Мой любимый дикарь

Глава 20

Говорят, что люди — единственные живые существа, которые ставят ловушки. Но разве сеть паука не ловушка? А когда крокодил спокойно лежит прямо под поверхностью воды, разве это не ловушка? Конечно, пауки и крокодилы устраивают ловушки, чтобы раздобыть пищу. Мотивы человеческих существ далеко не так чисты. Во всяком случае, судя по моему опыту.

Из дневников капитана Беннета Вулфа

Филиппа обычно читала исторические романы или правдивые рассказы о путешествиях и приключениях, но иногда с удовольствием почитывала и книги иного рода — новые романы (из которых ее любимый — «Эмма») или ужасно перегруженные деталями готические сказки.

Когда они с Оливией вернулись домой из «Олмака», Филиппа вспомнила одну из сказок. Героиню «Дома на скале» преследуют двое таинственных мужчин — покрытый шрамами задумчивый Стивен и красивый задумчивый Гектор. Дилемма Джудит представляется ужасно романтической, хотя, конечно, в конце концов, ее любовь завоевал Гектор, а Стивен нашел свою смерть под копытами чудовищного коня, на котором имел обыкновение ездить.

Ее собственные обстоятельства были иными. Беннет уже владел ее сердцем, а Дэвида Лэнгли она с трудом терпела. И она никак не могла понять, каким образом Джудит удалось дожить до конца книги, если она испытывала чувства к обоим мужчинам. Боже, как же это действовало на нервы: делать вид, что наслаждаешься обществом Лэнгли, пока Беннет танцует со своей поклонницей.

— Мне все это не нравится, — сказала Оливия, когда сестры пожелали родителям спокойной ночи и пошли в свои спальни.

— Ну и ладно. Главное, не вмешивайся и никому ничего не говори.

— Скажи хотя бы, как ему удалось уговорить тебя действовать так… непохоже на твое обычное поведение и рисковать своей репутацией.

— Ну, во-первых, у меня нет никакой особенной репутации — разве что меня считают «синим чулком», плохой собеседницей и твоей сестрой.

— Все не так, Флип.

— Конечно, так, и тебе это хорошо известно. Во-вторых, Беннет меня не только не уговаривал, но и вообще не желал, чтобы я в это вмешивалась. Это была моя идея, и я начала претворять ее в жизнь, не посоветовавшись с ним.

Оливия остановилась перед дверью спальни Филиппы, не давая ей войти.

— Он соблазнил тебя?

— Ливи, не надо…

— Отвечай, Филиппа Луиза!

Ну вот, дошло до полного имени. Какое-то время она размышляла над вопросом. Соблазнил ли ее Беннет? С первой же встречи он дал понять, что его намерения честны.

— Я бы не назвала это соблазнением. Скорее взаимным интересом.

— Но… ты… ты обесчещена? — шепотом спросила Оливия.

— Ну… да. — «И это было восхитительно». Сестра в ужасе воззрилась на нее.

— Я даже не знаю, что сказать.

— По-моему, уже поздно для разговоров. Пошли спать.

— Да как ты можешь шутить! Я иду спать. Но подумай: если тебе в этом глупом заговоре будет сопутствовать успех, ты дашь капитану Вулфу средство снова уехать, из Англии. А ты вряд ли уезжала из Лондона дальше чем в Суррей. Ты вообще живешь, не поднимая головы от книг. Ты планируешь отправиться с ним в Африку? Или надеешься, что он чудесным образом одомашнится — впервые в жизни?

Оливия гордо удалилась по коридору к своей спальне. Ее дверь захлопнулась с грохотом — судя по всему, старшая сестра еще не все высказала.

Филиппа открыла дверь и проскользнула в свою спальню. Мэри разожгла огонь в камине, разобрала постель, приготовила ночную сорочку и ушла спать.

Когда ее глаза привыкли к тусклому свету, она заметила, что в кресле у окна кто-то сидит. Едва дыша от ужаса, она приготовилась схватить кочергу, но сразу же узнала фигуру и невероятные зеленые глаза, смотревшие на нее. Ее сердце снова забилось быстрее — правда, теперь по другой причине.

— Беннет! Ты перепугал меня до смерти. Я едва из собственной кожи не выпрыгнула.

— Из кожи не надо, — ответил он тихим, чуть хрипловатым голосом. — Лучше выпрыгни из одежды. — Он удобнее устроился в ее глубоком удобном кресле. — Иди ко мне, Филиппа.

