Роксана оплакивала потерю сына, окруженная роскошью индийского дворца. Ее израненное тело восстановилось достаточно быстро, но душа была почти мертва. Александр был занят созданием оккупационного правительства во главе с военачальником Кратером. Он обещал царю Пору, что тот сохранит свой трон, но не мог передать в руки индийца реальную власть, предварительно не убедившись в его лояльности. Все дни он проводил с Пором и членами правящего совета, так что для Роксаны времени у него оставалось мало.
Жены, наложницы Пора и родственницы женского пола отличались своим поведением от женщин юного царя Амби. Они считали Роксану непонятной и странной, а поскольку она обосновалась в самых лучших комнатах дворца, то являла собой угрозу для них. По этой причине Роксана не встретила здесь взаимопонимания, с ней обращались вежливо, но холодно.
Александр в очередной раз запретил Роксане покидать стены ее обширных покоев. Комнаты были большими и располагались анфиладой вокруг огромного сада, но, тем не менее, она не могла избавиться от ощущения, что находится в темнице. До выздоровления Кайана и формирования нового отряда согдианской охраны из людей отца ответственность за ее безопасность была возложена на Птолемея.
Сад с бассейнами, фонтанами и цветущими деревьями был прекрасен. Среди листвы порхали птицы с ярким оперением; вокруг водоема важно расхаживали павлины. Трава между булыжниками дорожек была густой и гладкой, как бархат, а фонтаны журчали так умиротворяюще, что день, проведенный возле них, мог легко показаться часом. Откуда-то из-за стены, окружавшей сад, лилась музыка, медленная и чарующая.
Роксана проводила утренние часы, углубившись в чтение книг, занимаясь совершенствованием своих навыков в языках. Благочестивый Каланус часто навещал ее, и они проводили долгие часы в ученых дискуссиях.
— Твоя душа связана с душою Александра, — говорил Каланус.
Похоже, он не придавал значения тому, что Роксана была женщиной, и это очень ей нравилось. Он отвечал на ее вопросы и спорил с ней на философские темы так же увлеченно, как и с великим царем.
— Души не делятся на мужские и женские, — говорил он. — В масштабах мироздания это не имеет значения.
— Я должна жить в этом женском теле со всеми вытекающими из этого последствиями.
Каланус почти не носил одежды, если не считать набедренной повязки и волос до плеч, однако выглядел он безукоризненно опрятным, что располагало Роксану к нему.
Он растопырил свои тонкие пальцы и улыбнулся.
— Давай оставим прошлое. Пойми, что важен только текущий момент, к тому же слезами горю не поможешь.
Птолемей навещал ее лишь изредка, в основном, чтобы разделить второй завтрак.
— Александр вынашивает планы дальнейшего вторжения в Индию, — сообщил он однажды, приехав без предупреждения. — Люди выражают недовольство. Лежащая впереди территория покрыта густыми лесами, где живут необычные создания. Нам рассказывали о тиграх размером с лошадь и крокодилах, которые лазают по деревьям. Пор говорит, что цари внутренних государств обладают неисчислимыми армиями слонов и солдат, а их воины поклялись драться до смерти.
— И что на это ответил мой господин?
— Что он не успокоится, пока весь мир не падет к его ногам. — Птолемей доел кусочек дыни. — Уже проложены улицы городов Буцефал и Никея. Александра ничто не волнует, кроме его грандиозных планов. — Он засмеялся. — По крайней мере, он не назвал ни один из городов Александрией. А тебе известно, сколько Александрии мы основали за последние шесть лет?
— Я могу об этом только догадываться. — Роксана усмехнулась, чтобы скрыть боль, разрывавшую ее сердце.
Она не видела мужа уже шесть дней, а ее письма к нему оставались без ответа. Она долго и пристально смотрела на блестящего полководца и политика, сидевшего перед ней.
Под индийским солнцем его кожа стала более темной, а каштановые волосы посветлели. Его лицо избороздили преждевременные морщины. За его приятной внешностью скрывались мудрость и большие амбиции. Птолемей был более сложным человеком, чем казался многим. Был ли он врагом? Некто пошел на очень многое, чтобы убить ее на берегу Джелума. Это вполне мог быть и Птолемей.
— Я нахожусь под арестом?
— Нет! Но почему ты об этом спрашиваешь?
— У меня нет свободы передвижения. — Она дала знак служанке унести остатки трапезы. — Перед дверью стоит македонский охранник. Ко мне никого не допускают без разрешения царя.
