Мой милый враг

Глава 21

В конце концов Бернард так и не поехал на прием к Камфилдам. Сославшись на крайнюю усталость, он остался дома, взяв, однако, с матери слово отправиться туда без него. А поскольку остальные не смогли найти достаточно убедительного предлога, чтобы последовать его примеру, им волей-неволей пришлось заняться приготовлениями к торжеству. Как следствие этого, когда дамы заняли места в экипаже, который должен был доставить их в поместье Камфилдов, вид у них был настолько обреченный, словно они собирались на допрос, а не на вечеринку, что на удивление точно отражало настроение самого Эйвери. Всю дорогу они упорно молчали, и тишина нарушалась лишь периодическими приступами чихания у Эйвери. Они в конце концов стали настолько частыми и сильными, что Лили была вынуждена прервать молчание.

— Что с вами? — спросила она раздраженно. Тем же раздраженным тоном он ответил:

— Это все проклятые лошади.

— Лошади?

Он едва мог различить ее очертания в полумраке кареты. Капюшон плаща скрывал ее лицо, и только темно-алые губы виднелись в свете фонарей, покачивавшихся по бокам экипажа.

— У меня ужасная аллергия на этих животных, — бросил он в ответ.

Если даже она узнает о его слабостях, какое это теперь имеет значение? Она и так уже всецело завладела его сердцем, этим до отвращения чувствительным органом.

Его признание вывело ее из задумчивости. Она наклонилась к нему.

— Но я думала, что…

Что именно думала Лили, так и осталось для него тайной, поскольку она тут же снова плотно сомкнула губы и отвернулась, упорно храня молчание весь остаток пути.

Сразу по прибытии на место Лили выскользнула через дверь напротив, а Эйвери помог Франциске и Эвелин выйти из экипажа. К тому времени, когда он поднялся с ними по ступенькам к парадному крыльцу, Лили уже исчезла в доме.

Эйвери переступил порог и внимательно осмотрелся по сторонам. Камфилд явно вложил немалые средства в перестройку дома. Извилистая лестница с резным орнаментом поднималась вверх от выложенного мрамором пола. Огромные букеты цветов стояли в причудливо украшенных урнах по обе стороны от сдвоенных дверей, ведущих в необъятных размеров танцевальный зал, вся мебель в котором — по крайней мере насколько мог заметить Эйвери — была отодвинута к стенам, чтобы освободить место для гостей.

Гостей здесь было много — даже слишком много. Добрая сотня их сновала по комнате из угла в угол, о чем-то весело переговариваясь, теснясь и толкая друг друга с нарочитой неловкостью журавлей в брачный период — шеи гордо выпрямлены, подбородки выпячены вперед, глаза окидывали оценивающим взором проходящих мимо гостей, а те, в свою очередь, оценивающе разглядывали их самих.

Как ни странно, но это человеческое стадо, похоже, получало от подобного времяпрепровождения немалое удовольствие. Лица горели от возбуждения, губы расплывались в улыбке, время от времени раздавался чей-то звонкий смех, сопровождаемый звоном бокалов и дорогого фарфора, довершая этим картину общего веселья.

Лили нигде не было видно. С угрюмым сознанием долга Эйвери проводил Франциску и Эвелин вдоль длинного ряда собравшихся, коротко кивнул Камфилду, склонился мимоходом к ручкам обеих его сестер и наконец, к своему облегчению, достиг конца зала. Где же Лили?

Он недовольно поморщился, когда обе барышни Камфилд буквально вцепились в его рукава, и только вмешательство их брата избавило Эйвери от их чрезмерного внимания. Он вынул из кармана часы. Прошел всего лишь час, а он уже испытывал смертельную скуку.

— Должна признать, Эйвери, что ты прекрасно выглядишь в вечернем костюме, — игривым тоном заметила Франциска. — Как хорошо, что тебе так быстро удалось найти портного, чтобы он снабдил тебя всем необходимым!

— Гм…

— Как всегда, ты образец красноречия. Кто на самом деле писал твои рассказы, дорогой?

Франциска и не ждала от него ответа. С пылающим румянцем на щеках и блестящими от возбуждения глазами она окинула взглядом толпу, невольно напомнив ему лису, попавшую в курятник.

— Я знаю, тебя это утомляет, но, пожалуйста, постарайся держаться с остальными как можно любезнее. Лили будет гораздо легче, если все графство узнает, что ты на ее стороне.