Она терпеть не могла, когда ей приказывали, но сейчас Беннет был ей необходим, как никто другой, тем более после ужасного вечера в обществе Лэнгли. Филиппа медленно приблизилась, положила сначала одну руку, потом другую на подлокотники кресла и наклонилась для долгого, теплого, медленного поцелуя. Все плохое, что было днем, волшебным образом исчезло, растворившись в огромном, всепоглощающем восторге.

Беннет обнял ее за талию, посадил к себе на колени и начал целовать снова и снова, словно никак не мог насытиться. А она, чуть повернув голову, нежно провела пальчиками по щеке, на которой уже чувствовалась щетина.

— Ты опять поднялся по лестнице для слуг?

— Нет. Я влез в окно. Люблю непроторенные пути.

— Тогда в следующий раз ты спустишься по каминной трубе?

— Там может оказаться жарко, но я готов пойти на риск и испробовать этот путь. — Он нежно поцеловал ее в обе щеки, потом еще раз коснулся губ. — Я слышал, как ты говорила с Оливией там, за дверью. Она весьма красноречива.

— Мне все равно, что она скажет. Эти дневники твои. Думаю, я нашла самый быстрый способ их отыскать. Достаточно быстрый, чтобы ассоциация не успела назначить Лэнгли главой следующей экспедиции.

— А что потом, Филиппа?

— Поживем — увидим.

Беннет на мгновение закрыл глаза.

— Процитируй мне, пожалуйста, какой-нибудь отрывок из моих книг, — сказал он. Изумрудно-зеленые глаза теперь смотрели на Филиппу выжидающе.

— Что? — удивилась он.

— Как что? Процитируй мне любой отрывок из «Прогулки с фараонами» или «Золотого солнца Серенгети». Ты же читала обе книги.

— Читала, но не учила их наизусть, Беннет! Я помню по несколько слов из самых разных мест. Например, мне очень понравилось, как ты сказал, что заходящее солнце превращает пустыню в безбрежный пылающий океан. Очень выразительный образ.

Беннет ухмыльнулся и снова поцеловал возлюбленную.

— Спасибо.

— В чем дело? Такое поведение на тебя совершенно не похоже. Ты проник ко мне в спальню, чтобы поговорить о литературе? Если точнее, о своих книгах?

— Оказалось, что Кэтрин Паттерсон — моя большая поклонница.

Тихонько засмеявшись, Филиппа уткнулась лицом ему в шею.

— Вот ты о чем. А я думала, что тебя надо пожалеть. Я же не знала, что ты потащишь ее танцевать.

— Если бы я знал, что меня ждет, воздержался бы. — Беннет мрачно взглянул на Филиппу. — Я попросил Джека дать мне рекомендацию в «Уайтс». Посмотрим, что на сегодняшний день ценится больше — мой уровень доходов или репутация.

Он старался. Он честно пытался приспособиться, войти в лондонское общество. А что делала она?

— Если бы ты имел возможность делать все, что хочется, ездить куда угодно, что бы ты предпринял? — спросила Филиппа.

— Я не могу точно ответить на этот вопрос, так же как и ты не можешь сказать ничего определенного на мой. Кажется, мы прикипели друг к другу. — Он вздохнул и продолжил: — Расскажи мне, какой у тебя план.

— Лэнгли пригласил меня посмотреть коллекцию чучел зверей, которых он подстрелил в Африке.

— Да, у него было много шкур.

— Тогда я пойду их посмотреть. И принесу с собой книгу — попрошу автограф. Тогда мне останется только оторваться от него на несколько минут, и я смогу поискать твои дневники в Лэнгли-Хаусе.

— Нет.

— А как, по-твоему, я должна найти дневники?

— Я не хочу, чтобы ты их искала. Это моя проблема.

— Но ты же не можешь ворваться в Лэнгли-Хаус и разнести по камушку. Во всяком случае, если действительно хочешь восстановить свою репутацию.

— И, тем не менее чем больше я вижу тебя танцующей и болтающей с ним, тем более привлекательным мне кажется именно это предложение.

Филиппа нахмурилась.

— Это было не предложение. — Когда Беннет не ответил, она весьма ощутимо ткнула его локтем в ребра. — Я уже приняла приглашение. И от тебя мне нужно только одно: верни мою книгу.

Его тело, и без того напрягшееся, после того как она села к нему на колени, стало каменно-твердым. Как бы он с самого начала ни относился к ее плану, теперь он нравился ему еще меньше.

— Филиппа, — наконец сказал он, — ты читала его книгу, но не читала мои дневники. А в том, что касается Лэнгли, они повествуют совершенно разные истории.