— Это делается ради твоей безопасности.
— Если Александр намерен избавиться от меня, то есть более простые способы довести меня до безумия. Но я ему не ручная певчая птичка, способная всю жизнь провести в клетке из слоновой кости. — Она нервно поправила выбившийся локон. — Я была терпеливой, Птолемей, но уже устала ждать.
— Может, у тебя есть какие-либо пожелания?
Птолемей не был равнодушен к женскому очарованию Роксаны. Если бы она не являлась собственностью Александра, вряд ли он смог бы устоять перед ее красотой, даже несмотря на ее своенравный характер.
— Мне нужна свобода! — Роксана поднялась с шелковой подушки и стала прохаживаться возле бассейна. — Я могу делать переводы для Александра, рисовать карты, учить мальчишек верховой езде и стрельбе из лука. Ты сам говорил мне, что царь перегружен делами. Я с радостью готова выполнить любую порученную им работу, но не в силах просто сидеть здесь и ничего не делать. Жены Пора как-то посвятили целый день выбору нового цвета для царской бороды, однако когда дошло до дела, все оказалось бессмысленным, поскольку они не посмели предложить ему покрасить бороду в этот цвет!
В больших глазах Роксаны застыла мольба. Она была одета в женский наряд, принятый при дворе Пора. Ткань ее одеяний была столь тонкой и плотно прилегающей, что в чреслах Птолемея стал разгораться огонь желания. Эти одежды были мягкого голубого цвета, напоминавшего о голубизне средиземноморского неба. Ее живот, ступни и щиколотки были обнажены, а ногти выкрашены на индийский манер. Драгоценностей на ней не было, если не считать сережек кованого золота и большого сапфирового кулона.
Птолемею пришлось переменить положение, чтобы снять охватившее его напряжение.
— Я не могу ничего обещать, поскольку он никогда не меняет своих решений. Тебе хорошо известно, что его практически невозможно уговорить. — Он встал. — Настроение Александра может измениться, но нам придется подождать, когда это случится.
— В одном я готова согласиться с вашими македонцами. Люди в этой стране слишком изнеженны и пресыщены. Я с удовольствием отправилась бы в Персию или даже в Аравию. — Она встала на колени перед бассейном и опустила руку в чистую воду. Серебристая рыбка метнулась прочь, чтобы скрыться среди водяных лилий. — А тебе известно, что случилось с вдовами индийцев, погибших у Джелума?
Птолемей пожал плечами.
— Они сгорели заживо, принеся себя в жертву на погребальных кострах своих мужей. Об этом мне рассказал Каланус. Этот страшный обычай называется у них сати. Так куда же привел нас наш повелитель, Птолемей? — Вода стекала по пальцам Роксаны, а она уставилась на свою пустую ладонь. — Наши победы похожи вот на это. Мы проливаем здесь кровь, но пройдет совсем немного времени, и даже ветер не вспомнит о том, что мы здесь были.
Прошло еще два дня, и за это время Александр не появился в ее палатах. Слуги Роксаны перешептывались за ее спиной.
— Госпожа больше не пользуется благосклонностью царя.
Ее внешняя раздражительность исчезла, и она проводила время, занимаясь стихосложением и купанием в ванне. Однако такое смирение не обмануло Сорайю.
— Какую очередную выходку ты замыслила? Учти, что господин Александр — человек опасный. Постарайся, чтобы твои поступки не навлекли его гнев, — увещевала она Роксану, расчесывая ее длинные рыжеватые кудри.
Роксана облачилась в шелковое одеяние цвета листьев, доходившее до щиколоток, и наблюдала за своей приемной матерью из-под длинных ресниц.
— Неужели ты считаешь, что я всегда замышляю какие-то нехорошие поступки? Ты говоришь почти так же, как и греки. «Согдианская чародейка превращает царя в азиата!» «Роксана его заколдовала!» — Она опустилась на низкое ложе и приказала индийской служанке заняться ее лицом. — Сегодня наложишь зеленые тени на веки, Вали.
— Не притворяйся, Роксана! — проворчала Сорайя. — Я наблюдаю за твоими поступками с тех пор, когда ты была маленькой. Твой отец и Кайан ужинают с нами сегодня вечером. Оставь свои проделки на другой день.
— Проделки? — Роксана потянулась и взяла дольку какого-то фрукта с глазурованного китайского блюда. — Я — самая послушная из подданных моего супруга.