— Я всегда любезен, — ответил он. — Кроме того, Лили не нуждается в моей поддержке. Ей ровным счетом наплевать на этих людей и их мнение, иначе она бы не стала разгуливать по всей округе в штанах — только не спорь со мной, Франциска! — и смущать прислугу своими речами. Должно быть, она и сейчас в этом своем тряпье. Только розового цвета.

— Гм… — Улыбка Франциски выглядела подозрительно самодовольной.

— Да куда она подевалась, черт возьми? Тебе не кажется, что ей следовало бы проводить больше времени рядом с тобой?

— Осторожнее, дорогой, — посоветовала ему Франциска. — Ты стал слишком уж раздражительным. Если ты посмотришь вон туда, то без труда ее обнаружишь.

Эйвери осмотрелся по сторонам и заметил среди толпы Мартина Камфилда. С сияющим от удовольствия лицом тот беседовал с какой-то брюнеткой, чья стройная спина была почти полностью обнажена. Дама начала медленно поворачиваться в его сторону. Эйвери пожалел, что Лили не могла видеть, как этот тип распускал слюни при виде… Лили!

Да, это была Лили, облаченная — или, вернее, разоблаченная — в до ужаса откровенное платье из полупрозрачного черного шелка, надетое поверх блестящего чехла телесного цвета. Корсаж и юбка были украшены вышивкой в виде черных роз, с каждой из которых ему подмигивали темные гагатовые бусины. Ее шея и плечи возвышались, подобно полированному янтарю, залитому лунным сиянием, над мерцающей тканью, плотно облегавшей бюст. И куда только, черт возьми, она спрятала свои штаны?!

— Твои глаза, дорогой, — прошептала ему на ухо Франциска, еле сдерживая смех. — Они вот-вот вылезут из орбит.

— Откуда оно взялось? Лили не может позволить себе такой дорогой наряд.

— Верно, зато я могу. Нам пришлось перешить его по ее фигуре. Как ни жаль мне в том признаваться, но Лили с ее иссиня-черными волосами это платье идет гораздо больше, чем мне.

— Нет. Ты ошибаешься.

— Потише, дорогой. Ты сейчас напоминаешь мне ревнивого мужа. И боюсь, что так оно и есть. — Она подняла на него глаза и улыбнулась. — Те взгляды, которыми одаривали ее остальные джентльмены, никак не назовешь неодобрительными. Остальные джентльмены? Эйвери вскинул голову и, насупившись, обвел взглядом зал — по крайней мере полдюдюжины мужчин, стоявших рядом с Лили, с нескрываемым тересом разглядывали ее.

— Неслыханная дерзость! Неужели никто в этом графстве не имеет понятия о хороших манерах? Как они смеют смотреть на нее так, словно она… она…

— Женщина?

Эйвери ответил не сразу. Ему стоило немалого труда побороть внезапное желание сорвать с себя пиджак, подойти к или, накрыть им ее плечи и вынести ее на руках вон из этого дома!

— Она выглядит чрезвычайно соблазнительно, ты не находишь?

Черт бы побрал эту Франциску! Она была права. Лили и впрямь источала вокруг себя соблазн. Темноволосая, величавая, со смуглой кожей и экзотической красотой, она казалась столь же чужой в этой толпе, как черный лебедь в стае белых цапель.

— Тебе не следовало заставлять ее надевать это платье, Франциска. Она, должно быть, чувствует себя ужасно неловко от того, что привлекает всеобщее внимание.

Франциска пожала плечами:

— Непохоже, чтобы она испытывала неловкость Скорее она даже получает от этого удовольствие.

И это тоже было правдой, дьявольщина! Глаза Лили сияли, губы были слегка приоткрыты, словно она собиралась что-то сказать, или прошептать кому-то на ушко любовное признание, или кого-то поцеловать, что и вовсе уже было полной нелепостью. Ведь они же находились посреди бального зала! Эйвери провел рукой по волосам и, движимый стремлением восстановить прежние отношения с Лили, но в первую очередь боязнью опоздать, извинился перед Франциской и стал пробираться сквозь толпу.

Музыканты в противоположном конце зала как раз начали настраивать свои инструменты. Пожалуй, он мог пригласить Лили на танец, воспользовавшись случаем хотя бы ненадолго заключить ее в объятия, прижать к своей груди. В тот момент она была одна, хотя несколько мужчин по-прежнему не сводили с нее глаз.