— Меня он не интересует, ты знаешь. Я только пытаюсь…

— Он умеет казаться вежливым и приятным лучше, чем я, — перебил Беннет. — Но имей в виду: он эгоистичный и порочный ублюдок. — Беннет крепче прижал к себе девушку. — И клянусь тебе, если ты это бросишь, я останусь в Англии. И тебе не придется задавать себе вопрос, сможешь ли ты путешествовать со мной по джунглям или пустыням, потому что мы не уедем никуда дальше Кента.

Вот все и сказано. Беннет готов отказаться от своих мечтаний ради нее, а в обмен хочет лишь одного — чтобы она сама не шла ни на какие жертвы. Ее путешественник-авантюрист станет обычным джентльменом, причем даже не потому, что она об этом попросила. Просто он знал, что она не справится, если он выберет другое занятие.

Беннет ласково вытер пальцами ее щеки, и Филиппа поняла, что плачет. Конечно, он подумал, что это слезы благодарности и радости. А она никогда еще не была так разочарована собой, как в этот момент.

Но это, однако, не делает его жертву менее значительной. До тех пор пока он не произнес этих слов, она даже не представляла, что мужчина может так круто изменить свою жизнь ради нее. Тем более такой необычный… невероятный мужчина. У нее заныло сердце — так было жалко его, вынужденного отказаться от главного дела своей жизни.

— Я люблю тебя, Беннет, — прошептала она дрожащим голосом.

— Мне больше ничего и не надо, — ответил он, положил ладонь на ее колено и потянул вверх юбку. — Потому что я тоже тебя очень люблю.

— Да, полагаю, ты это только что продемонстрировал. — Причем лучше, чем она.

— Мне бы хотелось продемонстрировать это еще разок, — сказал он, явно не разобравшись, что она имеет в виду. — Или несколько раз, если будет достаточно времени.

Филиппа немного подвинулась, чтобы взяться за узел его галстука двумя руками.

— А ты будешь хотеть меня в Кенте? Беннет невольно засмеялся:

— Я буду хотеть тебя даже в Йоркшире!

Она медленно ослабила галстук, сняла его и бросила на пол. Теперь можно было вытащить рубашку из панталон и провести ладонями по теплой кожи груди и живота.

— Тогда, полагаю, нам следует переместиться в постель.

— Прекрасное предложение. А то некая увеличившаяся часть моего тела уже не помещается в одежде.

Филиппа сдавленно хихикнула.

— Придется немедленно позаботиться о ней…

В это время задергалась дверная ручка, и из-за двери донесся тихий голос Оливии:

— Филиппа! Ты спишь? Впусти меня.

— Проклятие! — выругалась она, поспешила высвободиться из крепких объятий капитана и, как только ее ноги коснулись пола, подбежала к двери. Беннет последовал за ней.

— Отошли ее, — едва слышно шепнул он.

— Что случилось, Ливи? — спросила она через дверь. Слава Богу, она закрыла дверь на щеколду. Такая привычка у нее появилась только в последние дни. — Впусти меня, или я закричу.

— Сейчас. Дай мне минутку, я полураздета. — Последнее было чистой правдой. Она повернулась к Беннету: — Уходи немедленно! В окно!

Он нахмурился. Критически взглянув на изрядную выпуклость, обозначившуюся внизу живота, Вулф понял, что спускаться придется очень осторожно, чтобы не повредить весьма чувствительную часть своего тела.

— Пошли извинения Лэнгли, — быстро проговорил он. — Мы с тобой едем на прогулку в два часа. Ровно.

Филиппа кивнула и выбросила из окна галстук. Оливия снова постучала, на этот раз намного громче. Филиппа выдернула несколько шпилек из волос, поправила юбку и открыла дверь.

— Что все-таки случилось?

— Я долго думала, — сообщила сестра и подозрительно оглядела комнату. — Если сэр Беннет затащил тебя в постель, это произошло либо здесь, либо ты куда-то сбежала к нему. — Ливи подошла к кровати и заглянула под нее. Потом выпрямилась и села. — В общем, я буду спать здесь, пока он не женится на тебе. Или не покинет страну. Филиппа, не сдержавшись, фыркнула.

— Не смешно! — воскликнула Оливия и бросила в сестру, как раз успевшую освободиться от платья, ночную сорочку. — Может быть, я не могу помешать тебе, становиться между капитаном Лэнгли и Беннетом на людях, но определенно сумею сохранить твою репутацию в нашем доме. В общем, больше никаких авантюр, Флип.

Филиппа хотела, было ответить, что у нее больше нет причин даже приближаться к Лэнгли, но передумала. Вместо этого она натянула тонкую ночную сорочку и забралась в постель рядом с сестрой.

— Спасибо тебе, — сказала она, представляя, как чертыхается Беннет, спускаясь на землю.