Вали со знанием дела наложила краску на лицо принцессы, а затем завила и подкрасила ей ресницы. Вперед вышла вторая служанка с серебряным сосудом, содержащим красный порошок для окраски ступней ног и ладоней Роксаны. С помощью перьевой кисточки она также тонировала ее соски и внутренние части бедер. Еще две женщины поспешно принесли множество шелковых нарядов всех цветов радуги.
— Что сегодня выберет госпожа? Может быть, желтый?
— Зеленый.
Служанки пошептались и извлекли зеленые сари четырех оттенков, от бирюзового до глубокого изумрудного цвета.
— Не имеет значения, какой из этих нарядов, — капризно сказала Роксана. — Сорайя!
Та быстро выбрала сари и подходящие к нему украшения. Она приказала девушкам одеть Роксану и уложить ее волосы, а затем отпустила их. Наконец, когда сад был очищен от болтливых женщин, Сорайя обняла ее.
— Ты прелестна, Роксана, и становишься прекраснее с каждым днем.
— Но сколько это еще будет продолжаться? — Роксана посмотрела на себя в бронзовое египетское зеркало. — Моя красота является оружием, время действия которого ограничено. — Она махнула рукой. — Мне начинает нравиться царящее здесь разложение. Как женщина я наслаждаюсь роскошью, драгоценностями и ароматными ваннами, но принц, живущий во мне, предостерегает от излишнего увлечения всеми этими радостями жизни. Если я когда-нибудь отступлю от своей кармы, то Согдиана и Бактрия будут потеряны.
— Ива склоняется перед бурей.
— Но даже молодое дерево может сломаться, если согнется слишком сильно. Будь проклята его черная греческая душа! Я не покорюсь ни Александру, ни любому другому мужчине.
— Роксана…
— Оставь меня одну.
Она прошла в дальний конец внутреннего двора, где причудливые деревья были увешаны сладко пахнувшими плодами, а среди веток порхали и чирикали экзотические птички.
— Я не склонюсь, — прошептала она, словно давала клятву. — Никогда.
За несколько минут до назначенного часа вечерней трапезы прибежала Вали, чтобы сообщить Роксане о том, что сам великий царь ожидает ее в соседнем саду.
— Передай ему, что я сейчас иду, — сказала она, а затем снова уселась на ложе и подняла свиток, который перед этим читала.
Это был древнеегипетский текст о применении квасцов и других снадобий при лечении ран. Прошло несколько минут.
— Зачем ты заставляешь меня ждать? — потребовал объяснений Александр, появившись в дверном проеме. — Как ты посмела?
Она аккуратно свернула кожаный свиток.
— Ты тоже заставил меня ждать. Но, я ждала тебя дни, недели! — Она сладко улыбнулась. — Ты наказываешь меня за потерю твоего сына. — Она встала и посмотрела ему в глаза. — Попробуй отрицать это, если сможешь.
Он вошел в комнату, сделал несколько шагов и остановился. Его взгляд обжигал, как полуденное индийское солнце.
— Похоже, ты думаешь, что мне больше нечем заниматься, кроме как бездельничать в женском обществе, — произнес он мягко, тоном, который так часто предшествовал взрыву ярости. — Битвы — это всего лишь часть войны. Мои дни слишком коротки для всего, что необходимо сделать.
— Но ведь мы ведем речь не о днях, не так ли? Как насчет ночей?
Александр хмуро посмотрел на нее.
— Стоит ли удивляться тому, что я не стремлюсь в твои покои, если меня встречают подобным образом?
Она встала и подошла к нему.
— Я рада видеть тебя, но пойми: тюремное заключение вовсе не способствует улучшению настроения.
— Ты называешь все это тюрьмой? — Он обвел взглядом роскошную комнату.
— Позволь мне совершать прогулки по городку. Пусть за мной следуют Гефестион и Птолемей, если тебе так угодно, но я не могу больше сидеть под домашним арестом. Дай мне возможность заполнить свое время чем-то стоящим! — взмолилась она, прижавшись щекой к его груди.
Он провел по ее нижней губе шершавым копчиком пальца, и она ощутила, как трепет предвкушения прошел по ее спине.
— Часовой поставлен для твоей защиты. К тому же ты была больна. Я вовсе не уверен, что схвачены все, кто был причастен к покушению на твою жизнь. И ты должна понять, что у Птолемея есть более серьезные обязанности, чем выступать в роли телохранителя.