— Лил… мисс Бид?

Она повернулась к нему с выражением облегчения, смешанного с беспокойством.

— Эйвери?

Никогда еще она не называла его по имени. В ее устах оно звучало так чудесно, так искренне и тепло, наводя на мысль о давнем и тесном знакомстве, и ему во что бы то ни стало захотелось его продолжить.

— Ваше платье…

— Да? — Брови ее приподнялись, и когда он не произнес больше ни слова, она переспросила:

— Так что насчет моего платья?

— Оно… — Соблазнительно? Вряд ли он мог сказать ей это прямо в лицо. Мило? Слишком банально. — Франциска говорила мне, что вам оно идет гораздо больше, чем ей. Думаю, она была совершенно права.

В ее темных глазах вспыхнули веселые искорки.

— А вы, оказывается, льстец!

Он почувствовал, как его щеки вспыхнули жарким румянцем.

— Я только хотел сказать, что сегодня вечером вы выглядите бесподобно.

— Как настоящая леди.

Леди? В этом откровенном наряде?

— Ну… да, вид у вас очень женственный. Лили рассмеялась и покачала головой. От ее прежней настороженности не осталось и следа.

— А вы, я вижу, и впрямь начисто лишены дипломатии. Я имею в виду, что вы всегда говорите прямо то, что думаете, как только какая-нибудь мысль приходит вам в голову.

Он нахмурился:

— Вы… вы считаете это моим недостатком? Она снова покачала головой:

— Нет. Конечно, это подчас ставит в неловкое положение окружающих, и я не уверена в том, что именно так подобает держать себя в обществе, однако я скорее предпочту услышать от вас правду, нежели ложь. — Ее улыбка была полна сладковатой горечи. — По крайней мере так мы сможем избежать всяких недомолвок в наших отношениях.

Эйвери сделал шаг вперед, чтобы взять ее руку в свою, едва не столкнувшись при этом с одной из находившихся рядом дам.

— Лили…

— Мистер Торн! — проворковала дама, схватив его за рукав. — Я так рада снова с вами встретиться, хотя боюсь, что вы сочтете подобное признание с моей стороны неприличным.

Эйвери окинул взглядом пышную копну белокурых волос, затем посмотрел прямо в зеленые глаза молодой женщины. Кто она такая, черт возьми? За ее спиной стояла Франциска с извиняющимся выражением на лице, а рядом с ней — Мартин Камфилд.

— Да, я вас слушаю, мисс… э-э… мисс? Красавица обиженно надула розовые губки:

— Мистер Камфилд представил нас друг другу полчаса назад.

Он ждал.

— Андреа Мур! Дочь лорда Джессупа! — подсказала ему девушка, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения.

Камфилд завладел рукой Лили и увлек ее за собой в центр круга. Дьявольщина! Не иначе они собрались потанцевать.

— Мистер Торн!

Он посмотрел на белокурую девушку, которая то и дело взмахивала десницами. Очевидно, ей что-то попало в глаз.

— Джессуп, говорите? Ах да, помню. И что вам от меня нужно? — спросил он.

Она уставилась на него в крайнем замешательстве:

— Я… я…

И отчего эта девица вдруг замолчала, чтобы ей пусто было? Эйвери бросил взгляд на Франциску, которая только пожала плечами. Андреа Мур проследила за его взглядом и с явным облегчением увидела Франциску.

— Прошу прощения, мисс Торн. Я вас не заметила. Как поживаете?

— Благодарю вас, неплохо, мисс Мур, — медоточивым голоском проворковала Франциска. — Кстати, не помню, успела ли я поздравить вас с тем, что плакаты, на которых запечатлен ваш прелестный образ, развешаны в витринах магазинов по всему Лондону? Я вижу, вы оставили далеко позади себя всех столичных красавиц.

Девушка жеманно улыбнулась, однако Эйвери упорно ее не замечал. Он смотрел мимо Андреа в ту сторону, где только что кружились в вальсе Лили и Камфилд. Теперь их там уже не было.

— Ну разве это не чудо, Эйвери? — спросила Франциска.

«И куда только они могли скрыться, черт бы их побрал?» — недоумевал про себя Эйвери. Независимо от политических взглядов Лили обязана была заботиться о своей репутации.