— Всегда, пожалуйста.

— Ты действительно считаешь меня авантюристкой? — полюбопытствовала Филиппа.

— Конечно. А как же иначе? Ты носишься с мартышкой, ввязываешься в заговоры, вступаешь в недозволенную связь с одним мужчиной, флиртуешь с другим. Я ничего похожего не делала. А теперь давай спать.

Филиппа свернулась под одеялом, но сон к ней не шел. Итак, Беннет сдался и объявил ее победительницей, тем самым, ликвидировав для нее все причины, идти на риск ради него. Завтра утром она может спокойно читать в гостиной. Потом он повезет ее на прогулку и, возможно, сделает предложение.

Или она может найти другой экземпляр книги Лэнгли, в десять часов навестить капитана под предлогом осмотра его ужасной коллекции мертвых животных и получения автографа и, улучив момент, поискать дневники Беннета. Обнаружив или не обнаружив их, она вполне успеет вернуться домой к прогулке. Тогда она сможет с полным основанием утверждать, что сделала все от нее зависящее. И что еще более важно, она будет знать, что участвовала в настоящем приключении, и это будет правдой.

Ускользнуть из Эддисон-Хауса вместе с Мэри было вовсе не трудно. В книжном магазине Филиппа купила еще один экземпляр книги капитана Лэнгли. Потом несколько раз пролистала страницы, сломала корешок. В общем, сделала все возможное, чтобы книга выглядела зачитанной.

— Если вам так не нравится эта книга, — заметила Мэри, — зачем вы ее купили?

— Кто сказал, что мне не нравится эта книга? Я ее обожаю. С тех пор как купила ее — а это было несколько недель назад, не забудь, — я ее почти не выпускала из рук. Запомнила?

— Конечно, миледи.

— Хорошо. Теперь вот еще что: когда мы приедем в Лэнгли-Хаус, постарайся держаться позади. Капитан Лэнгли должен чувствовать себя со мной свободно. Если же я… ненадолго исчезну, а Лэнгли это заметит, ты должна сказать, что я пошла, искать туалет. Все поняла?

— Думаю, да, миледи.

Когда экипаж, дернувшись, остановился, Филиппа вытерла платком неожиданно вспотевшие ладони. Все это для Беннета, напомнила она себе. Ей только надо внимательно следить за Лэнгли и незаметно оглядеться в поисках возможных тайников. Получив эту информацию, Беннет может делать с ней все, что захочет.

Капитан Лэнгли распахнул дверцу экипажа.

— Дэвид! — воскликнула она и мило улыбнулась.

— Вы очень точны, Филиппа. — Он подал ей руку и помог выйти из экипажа. — Я слышал, что друзья зовут вас Флип. — Могу я тоже к вам так обращаться?

Все, что угодно, если это поможет ему расслабиться и чувствовать себя с ней свободно.

— Я буду только рада.

— Тогда Флип. — Лэнгли предложил ей руку и провел мимо дворецкого в дом. — Ваша сестра не смогла присоединиться к нам?

— Нет, у Оливии была уже назначена встреча.

— Что ж, значит, мы с вами будем только вдвоем. Это чудесно.

Пока они поднимались по лестнице, у Филиппы возникло ощущение, что она входит безоружной во вражеский лагерь.

— Я принесла вашу книгу, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал радостно и восторженно. — Надеюсь, вы подпишете ее для меня.

— С радостью. Капитан Вулф тоже подписал вам свои книги?

Филиппа пренебрежительно взмахнула рукой.

— Знаете, я попыталась найти его книги, но они где-то затерялись.

— Вероятно, слуги воспользовались ими, чтобы подложить под ножки мебели.

Он рассмеялся. Филиппа тоже.

— Значит ли это, что вы вовсе не поощряли его внимание, Флип? — Они уже поднялись по лестнице и теперь шли по галерее к западному крылу дома.

— По правде говоря, он довольно красив, — ответила Филиппа, — и леди обращают на него внимание. В течение первых дней это было интересно. — Филиппа прикусила язык, чтобы не начать восхищаться любимым. — Но, знаете, он такой… неутонченный. Я даже беспокоилась, что вы окажетесь таким же. Слава Богу, это не так.

— Можно убрать дикаря из Африки, но нельзя убрать Африку из дикаря. Кажется, пословица звучит так. — Они остановились перед дверями. Лэнгли распахнул их и отошел в сторону. — Хорошо, что я не дикарь.

Филиппа переступила порог и резко остановилась. Справа от нее разинул зубастую пасть гигантский крокодил. Слева стоял леопард, изогнув дугой хвост, — домашний кот, выросший до воистину огромных размером. Филиппа только теперь поняла, что они находятся в библиотеке, часть которой освободили для двух десятков чучел самых разных животных.