Он взял ее лицо в руки и крепко поцеловал. Она отстранилась и приказала служанке принести вина для царя. Он опустошил кубок и отшвырнул его в сторону.
— Я пришел узнать, достаточно ли ты окрепла, чтобы вынести путешествие. Через четыре дня мы отправляемся на восток. Я получил дань от двух царей с юга, но дядя Пора пока шлет мне только угрозы. Мы намерены убедить его изменить свое мнение.
Вокруг покрасневших глаз Александра легли тени. Она понимала, из-за чего — он слишком много пил и слишком мало спал.
— Сегодня вечером ты выглядишь очаровательно. — Его голос стал звучать глухо. — Я не осуждаю тебя за ребенка… по крайней мере, умом.
— Тогда чем же вызвана твоя внезапная холодность?
— Холодность?! Я был образцом самообладания! Я — твой супруг и твой царь! Ты сознательно нарушаешь мои приказы при людях, так что это уже стало дежурной шуткой у моих друзей. Да, я зол на тебя, но это не имеет никакого отношения к потере нашего ребенка. Это вызвано только твоим поведением! — Он взглянул на служанку.
— Оставь нас, Вали, — приказала Роксана.
Девушка ушла, бесшумно ступая босыми ногами по мраморному полу.
Александр налил себе еще вина и выпил его медленными глотками.
Роксана постаралась умерить свой гнев.
— Значит, ты был бы вполне доволен, если бы вместо Парвоны убили меня? Тогда ты назвал бы моим именем очередной город?
— Ты знаешь, что я не желаю твоей смерти. Однако факт остается фактом: ты нарушила мой приказ в самый разгар битвы. По нашим законам я должен был бы отрубить тебе голову!
Он отвернулся. Его спина, казалось, выражала жесткость и решительность.
— Так и сделай! Не стоит разочаровывать своих друзей!
Александр повернулся и засмеялся.
— Ты не перестаешь удивлять меня, Роксана. — Сжав жену в объятиях, он стал целовать ее, долго и жадно. — Я не приходил вовсе не потому, что хотел что-то доказать Гефестиону, Роксана, а потому, что обязан доказать это себе. Даже ты не можешь контролировать меня. Я нарушил установленные мною законы и простил тебя ради любви, которую испытываю к тебе. — Он отстранился. — Возможно, завтра утром мы сможем вместе отправиться на конную прогулку, а сейчас желаю тебе приятно провести вечер.
Роксана безмолвно смотрела, как он удалялся.
Вскоре после его ухода появились отец и Кайан, чтобы разделить с ней ужин. Оба они были в не очень хорошем настроении. Оксиарт все еще ожидал возвращения Волка и новостей из дома, а Кайан был глубоко озабочен потерями в своем отряде во время битвы и поисками достойной замены погибшим.
Когда слуги убирали посуду после второй перемены блюд, пришел Птолемей, чтобы выпить с ними вина и, как она подозревала, узнать, как настроены ее отец и Кайан.
— Вы слышали, что через несколько дней мы выступаем? — спросил Птолемей.
— Да, мой господин сообщил мне об этом. Я была бы рада, если бы не опасалась путешествовать по джунглям. Каланус говорил мне, что там водятся змеи длиной больше двадцати футов, которые могут обвиться даже вокруг лошади и задушить ее.
— А также огромные, как слоны, звери с одним большим рогом на морде, — добавил Кайан. — Пусть только появятся! Мои «летучие демоны» смогут тогда поохотиться на них, как и на всех прочих животных.
— Ты не будешь на пиру у Александра этим вечером? — спросила Роксана у Птолемея, предлагая ему сладости.
— Меня не пригласили. Он ушел отсюда недовольным, так что мое общение с тобой вряд ли улучшит мое положение.
— Значит, мы все сейчас попали в немилость. — Она рассмеялась. — Не ты ли говорил мне: «Его настроение изменится»?
Она махнула рукой, и появились танцовщицы…
Роксана ждала, пока гости ушли, а лампы в смежных комнатах погасли. Она пожелала Сорайе доброй ночи и направилась в свою спальню. Девушка Вали дежурила у двери, и Роксана позвала ее.
— Ты хорошо знаешь дворец, Вали? — Когда служанка кивнула, Роксана достала восковую табличку и заостренную палочку для письма. — Нарисуй мне расположение помещений. Мне нужно знать, где находятся комнаты господина Александра и где он спит. — Глаза девушки расширились. — Давай! — Роксана сунула ей в руку табличку. — Рисуй!