— Я к тебе обращаюсь, — произнесла Франциска уже более требовательным тоном.

— О чем ты, Франциска?

— Я спрашиваю: разве не чудо, что мисс Мур, любимица всего Девона, стала самой знаменитой среди всех профессиональных красавиц Лондона?

— Профессиональных красавиц? Откровенно говоря, Франциска, я всегда считал тебя здравомыслящей женщиной, но в данный момент не могу понять, о чем ты тут болтаешь. С вашего позволения, дамы. — Он отвесил любезный поклон Франциске и стоявшей с раскрытым от изумления ртом блондинке и отправился на поиски Лили.

— Ну, я вам доложу! — воскликнула Андреа Мур, дочь лорда Джессупа, признанная царица лондонских балов, едва Эйвери отдалился на порядочное расстояние. — Какой грубиян! Он оказался совсем не таким, каким я его себе представляла по рассказам.

— Он ищет Лилиан Бид, — пояснила Франциска. — Вы, наверное, уже видели ее. Черные как смоль волосы, кожа — будто взбитые сливки, глаза — темные как ночь, фигура — словно у какой-нибудь греческой бо…

— Неужели он не знает, кто я такая? — бесцеремонно прервала ее Андреа. — Что ж, мисс Торн, если верить слухам, в Кенсингтоне есть по крайней мере пять закрытых мужских клубов, где за меня каждую ночь поднимают бокалы.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, дорогая. — Франциска успокаивающе потрепала разъяренную девушку по руке. — Однако Эйвери редко бывает в городе. Какая жалость, не правда ли?

Эйвери провел в бальном зале десять минут, тщетно пытаясь найти Лили и Мартина Камфилда, затем вышел в коридор и начал по очереди открывать все двери. Несколько небольших гостиных предназначались для игры в карты, еще одна комната использовалась в качестве гардероба, а соседнее помещение, куда он хотел было ворваться, служило уборной для дам, как откровенно заявила ему некая почтенная седовласая леди. Он застал по крайней мере три влюбленные пары в весьма пикантных позах, о чем те, без сомнения, еще долго будут сожалеть, однако среди них не было той, которую он искал. На всем этаже оставалась лишь одна-единственная комната, куда он еще не успел заглянуть, и… — тут он посмотрел в сторону изящной винтовой лестницы — едва ли у нее хватит безрассудства, чтобы подняться наверх.

Он открыл дверь в темное помещение и просунул туда голову. Будучи уверенным в том, что ему удалось краешком глаза уловить какое-то слабое движение, он напряг слух, уже собираясь переступить через порог. Если Камфилд был здесь, в темноте, вместе с ней…

— Позвольте мне зажечь для вас свет, старина.

Эйвери резко обернулся и чуть было не столкнулся с хозяином дома. Камфилд протянул руку к бра на стене, включил газовую лампу, и комната тут же озарилась ярким светом. Это оказалась библиотека, обставленная кожаной мебелью, увешанная тяжелыми бордовыми портьерами и обклеенная оливкового цвета обоями в полоску.

— Почему бы вам не войти? — спросил Камфилд, жестом предложив ему следовать за собой.

Эйвери повиновался.

Мартин извлек из внутреннего кармана пиджака портсигар, одним щелчком открыв серебряную крышку, и протянул гостю:

— Не желаете ли сигару? Кубинскую.

На лице его не было заметно ни малейших следов враждебности. Напротив, вид у него был чрезвычайно благодушный — точь-в-точь образцовый хозяин дома. Если бы сам Эйвери обнаружил, что какой-то малый шастает по коридорам Милл-Хауса, открывает повсюду двери и вообще ведет себя неподобающим образом, вряд ли он стал бы предлагать ему сигары. Судя по всему, ему предлагалось вести себя по-джентльменски, и впервые в жизни Эйвери мысленно проклял эту навязанную ему так некстати роль.

— Да, спасибо.

Он взял у Мартина сигару вместе с зажигалкой и раскурил ее быстрыми, короткими затяжками. Отменная сигара.

— Бренди? — спросил Камфилд.

— Нет, благодарю вас.

— Полагаю, вам такого рода вечеринки покажутся скучными и утомительными после всех ваших приключений? — Улыбнулся Мартин, тоже раскуривая сигару.

— Вовсе нет.

— Мои сестры — на тот случай, если вы этого не заметили, — просто без ума от вас.

