть на девушку.

— Я должен кое-что тебе…

— Нет.

Филиппа некоторое время колебалась, причем ее останавливал скорее напряженный взгляд Джона, чем боязнь расстаться хотя бы на минуту с чрезвычайно ценной для нее книгой и отдать ее капитану Вулфу. Пожав плечами, она вложила книгу в протянутую руку. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и она снова почувствовала легкую теплую дрожь, пробежавшую вдоль спины. Но это, в общем-то, понятно. В конце концов, Филиппа впервые встретила мертвого человека. Очень большого, полного жизни мертвого человека.

Беннет Вулф еще некоторое время смотрел на нее, потом опустил взгляд на книгу. Его потемневшее от загара лицо заметно побледнело, а пальцы сжали книгу так сильно, что на костяшках проступила белизна.

— «Через континент: приключения в Конго», — прочитал он звенящим от ярости голосом. — Автор Дэвид Лэнгли? Да ведь этот кретин двух слов…

— В библиотеку, Беннет! Живо!

Филиппа еще ни разу не слышала, чтобы Джон повышал голос, и уж тем более, чтобы так кричал. Но даже отчаянный вопль друга не сразу возымел эффект. Прошло еще несколько секунд, прежде чем капитан Беннет сдвинулся с места и последовал к выходу. В руке он сжимал ее книгу, а на его плече снова обосновалась обезьянка.

У двери Джон остановился и оглянулся на собравшихся.

— Прошу вас всех принять мои извинения. Сегодня нам придется завершить нашу встречу немного раньше.

Филиппа часто воображала, как путешествует вместе с капитаном Вулфом и Дэвидом Лэнгли по таинственному Африканскому континенту, но теперь она была рада, что не имеет к ним обоим никакого отношения. Что-то было не так. В этом сомневаться не приходилось.

— Флип, ты можешь этому поверить? — воскликнула Оливия, выбравшись из галдящей толпы. — Подумать только, сам капитан Беннет Вулф. А я еще не хотела сегодня идти с тобой!

Филиппа задумчиво оглядела элегантную, стройную, потрясающе красивую блондинку — свою старшую сестру.

— Насколько я помню, Оливия, ты хотела сюда прийти, потому что леди Эмери хвасталась новым фортепиано. И стукнула меня по ноге, когда Джон объявил, что мы будем сидеть не в музыкальной комнате.

Оливия потрепала сестру по плечу.

— Ну, теперь это не важно. Мы здесь, и мы были свидетелями возвращения капитана Вулфа. — Ливи захлопала в ладоши и принялась кружиться по комнате. — Между прочим, об этом еще не знает никто из нашего круга, только ты и я, и мы расскажем всем, абсолютно всем!

— Джон и его родители из нашего круга, — уточнила Филиппа, — и, что еще важнее, Джон — близкий друг капитана Вулфа.

— Да-да, конечно! — Оливия сделала еще одно танцевальное па. Филиппа никогда не могла понять, как у сестры, получается, выглядеть одновременно элегантной и страстной. — Знаешь, я собираюсь пригласить Джона на пикник в четверг. И намекну, что капитан непременно должен прийти с ним. В конце концов, капитан Вулф много лет не был в Лондоне, он наверняка захочет возобновить старые знакомства и завести новые.

— Пикник? После путешествия по Африке? Он умрет со скуки, Диви.

— Если тебе не нравится моя идея, можешь не ходить на пикник, Флип.

Она, конечно, пойдет. С одной целью. Ей нужно побеседовать с капитаном Вулфом и продемонстрировать весь свой научный потенциал. К тому же Филиппе очень хотелось знать, планировал ли капитан сам написать книгу о своих путешествиях по Конго с Дэвидом Лэнгли. Тут она сообразила, что ее книга так и осталась у капитана Вулфа. И ее надо было вернуть.