Задрожав, та повиновалась.
— А слуги пользуются этими коридорами и лестницами? — спросила Роксана.
Девушка кивнула и быстро набросала схему коридоров и потайных дверей.
— Пожалуйста, принцесса! Я не хочу умереть. У меня есть муж и сын.
— Ты не умрешь. Вот, возьми. — Роксана сняла с пальца тяжелое золотое кольцо. — Это обрадует твоего мужа.
— Подумают, что я украла его. — Она колебалась. Роксана сняла свои серьги и присоединила их к кольцу.
— Сними свою одежду и отдай мне. Наденешь что-нибудь из моей. — Девушка молча повиновалась. — Ты должна отвлечь стражника, который охраняет вход для слуг. Поболтай с ним и предложи вина. Когда я пройду, ты можешь спрятать свои трофеи и вернуться сюда. Я вернусь до рассвета, так что ты не должна беспокоиться. — Вали застыла в нерешительности. — Ты рабыня или свободная?
— Свободная, госпожа.
— Хорошо. С теми драгоценностями, что я дала, тебе уже не нужно будет работать служанкой. Твой муж сможет купить себе лавку и торговать горшками.
— Но он пекарь!
— Маленькая дурочка! Значит, вы сможете открыть собственную пекарню! Я гарантирую тебе безопасность, — успокаивала ее Роксана. — Если со мной что-либо случится, пойдешь к госпоже Сорайе и все ей расскажешь. Она сможет тебя защитить.
Роксана надела сари и зачесала волосы так, как это делала Вали.
— В темноте я вполне сойду за служанку. — Она взяла в руки охапку одежды. — Я прикинусь прачкой.
Роксана кивнула Вали, и девушка, немного похныкав от испуга, послушно пошла впереди нее.
Когда они добрались до служебного входа, Роксана засунула за щеки финики, набросила на голову и плечи покрывало и, согнувшись, засеменила походкой старой женщины. Охранник устал и был рад поболтать с привлекательной женщиной, предложившей ему хлеба и вина. Он вряд ли обратил внимание на старуху, прошедшую мимо с корзиной вещей для стирки.
Нырнув в нишу, Роксана извлекла из-под одежды восковую табличку. Дворец представлял собой лабиринт коридоров, дворов, лестниц и ходов. Ей оставалось надеяться, что схема Вали достаточно точна. Александра сегодня ночью ждет сюрприз. Раз он не пришел к ней, тогда ей придется нанести ему визит.
Коридоры были темными и мрачными, несмотря на мерцающие масляные лампы, укрепленные на вымытых добела каменных стенах. Мимо проходили македонские патрули, но Роксана просто прижималась к стене и отворачивала лицо. Когда она сумела добраться по запутанным коридорам до покоев Александра, большинство обитателей дворца уже спали.
Роксана услышала знакомые голоса и спряталась в кладовке. Мимо прошествовали Гефестион и Пердикка. Если судить по их состоянию, за столом ее господина было выпито немало. Пердикка распевал македонскую песенку о пастушке, а Гефестион ему вторил. Ей оставалось только догадываться, кто из них кого поддерживал. Она шагнула было в коридор, когда в дверном проеме неожиданно появился Александр.
— Гефестион! Пердикка! Подождите! — позвал он и последовал за своими товарищами.
— Мы оставили тебе подарок, — крикнул в ответ Гефестион.
Когда охранники устремились за Александром, Роксана проскользнула в царские палаты. Комната для приемов вела во внутренний сад, куда выходило много дверей. Девушка отметила на восковой табличке, что крайний вход слева ведет в спальные покои царя. Роксана прошла через сад и проскочила в затененную арку.
Это были явно покои ее мужа: на низком столе лежали его доспехи, а лук и колчан со стрелами висели на стене. В углу был установлен маленький жертвенник с курившимся в честь Зевса ладаном. Ложе для сна, находившееся во внутренней комнате, оказалось большим и было закрыто пологом. Роксана сдвинула в сторону пурпурную шелковую ткань и задохнулась от неожиданности. Постель была занята!
— Прошу, ложись, твое величество! — сонно прошептала женщина.
Глаза Роксаны расширились от удивления, когда она разглядела ту, которая небрежно раскинулась на царском ложе. Это была Европа!