— Господи помилуй! — взвизгнула Мэри. — Я туда не пойду! Я в жизни больше не смогу закрыть глаза — будут мерещиться эти твари.

— Тогда подожди в холле, — сказала Филиппа.

— Спустись в кухню и выпей чаю, — добавил Лэнгли. Это были его первые слова, обращенные к служанке. До этого он ее присутствие игнорировал. — Моя выставка иногда оказывает, сильный эффект.

— Это очень… первобытно, — пробормотала Филиппа, сделала еще пару шагов и оказалась перед двумя мартышками-верветками, которые сидели на ветке дерева и смотрели на нее, грустными стеклянными глазами. Слава Богу, Керо нашел Беннет, а не это чудовище. — Это не родители Керо?

— Что? О нет, конечно. Этих я подстрелил намного раньше, чем мы встретились с Керо. — Лэнгли взял Филиппу за руку и потянул за собой. — Могу поклясться, вы ничего подобного раньше не видели.

Филиппа увидела небольшое создание с короткими лапами, очень длинным хвостом, похожей на кошачью головой и нечеткими пятнышками. Дорожка этих пятен начиналась на голове и шла вдоль хребта. По мере приближения к хвосту они темнели. Казалось, зверь вот-вот прыгнет.

— Что это?

— Понятия не имею. Я подумал, что это какой-то новый вид куньих. Но Вулф решил, что тварь живет на деревьях. Я подстрелил ее, когда она пожирала летучую мышь.

Филиппа проглотила вставший в горле комок.

— Похоже, вы с Вулфом много спорили об этом.

— Мы вообще много спорили. — Он указал пальцем через плечо на чучело верветки на верхушке дерева. — Особенно об этом. Вулф не видел смысла их стрелять. А я считаю иначе: если животное известно, это вовсе не означает, что его не должно быть в моей коллекции.

Филиппа с трудом изобразила теплую улыбку.

— Вы очень гордитесь своими успехами, да?

— Ну, это же лучше, чем бусы, кости и фигурки, которые собирал Вулф. Это очевидно. Придите сюда ночью и убедитесь, что ваше сердце забьется быстрее.

— Мое сердце и сейчас бьется быстрее, чем надо. Вы не возражаете, если я тут сама немного осмотрюсь? — Она передала ему книгу. — Возможно, вы… напишете для меня что-нибудь личное…

Лэнгли ухмыльнулся.

— Мне нравятся девушки, которые ценят все первобытное. Я сейчас вернусь. Помните, что эти звери не кусаются. По крайней мере, днем. — С этими словами он небрежно помахал рукой и удалился.

К сожалению, дверь он оставил открытой, но у Филиппы не было времени ее закрывать, да и рисковать не хотелось. Эта комната была его гордостью и радостью. Дневники должны находиться здесь.

Она обошла крупную антилопу, но книги, стоявшие на полке за ней, оказались обычными альманахами. Несчастное животное издавало отвратительное зловоние. Они все очень неприятно пахли. Придется до прогулки с Беннетом принять ванну.

Филиппа поспешно оглядела полки. Ничего, ничего и ничего. Потом она неожиданно замерла. Что бы ни утверждала его книга, Лэнгли ненавидел Керо. Возможно, так же сильно, как Беннета. Несомненно, если бы это было в его силах, в коллекции оказалось бы три мартышки, а не две.

Оглянувшись на дверь, Филиппа подошла к обезьянам. Все это было очень по-шекспировски — спрятать сокровище одного врага под шкурой другого. Она протянула дрожащую руку — ей очень не хотелось касаться мертвого животного, так похожего на живую и забавную Керо.

— Боже, помоги мне, — прошептала он, после чего решительно взяла одно из чучел и поставила на пол. Затем отправила туда же и второе чучело. Потом она наклонилась к столу и, ощупав его, подняла крышку. Ее взору предстала стопка толстых тетрадей и еще кипа каких-то схем, карт, рисунков. Вот оно, сокровище Беннета. Она нашла его! Слава Всевышнему! Теперь осталось только сообщить ему, что дневники находятся под обезьянами, и он сможет их забрать. Она не станет удерживать его в Англии. Если он останется, то сделает это по собственному выбору.

— Надо же, как интересно!

Филиппа резко повернулась. В дверях, прислонившись к косяку, стоял Дэвид Лэнгли. В руке он держал книгу. А его светло-голубые глаза пристально смотрели на нее.

— Похоже, мне придется пересмотреть кое-какие планы, — сказал он и решительно направился к ней.