— И вы, конечно, хотите меня предостеречь? — осведомился Эйвери, надеясь, что он нашел неплохой предлог для ссоры. Теперь ему наконец стало ясно, почему они сидели в библиотеке Камфилда, беседуя с глазу на глаз, как цивилизованные люди.

— Бог ты мой, конечно, нет! — воскликнул Мартин. — Признаться, для меня было бы большим облегчением, если бы хоть одну из них удалось сбыть с рук. К тому же я ничего против вас не имею. Громкое имя, прекрасная старая фамилия. Ради всего святого, делайте, что вам заблагорассудится, если только вы в этом заинтересованы.

Обезоруженный, Эйвери снова затянулся сигарой.

— Нет, я в этом не заинтересован.

— Я так и думал, — отозвался Камфилд грустно и после короткого молчания добавил:

— Как вы находите наш дом?

— Он очень мил.

— Наша семья живет здесь вот уже четыре года. — Он вдруг рассмеялся. — Мы, Камфилды, родом из Дербишира. Наше фамильное поместье является майоратом[12], поэтому мне пришлось переехать сюда и основать новую династию. И надо признаться, я изрядно в этом преуспел. Более того, я даже подумываю увеличить свои владения. Однако сложность в том, что вся земля в округе уже имеет своих хозяев, кроме Милл-Хауса.

— У Милл-Хауса есть хозяин.

— Да, — согласился Камфилд, — но кто он? Мисс Бид или вы? Полагаю, через несколько недель я буду знать точно, с кем мне предстоит иметь дело.

— Кто вам об этом сказал? — спросил Эйвери.

— Мисс Бид.

— Я вижу, вы с ней на короткой ноге. — Эйвери небрежно стряхнул пепел в серебряную пепельницу.

— С кем?

— С мисс Бид. Доверяете друг другу, ну, и так далее. Камфилд моргнул, словно то направление, которое принял их разговор, застало его врасплох.

— Да, она чудесная женщина. Очень умна и прекрасно разбирается в современных методах ведения фермерского хозяйства.

Его слова ни на миг не ввели Эйвери в заблуждение. У него был долг перед Лили… Впрочем, он был для нее никем, напомнил себе Эйвери, и не имел никакого права выпытывать у Камфилда подробности их отношений. Но теперь это уже не могло его остановить. Существовала лишь одна причина, по которой мужчина мог поддерживать близкие отношения с женщиной, которая, как ему было известно, поклялась никогда не выходить замуж, и ради блага самого же Камфилда будет лучше, если он никогда не узнает о взглядах Лили на брак. А, чтоб его…

— Каковы ваши намерения в отношении мисс Бид? — процедил сквозь зубы Эйвери, которому уже надоело ходить вокруг да около.

— Мои намерения? — Камфилд изумленно воззрился на него, с оттопыренной нижней губы свисала сигара. — Я вас не понял.

— Да полно вам, старина! У мисс Бид нет никого, кто бы мог позаботиться о ее интересах, а поскольку она живет с моей семьей… — Он умолк.

— У меня нет никаких намерений в отношении мисс Бид, — ответил Камфилд, все еще слегка ошеломленный. — Я восхищаюсь ею и уважаю ее, но не более того.

— Тогда зачем же вы приезжали к ней в гости вместе с сестрами? Камфилд смущенно покраснел.

— Мои сестры хотели видеть… э-э… вас и таким образом поневоле встретились с мисс Бид. Я уже говорил им о том, что они вели себя до отвращения заносчиво, — поспешно добавил он. — Я имею в виду, что никто не требует от них, чтобы они стали для этой девушки закадычными подружками, так ведь? Но отдельные визиты время от времени, приглашения на более или менее элитарные приемы и тому подобное не могут причинить им вреда, а мне окажут неоценимую помощь.

— Помощь? — переспросил Эйвери обманчиво мягким тоном.

— Да, именно, — ответил Камфилд. — Пожалуй, теперь я уже могу признаться вам в том, что хочу предложить щедрую сумму за Милл-Хаус. Поддерживать приятельские отношения с владельцем поместья, на которое ты положил глаз, — дело весьма выгодное. — Он улыбнулся Эйвери. — Или с его будущим владельцем. Ну, так как насчет бренди?

— Нет. — Эйвери зло ткнул сигару в хрустальную пепельницу. — Стало быть, все ваши любезности в адрес мисс Бид объяснялись простым расчетом?

— Да, — согласился Камфилд весело. — Ради всего святого, старина, неужели вы хоть на миг могли допустить, будто за этим что-то кроется? Да, конечно, мисс Бид по-своему очень привлекательная девушка, но она определенно не из тех, за кем можно всерьез ухаживать, а Бог свидетель, старина, я джентльмен и никогда не позволил бы себе предложить женщине ничего, кроме законного брака. Даже такой женщине, как Лилиан Би…

Он так и не успел договорить ее имя.

Лили пригладила волосы и ущипнула щеки, чтобы те порозовели, прежде чем покинуть дамскую уборную. Одна из горничных Камфилдов снабдила ее ниткой и иголкой, с помощью которых она сумела пришить к платью Эвелин оторвавшуюся кружевную оборку — памятку, оставшуюся от одного неуклюжего сквайра, который настоял на том, чтобы потанцевать с миссис Торн. Это занятие отняло у Лили больше времени, чем она предполагала, судя по взгляду, брошенному ею на стенные часы. Впрочем, она об этом нимало не жалела.

Не считая нескольких увлеченных ее речами дам, которые обступили ее, требуя, чтобы она непременно сообщила им о дате следующего собрания Коалиции за права женщин, Лили почти ни с кем не разговаривала. Один молодой человек пригласил ее на танец, но самодовольный вид, с которым он поглядывал при этом на своих друзей, словно похваляясь неожиданной удачей, быстро отбил у нее всякую охоту танцевать. Когда очередной кавалер подошел к ней, чтобы предложить тур вальса, она вежливо отказалась. У Эвелин неожиданно разболелась голова, и она по совету хозяина дома удалилась в одну из спален наверху. Франциска мелькала в толпе, словно светлячок на ночном лугу, привлекая к себе восторженные взоры присутствующих джентльменов, а что до Эйвери Торна, то когда она видела его в последний раз, он склонился в поклоне перед статной фигурой Андреа Мур.

Лили вдруг остановилась в нерешительности на пороге бального зала, так как не хотела увидеть Эйвери, держащего в объятиях другую женщину, пусть даже речь шла всего лишь о танце.

Что за глупости! У нее не было на него никаких прав. Более того, все ее сентиментальные домыслы касательно его сердечной доброты и чуткости были основаны, как оказалось, на самом банальном случае аллергии. Собравшись с духом, Лили уже собралась войти в зал, как вдруг услышала голос Мартина, доносившийся из-за приоткрытой двери рядом с ней:

— Она определенно не из тех, за кем можно серьезно ухаживать, а Бог свидетель, старина, я джентльмен и никогда не позволил бы себе предложить женщине ничего, кроме законного брака. Даже такой женщине, как Лилиан Би…

Его слова были прерваны глухим звуком удара.

Лили вспыхнула от смущения, щеки покрылись жарким румянцем, распространявшимся по телу с быстротой степного пожара. Она резко обернулась, едва не столкнувшись при этом с одной из барышень Камфилд — Молли? На лице девушки промелькнуло неприязненное выражение, и тут же ее губки снова сложились в заученную улыбку хозяйки светского салона.

— А, это вы, мисс Бид! Надеюсь, вам у нас нравится? Должно быть, вы ищете место, чтобы подышать свежим воздухом. Обычно мы…

Вдруг дверь рядом с ними распахнулась и оттуда, пошатываясь, вышел Мартин Камфилд. Он прижимал ладонь к левой щеке, но между пальцами отчетливо просматривался темный синяк. Его испуганный взгляд переметнулся с сестры на Лили, и бледное лицо покрылось густым румянцем.

— Мартин! — воскликнула Молли Камфилд. — Что случилось с твоим глазом?

— Я… э-э… как ни глупо это звучит, но я в темноте наткнулся на дверь, — пробормотал он. — Пожалуй, мне следует пойти на кухню и поискать там лед.

Камфилд поспешно скрылся в коридоре.

— Ну и ну! Прежде Мартин никогда не был таким неловким. Любопытно, с чего бы вдруг…

Девушка хотела еще что-то добавить, но тут появился Эйвери. Он, нахмурившись, вышел из библиотеки, костяшки его пальцев были красными.

— Мистер Торн! — ахнула Молли. — Что случилось с вашей рукой?

— Ударился о дверь, чтоб ей пусто было! — проворчал он на ходу.